Акт прощения (1/1)

Что можно вынести из произошедшего? Ничего, кроме боли, которую невозможно в полной мере передать словами, боли от невыносимых чувств, которые невозможно контролировать, и, в конце концов, осознания, что помогает понять всё, помогает сориентироваться в пространстве и, чтобы не впасть в безумие, поддерживает разум, который в силу обстоятельств может не справиться с эмоциями. Такого никто не мог ожидать, думать невозможно о таких событиях, но всё же это реальность?— реальность, которую невозможно изменить, если даже бог дал сил жить дальше. Лелуш вполне прочувствовал это своим сердцем в тот день, он и не мог прийти в себя за столь короткое время. Сон как будто напоминал о том, что случилось, что чувствовало сердце и вся его душа. Что мы знаем о предательстве? Это натура человека? Это неудачное решение? Зачем же люди, которые должны быть рядом, предают в самые неподходящие моменты? Возможно, тому способствует скрытая ненависть к человеку или неоднозначность решений, приведшие к неоправданным надеждам, лишним жертвам, разрубленной на две части душе. В точности нельзя сказать, кто именно на твоей стороне, ведь самый родной человек тоже может предать?— или за деньги, или за власть, или за то, что ты отличаешься от других своим поведением. Невежество ли, злость ли в сердце или просто-напросто безразличие к человеку делает своё дело?— и людей предают тогда, когда подходит место, время и чувства, угасшие уже давно. Но ясно одно: люди, сумевшие предать один раз, не остановятся на достигнутом и будут предавать тебя и дальше. Горькая правда ранит душу, но на этом нельзя останавливаться, нужно бороться дальше, нужно продолжать идти к своей цели, даже если никто уже не верит в тебя, предаёт на каждом шагу и смеётся в лицо. Император Священной Британской Империи в сию же секунду проснулся, который не привносил ничего хорошего в душу, он только и мог, что повторять те ощущения, что пришли в его сердце вчера. Лелуш в сию же секунду открыл свои очи, как будто не хотел продолжать спать, как будто больше не хотел видеть и ощущать то, что было когда-то с ним. Кошмар, пришедший из ниоткуда, смог разбудить императора так, как никто другой в жизни. Так резко проснуться, что не заснуть больше, хотя и не нужно было?— сейчас настало время открыть свои глаза и наконец пойти выполнять свои чётко поставленные задачи. Сердце продолжало болеть, как будто в него выстрелили из пистолета, невозможно было спокойно дышать и тем более говорить. Схватившись за свою грудь, Лелуш попытался успокоиться, попытался привести себя в чувства, которые не могли возникнуть из-за вчерашнего. Душа не могла полностью восстановиться, всё напоминая и напоминая о Каллен, напоминая о предательстве, напоминая о том, что он не в силах что-либо исправить. Возможно, ему не стоило так переживать из-за этой террористки, но сердцу и эмоциями не прикажешь, ведь они, словно отдельное существо с собственным сознанием, способствовали именно что состоянию души императора, от которой зависели дальнейшие действия Его Величества. Лелуш медленно, словно пытался успокоиться, дышал, хватал маленькие частички воздуха. На лице были эмоции, те, которые выражает человек, узнавший о предательстве своей любимой?— нет, не ненависть, а почти что безэмоциональное лицо, как будто он устал от всего и хотел отдохнуть, забыть ужасы и попытаться жить дальше. Император находился в своей кровати, ничего не предвещало беды, ведь всё спокойно, ведь никто не пострадал из важных для него людей. Было ощущения того, что Лелуш может сейчас спокойно вздохнуть, спокойно попасть обратно в сновидения и, как ничего не бывало, продолжить думать о том, как всё исправить. Рядом находилась его спящая сестра, что предавала покой своим присутствием. Её черты лица говорили только об одном, о том, что ей снятся прекрасные сны, в отличие от брата. Император стало быть уже хотел продолжить свои сновидения, но осознание того, что нужно начать этот день взяло вверх над мыслями о том, что лучше всего оставить всё как есть. Лелуш, ведомый одной целью, принялся уже подняться с кровати, но из-за того, что вчера напряг своё тело, внезапно, словно не повинуясь хозяину, ноги не смогли сдвинуться с места, сковав его железной хваткой. —?А… а… —?Лелуш, понимая из-за чего он не может подняться только нещадно вздохнул. —?Т-точно… Не нужно было тогда подниматься… —?было противопоказано двигаться тогда и тем более делать слишком много движений. Стало быть, подушка так и манит своим теплом, от которого невозможно отказаться, оставалось только снова лечь, ощутить головой её мягкость и снова попасть во власть сновидений, ведь теперь Лелушу будет очень трудно сдвинуться с кровати из-за вчерашнего. Самый худший день во время его правления, который ослепил императора эмоциями и болью, нужно было забыть, как страшный сон, но голова помнила и не хотела забывать, как будто нужно было доказывать то, что не всё подвластно рукам Его Величества. —?Братик, ты уже проснулся? —?внезапно со стороны послышался голос его сестры, такой красивый, что невозможно было не отозваться. —?Нанналли, я разбудил тебя? —?спросил Лелуш, невольно думая о том, что своим внезапным пробуждением от сна и попытками движения, помешал сестре наслаждаться сновидениями. —?Нет, я уже давно не спала,?— прикрыв глазки, она спокойно улыбнулась, как будто вчера всё было нормально. —?Понятно… —?он вздохнул, ибо не мог ничего и поделать больше. —?Сегодня нужно объявить, что император в полном порядке… —?Не беспокойся. Люди в империи будут ликовать из-за того, что ты вернулся к ним,?— произнесла Нанналли, ведь понимала всё отношение британцев к Лелушу после всего, что он сделал. —?Возможно, будут кричать так радостно, что невозможно разобрать. —?Она права, Лелуш,?— послышался голос той, кто вчера развеял всю ложь вокруг императора. —?Они будут так рады, что устроят давку, когда увидят тебя, возможно, придётся собирать трупы. —?Хорошая поддержка,?— произнёс император Священной Британской Империи, не осознавая, что это была просто-напросто шутка. Виновник торжества находился именно здесь, смотря на столь не лживые мучения и неуверенность. Императрица стояла возле двери, она ничего не делала, просто смотрела на то, как Лелуш лежит рядом с Нанналли на такой мягкой кровати. Ведьма пришла сюда для чего-то важного, но сразу же забыла это или не хотела напоминать Лелушу то, что она пришла, чтобы опять напомнить ему про обязанности перед людьми, государством и перед самим собой. Честным император никогда почти и не был, но разве это мешает чувствовать всё, как простой человек? Лелуш обратил внимание, переведя свой грустный взгляд в сторону С.С. Та держала в своей правой руке кружку, по всей видимости, с кофе, ведь запах крепкого, бодрящего с утра напитка разнёсся по всему помещению, как будто С.