4. Воспитание чувств (1/1)

Лагерь ?Кэмпбелл? был единственным лагерем, который Макс в детстве посещал на летних каникулах. Пребывание здесь оказалось достаточно сносным для того, чтобы он ездил сюда семь лет подряд. С годами Макс даже сумел получать что-то вроде мрачного удовольствия от своих поездок, ведь тут он мог достичь полной гармонии между своим самоощущением и тем, что происходило вокруг него: вожатые были безразличны и равнодушны, как и все остальные люди, еда была убога, как и его существование, которое было так же однообразно и уныло, как и лагерный распорядок дня. Здесь он был полностью предоставлен себе?— мог уединиться, спрятаться и сбежать куда и когда ему вздумается. Пожалуй, это ему нравилось больше всего. Это?— и пара закадычных друзей. Они были очень разными, и все же нудный, но умный Нил, неуемная, но прямодушная Никки и он сам идеально дополняли друг друга. Каждое лето их трио воссоединялось в лагере, и это было единственное событие, которого Макс действительно ждал на протяжении года.Так было, пока ему не исполнилось семнадцать. В очередной раз приехав в ?Кэмпбелл?, он обнаружил, что это лето ему придется провести без друзей. Никки написала простыни извинений и объяснений о том, что родители отправляют ее в Европу в пансионат для будущих леди, а Нил и вовсе заявил, что у него есть планы поинтереснее: он оборудовал себе лабораторию в гараже деда и собирался использовать старую микроволновую печь для создания системного блока, да и вообще, дал понять, что, мол, лагеря и прочую чушь он уже перерос. Если Никки Макс еще поверил — она наверняка хотела приехать, но не смогла, то Нила счел настоящим предателем. Так или иначе, впереди его ожидали каникулы без друзей рядом, и Макс быстро впал в уныние.Он оказался самым старшим в смене. Макс надеялся, что сможет остаться в стороне от остальных, но это не всегда у него получалось. Макс не знал, откуда здесь появилось столько детей; видимо, дела пошли на лад после того, как основателя посадили в тюрьму, и теперь лагерь мог набирать больше кемперов. Дети и тишина оказались вещами несовместимыми. Макс понятия не имел, как можно столько скакать, орать и бегать. Неужели и он когда-то вел себя так же? Вряд ли. Он сразу перешел на подростковую стадию развития, из-за чего и считался трудным ребенком. Этих детей назвать трудными было… трудно. Макса просто раздражало то, насколько они были неизобретательными и несмелыми в своих выходках —насколько правильными они были. Да, среди них был один непослушный ребенок. Но и он не был настоящим хулиганом?— он был, скорее, ?плохишом?, который игрался в хулигана, пока мамы и папы нет рядом. Жалкое зрелище. Он выделялся не столько своим поведением, сколько своим писклявым голосом и рыжими волосами, которые торчали во все стороны. А еще у него была раздражающая привычка лезть, куда не просят и к кому не нужно. Макс думал, что участь общения с мелкой липучкой его минует, но через пару недель тот добрался и до него.Макс сидел в пустом общем зале и читал сообщения от Никки: она сходила с ума от скуки в своем пансионате и жаловалась, что никто не понимает ее шутки про пирсинг из булавки в носу. Макс не сразу заметил что кто-то подошел к его столу и встал напротив. Он поднял взгляд и увидел этого рыжего писклявого пацана. Как его звали… Дэйви? Макс просто вернулся к сообщениям Никки, но Дэйви не уходил. Прошла минута, две, а доставучий пацан все еще стоял и смотрел на него, облокотившись коленом на скамейку и покачиваясь на месте. Макс не понимал, что ему нужно. Может, он считал его кем-то вроде вожатого, раз он был старше остальных?

Макс убрал телефон в карман.?— Тебе чего?Мальчик, который с любопытством его разглядывал, сказал:?— Ничего, — он наклонил голову набок. — А почему ты всегда один сидишь?Макс посмотрел на него так недружелюбно, как только мог.

?— Не твое сопливое дело.

Макс думал, что пацан уйдет, но нет?— он придвинулся ближе и с искренним интересом спросил:?— Почему ты такой злой?Макс вздохнул. Похоже, мелкий все же был трудным ребенком: отделаться от него оказалось трудно.?— Знаешь, что? Давай-ка, иди, погуляй.Он поднялся, взял Дэйви за руку и подвел к двери. На выходе Дэйви обернулся, чтобы что-то сказать, но Макс подтолкнул его вперед, на улицу, где верещали и носились остальные дети. — Все, шагай.

