7.2 (1/1)

Двадцать лет назад.Дверь дома приоткрылась. Выбежавшая на крыльцо Фиона, громко хлопнув дверью, сделала пару шагов по ступенькам крыльца, но затем замедлила ход, и вернувшись вновь открыла дверь.- Мальчики, - крикнула она внутрь дома. – Я ушла. – Она подождала пару секунд, видимо вслушиваясь в ответ, находившихся в доме братьев, а затем кивнув продолжила. – Йен, проследи пожалуйста, чтобы Лиам лег спать не позже одиннадцати.Еще раз удовлетворительно кивнув, она закрыла дверь и сбежав вниз по ступенькам, забралась в припаркованную неподалеку машину, которая уже в следующее мгновение скрылась за поворотом.Микки выпрямился за своим укрытием из мусорных баков и, сделав пару шагов в стороны, разминая затекшие ноги, облокотился на забор, доставая сигареты.Он стоял напротив Галлагерского дома, пытаясь сбросить с себя оцепенение и пойти, наконец, поговорить с Йеном. Но дрожащие ноги каждый раз отказывали ему в поддержке, как только он решался сделать шаг.Четыре дня проведенные в пустой квартире, без Йена, сказывались на Микки. Он почти не спал, почти не ел и слишком много пил.Вчера опрокинув в себя бутылку дешевого, но забористого пойла, которое давным-давно от куда-то притащил Йен, он обнаружил себя у дома Галлагеров, бесцельно слоняющегося под окнами комнаты, когда-то принадлежащей его рыжему. В темноте ночи, он дважды кинул в окно камешками, которые подобрал тут же, и один раз даже попал, но ответной реакции не дождался. И плюхнувшись задницей на холодную землю, когда от очередного замаха камешком, потерял равновесие, так и остался сидеть, уткнувшись лицом в колени, давя в себе желание закричать.Лишь под утро он очнулся от резкого удара по лицу. Сперва он опешил, быстро вскакивая на ноги и принимая защитную стойку, но тут же хватаясь руками за разрывающуюся от боли голову понял, что просто упал на бок, уснув сидя перед домом любви всей свой жизни.Микки усмехнулся слащавости своих мыслей, но отрицать их правдивость все же не смог.Когда в шестнадцать лет Микки наконец избавился от всех сдерживающих его рамок и смог признать, что влечение к мужчинам в нем все же преобладает над страхом, о его гомофобном отце или вечно осуждающем обществе, в его жизнь стремительным вихрем ворвался Йен. Самовлюбленный мелкий говнюк не отпускал его не на секунду. Куда бы не падал взгляд Милковича, он повсюду видел эти влюбленные зеленые глаза. Галлагер был везде. Где бы не появился Микки, он точно знал, за ним наблюдают, с нежностью, с вожделением, с абсолютным обожанием. И он упивался этим ощущением, делая вид, что не замечает следующего за ним по пятам кудрявого рыжего.Пока однажды вечером, после очередного домашнего скандала, не понял, что сидя в дальнем конце бара, поглощая одну за другой порции виски, он жаждет этого взгляда. Прямо сейчас ему был до одури необходим его преследующий повсюду обожатель.Выйдя на улицу из душного помещения, он был настроен отыскать рыжего, чтобы вновь почувствовать себя столь любимым и желанным. Но ему не пришлось долго слоняться по городу, в поисках дома Йена: он был там, неподалеку от бара, нервно теребя в руках сигарету и поглядывая на дверь из которой вышел Микки. И как только его взгляд остановился на, покачивающемся от количества выпитого, брюнете Йен сделал пару шагов в его сторону.