С. не спала всю ночь, не прикрывала свои глаза ни на секунду; однако все мы понимаем, из-за чего она решила не ложиться спать, не так ли? Возможно, была и другая причина, которая не давала сомкнуть глаза всю ночь напролёт, но этого никто не знал, не видел и предпочитал не задумываться. —?Что ты так на меня смотришь? —?со слегка усталым взглядом произнесла императрица, как будто заметила невольно засевший вопрос в устах Лелуша. —?Пока ты спал, словно ребёнок, я решила перепроверить некоторые документы, которые слегка отличались от тех, что ты подписывал перед Реквиемом,?— вздохнув, она поднесла к губам кружку с бодрящим кофе, которое сразу же потекло вглубь её горла. —?Не понял… Можешь объяснить подробнее? —?в его голове почти не прорисовывалось никаких документов, которые он когда-то подписывал, хотя если считать вчерашние, то он почти ничего и не делал, что странно. Ему не нужно было думать о таком, ведь сознание ещё не полностью пришло в себя?— возможно, нужна была спокойная обстановка, никаких проблем, никаких потрясений. Но жизнь, судьба, как старая и злая бабка на базаре, даёт не то, чего хочешь, она играет роль в представлении или же грубит, как будто ты ей должен был золотые горы, которые, по всей видимости, ей завещал сам император, бог или авантюристы. Императрица только и могла, что вспомнить произошедшее глубокой ночью. —?Отставь свои переживания, Лелуш. Те, кто решил обмануть императора, страстно желали продвинуть коррупционные схемы, но вместо этого у них появилась петля на шее, что очень украсило их внешний вид… —?она не могла спокойно стоять на ногах. Облокотившись о стену одной рукой, она слегка зевнула, как будто и не держалась вовсе. —?Так… сегодня у тебя очень тяжёлый день, ты ведь это знаешь? —?Разве бывают лёгкие дни после Реквиема? —?Лелуш хотел было подняться, но вспомнил, что не смог в первый раз. —?Одни проблемы, словно ничего и не решалось. —?Второй глоток жизни всегда кажется чем-то сумасшедшим для простого человека, но вспомни, что ты давно не человек, а Кровавый император… Это титул нельзя потерять так просто,?— отпив последнюю каплю кофе из кружки, С.С. отложила её в сторону, на стол, который был рядом с ней. —?Но кто же теперь Кровавый император? Разве что пошли слухи про ведьму, про императрицу, про дьявола из ада, но это не про тебя… —?в её руке появилась плитка шоколада, которая могла утолить мимолётный голод. —?Людская ненависть так легко контролируется извне, что невозможно представить, как же они живут друг с другом, не так ли? —?Шоколад? —?обратив внимание на то, что у С.С в руках не пицца, как обычно это бывает, Лелуш удивился такому стечению обстоятельств. —?С.С., разве ты не пиццу обычно ешь? —?воскликнула Нанналли, ведь ей всегда казалось, что у ведьмы и нет больше еды, которую она может есть. —?Пиццеедке нельзя принимать в себя ничего кроме пиццы? —?откусив желанный кусочек, она сразу же его проглотила. —?Как говорят простые смертные после того, что пережили пока ты был в коме: ?Ведьма может всё?. Ведьма может всё? Разве она какое-то могущественное существо, которое может слепить из глины и палки человека? Нет. Она всего-навсего ведьма, которая только-только стала раскрываться, стала жить так, как душа захочет, помогать тем, кому желает или, что самое главное, любить того, с кем она хочет провести В-Е-Ч-Н-О-С-Т-Ь, чтобы не было предательств и утихающих желаний, а если такие и будут к несчастью, то, возможно, она сможет удержать своё счастье силой, ведь теперь, как бы это не звучало, она может контролировать силу Лелуша, а значит и, если это потребуется конечно, разум. ?Чувство, как будто меня задвинули на второй план, в империи… в отношениях… —?император не мог думать о таком, ведь сейчас всё внимание на нём: Нанналли рядом, С.С. заботится, но очень странно. —?Нужно действовать, а не лежать, как беспомощный червь? —?Хм, Лелуш, есть ещё одна информация, которую ты должен знать,?— С.С., словно ожила в этот момент, ведь организм восстановился и противился тому, чтобы заснуть в одно мгновение. —?Надеюсь, что она тебе очень понравится, ведь это связано с твоей сестрой. Только один вопрос, только один ответ должен был пояснить это. Лелуш, услышавший что-то связанное с его драгоценной семьёй, с его сестрой, которую никто не должен трогать, тут же обратил внимание, хотелось что-либо выдавить из себя, но эмоции сказали за него всё сами, хоть и с некой долей грусти, с мнимой улыбкой он уже хотело быть слушать всё. Нанналли в этот момент только и улыбнулась, ведь знала, что эта новость будет, как спасение, как мелодия для его души, ведь он так желал этого всю жизнь: это было связано не с ним, но счастье от этого не могло исчезнуть. Сестра слишком хорошо знала своего брата и эти новости будут отвлечением от его собственной драмы и лжи со стороны. То, что будет дальше, так сильно сможет поднять его настроение с нуля, что, возможно, он отвлечётся от всего на свете лишь бы услышать продолжение. —?Знаю, что это покажется странным, но ноги твоей сестры… —?она сделала паузу, словно наблюдая за тем, как император отвлекается от своих недостойных мыслей о Каллен, от грусти,?— скоро будут восстановлены.*** Обычная душа человека после смерти никуда не отправляется, нигде не задерживается, ведь куда отправляться тому, что у людей в нынешнее время полностью отсутствует, как будто это не нужный элемент для жизни? Находятся ли мёртвые тела в положенном для них месте, либо валяются в куче других трупов, нещадно брошенных в общую могилу. Невозможно предсказать, где именно они будут находится после смерти, ведь другие люди, как будто звери, или забросят тело в одно место, не вспоминая больше о нём, или просто оставят на месте, как будто это было простое животное. Вокруг него были только смерти, возможно, данное проклятие распространялось из-за изначального эгоизма с его стороны против судеб других людей, хотя, тогда все были моложе, хоть и на один год, все были эгоистичнее, чем в этот период времени. Невозможно было больше скрывать свои истинные чувства, ведь перед смертью никто не может быть спокойным, выдавая свои истинные мысли, желания. Солнце, которое должно было осветить путь этого рыцаря, было закрыто теми тёмными, словно души людей, облаками, которым было всё равно, что солнце выполняет свою работу, все равно, что то создаёт для людей те лучи, которые могли были скрасить скудный день. Послышался лёгкий, почти незаметный гром среди всего, но в одночасье он прекратился, словно и не появлялся никогда. Спустя всего одно мгновение появилась буря, метание в разные стороны, невозможность определить ощущения, как будто хочешь умереть. Постепенно словно сама душа исчезает, хотелось было бежать, но некуда, все выходы перекрыты, никто не поможет, ведь в этом мире ты один, именно ты играешь важную роль и никто не способствует победе, кроме собственных, красных от крови, рук. Ощущался мнимый ветерок, как та злая буря, словно в одни секунды погода изменилась, появился невыносимый шторм, который никогда не закончится, никогда не появится свет в конце туннеля, который будет вести к спасению. Но сразу же можно заметить, как кто-то зовёт, как кто-то пытается тебя спасти, возможно, даже предлагает за это свою душу, но понимаешь, что это невозможно, ибо данный человек мёртв. Чувство, когда тот единственный светлый человек в твоей памяти мертв, как же страшно… словно извержение мощнейшего вулкана… невозможно ощущать такой огонь, сдерживать слёзы, но даже их не было, словно человек полностью застыл в своих мыслях, в своих желаниях, разве можно понять, разве можно представить то, что именно Джеремия потерял Аню, именно он тогда смог выстрелить, завершив её жизнь. Невозможно ощущать вину за выполненный приказ, но так больно осознавать, что враг?