Дэйви обернулся и посмотрел на него с чем-то очень похожим на жалость.На утро Макс обнаружил у себя под подушкой коричневое пятно. Выглядело оно противно, но запаха не было, так что вариант с мерзким пранком в исполнении детей отпадал. Сосед Макса осмотрел пятно, потыкал в него пальцем, облизал палец (!) и заключил:?— Это конфета.Макс с подозрением посмотрел на Нила (этого лунатика тоже звали Нил) и принюхался: действительно, это была шоколадная конфета с начинкой, которую он раздавил подушкой. Выяснять, кто и зачем это сделал, Макс не стал: он уехал из лагеря в тот же день, не протянув и месяц, уверенный, что больше никогда сюда не вернется.Он все же вернулся семь лет спустя, когда Никки позвала его поработать вожатым с ней на пару. Она предлагала вспомнить детство и хотя бы ненадолго туда вернуться. Для вида Макс сначала отказался, потому что все еще обижался на нее и Нила за то, что они когда-то бросили его тут одного, но в итоге согласился. В начале июня он приехал в знакомый лагерь, где, кажется, за это время ничего не изменилось. На шею ему бросилась точно так же не изменившаяся Никки. Она впилась в его плечи ногтями с облупленным черным лаком, потрясла его и безумно улыбнулась: ?— Ух, ну мы и повеселимся!Если бы они знали, что за веселье их ожидает.Полностью вернуться в детство и отрочество у Макса не вышло. Теперь у него была ответственность, были обязанности, самой трудной из которых была следить, чтобы никто из детей не утонул в луже и не свернул себе шею на ровном месте. В лагере были кемперы постарше и даже те, кому было шестнадцать как минимум. Судя по кислому виду, их отправляли сюда с глаз долой нерадивые родители. Правда, один парень очень радовался тому, что здесь находится. Похоже, этот рыжий тип вообще был единственным, кто приехал сюда по доброй воле. Когда Макс увидел его в первый день, тот взглянул на него и восторженно улыбнулся.?— Привет!Макс в недоумении нахмурился. Парень указал на себя пальцем и воскликнул:?— Помнишь меня?Писклявый голос, рыжие волосы.?— Дэйви?Дэйви?— теперь уже, скорее, Дэвид?— расплылся в еще более широкой улыбке и кивнул.?— Да! Я тебя сразу узнал. Ты теперь здесь работаешь, да? Так здорово! Тебя здесь лет семь не было, наверное… А я каждый год сюда езжу.Дэвид покачивался на пятках от оживления?— кажется, он был очень рад их встрече. Макс ничего такого не испытывал. Дэвид невольно напомнил ему о самом неприятном и одиноком лете в его жизни, а его бессмысленное воодушевление вызывало только желание оказаться от негоподальше.Дэвид был активным и энергичным — даже очень, раз он так охотно помогал Никки во всякой организационной чепухе, а еще неимоверно общительным. Если дети помладше охотно шли на контакт, то подростки часто подкалывали его за непробиваемое дружелюбие, иногда открыто смеясь ему в лицо. Дэвид этого не замечал. Не замечал он и того, что Макс не горит желанием общаться — с ним или с кем-то еще в принципе. Похоже, Дэвид считал, что из-за их "знакомства" семь лет назад они теперь чуть ли не закадычные друзья. Он махал ему руками, как жизнерадостная мельница, когда видел в общем зале за завтраком или обедом. Как-то раз Макс увидел, что Дэвид о чем-то рассказывает детям помладше, при этом показывая пальцем в его сторону: дети как по команде повернулись на него посмотреть, и Макс натянул на голову капюшон худи, чтобы не чувствовать себя как в зоопарке.