Микки не понимал, что в тот момент Галлагер увидел на его лице, но уже через секунду ощущал руки рыжего на себе. Йен гладил его волосы, зарываясь носом в шею. И Микки пропал, чувствуя, как тихий шепот подростка, проходит сладкой дрожью по его телу. Он уже не помнил, что тогда Йен шептал ему в шею, но он хорошо запомнил это ощущение. Покой. Счастье. Дом.И с этого момента Йен не отпускал его не на секунду. Он был в каждой мысли, в каждом вдохе Микки, все так же неотступно следуя за ним.И вот спустя одиннадцать лет он стоит напротив дома, боясь сделать шаг, боясь услышать то, что могло бы отнять у него его покой, его счастье, его дом.Четыре дня без Йена, впервые за все это время, заставили его признать, что он пошел бы на что угодно, лишь бы Галлагер был рядом. И он уже был готов сделать этот шаг, сбрасывая, наконец, с себя оцепенение, когда дверь дома, за которым он наблюдал, вновь открылась и в дверном проеме появился Йен.Он выглядел уставшим и первым порывом Микки было желание подбежать и обнять рыжего, но он заставил себя остановиться, когда в след за ним из дома вышел парень. Улыбаясь он протянул руку и обнял Йена за талию, второй рукой закрывая за собой дверь.Низкорослый кудрявый шатен тянул за собой Галлагера, спускаясь по ступенькам, все также не отрывая рук от его тела.- Вот увидишь, - щебетал он. – Уже после второй рюмки тебе полегчает. Обещаю, там куда мы идем, будет куча смазливых мордашек и упругих задниц. К концу этой ночи ты и не вспомнишь имя своего гопника.И Микки был уже готов подбежать и сбросив руку кудрявого с талии Йена, сломать ее к чертовой матери, но сдержался, когда рыжий заливисто расхохотался, запрокидывая голову. Милкович сделал последнюю глубокую затяжку и выбросив окурок, последовал за ними. Сам не зная, для чего это делает.- Ты обещаешь, Трев? – Йен уже был явно на веселе. – Мой гопник был довольно таки не забываемым. – Продолжал смеяться рыжий.А затем он, склонившись к самому уху парня, начал что-то нашептывать ему. Громко выругавшись, Тревор оттолкнул от себя Йена.- Фуу… - Скривился он. – Я не хочу этого знать.Микки притормозил, следя за тем, как Галлагер вновь притянул к себе парня. Они быстро удалялись от Милковича, пока он в нерешительности топтался на месте и не мог решить: продолжать ли ему эту прогулку или он все таки уже услышал достаточно.Брюнет достал из кармана сигареты и прикурив одну громко зарычал, видя, как вдалеке его Йен продолжает прижиматься к кудрявому.***Глаза слепили яркие прожекторы, а в груди отдавался нестройным ритмом бас, от громкой музыки, заполняющей небольшое помещение.Клуб, в который притащились Йен и Тревор, сводил Микки с ума. По всюду мелькали полуголые мужские тела, прижатые к другим полуголым телам. Атмосфера заведения была пропитана сексом, от этого кружилась голова и свербело в паху. И Микки бы наслаждался этой открытостью и свободой, если бы его взгляд не метался по толпе в поисках одного рыжего говнюка, который приперся сюда явно не потанцевать.Йен был неподалеку у барной стойки, постоянно всматриваясь в толпу движущихся тел, щурясь от яркого мерцания софитов и отсутствия привычных очков.Микки перестал считать рюмки, опрокинутые Йеном за последние пол часа, когда их количество перевалило за десяток. Он старался держаться обособленно, не редко ловя на себе похотливые взгляды. Но все же никто так и не решился подойти к нему и заговорить, явно видя злой и сосредоточенный взгляд брюнета на его рыжем.Тревор танцевал неподалеку. Уже сняв футболку, он терся спиной о грудь какого-то парня, не сводя настойчиво-похотливого взгляда с Йена.У Милковича не переставали чесаться кулаки, но Галлагер не выглядел слишком заинтересованным, больше сосредотачивая свое внимание на алкоголе, выбрав его, как надеялся брюнет, себе партнером на эту ночь.Микки прошелся руками по лицу, затем запуская их в волосы, приглаживая растрепавшиеся пряди, и уже совсем было решившись подойти и увести Йена от сюда, как Тревор подбежав к Галлагеру, схватил его за руку и потянул за собой в бурлящую танцующею толпу. Громко выругавшись, Микки последовал за ними, пробираясь сквозь влажные от пота тела, грубо отталкивая их локтями.Он резко остановился, застывая на месте от представшей перед ним картины.

Его Йен наклонившись над Тревором, целовал парня, одной рукой поглаживая его обнаженную спину, другой рукой крепко сжимая его задницу. А руки кудрявого гладили волосы Йена, все больше распаляя и так пошатнувшийся самоконтроль Микки. Он следил, как его Йен ненадолго отпустив шатена, прислонился лбом к его лбу, все так же не открывая глаз, а тот что-то говорил рыжему, но из-за громкой музыки и гудящей толпы, Микки никак не мог расслышать что. Но на лице Галлагера в этот момент блуждала блаженствующая улыбка, и он вновь потянулся к губам Тревора, слегка кивнув в ответ.За мгновение до того, как он прижался поцелуем к кудрявому, Йен открыл глаза и его взгляд скользнул по Микки, который так и стоял, застыв, среди полуголой толпы. Галлагер ненадолго задержал на нем взгляд, а затем закрыл глаза, углубляя поцелуй, все теснее прижимаясь к шатену.Он целовал его, гладя руками его затылок и спину, все теснее прижимаясь грудью к обнаженной груди. И последнее, что увидел Микки – это рука Тревора на паху его Йена.А дальше была чернота. Один пустой черный миг.И Микки не помнил, как выходил из клуба или как добирался домой. Он абсолютно не помнил, как разбил рамку с фотографией, ранее висевшую в их прихожей, не помнил, как оцарапал лицо, когда упал, запутавшись в подрагивающих ногах, не помнил, как разбил костяшки, ломая стену в спальне, не помнил, как заснул в ванной комнате, после того, как его стошнило.Он помнил лишь один черный миг, как скользнув по нему, глаза Йена закрылись.***И через два дня Микки стоял в пустой прихожей их с Йеном квартиры, докуривая, черт знает какую по счету, сигарету, сжимая в другой руке ключи.- Прощай, Йен. – Сказал он в пустоту, кривясь, когда его слова эхом отозвались от пустых стен. – Надеюсь, больше не увидимся.Он бросил ключи на грязный пол, лишая себя возможности вернуться, и вышел, захлопывая за собой дверь.