— это любовь. Да, у всех она может быть врагом. У императора не вышло ничего с одной, ведь из-за характера, лжи и высокомерие самого Лелуша ничего не сложилось, ведь нужно заранее было говорить всё, доказывать правоту и не бросать в важные моменты: с таким отношением любой может мимолётно провести одну ночь с тем, кто окажется таким же героем. Но этот случай можно пережить в отличие от того, что по приказу какой-то ведьмы пришлось выстрелить в ту, что так дорога душе. Сердце словно разрывалось, хотелось, возможно, побыть ещё раз рядом, сказать заветные слова, возможно, попросить прощения за последние действия, но это невозможно, ведь Аня больше никогда не скажет ?привет?, никогда не сможет прикоснуться к нему, никогда больше не сможет сказать ?люблю?, никогда больше не сможет провести одинокую и сырую ночь только вдвоём. Взглядом он словно прожигал плитку, на котором написано имя той, кто был для него дорог. Нельзя было с этим смириться, возможно, всё было бы иначе, если С.С. была такой же, как и Лелуш, пощадила бы эту девушку, но что случилось, то случилось, хотя возможность повернуть время в спять хотелось иметь, хотелось повернуть обратно и сбежать вместе с Аней, но тогда бы, возможно, стало ещё хуже, хотя кто знает, ведь этого не произошло. Джеремия ничего не говорил, мысли спутаны, а эмоции кричат что-то такое неразборчивое. Сзади него никто не находился, только лишь шум ветра помогал развивать волосы или одежду, что так пропускала холодок для кожи. Разве можно было подумать, что именно он?— верный рыцарь будет горевать из-за той, кто считается предателем родины. Но это не то, она хотела умереть, ведь для Ани жизнь была, словно ад на земле, воспоминания менялись, знакомые то были, то исчезали, а память, словно плавилась в котле из-за гиасса одной матери года. —Эй… Ты там скоро? —?вдруг сзади него появился знакомый голос одного из рыцарей Круга. —?Блять, я сейчас сдохну. Не обращая практически никакого внимания на такой крик души, Джеремия лишь вздохнул, ибо его отвлекали от особых мыслей, от смятений, хотя, возможно, и нужно было отвлечься от таких мыслей. Он только и мог, что поклониться в последний раз той, которую никогда больше не увидит, а в мыслях было только тот заветный последний поцелуй, когда он оставался ещё тогда, перед возвышением императора Священной Британской Империи, с ней наедине, те лучшие моменты, которые никто не будет говорить на людях больше никогда. —?Именно здесь, именно на этом кладбище ни в коем случае нельзя употреблять слова такого характера, возможно, ты скоро поймёшь это,?— Джеремия обратил внимание на того, кого тогда спас, но сделал так, дабы никто об этом не знал, даже сама императрица. —?Где же эта хотя бы мнимая благодарность за спасение шкуры? Как можно было спасти того, кто теперь стал самым главным врагом императора из-за своих деяний в прошлом? Джеремия просто-напросто об этом не знал, даже не подозревал о такого рода отношений с Каллен. Джино держался за свой живот, словно пытался сдавить его, словно пытался больше не чувствовать боли. У него были все швы, но самочувствие, словно горело и кричало о том, что боль не прекращалась. —?С-спасибо, конечно! —?с некой долей безразличия произнёс бывший рыцарь. —?Но чувство, как будто мои внутренности наружу выпущены, а я сейчас лежу в собственных кишках, выпирающих изо рта! —?после сих слов он для приличия закашлял, хоть и не хотел этого. —?Ты чувствуешь себя лучше, чем я, так помоги! —?Знаешь… —?ему не нравился тон рыцаря, в мыслях уже было просто-напросто его оставить возле могил, пока он не умрёт от боли. —?Я в душе миротворец, кто против меня… —?Джеремия слегка усмехнулся,?— поставлю раком. —?Ладно-Ладно! —?Джино, заметив слегка недоброжелательное выражение лица Джеремии, понял, что ведёт себя не подобающим образом. —?Просто мне больно… —?почувствовав боль от огнестрельного ранения, рыцарь сжался, как будто в сию же секунду его резали. —?И… и зачем ты меня спас? —?Не знаю. Рыцари Круга сейчас занесены в красную книгу Британии… Сколько их осталось: ты и я,?— тот момент, когда он уже нажал на курок вдруг что-то помешало выстрелить в Джино и вместо убийства, он промахнулся. —?В Европе, возможно, есть та ячейка сопротивления, которая примет такого… наглеца. —?Скорее бы! Никакого желание оставаться в этом месте нет?— это не моя Родина! Священная Британская Империя не должна подчиняться самозванцу,?— вдруг из его рта стала медленно капать кровь. Он, заметив это, провёл рукой по губам. —?Что за чёрт? —??Всякая власть дана от бога?. Не признаёшь власть?— идёшь против самой системы, выстроенной с появления мира, земли, вселенной,?— Джеремия медленно отходил от могилы Ани. —?Двигаться можешь? —?О, так мы сваливаем с этого места? —?Джино, словно ожил, ведь понял, что больше не будет находиться рядом с могилами. —?Конечно, двигаться могу. Спасение одного человека стоит многого, ведь нельзя узнать к чему это может привести в дальнейшем. Джино хоть и был тем, на кого, возможно, нельзя в полной мере положиться, но всё же умел управлять найтмерами, мог уничтожать тех, кто будет против него. Но не все должны умирать, не все должны были тогда положить свои жизни только из-за каприза императрицы. Джеремия не знал всей правы и поэтому действовал из-за эмоций. Эмоции всегда подводят людей, они не дают надежды, а, наоборот, забирают, ведь в такие секунды нам подвластно делать то, что мы бы никогда не могли сотворить в нормальном состоянии: или убить в попытки разобраться, или сделать с собой непоправимые действия, конечно, можно сказать, что они и помогают, но в большенстве случаев именно из-за них мир может измениться в самую худшую сторону, которую ни один нормальный человек не придумает, если не горюет над кем-то.