Часть I. Глава 14. Unknown dreams (1/1)

Дверь распахнулась почти сразу. Рин окинула застывшую на крыльце парочку скептическим и немного изумленным взглядом, а затем прислонилась к косяку, скрестив руки на груди, и обратилась к Мику: – Лен сидит в кафе за углом. Девушка удивленно округлила глаза, и блондинка коротко пояснила: – Он все мне рассказал. Мику кивнула и, так ничего и не сказав, оставила Кайто и Рин наедине. Уже подойдя к повороту, она оглянулась на них, но они так и стояли напротив друг друга, словно соревнуясь в красноречии взглядов. Она приподняла уголки губ в усмешке и, настраиваясь на то, чтобы быть решительной и максимально искренней, направилась к кафе. Колокольчик, висевший над дверью, издал тихую трель, но светловолосый парень, который сидел за столиком у окна, задумчиво уставившись на улицу, не повернул головы. Мику в смущении замерла на пороге, не решаясь подойти, и стояла бы, наверное, еще долго, если бы Лен вдруг, безо всякой объяснимой причины, не взглянул на нее. Он посмотрел не просто в ее сторону и не на дверь, возле которой она находилась, а именно на нее, словно точно знал, что она там стоит. Это заставило ее сделать шаг к нему, а затем еще один, и еще... И каждый шаг давался Мику все легче, потому что его глаза остались такими же светлыми, какими она их запомнила.Это почему-то придало ей сил и уверенности, поэтому она смогла даже улыбнуться ему, оказавшись рядом с его столиком. – Привет, Мику, – он кивнул на пустое место напротив. – Присядешь? Она послушно опустилась на стул. Ее немного сбивала с толку его манера вести себя так, будто ничего не произошло, будто он не уехал без предупреждения в другой город, а она не помчалась следом за ним, чтобы вернуть... Но Мику смотрела ему в лицо достаточно смело, пытаясь придумать, с чего лучше начать разговор. По пути сюда в ее голове сложились уже тысячи возможных сценариев, но вот она сидит перед ним и не может выдавить ни слова. Он окинул ее отрешенным взглядом и негромко спросил: – Зачем ты здесь? – Я просто... – Мику замялась, чувствуя, как неуверенно и хрипло звучит ее голос, но быстро взяла себя в руки, – просто хотела поговорить. И извиниться. – За что? – он вскинул брови так, словно и в самом деле недоумевал. – За то, что не пришла тем вечером. Прости меня. Я должна была помочь друзьям... Лен кивнул с легкой улыбкой и перебил ее: – Конечно, я все понимаю. – Ты не вернешься? – быстро и с вырвавшимся из-под ее контроля отчаянием спросила Мику, не успев подумать. Он опустил глаза, уставившись на чашку с остывшим чаем. Девушка нервно переплела пальцы и закусила губу, мысленно отчитывая себя за несдержанность. Нельзя навязываться. Нельзя давать понять, как это важно для нее. Нельзя показывать, насколько сильно влюблена... Все эти запреты она хорошо усвоила во время своих странных отношений с Акайто. Но только теперь задалась вопросом, уместны ли они теперь, с Леном... Что, если именно такое поведение обеих сторон было причиной затяжной внутренней борьбы, в которую вылились ее и Акайто чувства друг к другу? Сейчас ее гордость и скрытность могли погубить в зачатке новую ее любовь, но Мику все же было ужасно сложно пересилить себя. – Что держит тебя здесь? – спросила она, облизав пересохшие губы. Он поднял на нее глаза, но тут же снова опустил, будто боялся смотреть ей в лицо, пока отвечал: – Я всю жизнь жил в этом городе. Уехал, только когда умерла мама, но и то лишь за тем, чтобы исполнить ее мечту –выступать на сцене, – Лен как-то криво, болезненно улыбнулся, – Она думала, что у меня талант. Я хотел поступить в элитную музыкальную школу, но не вышло... А потом меня нашла моя сестра. – Рин... – прошептала Мику со вздохом. – Да, – он усмехнулся. – Она рассказала, что вы знакомы. – Прости, я должна была сказать тебе... – начала Мику, но он перебил: – Нет, ничего... Не важно, – их взгляды встретились, и она чуть покраснела, потому что он словно заглянул ей в самое сердце. – Я понимаю... Она смущенно опустила голову, на миг действительно испугавшись, что он видит ее насквозь. Лен снова заговорил: – Я тогда ненавидел своего отца, винил его во всем. Но, знаешь, когда становится тяжело, человек нуждается в близких, в семье... – он глубоко вдохнул, и Мику вдруг поняла, что и ему нелегко быть с ней настолько откровенным.