Чтобы как-то соблюсти правила, Макс иногда участвовал во всякой лагерной активности наравне с Никки. Обычно они предлагали детям разбиться на команды и выбрать себе вожатого, дети дружно выбирали команду Никки, а Макс со спокойной совестью отправлялся куда-нибудь на берег озера или в домик вожатых. Они в очередной раз разбивали детей на группы для занятий по орнитологии; Макс собирался уйти восвояси, когда раздался возглас:?— Я хочу пойти с Максом!Это был Дэвид. Мало того, что он приперся на необязательное для него занятие, так теперь еще и вынудил Макса пойти на него вместе с ним. Макс сжал челюсти, развернулся и как можно медленнее поплелся к лагерю с берега острова, где кемперов делили на группы. Если идти очень медленно, можно растянуть прогулку так, что она сойдет за наблюдение за птицами. Он ни за чем наблюдать не будет, а Дэвид пусть делает, что хочет. Дэвид обходил его то с одной, то с другой стороны, и, наконец, сказал: ?— Ты так долго не приезжал в лагерь… Почему решил вернуться? Соскучился?Макс неопределенно пожал плечами. Дэвид сказал:?— Я вот точно скучаю, каждый раз. А ведь сначала мне тут не нравилось, серьезно! Просто случилось так, что…Дэвид рассказал ему какую-то мутную историю о том, как он и его друг детьми потерялись в местном лесу, пережили встречу с медведями, а вовремя оказавшийся неподалеку Кэмпбелл их спас. После этого Дэвид проникся любовью к Кэмпбеллу, лагерю и природе в целом. Макс его почти не слушал. У домика вожатых Макс остановился и сказал:?— Птиц заметил? Я нет. Ну, все, занятие окончено.Он зашел в домик и закрыл за собою дверь.Но даже после такого неприветливого отношения Дэвид продолжал лезть к Максу, спрашивать у него всякую ерунду и даже разговаривать о нем с остальными. Он постояннослышал фразы типа: ?А Макс сказал…? и ?А Макс будет…?. Дэвид подсаживался к нему за стол за завтраком или обедом, подходил и трындел о чем-то, пока Макс сидел у озера и упорно продолжал тянуть руку вверх, чтобы оказаться в ?команде Макса?. Как-то во время одной из таких экскурсий Макс не выдержал и в ответ на очередные глупые истории и вопросы сказал:?— Слушай, может, хватит? У меня голова болит.Дэвид замолчал, но тут же встревоженно спросил:?— Может, тебе мидол принести??— У меня голова от тебя болит.Дэвид притих, но к концу дня вернулся к своему обычному надоедливому поведению.Окончательно Макса добил случайно подслушанный разговор двух других кемперов: они, прыская со смеху, изображали то, как ведет себя Дэвид при виде Макса, называли такое поведение щенячьим, а один из подростков назвал Дэвида любимчиком Макса.Дэвида. Любимчиком. Макса. У него не было и нет никаких любимчиков. Если Дэвид хочет вести себя, как идиот, то ради бога, но оказываться в глазах других таким же идиотом Макс не хотел. С него хватит.На следующее утро Дэвид снова вызвался составить ему компанию для утренней активности. Макс подождал, пока они отойдут подальше для остальных, и сказал:?— В общем, так. Ты занимайся гербарием, если тебе это так нравится, а я пойду к себе. Понял?В ответ на удивленный взгляд Дэвида он сказал:?— Я не собираюсь все лето водить тебя на прогулки. Найди себе для этого друзей или кого-нибудь еще. Договорились?Макс оставил Дэвида одного и провел утро, сидя на крыльце и куря в блаженном одиночестве. Он посчитал, что Дэвид все понял, но тот снова подсел к нему за ужином. Он чуть не опрокинул стаканчик с соком со своего подноса. Вокруг раздался приглушенный смех, но Дэвид не обратил на него внимания.?— Макс, я хотел сказать…Макс не дослушал. Он поднялся с места, схватил свой поднос и пересел за стол в дальнем углу зала, не обращая внимание на хихиканье вокруг и неодобрительный взгляд Никки.Дэвид по-настоящему оставил его в покое: Макс не видел его весь следующий день. Под вечер оказалось, что не видел его не только Макс. Вечером Никки зашла в домик вожатых и взволнованно сообщила ему, что Дэвида нигде нет.?— Придет,?— Макс снова посмотрел на экран старого ноутбука с побитыми пикселями. —?Ушел таращиться на птиц или листья, вот и все.Никки стояла и смотрела на него, скрестив руки на груди. Макс поставил видео на паузу?— один хрен, интернет тут толком не ловил,?— и спросил:?— Что??— Ты знаешь, что. Ты вчера грубо себя с ним повел.?— И что, из-за этого он решил сбежать??— Может, и решил,?— Никки раздраженно добавила,?— ну, и чего ты тут расселся??— А что я должен делать??— Искать его!?— И почему я должен его искать??— Потому что ты его вожатый! —?Никки швырнула в Макса его худи и вышла на улицу.Они пошли в разных направлениях от лагеря. Был вечер, и небо темнело быстрее обычного из-за низких туч. Вот-вот мог начаться дождь. В этот момент Дэвид раздражал Макса сильнее прежнего. Вот нельзя было отправиться на прогулку в какое-нибудь другое время? А еще его не то чтобы раздражала?— беспокоила мысль, что, возможно, Никки права, и все это как-то связано с его поведением накануне. Поэтому он и продолжил идти все дальше от лагеря, несмотря на начавшийся дождь. Когда тропа окончательно потерялась в высокой траве, в стороне озера раздались глухие раскаты грома. Макс собирался вернуться?— возможно, Никки и Дэвид давно в лагере, и все в порядке,?— когда услышал какой-то звук рядом с собой. Он прислушался: совсем рядом с ним раздался всхлип. Он прошел чуть дальше и осветил фонариком поваленное бревно, на котором, сгорбившись, сидел Дэвид. Увидев Макса, он громче всхлипнул и закрыл лицо руками.?— Ну, и какого хрена ты тут делаешь? Ты вообще соображаешь, что тебя весь лагерь ищет?Искала Дэвида только Никки, но ему говорить об этом не стоило. Пусть думает, что все и правда стоят на ушах из-за его исчезновения. Дэвид не обратил внимания на его слова и продолжил всхлипывать, уткнувшись лицом в ладони. Макс рукавом вытер капли дождя со своего лица и сказал:?— Надо вернуться, пока совсем не стемнело. Дэвид, ты меня слышишь?