*** Эмоции управляют целыми отрядами, эмоции могут стать или спасением в определённые моменты, или погибелью всего человечества. Если невозможно контролировать их в самые важные моменты, то человек, который не смог сдержаться, выдаёт искренние эмоции, способные ранить и, возможно, убить сердце. Разве мы отвечаем за себя, когда уже мозг не функционирует и не понимает? Натура всегда выигрывает, возможно, тому способствует природа человечества: наш частичный эгоизм во всех душах. Но когда он затмевается другими людьми, то невозможно будет сказать какой именно человек сделал хуже остальным, ведь все мы в своих ошибках равны, но кто-то может не предать этому значению, а кто-то может усердно это говорить и, как бы это не звучало, ему начнут верить, как будто всё это истина, хотя самой истины, как мы все знаем никогда и не существовало. Так же не существует вместе с истиной и свободы, равноправия, народовластия, отсутствия эксплуатации человека человеком, жизни без убийств и, что самое главное, счастливой любви, если вдруг ты отличаешься от других людей своими качествами или силой. Есть только те, кому повезло, и те, кому судьба повернулась спиной. Император Священной Британской Империи только сейчас смог действовать, только сейчас смог думать, развивать мысли по поводу всего, но когда он был в коме, то всё делала С.С., закрывая за собой беспомощного человека, словно Лелуш ничего и не делал, как будто он просто был фигурой на доске и попросту был заменен, как только выбыл из строя. Хотя сейчас вновь появился, чувствуя, что и вовсе не отходил от дел. —?Соизволь объяснить… —?Лелуш, как ни в чём не бывало, словно и не был в коме, спокойно, равномерно шагал по коридору больницы,?— как? —?Хм, я должна объяснять такие простые вещи императору Священной Британской Империи? —?С.С таким же голосом как и всегда произнесла свои заветные слова. —?Если император спрашивает свою ?законную? жену, то она должна без лишних слов подчиняться,?— Лелуш только и соизволил посмотреть в лицо ведьмы своим холодным взглядом. —?Наконец-то ты стал говорить, как подобает верховному правителю всего человечества,?— С.С., ловя его холодный взгляд, даже, слегка усмехнулась. —?Теперь я вижу того, кто рвался изменить весь мир любым способом. —?Разбитого из-за простолюдинки человека? —?Лелуш в сию же секунду остановился, ведь его, словно задело эта надменная усмешка с её сторону. —?Нет,?— С.С. только и смогла, что внезапно оступиться рядом с ним и, устояв на месте, прижала свою руку к его щеке. —?Я должна же подчиняться тебе, мой император. —?Помнится мы говорили о предназначении в этом мире,?— принимая её руку на своей щеке, Лелуш вспомнил то, что когда-то говорил. —?Хочется жить как герой? Неужели ничего не изменилось в твоём сердце? —?С.С. только и могла вспомнить, как тогда Джеремия зашёл не в тот момент. —?Ты сейчас идёшь только по одному пути, и это мне нравится.—?Герой? Неужели кровавый император похож на героя? Какая-то животная, возникшая ни откуда страсть, затуманило разум монарха. С.С. казалась не такой, как обычно, ведь она рядом, она тут, ей можно пользоваться так, как желает душа, а она и не скажет ничего против, не замолвит, ведь сама желает любви, которую потеряла с рождения, которую почти и не знала из-за своей проклятой силы. Дыхание, словно остановилось, ведь сердце ожило, ведь теперь не будет предательств, она?— только его собственность, только его вещь, только его любовь. В сию же секунду, не контролируя свои руки, не контролируя желания вместе с сердцем, Лелуш с новой силой в руках незамедлительно смог схватить С.С. за руки так сильно, что ведьма внезапно почувствовала какую-то особую боль, что не так распространялась на тело. В её ожившей душе сработал особый сигнал, ведь теперь Лелуш в прямом смысле, без никаких упрёков, смог прижать её к стене, при этом сжимая её ?душу?, как будто пальцы не туда упали после смены положения. —?Ну что же, Лелуш, видно… —?С.С. играла с его эгоистичной натурой, словно играла на самой струнке души,?— что всё это было на самом деле не напрасно. —?То, что ты выбрала за меня, императора, судьбу, по которой стоит идти вперёд, я этого не забуду, за это нужно отвечать,?— но почему-то в его душе не было злости на С.С., не было и ненависти, только что-то напоминающее на любовь, хоть и отдалённую от истины. —?Твой взор стал смотреть на меня, как на девушку? —?не боясь ничего, даже не отталкивая вдруг не контролируемого императора, она была так рада, что показала истинную, не лживую улыбку, которая осветилась только одной слезой,?— я… очень счастлива… ?Что это с ней? —?Лелуш осознавал, что находится в больнице и он по другому делу здесь, но, заметив истинную радость со стороны С.С что-то произошло в его душе. —?Улыбка… она счастлива вместе со мной… ослеплённый любовью к недостойному человеку, я игнорировал ту, что сейчас рада только одному прикосновению?. —?Чего ты ждёшь? Людей в этой специальной больнице почти нет, а Каллен больше не нужна,?— она, словно не могла выдержать больше этой отстранённости, возможно, она и желала этого, захотев прийти вместе с ним. —?Заткнись, ведьма, не упоминай того, кто скоро исчезнет,?— Лелуш, не слушаясь повелению своего мозга, вдруг ощутил всю ту прелесть, когда чувства завладевают телом. —?Так заставь меня заткнуться,?— императрица невольно заставляла Лелуша действовать так, как сейчас не нужно в общественном месте,?— император. Лёгкого прикосновения губ к устам С.С. в полной мере хватило, чтобы на секунду потушить тот азарт в её глазах, те мимолётные надежды, которые могли стать в одно мгновение явью. Такое нежное, сладкое, возможно, относящееся со всей душой, передаваемые минуты наслаждения прикосновение смогло усмирить все желания, как будто душа находила успокоение в этом самом обыкновенном прикосновении губ. Она не отталкивала его, а ведь могла из-за неподобающего поведения, но кто она такая, чтобы противиться и своим чувствам, и своим желаниям, которые могут в одночасье вылиться наружу. С каждой новой секундой прикосновения их тел становились всё ближе и ближе, уже невозможно было отличить, ведь Лелуш, как будто сорвался с цепи и теперь вместо того, чтобы держать её за руки, в сию же секунду пальцами прикасался к каждому уголку рук, соединяя вместе его и её холодные ладони. Кто-то мог это заметить, кто-то мог пройти рядом, но это не останавливало главных людей всего мира, они не могли просто так остановиться, но рамки приличия, которым, увы, нужно подчиняться, в их сердцах оставались, возможно, и в такой ситуации тоже, ведь они, по крайне мере Лелуш, ещё не был бессмертным, чтобы говорить про себя, как про могущественное существо. Языки только и могли что быть вновь разъединёнными, чтобы наконец-то успокоиться, чтобы вздохнуть воздуха и после всего этого посмотреть друг на друга. —?Считай, что на роль моей жены, возлюбленной на всю проклятую жизнь на этой земле,?— только с полным умиротворением в своих эмоциях Лелуш смог дальше продолжать говорить,?— прошла только ты. —?Роза с шипами идеально подходит к такому Кровавому императору,?— с неуловимой радостью произнесла С.С., как только на её лице появилась незаметная улыбка. —?Ты только моя, ведьма,?