1. Точка невозврата. (1/2)

— Думаю, это намного сложнее, чем всё, что я преодолевал до этого.

На лагерь опускалась ночь, и Максу это нравилось. Здесь, в лесу, светового загрязнения было в разы меньше, чем в городе, звёзды намного ярче.

— По-моему, это просто этап. Все через это проходят.

Дэвид говорит редко. Только отвечает, когда Максвелл замолкает, стараясь больше слушать, не спугнуть поток откровений.

Многое изменилось с тех пор, как ?маленький говнюк? приехал в лагерь впервые. Мог ли тогда вожатый думать, что когда-то будет лежать на ночной поляне с этим ребенком, и раскуривать косяк? Уму не постижимо, насколько быстро всё меняется.

В основном, многое осталось прежним. Днём Никки, Нил и Макс занимаются всякой хренью, строят планы побега (которые не так-то просто пресекать теперь — дети подросли и стали намного изощрённее) и ?доставания? Дэвида. Программа ?устрой самое тупое мероприятие, какое можешь придумать, и посмотри, что будет? никуда не делась. Но вот сам лагерь сильно разросся. Стало больше детей и лучше оборудование. Одни вожатые постоянно сменялись другими, все, кроме самого Дэвида. Они относились к этому просто как к работе, не идейно. Впрочем, Гвен тоже пропустила только год, насколько помнил Макс. С постоянной работой у девушки все ещё не складывалось, но она явно была оживлённее, чем раньше. В глубине души мальчик надеялся, что ей лучше, ведь и сам начинал во многом ее понимать.

— Я просто понимаю, что напуган всем этим, то есть… Мне только шестнадцать, какого хера я должен выбирать то, чем должен буду заниматься всю дальнейшую жизнь? Я не чувствую, что в состоянии сейчас адекватно выбрать колледж, понимаю что зря поехал этим летом сюда, ещё и Никки с Нилом уговорил… Я не готов, понимаешь? Я растерян, и не привык чувствовать себя таким. Ненавижу это.

Да, многое оставалось прежним. Дэвид все ещё был врагом номер один, но иногда, совсем редко, наступала такая ночь, когда Макс не выдерживал и шел к домику вожатых, выдёргивал этого придурка из кровати и тащил в лес, говорить и курить. Потому что больше было не с кем. Дэвид был странным. Часто он бесил своей улыбкой, да, но со всем этим оптимизмом он был... сильным. Всегда стремился помочь нуждающимся, всегда справлялся. Он тоже повзрослел. И пусть парень всё ещё был прежним оптимистом и энтузиастом, но, благодаря Максу, хотя бы научился хорошо управляться со стрессовыми ситуациями. На третий год нахождения ?мелкого? в лагере Дэвид все же получил премию ?Вожатый года?. На удивление всех, небеса в тот день не рухнули.

— В твоём возрасте это меня тоже пугало. Просто пойми, чем тебе нравится заниматься.

Дым обжигает лёгкие обоих парней, но кашляет только Дэвид.

Утро наступает медленно, солнце лениво выползает из-за деревьев. Настолько лениво, что Максу хочется выйти из палатки и дать ему пинка, чтобы не тормозило.

В эту ночь парень снова не спал. По стенкам палатки что-то шуршало, надвигалось, заставляя юношу задыхаться, шире открывать глаза, бояться отводить взгляд от потолка.

Паническая атака длиною в ночь. Это было знакомо ещё с давних времён.

В детстве Макс не переживал кошмары так сильно, или просто не придавал этому особого значения. Похищения, нападения, травмы из года в год — вот, что страшнее. Но Макс возвращался сюда каждый раз, сам не понимая зачем, и главное, что его здесь держит.

Впрочем, если подумать, лагерь — единственное место, где есть ощущение дома. Там, в городе, с родителями, спокойно, но нет никого, кому Макс был бы хоть немного интересен. А чувство нужности парень недооценивал, не занося его в список причин. И очень зря.

Он опускает ноги, все ещё обутые в кроссовки, на землю. Старая привычка спать в обуви проявлялась только в лагере. Со временем опасностей поубавилось, но раньше нельзя было знать, не придётся ли бежать куда-то, или от кого-то среди ночи.

В редких снах Максу доводилось вспоминать многих людей, к примеру, Дэниэла. Эти сны были хуже бессонницы, они заставляли вновь проводить остаток ночи под окнами домика вожатых. Всё же, те разговоры с Дэвидом не позволяли Максу постоянно приходить к мужчине, хоть и, в основном, причиной была неспособность парня просить о помощи.

Было в этом что-то жалкое, на его взгляд.

— Ебать.

Голова слегка гудела, и Макс поспешил встать на ноги, подавляя привычное ?забить на всё и весь день смотреть в потолок?. Нужно было разобраться с душем и одеждой, а поддаться депрессии можно и осенью.

— Ладушки, ребята, а теперь мы займёмся лепкой из глины! В вашем возрасте я любил это дело, так что, надеюсь, что вам понравится. — Дэвид снова улыбается и Максу хочется размазать эту улыбку по всему бледному лицу, чтобы она смешалась с носом, глазами, бровями, чтобы все лицо Дэвида осталось на месте однородной массой. Чтобы эти ебучие уголки губ никогда больше не поднимались.

Опуская взгляд, Макс старается ровно дышать, но тут же сбивается от тычка под ребра.