Но Дэвид только помотал головой, не открывая лица.?— Черт, да что случилось-то?Дэвид, наконец, отнял руки от лица и обхватил себя за плечи. Он сказал, всхлипнув:?— Ты мне нравишься.Макс не поверил своим ушам. Он переспросил: — Чего?

Дэвид, наконец, поднял на него взгляд.?— Ты мне нравишься.?Я думаю, я... кажется, я в тебя влюбился,?— он снова закрыл лицо руками и принялся по-настоящему плакать, даже рыдать.Если бы Дэвид сказал, что кого-то убил, а теперь не знает, что делать с трупом, это было бы в сотни раз менее неловко, чем все происходящее. Макс не знал, что делать и что сказать. Наконец, раскат грома напомнил ему о своих вожатских обязанностях.?— Так, поднимайся. Пойдем. Придем в лагерь и поговорим.Где-то рядом раздался оглушительный треск?— в одно из деревьев попала молния, и Дэвид, наконец-то, поднялся на ноги.Они молча дошли до лагеря и до домика вожатых. Дэвид плелся позади него и не сразу прошел внутрь, потоптавшись на пороге. Никки не было: она то ли еще не вернулась, то ли успокаивала мелких, многие из которых боялись грозы. Макс включил свет, достал из шкафа полотенце и передал его Дэвиду, который сел на стул у входной двери. Макс стал искать термос. И Дэвиду, и ему самому нужно согреться, если они не хотят заболеть. Он разливал по кружкам теплую воду и услышал, что Дэвид снова плачет. Макс выдержал с полминуты и сказал:?— Чего ты ревешь-то?В его голове мелькнула мысль, почему Дэвид так расстроен: влюбиться в Макса — такая себя радость, наверное. Одновременно с тем ему было досадно, что из-за него так убиваются, а еще было невыносимо неловко?— он с радостью бы сейчас выпрыгнул в окно, чтобы скрыться где-нибудь в лесу, как это сделал Дэвид до него.Дэвид немного притих. Макс прочистил горло и сказал:?— Такое... такое бывает. Это неприятно, но это пройдет, само, если не обращать внимания.Не обращай внимания, и все пройдет.Макс не издевался. Он следовал этому совету всю жизнь.Дэвид больше не плакал. Он удивленно смотрел на него покрасневшими глазами.?— Не обращать внимания??— Да, не обращать. Пройдет время, и это останется в прошлом. Это все временно, понимаешь? Нет смысла убиваться из-за такой ерунды.Дэвид смотрел на него так, словно первый раз увидел, а еще как-то разочарованно, и Макс решил побыстрее закончить этот разговор.?— Если тебе нравится хныкать, сидя на бревнышке в лесу, то вперед. Мое мнение? — Это глупо и того не стоит. И уж точно не стоит того, чтобы Никки сейчас бегала с фонарем по лесу.Дэвид поднялся с места. Он посмотрел куда-то мимо Макса и сказал: — Я понял. Спасибо.Он повесил полотенце на спинку стула и ушел.Дэвид больше не заговаривал с ним и не подсаживался к нему за стол, не пытался вытащить на какие-нибудь экскурсии и подобраться, когда Макс был один. Это привлекло внимание остальных кемперов, но, пошушукавшись пару дней, они переключились на другие вещи. Отстраненный Дэвид, который в принципе стал меньше общаться с другими и начал пропускать утренние занятия и прогулки, привлекал только внимание самого Макса. Ну, и второй вожатой.?— Что случилось?Никки закрыла за собой дверь. Она грозно нахмурилась, и Макс отмахнулся от нее со словами: ?без понятия? и закрылся каким-то сомнительным журналом, сделав вид, что читает его. Это был один из журналов квартирмейстера, но сейчас Макс готов был взять в руки даже его, чтобы спрятаться от Никки. Никки вырвала журнал у него из рук.?— Нет, Макс, так не пойдет. Что случилось с Дэвидом?Макс вздохнул; он сел на своей кровати и выложил все, что случилось несколько дней назад. После его рассказа Никки уткнулась лицом в свои ладони — совсем как Дэвид тогда, на бревне, только она, конечно же, не плакала?