— он только и знал, что теперь есть человек, который будет будет разделять чувства, эмоции и душу вместе с ним, образовывая уже нить, которую нельзя просто так расторгнуть. Времени было очень много, можно было делать практически всё, что только душе угодно, но важность дел никто не отменял, ведь в больницу они пришли не просто так, ибо было очень важное дело лично для Его Величества, как будто от этого решалась сама судьба человечества. Лелуш с лёгкостью отпустил свою императрицу, на что та ничего не сказала, ибо знала про то, что в его голове сейчас нечто иное. Они стали продолжать идти по коридору до определённой палаты, где сейчас находилась очень важная пациентка для прошлой души императора Священной Британской Империи. В душе С.С. сейчас происходило нечто замечательное, ведь всё свершилось, всё идёт по её плану, как будто сама судьба дала возможность наконец-то почувствовать себя человеком, хоть на мгновения, которые пришлось столь внезапно прожить. Всего несколько шагов, всего несколько малочисленных и неинтересных диалогов двух сердец, как вдруг они оказались перед заветной дверью, которая мешала увидеть ту, которая когда-то в прошлом была так дорога душе и сердцу Лелуша, хотя вместе с этим и могла вызывать отвращения своими выходками, не нравившимися никому из уничтоженного Ордена Чёрных Рыцарей. Первоначально император ни в коем случае не хотел открывать дверь, как будто что-то останавливало его хватку, но как только к его руке прикоснулась ладонь С.С., то по воле случая дверь открыла проход в палату. Одновременно они приняли только одно решение: продвигаться дальше и не стоять на месте. Лелуш вместе с С.С. только и смогли что обратить на себя внимание Каллен. Спокойные лица, шаги, а так же никакой кровожадности, которая присуща в моменты ненависти к людям, недостойных присутствия императора. Каллен только успела поднять свой не выспавшийся взор в них сторону, как вдруг заметила ту странную ухмылку ведьмы, что несомненно испугало простолюдинку. ?Ч-что она тут делает?..??— первые и, возможно, последние мысли посетили голову террористки. Лелуш не издавал никаких подозрительных речей, только один взгляд, который принимался за обычный вид императора из протокола, коему он должен всегда следовать, ведь теперь этот титул будет преследовать его всю жизнь. Он, только посмотрев в глаза Каллен, понял, что она слишком уставшая, эти застывшие от шока слёзы, которые всё ещё мельком виднелись в глазах, сонные от бессонницы глаза, а так же испуганный, что очень правильно для приветствия императора, вид. —?С.С., постой в стороне, не мешай императору,?— потребовал император своим надменным тоном, как будто ничего не произошло. —?Слушаюсь, Ваше Величество,?— она отвела взгляд от Каллен и, повинуясь своему мужу, отошла от них, при этом переведя взгляд в другую сторону. —?А… Л-Лелуш…? —?она не верила, что он придёт проведать её, ведь С.С. должна была просто-напросто сказать, что она мертва. —?Что случилось, Каллен? —?он медленно подходил к террористки, при этом осматривая её с ног до головы. —?Не рада меня видеть? —?К-конечно… рада… —?чувство того, что её водят за нос не покидало её и добавляло переживаний. —?Как себя чувствуешь? —?Лелуш, найдя подходящий стул, немедленно сел рядом с ней, чтобы больше не находиться в стороне. —?Как… для человека, которому прострелили живот… вполне… хорошо? —?это была какая-то шутка? С.С должна была уже доложить информацию об измене, но в речи Лелуша не чувствовалось даже капельки презрения. —?Мне очень жаль, что теперь… наш наследник так и не примет титул императора, но… я рад, что ты жива, это… просто счастье,?— с доверчивой, простой улыбкой, которую показывают при искренних эмоциях, Лелуш только и смог посмотреть на свою ?девушку?. —?А… ч-что тут делает С.С.? О-она в-ведь… —?Каллен только и смогла, что обратить внимание на ведьму, ведь до сих пор разум не давал ясной картины. —?Она раскаивалась за содеянное, падала в колени, просила прощения и в итоге… Мне пришлось простить, хотя это было сложно, в будущем у неё очень много работы на пути исправления,?— никто из присутствующих не мог разглядеть дьявола, его горящие пламенем глаза, за этим холодным и доброжелательным аметистом С.С. для приличия сразу же перестала смотреть в окно, а вместо этого только уткнулась себе в ноги, как будто по-настоящему испытывала или злость, или раскаяние, которое достигло ушей террористки, императрица только и сумела в своей душе засмеяться, чтобы не выдавать ложь Лелуша, но было чувство издевательства над и так потрёпанной жизнью девушкой. —?П-правда? —?Каллен не могла просто в это поверить: счастью не было предела, ведь Лелуш не злится! —?Это уже не имеет значения… К-как с тобой тут обращались? Я, если честно, всю ночь только о тебе и думал… —?сказал слегка раздажённым голосом император, ведь думал он о ней только все самое плохое. —?Если кто-то не так тронул тебя, взял за волосы или относился без уважения, то не стесняйся, скажи,?— маскируя злость на Каллен под злость на других людей, он ярко показал, что готов пойти с ней хоть на край света. В сию же секунду его рука прикоснулась к сжатой ладони Каллен. Почувствовав тёплое прикосновение к своим пальцем, она стало быть поверила в его сладкие, ласковые слова, стало быть успокоилась до конца, ведь он ни о чём не догадывается, ведь он не о чём не знает, как будто уши закрыты от таких новостей. Террористка вздохнула, принимая его теплые объятия, только раскрыв ладонь для его руки, то сразу же почувствовала умиротворение в душе, а сердце, словно перестало биться в бешеном ритме. —?Нет, Лелуш, никто меня не трогал, не обижал, да! —?ожив своей речью, она воскликнула от радости, кто бы мог подумать, что для е? счастья нужно всего одно прикосновение. —?Всё в полном порядке. —?Это очень хорошо, моя дорогая,?— Лелуш никак не обратил внимание на то, как задели эти слова сердце ведьмы, ведь эти слова должны были принадлежать её персоне. —?Надеюсь больше никто не причинит тебя вреда, я об этом позабочусь. —?Д-да не нужно этого, никто ни в чём не виноват, ха-ха,?— доля испуганности до сих пор присутствовало в душе Каллен, но ничего такого странного не было. —?С-самое главное… как лёгкие? —?Оу, благодаря тебе они ожили и не приходится дышать сквозь приборы,?— Лелуш слегка сжал её руку, чувствуя теплоту, которая была по своей натуре лживую. ?Боль, которую сдерживают только новые силы…? Она не знала, что именно ему говорить, ведь С.С. в любую секунду может выдать то, что никто не хочет слышать в эти моменты, но ведьма молчала и только наблюдала со стороны, было странно, было, возможно, страшно в одни секунды. Лелуш не мог спокойно держать её за руку, ведь он ничего не чувствовал к ней больше, хотелось соврать, что на душе стало тепло, хотя на самом деле был только холод, который никто не мог больше победить. Холодные прикосновения не создавали для его души иллюзий о счастливой жизни, только подогревали ненависть, которая может вырваться в любой момент. —?Эй, чего же ты молчишь? —?