Девушка суть наклонилась вперед, потянулась к его руке, лежащей на столе, но затем, будто резко передумав, откинулась назад. Лен смотрел в сторону, не шевелясь. – Спасибо, что рассказал, – проговорила она, после короткой, но мучительной паузы. – Это многое для меня значит. Он чуть дернул плечами, но не ответил. Она подождала еще немного, а затем осторожно задала вопрос: – А как же мечты о сцене? – Рин сказала, что отец может помочь, но я... – Лен поморщился и не стал договаривать. Мику понимающе кивнула. Она не знала, что должна сказать, чтобы убедить его вернуться вместе с ней, и уже отчаялась, готовясь к тому, что это, вероятно, их последняя встреча. – Так, значит, ты приехала только затем, чтобы извиниться? – вдруг прямо спросил парень. Девушка подняла на него испуганный взгляд. Он снова смотрел на нее так же, как всегда – проницательно и немного отрешенно, с пронзительной и интригующей простотой. – Да... То есть, – она выпрямилась, выдохнула, сцепила руки в замок. – Не совсем. – Тогда зачем же? В его глазах мелькали искорки смеха, и Мику вспомнила вдруг, как увидела его впервые. Тогда она решила, что он безумно странный тип, с которым лучше общаться поменьше, но это решение нисколько не повлияло ни на количество и частоту их встреч, ни на ее чувства к нему. Сейчас настало время для честности, для правдивого ответа и, возможно, даже для признания. Мику посмотрела ему прямо в лицо, наклонилась вперед, решительно стиснула зубы, готовясь произнести столь важные слова, но шли секунды, а она все молчала, осознавая, что просто не в состоянии... Лен наблюдал за ней сначала терпеливо и снисходительно, затем с легкой тщательно скрываемой, но по прошествии нескольких минут не выдержал и громко рассмеялся. – Ладно, не напрягайся ты так, – сказал он, глядя на нее с неподдельным весельем. – Я ведь не прошу тебя признаваться мне в любви прямо сейчас. – Значит, можешь попросить потом? – вскинулась Мику, жутко покрасневшая и слегка оскорбленная его небрежным отношением. – Я вообще не имею права о таком просить, –улыбнулся он так открыто и искренне, что она невольно залюбовалась им, а Лен вдруг спросил с неожиданной серьезностью: – Но я ведь могу надеяться?

Улыбка, только обозначившаяся на губах девушки, моментально исчезла. Она отвела глаза, путаясь в собственных ощущениях, но явственно чувствовала, что, несмотря на ее очевидное для него смущение, Лен не жалеет о своем вопросе. Молчание затягивалось, однако ни он, ни она не спешили разрывать тишину, которая служила особой завесой, прикрытием для их чувств. Отсутствие ответа давало возможность домыслить, и Лен, неосознанно перебирая и сминая в руках бумажную салфетку, пытался угадать мысли Мику. Мысли, в которых она и сама еще не разобралась.

– Просто скажи мне... –снова начал он, устремляя на девушку пытливый взгляд. – Ты хочешь, чтобы я остался? – Разве от этого что-нибудь зависит? – тихо спросила она, все еще пряча глаза. – Только от этого и зависит. Она, наконец, посмотрела прямо на него – удивленно, растерянно, недоверчиво. Однако, вопреки ее ожиданиям, он был все также серьезен и не отводил глаз, что окончательно сбило ее с толку. – Значит, если я попрошу... ты вернешься? – с нескрываемым сомнением в дрогнувшем голосе спросила она. Он медленно кивнул, глядя на нее с какой-то отчаянной решимостью, которая почти мучила ее, и, в то же время, заставляла сердце замереть в мучительной сладкой радости. – Как же твой дом, твой родной город? Твоя сестра, мечта, которую твой отец легко сможет воплотить в жизнь? – вопросы звучат тихо и сбивчиво, но даже в заполненном до отказа кафе, гудящем от разговоров, Лен слышал только ее голос. Зачем она спрашивает о подобном? Ведь это не поможет удержать его, скорее наоборот.Он молча смотрел на нее секунду, две... Она уже начала сомневаться в том, что сделало ее такой счастливой несколько мгновений назад – в его чувствах. Но вдруг он твердо, с мимолетной отчаянной усмешкой на дрогнувших губах бросил почти небрежно: – К черту все! – и, стремительно перегнувшись через столик, поцеловал ее.