— это был фейспалм.?— Мда,?— она убрала руки и посмотрела на Макса со смесью изумления и разочарования. —?Макс, ты идиот?!Макс догадывался, что он идиот, но признаваться в этом не хотелось.?— Это ты к чему??— К чему? Мне интересно, ты вообще когда-нибудь пробовал ставить себя на место других людей? Нет? Оно и заметно, знаешь.Никки поднялась с места и прошлась по комнате. Она остановилась перед Максом, приложила пальцы к вискам и сказала:?— Макс, хочешь знать, почему Нил тогда не приехал? В то, последнее лето? Потому что за год до этого, когда мы прощались у автобуса и он расстроился, ты сказал ему, что наша дружба?— временная, и все это пройдет. Он стоял и чуть не плакал, а ты что сказал? — "Не расстраивайся из-за такой ерунды". Я... у меня нет слов, короче.Никки снова покачала головой и вышла, громко хлопнув дверью. Наверняка отправилась искать Дэвида, чтобы его утешить. Ну да, обсудят, какой Макс плохой, и им обоим полегчает.

Но и самому Максу было нелегко. На самом деле, ему было хреново. На него сердилась Никки, его сторонился Дэвид. Дэвид не выпячивал свою обиду, наоборот, он старался ее скрыть — пытался улыбаться и расправить сгорбленные плечи. От этого Максу было еще хреновее. Оставалось только последовать собственному совету — не обращать внимания и ждать, пока все пройдет и закончится: и дурацкое лето, и дурацкое чувство вины.Макс сидел в траве на берегу озера в стороне от мостков. Это место всегда было одним из его любимых. Теперь оно было единственным, где он чувствовал себя не таким убожеством, как в остальном лагере. Он смотрел на воду и бесцельно обрывал попадавшиеся под пальцы травинки. Позади него раздались шаги. Макс оглянулся и увидел Дэвида. Возможно, он тоже искал, где бы уединиться. Заметив Макса, он развернулся и тут же пошел в обратную от берега сторону, но Макс успел разглядеть его лицо. Он вскочил на ноги и быстро нагнал Дэвида.?— Воу, воу, ну-ка, подожди. Это еще что такое?Дэвид закусил кровоточащую губу и потер подбитую скулу.?— Тебе-то какая разница?Макс понимал, почему он так отвечает?— он бы ответил в разы хуже, но у него было вполне логичное объяснение.?— Какая мне разница? Я твой вожатый, вообще-то. И, если кого-то из кемперов бьют, я как бы должен это знать и что-то с этим сделать.Дэвид посмотрел на него скептическим взглядом и фыркнул.?— Никто меня не бил.?— И что, ты сам себя так разукрасил?Дэвид покачал головой.?— Нет, я просто упал.?— Откуда?С Дэвидом все было непредсказуемо?— решит свести счеты с жизнью, а Максу потом с этим жить.?— С дерева.?— С какого? Нахрена ты туда полез?Дэвид еле заметно закатил глаза так, словно Макс был невероятно тупым. Надо сказать, раздражался он очень забавно.?— Чтобы достать до гнезда.?— Зачем??— Чтобы положить туда птенца! —?Дэвид сердито посмотрел на Макса; сейчас он и сам походил на взъерошенного птенца. Макс не удержался и еле заметно улыбнулся. Дэвид надул и без того распухшую губу и прошел мимо Макса к лагерю.Вечером Макс решил помириться с Никки.?— А я-то здесь причем? Тебе не со мной надо мириться.Макс, который сидел на своей кровати, пожал плечами и посмотрел на свои руки.?— Не знаю… ты сердишься.Никки вздохнула и повернулась к зеркалу, у которого расчесывала спутанные волосы деревянной расческой с поломанными зубьями. Макс был уверен, что они сломались как раз из-за ее волос.?— Я не сержусь, Макс. Я очень удивлена, и неприятно. И Дэвиду я очень сочувствую. Я и тебе сочувствую, но ему больше, уж извини.?— Я понимаю.