Лелуш в полной мере замечал неуверенность со стороны Каллен, словно та что-то скрывала, хотя он знал всё. —?А… С.С. лишний человек в этом помещении. —?Лелуш, я тут вспомнила кое-что важное,?— С.С., заметив то, что Лелуш одним краем глаза дал знак начинать, то сразу же начала говорить. —?Сейчас самое время сказать тебе, а то чувство… словно я предаю тебя своим молчанием. —?Мне сейчас важна только Каллен, а поэтому тебе не стоит мешать,?— Лелуш не отрывал взгляда с глаз Каллен, давая ей лживую возможность того, что он до сих пор ничего не знает. —?Выйди отсюда, не желаю ничего слушать. —?Как пожелаешь,?— с ухмылкой произнесла С.С, оставляя резкие взгляды на Каллен,?— м-о-й повелитель. Эти слова, словно резали слух Каллен, не могли просто пройти мимо ушей, ведь С.С. хоть и ничего не сказала, хоть и Лелуш заставил её выйти, но раскрытию правды никто не способствовал. На месте такого была только утаивание правды, но именно это не делает ничего хорошего для людей. Ложь порождает ложь, которая только и может, что навредить душе, сердцу, раскрыть только аморальные поступки, кои нельзя показывать на людях, ведь гнилую душу никто не хочет видеть. С.С. больше не мешала своим присутствием, но слышала всё со стороны за дверью. Нужно было ждать, выжидать момента, чтобы всё было на своих местах. Лелуш пока не раскрывал то, что всё знает, но из-за этого всё больше и больше копилось в его душе злости, потому что Каллен должна уже сказать всё, выдать правду, которая так недостойна ушам императора. Зачем она скрывает это? Лучше сказать самой, чтобы хоть и потерять доверие, но быть честной в последний раз. —?С.С. стала настойчивой в последнее время… к чему бы это? —?к чему такие вопросы, ведь он сам всё знал, но хотелось казаться тем, кто ничего не знает. —?Каллен, ты ведь ничего не скрываешь? —?А… А? Н-нет конечно, Лелуш… —?вдруг в её голосе что-то изменилось, она словно испугалась именно этого вопроса с его стороны. —?Что я могу скрывать от тебя, ты ведь всегда был рядом и всё видел… ха-ха… —?Да… когда я мог быть рядом, то всё видел… —?он отпустил её руку, чтобы больше не тешить себя внушительными надеждами. —?Но… эх… иди ко мне. В душе ничего практически не было, только одном могло помочь, возможно, он и мог её простить и отпустить в конце концов в свободное плавание, просто потом предложить расстаться и какую-нибудь должность, чтобы она помогала своей матери, но, чтобы это сделать, нужно было хоть прекратить ненавидеть хоть на секунду, потушить ту ярость в душе, которую невозможно погасить в эти секунды. Объятия, столь нежные, должны были наконец-то убрать ту ярость, которая засела так глубоко в сердце. Каллен не отказывалась от этого, наоборот, она хотела наконец-то очнуться от кошмара в жизни, от всех неудач, от всех решений, которые были исполнены в спешке и того, что не может сознаться в одном, как бы не старалась, ведь она прекрасно знает способности Лелуша, особенно, если он император всего мира?— нет, он не будет переживать, как за Нанналли тогда, ведь теперь у него есть власть, и душа обычно в такие моменты может приказать казнить предателя, что не очень хотелось испытать на себе Каллен. Медленно, словно боясь чего-то, они наконец-то прижались друг к другу, особенно тёплые отношения так близки сердцу, чтобы согреть его в самые сложные минуты жизни, но никак нельзя именно решить как поведёт себя тот, кто всё прекрасно знает, кто уже видел предательства, кто может одним словом всё перечеркнуть, как будто они были чужими людьми, без общих целей, без той любви, но ведь они не враги, они теперь, как так сладко звучит?— пара… Сердце, словно восстало из мёртвых, Каллен была готова делать всё для него, лишь бы он оставался рядом, лишь бы только продолжал обнимать, так тепло, возможно, она и не хотела больше ни о чём думать, пытаясь даже удалить из своей памяти тот момент с Джино, когда она необоснованно, спонтанно и без особых угрызений совести связалась с ним. Вместо переживаний, который настигли её из-за императрицы, теперь появилась гармония в душе, она счастлива, она больше ни в чём не нуждается, а про Орден Чёрных Рыцарей можно забыть, как о страшном сне. Только светлые, только счастливые эмоции посещали её, как будто в первый раз, возможно, даже некая подобие улыбки после больницы появилась на лице, ведь Лелуш принимает её, жалеет и старается узнать всё ли в её жизни хорошо, всё ли достойно для террористки. Кажется, она забыла с кем имеет дело на самом деле, хотя все мы знаем, что на самом деле испытывает сейчас тот, кто всё же не может решиться: простить или нет? Порой, чтобы простить человека достаточно только оставшихся чувств, эмоций при прикосновениях, и это не должны быть ненависть, страх или полный гнев, который не контролируется никаким позывом сердца. Лелушу для полного и безоговорочного прощения столь нежной особы нужно было лишь почувствовать ту теплоту её тела, которую в прошлом он смог в полной мере ощущать. Но он ничего не мог выдать из себя, не мог и сказать что-либо, ведь сейчас перед ним пустое место, недостойный человек, предатель, который не сознался, когда была мнимая возможность стать на минуту честной. Этот холод никак не мог пройти быстро, он ощущал только мороз по коже, как будто перед ним в полной мере труп или в его представлении это уже не тот, кто должен быть рядом. Объятия должны были стать для него неким спасением от ужасных, пугающих мыслей, но они вместо этого только подогревали скрытую злобу. Вместо осознания того, что она сейчас его, ни к кому не уйдёт и прочего, он, стало быть, только и видел, как к её телу прикасался кто-то другой, прикасался изменник Родины, и она вместо того, чтобы откинуть доселе невиданного хама, приняла того со всеми чувствами и эмоциями. Гнев полностью охватывал императора Священной Британской Империи. Лелуш в сию секунду хотел сжать её горло в своих руках, задушить, застрелить, расчленить?— сделать всё, чтобы она только исчезла навсегда, но частичка здравого смысла побеждала, нужно было только донести до ушей лишь одну информацию, и она больше не будет врать, не будет пытаться быть с ним, и это будет идеальная месть, ведь сейчас Каллен надеется на самое светлое будущее, но как печально будет осознавать, что из-за прошлого спасение не придёт.Finita Лелуш попытался контролировать себя, что удачно выходило, ведь тело подчинялось так сильно, как будто испытывало те самые эмоции. Он только приблизился к её уху, чтобы сказать наконец-то заветные слова, сказать то, что хотел с самого начала появления в больнице. Но ощущая то, как она рада появления, что-то останавливало его порыв эмоций.La Реальность порой бывает жестокой, но зато всяких глупцов она отпугивает от людей, которые достойны высшего. Он только перевёл свои губы ближе к её ушку, как вдруг из уст императора вырвались неконтролируемые эмоции из души, то, что нужно было сразу же говорить, ведь от этого станет легче всем, станет легче даже С.