Макс какое-то время поизучал свои ладони и выпалил:

— А что я должен был делать? Как на это реагировать вообще? Я вожатый, он кемпер, и он мелкий, и он же меня не знает толком вообще... Я не понимаю, как мог ему понравиться и все это. Никки посмотрела на него в зеркало, приподняв бровь.?— Этого я тоже не понимаю. Но в этом-то и дело, тут нет логики. А когда все первый раз, то все очень насыщенно. Чувства сильные, ничего не понятно. Тут хотя бы себе в них признаться, не то что другому. Но если другой по ним просто топчется, то...Макс перебил Никки:?— И что, мне теперь врать, что я испытываю, чего не испытываю? Придумывать какие-то взаимности и изображать всякую хрень?Никки завязала волосы в кривой хвост и повернулась к Максу.?— Да почему изображать? Можно по-человечески отнестись, а не бред всякий нести. ?Это пройдет, это ерунда?,?— она произнесла это, изображая голос самого Макса. —?Вот честно, Макс, ты… такой тупой иногда.Слова звучали уже не так едко, и Максу стало полегче. Никки задумчиво сказала:?— Пойми, такие чувства, они особенные. Ты говоришь — как он мог влюбиться, ты старше, он тебя не знает и прочее, но это не важно. Правда. Мне было шестнадцать, и к моей подруге приехала пожить ее двоюродная сестра. Ей тогда где-то двадцать шесть было. И я от нее просто тащилась. Чаще приходила к подруге, оставалась у нее ночевать?— просто, чтобы побыть рядом с ее сестрой. А если она со мной заговаривала, я — я вообще, не знаю, я в космос улетала. Она спрашивала что-нибудь типа: ?Никки, как дела?? или ?Никки, а где тут можно купить хороший лак для волос?? и все, я уже как лужа на полу…Никки задумчиво постучала расческой по губам.?— Я даже не знаю, почему так произошло. Просто она была такой уверенной в себе, спокойной — действительно крутой, по-настоящему. Она каталась на скейте, но любила краситься, у нее несколько косметичек было всякого разного, в том числе духов. Как-то раз я к ней в комнату забралась и стащила один флакончик,?— Никки улыбнулась. —?Он до сих пор у меня хранится.?— Ну и криповая же ты была.?— Зато счастливая. И она ни разу меня про него не спросила. Я думаю, она все поняла. А эти духи до сих пор мои любимые.Макс нахмурился.?— Погоди, вот эта вонь…?— Да, вот эта вонь.?— Так ты… хотела, не знаю, замутить с ней или что-то такое??— Да не хотела я ничего такого,?— Никки убрала расческу в ящик своей тумбочки и закрыла его ногой. —?Хотела ее видеть, и чтобы она меня видела, вот и вертелась рядом. Хотела стать, как она, когда вырасту, и уже взрослой ей понравиться. Тогда-то я для нее была мелочью.Может, поэтому я до сих пор и крашу волосы.?— В смысле?Никки улыбнулась.?— Эред говорила, что это смело. Цветные волосы, она говорила, что это круто.Никки задумалась на несколько секунд и заключила: — В общем, вот так. И, может, поэтому мне до сих пор нравятся высокие, уверенные в себе блондинки. И скейтеры.?— То есть с Дэвидом... у него что-то подобное??— Возможно,?— Никки кивнула. —?Возможно, теперь ему всю жизнь будут нравиться смуглые ребята с дредами, которые злобно смотрят на всех исподлобья и хамят.?— Все, я понял.?— И которые будут плевать на его чувства.?— Я понял! Я… я подумаю обо всем этом. Спасибо. Никки усмехнулась.?— Подумай. Может, получится.Разговор с Никки здорово ему помог, но еще он заставил Макса почувствовать себя полнейшим кретином. Ему было очень стыдно. Нужно было что-то сделать, хоть как-то все исправить, ведь он портил лето не только себе?— ему не привыкать,?— а еще и Дэвиду, который это место действительно любил, а теперь мог возненавидеть. А это было бы совсем уж пакостно и неправильно.В один из вечеров Макс пришел посидеть у костра с остальными. Он никогда не делал этого раньше. Никки обменялась с ним быстрым взглядом. Она раньше обычного отправила детей по палаткам и пошла проследить, чтобы каждый дошел до своей. У костра остались только Дэвид и Макс. Макс опасался, что он тоже уйдет, но Дэвид продолжал сидеть на корточках у пламени и жарить зефир на тонкой ветке.

Макс не знал, как начать разговор. Наконец, он сказал:?— Эм…Дэвид поднял на него взгляд. Дрожащее пламя костра высвечивало в его глазах самые разные эмоции: настороженность, грусть, обиду и еще что-то, из-за чего Макс тут же отвел взгляд в сторону. Он вдруг понял, что, возможно, больше никто, кроме Дэвида, так на него не посмотрит. Возможно, никто не испытает к нему таких же чувств. Возможно, их к нему больше вообще никто не испытает.Макс собрался с духом.?— Думаю, нам стоит поговорить о том, что случилось. — Что-то случилось? Макс не обратил внимания на попытку Дэвида иронизировать — забавную и грустную одновременно.—?Давай поговорим, а потом уже будем делать вид, что ничего не случилось, идет?Дэвид опустил голову в знак согласия. Макс перевел дух и продолжил:?— То, что ты сказал тогда, твое признание — оно застало меня врасплох. Я вообще не понял, как такое возможно и как это произошло, не знал, как реагировать. Я ничего такого не замечал, если честно.Дэвид тихо произнес:?— Все замечали, кроме тебя. Я знаю это, я ведь слышал, как надо мной смеялись.?— Кто именно??— Какая разница,?— Дэвид подправил угольки в костре. —?Меня это не волновало.Он подумал и как-то особенно саркастично добавил:?— В отличие от тебя.Макс невольно усмехнулся.—?Ты эту фразу заранее заучил?Дэвид покраснел и опустил голову. Ага, он его подловил.Дэвид выглядел спокойным, но каким-то обреченным и смирившимся. Таким же, как и большинство людей вокруг. Похоже, в мире могло стать еще на одного циника больше. Только вот куда их столько?.. Если уж Дэвида тянуло к мрачным и грубым типам, пусть это будут типы, которые способны хоть как-то исправиться. Надо создать правильный гештальт.Макс сказал:—?Я не хотел тебя обидеть. Но я обидел, и мне жаль. Я уже сказал, что все это было для меня очень неожиданно.

Макс подумал и сказал самую главную вещь: — Мне никто такого не говорил. Вообще. Никто не признавался в том, что я ему нравлюсь. И... это пугает, знаешь? Даже если ты взрослый человек, который должен уметь уважать чувства других. Ну, и не забывай, что я старше тебя и я твой вожатый. Это тоже свою роль играет.

Дэвид кивнул. Его взгляд немного прояснился, потеплел. Он посмотрел на Макса с сочувствием, и Макс вытерпел его взгляд: если он не выдержал того, что к нему проявили симпатию, то теперь выдержит хотя бы то, что его считают жалким.