С., ведь полная победа произошла только сейчас.Comedia —?Как тебе… —?так тихо, но в то же время голосом, полным холода, величественности и надменности в словах произнёс император,?— благородный рыцарь Круга вместо Кровавого императора? —?он почувствовал, как девушка перестала дышать, как сердце остановилось, чтобы в следующую секунду забиться так быстро, как никогда, и это повергло в полнейший восторг императора. —?Особенно этот очаровательный Джино Вайнберг,?— он протянул это, смотря в её глаза, полные испуга,?— рыцарь-предатель… Ну да, предателей на предателей тянет,?— он перестал её обнимать и встал с кровати, равнодушно смотря в окно, словно девушки больше не было для него. Он не смог больше сдерживать себя, как будто одна из частей души всё же развеялась, словно прах на похоронах. Он больше не давал ложных надежд для террористки, ведь это бесполезно, когда правда так и не была раскрыта для души, а сейчас, как бы это не звучало, слишком поздно для откровений. Каллен, ощущавшая всего пару секунд назад такое тепло, сейчас вдруг почувствовала только холод со стороны и в добавок презрение. —?Лелуш… —?она стало быть хотела потянулась к нему, рука почти достигла плеча императора, чтобы остановить его, но… —?Не смей меня трогать, одиннадцатая, и не смей называть меня по имени,?— её прикосновения, её голос, её внешность, её имя заставляли его испытывать то отвращение, которое ещё не знала душа и сердце. —?Я для тебя девяносто девятый император Священной Британской Империи, и называть меня тебе стоит по титулу, если не хочешь, чтобы прямо сейчас твоя и без того жалкая жизнь скоропостижно оборвалась. —?Я не… —?она хотела хоть что-то сказать, но в сию же секунду растерялась. И что ей сказать? Какую ещё ложь придумать? Нельзя было говорить лишь правду, ведь это не поможет, но мозг не может придумать никаких слов, она чувствовала и раскаяние за содеянное, она почти не верила в то, что Лелуш так быстро узнал, хотя, возможно, она и не хотела, дабы правда сплыла вообще наружу, как будто жить в полной лжи?— это предел мечтаний таких девушек, как она. Правда, возможно, не всегда помогает жить дальше в большей степени, чем сладкая ложь. —?Не хотела? —?усмехнулся ви Британия, его лицо скривилось ещё больше в маске надменности, отвращения, он помотал головой. —?Лучше молчи, иначе ещё больше упадёшь в моих глазах,?— он говорил ровно, словно было уже плевать. —?Я мог бы понять, но у тебя была возможность рассказать всё при нашей встрече, когда я выдал тебе свою личную тайну о ?Реквиеме по Зеро?, позволил увидеть во мне человека, ты могла бы рассказать в мире С, даже сейчас я дал тебе последний шанс, но ты мне вновь солгала. Как такой верить? Нельзя больше было даже и находиться рядом с таким созданием, как она. Лелуш отчётливо всё произносил, словно и не беспокоился никогда, а вчерашнее?— это были последние его эмоции в сторону Каллен. Император развеивал все мифы, которые хотели донести до его ушей, но такого он не ожидал от террористки, хотя… да… Она же всегда была против него, когда вдруг оказалось, что у Лелуша была сила и власть, которая и никому не снилась. —?Террористка, предательница родины, что с тебя взять? Все вы в Ордене были предателями,?— в его голосе послышалось веселье,?— правда, в том-то и дело, что были… Как же я благодарен С.С. —?моей С.С. —?единственному человеку, который мне не лгал, за то, что она сделала с Орденом, и как же я одновременно зол на неё за то, что она тебя всё ещё не убила,?— он наконец-то посмотрел в её голубые глаза, полные слёз, и улыбнулся. —?Не плачь, я не собираюсь тебя убивать, что толку-то? —?Зачем? —?только одно слово, что она могла выдать сквозь свои раздробленные на части надежды, а самое главное сквозь душу, которая всё же поняла все свои ошибки. —?Зачем я пришёл? Посмотреть на предателя,?— он спокойно, словно и не видел перед собой никого, пожал плечами,?— и понять, что ничего, никого и не потерял. Мой отец был ужасным человеком, и всё же он научил меня многому, пусть я стал понимать это только сейчас. Одним из таких уроков было: не важно на сколько плох или хорош человек для общества, важно на сколько он хорош или плох для тебя. Важные моменты в его детстве, возможно, Чарльз и готовил его к таким испытаниям, ведь теперь, с помощью этих самых знаний, Лелуш полностью осознавал с кем находится, из-за кого переживал всё это время, ведь этот человек, действительно, плох для Императора Священной Британской Империи, но кто же всё же лучше него? Кто достоин занять место в сердце императора, настолько кровавого, что все его боятся. —?Так вот, для меня С.С., ставшая тираном хуже чем Я, оказалась лучше, чем Кодзуки Каллен, доблестно сражавшаяся против тирании и… увы, дважды предавшая меня. Чарльз научил меня ещё кое-чему: предателей не прощают. Разумеется, я зол на С.С. за её некоторую, хоть и не значительную, ложь, но это мелочи,?— он выдохнул всё накопившиеся. —?Что? Ждала, что я буду кричать на тебя? —?он усмехнулся, ведь видел некое разочарование и надежду на крик в её глазах. —?Ты у меня даже гнева уже не вызываешь, только жалость вперемешку с отвращением, Кодзуки. Мысли перемешивались друг с другом, ведь нужно было успеть сказать всё, что душа думает, желает высказать такой твари. Лелуш, разве что мог только спокойно размышлять и то не вслух, а то, что говорит, так это всё исходит из сердца, души, которые страдали от такой наглой лжи. Сколько было мыслей, сколько было всё же попыток справиться с гневом, но он не исчезал, как и то, что именно хотел он сделать с предательницей. —?Признаться честно, ещё пару минут назад я мечтал тебя придушить, потом я подумал отправить тебя в пыточную, зачем тебе лёгкая смерть? Я не хотел, чтобы смерть для тебя была избавлением. После я подумал: ?Может, кинуть её своим солдатам, если её так тянет на британских военных?? Но в конце концов, мне стало противно даже отдавать тебя своим солдатам,?— он смотрел холодно, равнодушно, но явно где-то там в душе упивался её страданиями, наконец-то она платит за то, что чувствовал он ещё неделю назад. Каллен, слушая эти откровения, находилась в таком состоянии, словно мел об доску, которая в мгновение ока может растворить тот в сию же секунду. Она нее могла даже поверить в то, что исходит из уст Лелуша, того, кто когда-то мог говорить речи на официальном языке, возможно, даже любить её, как никого другого, но сейчас она ощущала дикий, бесчеловечный холод с его стороны. —?Хотя, ты и жалости не заслуживаешь. Как только выздоровеешь, то отправишься в Евробританию. Я не хочу, чтобы ты была в Японии, мне от того что ты так близко, противно, хочется постоянно ванную принимать, понимаешь? Смыть эту грязь… —?под грязью, конечно, он подразумевал ту ложь, которая доносилась в уши от этой террористке. —?Лучше бы ты кровь попытался смыть! —?