Макс хотел закончить все на позитивной ноте.—?Надеюсь, между нами теперь все в порядке. Не хочу, чтобы ты из-за меня возненавидел это место. Тебе тут вроде как нравится.Дэвид фыркнул.—?Пф. Без обид, у тебя перед ?Кэмпбеллом? никаких преимуществ.Макс улыбнулся.—?Это ты сейчас придумал??— Это?— да.Он посмотрел на Макса с легкой улыбкой. — Да, между нами все в порядке. Я не хотел доставить тебе неудобств, — его улыбка стала кривой, и Макс еле удержался, чтобы его не прервать. — Я... просто я тебя запомнил с детства, — он улыбнулся уже по-теплому, шире. — Ты был таким интересным, необычным. Держался в стороне. Но я не бестолковый, я все понимаю, — его улыбка дрогнула: было неясно, удерживается ли он от слез или от чего-то другого. — Я понимаю, что мы очень разные, не только из-за возраста. Думаю, мы и друзьями не стали бы.Дэвид поднялся на ноги и потянулся. — Ну, я пойду? Никки просила меня помочь ей с байдарками завтра, мне надо будет встать пораньше. Спокойной ночи, Макс. — Спокойной ночи, Дэвид.Дэвид ушел, и Макс остался у костра. Он сидел достаточно далеко от пламени, но внутри жгло не от огня, а от только что услышанных слов. Думаю, мы и друзьями не стали бы.Что ж. Они в расчёте.

Оставшиеся недели прошли спокойно. На Макса перестала сердиться Никки, и его перестал избегать Дэвид. Правда, по негласному обоюдному решению они старались не оставаться друг с другом наедине: каждый из них и так превысил свой лимит откровенности и неловкости на это лето.Макс стоял у автобуса и следил за кемперами, которые, толкаясь и шумя, забирались внутрь. Дэвид шел самым последним. У автобуса он остановился и, теребя лямку рюкзака, спросил Макса:?— Ты приедешь на следующее лето??— Пока не знаю,?— Макс тут же добавил, чтобы Дэвид не принимал его ответ на свой счет,?— я и правда не знаю. Если честно, это не работа мечты, хотелось бы найти что-нибудь получше. А ты?Макс знал ответ заранее. Дэвид тут же закивал головой.?— Да, конечно! Если честно, я бы хотел здесь работать после учебы.?— Думаю, твой энтузиазм здесь пригодится. Только не забывай, что тебе должны платить, хорошо? Переворачивать байдарки это тоже работа.Дэвид выразительно посмотрел на него, надув губы. Если он будет использовать этот взгляд и в будущем, мрачные типы с дредами сами выстроятся к нему в очередь.Дэвид обернулся посмотреть на автобус.?— Ну, я поеду? Счастливо.

?— Подожди, у меня для тебя кое-что есть.Дэвид с любопытством следил за тем, как Макс достает что-то из кармана худи.?— Дай руку.Вряд ли Дэвид станет хранить его подарок так же долго, как Никки хранила свой флакончик духов, но попробовать стоило. Макс завязал узелок, и Дэвид принялся в восхищении рассматривать браслет в желто-зеленую полоску, который Макс смог нормально сплести только с третьего раза. Он посмотрел на Макса — без настороженности и обиды и без особенно неприятного наигранного цинизма с кривой улыбкой. И хорошо. Цинизм ему не шел, и Макс надеялся, что он ему не больше пригодится. Дэвид вдруг нахмурился. — А я ничего тебе не сплел...— Все в порядке. Если сплетешь, как-нибудь в другой раз заеду и заберу.Автобус просигналил, Дэвид быстро улыбнулся Максу и заскочил в салон. Дверь за ним закрылась, и через полминуты автобус, полный загорелых, усталых кемперов скрылся из виду.Макс не врал Дэвиду. Он и правда был бы не против как-нибудь заехать сюда через год или два — за браслетом или просто так, неважно. В том, что Дэвид останется в лагере, как вожатый, Макс не сомневался. Не сомневался он и в том, что всегда будет помнить и даже гордиться тем, что был первым романтическим интересом Дэвида. Он сомневался лишь, что это захочет помнить сам Дэвид. "Такие чувства, они особенные". Макс смотрел на опустевшую дорогу и сосредоточенно вспоминал свои первые особенные чувства. Он ничего не смог вспомнить. Может, потому что у него их не было. А может, потому что он не обратил на них внимания и решил не расстраиваться из-за ерунды.