не выдержала Каллен, как будто кто-то потянул ту за язык, хотя это же был её характер, который вызывал только отчюждение. —?Лучше купаться в реках крови, чем в лужах грязи,?— ответил Лелуш на её смелые выражения, как будто она и не виновата, что была смешной. —?Я?— император, я делаю то, что посчитаю нужным, одиннадцатая, посчитаю нужным уничтожить всю вашу расу?— прикажу солдатам вырезать всех, но я этого делать не буду, разумеется, я же не идиот и не безумец. Не весь же народ виноват в идиотизме определённых… индивидуумов. —?Ты монстр… —?прошептала так тихо, но эти бренные слова достигли слуха императора. —?Что я говорил по поводу обращения ко мне? —?Лелуш снова надменно и довольно улыбнулся. —?Я не боюсь умереть,?— столько пройти, столько пережить, действительно, она не боялась даже пойти в ад. —?А я не боюсь убивать невинных, как думаешь, как себя сейчас чувствует твоя драгоценная мать? —?намекая на то, что в его руках есть все жизни людей и если что-то случиться, то они в мгновения ока оборвутся. —?Не трогай её! —?вдруг воскликнула Каллен, понимая, что Лелуш это не С.С., ведь та уже пощадила мать, но Лелуш?— это совсем другое. —?Обращайся, как положено, одиннадцатая,?— словно забывая её имя, император стал обращаться к ней, как к мусору в прошлом. —?Ваше… Вел-личество… —?аловолосая помотала головой, из глаз с пущей силой полились слёзы, но она все же смогла выдавить из себя эти заветные слова, которые помогли в такой жгучей ситуации. ?— Видишь, не так уж и сложно проявлять уважение,?— он развёл руками. —?А если бы ты проявляла ко мне уважение с самого начала, то ни этого разговора, ни этого неприятного случая не было бы, Кодзуки,?— улыбка не сходила с его лица, ведь он видел её слёзы, которые по-настоящему исходили из души. ?Ему нравится мучить других… —?осознала Каллен,?— он упивается властью…? —?Не вижу особого смысла продолжать наш диалог, тебя переправят в Европу и ты проведёшь там весь остаток своей жизни, не будешь высовываться или пытаться что-то сделать против моей власти, а то я тебя знаю, глупая девчонка. Имей в виду: я умнее тебя, опытнее в деле ведения войны и у меня твоя мать, я не побоюсь её использовать и убить в случае твоего непослушания,?— он с полным спокойствием в своём сердце развернулся и стало быть захотел уйти. Но внезапно, как гром среди ясного неба, всего одна фраза не только пошатнула ледяное спокойствие Лелуша ви Британии, но и вывела его из себя так, как не вывело даже предательство Каллен, неповиновения С.С. или же, смерть Сузаку, которого он уже и не вспоминал, ведь с такими друзьями и врагов не нужно было. Услышав только такое, сразу же его взор впился в сторону Каллен. —?Ты такой же, как и отец! —?закричала Каллен, ведь сейчас она видела только одного тирана, только того, кто может сделать всё ради своего удовольствия. И в этот самый момент, в эти доли секунды зверь, тёмная тварь, демон, который жил в душе Лелуша и которого звали Кровавым Императором, вырвался наружу, готовый вцепиться в глотку любому, в прямом смысле, ведь сейчас было задето то, что ни в коем случае не должно было даже показываться на миг. Брюнет резко развернулся, глаза его загорелись проклятой силой, а сам он немедленно направился к Каллен, как вдруг уже оказался рядом с террористкой. Он в сей же момент схватил её за горло и, как будто это было слишком легко для его силы духа, сильно сжал, закрывая пальцами проход для воздуха. Каллен захрипела, попыталась вырваться, но рана в животе заболела, как же не вовремя, как же не кстати, и она не смогла двинуться с места, поэтому вцепилась ему в руку, выкатывая глаза от удушения. —?О, Каллен… —?протянул шёпотом Кровавый император, ведь не стоило шутить с ним. Кодзуки схватила его за запястье и с удивлением заметила, что его пуль даже не участился, как будто было плевать на то, что он душит человека, того, кого несколько дней назад когда-то называл всем, как же быстро меняется отношения к людям, которые могут предать таким мерзким способом, так ещё и не сказать правды на столь унизительное действие. —?Как же я это хотел увидеть… —?он наклонился над ней и смотрел своим безумным взглядом, улыбаясь той кровожадной улыбкой, которую мог иметь только Кровавый император. —?Может, тебя и впрямь бросить к солдатам? А что,?— стал размышлять он, сжимая её горло ещё сильнее,?— какая разница такой шлюхе, как ты? Ему нравилось. Ему нравилось даже не столько то, что страдает предатель, а то, что кто-то именно страдает. Эта боль, которую он видел, слышал, становилась для изверга каким-то глотком свежего воздуха. Это было совершенно новое чувство, но это было чем-то не чужеродным, но родным для Кровавого императора, но в ту же секунду, он почувствовал, что хочет продолжать это, увидеть, как Каллен задыхается, как сознание покидает тело и в то же время сердце останавливается. Он хотел убить её прямо здесь, прямо сейчас, а это, как стало ясно, было высшим наслаждением для Кровавого императора. Но рука резко перестала сжимать горло, а вместо этого он соизволил убрать её, будто вырвал её из чьего-то захвата, в сердце стало противно от того, что он прикасается к ней. —?П-почему не убил? —?она держалась за своё горло, пытаясь хватать хоть капли свежего воздуха. —?Передумал,?— он смотрел на свою ладонь уже привычными холодными глазами цвета аметиста. Разумеется, причина была не в этом. Он не понял природу этого странного чувства удовлетворения, счастья, свободы, словно он находился в свободном падении. Это чувство удовольствия не столько пугало и тревожило душу Лелуша, сколько попросту приводило в замешательство. Чувство было совершенно иным и рухнуло на него обухом по голове. Он не сталкивался с подобным, потому-то и решил остановиться. Ему захотелось понять природу. Неужели дело было просто во внезапно возникнувшей любви к садизму? Хотя, вспоминая то, как он с самого детства мечтал убить отца, разрушить Британию, уничтожить знать, как он фанатично истреблял целые семьи, кланы, то это не так уж и внезапно… —?Прощай, Кодзуки Каллен, если я увижу тебя ещё раз, то я буду последним с кем ты встретишься… после пули, разумеется. А если услышу… пощады не жди, с грязью смешаю,?— он в последний раз оглядел заплаканную девушку, только холодный взгляд сопровождал его в этот момент, размышляя о чём-то своём, уже точно не касающемся девушки, а скорее экономических дел. Он вышел из палаты, оставив за собой только мерное тиканье настенных часов среди гробовой тишины, а вместе с этим давая время на то, чтобы Каллен больше никогда в жизни даже и не подумала снова вставать на пути, снова быть той, кто и причиняет боль, и, наоборот, пытается её подавить. С.С., как только увидела Лелуша, увидела его выражение лица, так сразу же улыбнулась, понимая, что разговор прошёл очень удачно. Лелуш же, заметив ведьму, ничего не ответил, просто словно замыкался в своём сознании, продолжал идти дальше, не обращая внимание даже на то, что сзади него проходили доктора.