Глава 17 - Сам страх (2/2)

— Должен же быть какой-то способ избавиться от этого призрака, — прошептала Тиба, когда все трое попятились от создания. — Все просто проходит сквозь него. — Не все, — прошептал Асахина. — Он остановился как раз перед входом в кабину CotN-а. По какой-то причине он даже близко не подошел к поверхности. — Очевидно, металл не ответ этому, — выразил мысль Урабэ. — Ты говорила, что пули проходили сквозь него. Так что остается–... Их внимание слишком сильно захватил воющий призрак, чтобы они заметили, что еще один монстр тоже догнал их. Бинты мумии обернулись вокруг ноги Урабэ и потащили его по земле к существу из бинтов, прежде чем кто-либо из остальных смог что-либо сделать. Однако Урабэ было не так-то легко взять в расплох: он все еще держал при себе меч и сумел разрезать сухую бумагу и вскочить на ноги как раз вовремя, чтобы увидеть, что последний из троицы тоже почтил своим присутствием. Хотя было довольно трудно не заметить это конкретное появление, учитывая, как это связано с тем, что на замену стене, которая раньше была поблизости, пришли груда щебня и сердитый зеленый гигант, что пожирал электричество. "Сухая бумага... Электричество..." Франкенштейн заметил Урабэ и одним движением руки швырнул в него кусок бывшей стены. Только его обостренные рефлексы от многолетних тренировок под началом Тодо помогли ему избежать этой атаки, но у него также яростно работал и его разум, даже когда он почувствовал, что его запястья связаны еще одним бинтом мумии. — Урабэ! Берегись! — крикнул ему Асахина. — Не волнуйся, — ответил Урабэ. — У меня созрел план. Сам того не зная, он проникся тем же чувством, которое предшествовало у Сэнбо, относительно того, насколько вероятным в успешности окажется план, и по тем же самым причинам держал эту мысль не только при себе, но и чувствовал давление огромного прилива надежды, на которое только был способен! Он должен будет действовать быстро, чтобы это сработало, и его время исполнение обязано быть безупречным; тем не менее, этот план был лучшим, что он мог сделать сейчас и, вероятно, когда-либо в таких условиях. Урабэ перерезал все бинты, кроме одного, и наблюдал, как они все вместе отпрянули обрано к существу. Да, именно такой реакции он и ждал! Он рубил бинты до тех пор, пока не осталась только одна повязка на его запястье, а затем, прежде чем существо продолжило свои атаки на него, он проигнорировал все инстинкты, говорящие ему бежать, и вместо этого побежал прямо к огромному, неповоротливому электрическому гиганту, даже когда тот попытался извлечь еще один импровизированный снаряд, чтобы использовать против него. Скорость была жизненно важна, особенно сейчас. Первый часть плана удалась. После он отрезал полоску от запястья и обернул ее конец вокруг металлической части лезвия. Покончив с этим, Урабэ развернулся и, старательно закрыв глаза, метнул клинок в ногу монстра Франкенштейна. Электричество вспыхнуло жизнью и прошло сквозь лезвие. Урабэ уже отошел на некоторое расстояние, прежде чем Франкенштейн успел нанести ответный удар. Атака, казалось, почти не затронула его, монстр просто вытащил меч и согнул его голыми руками. Но предполагаемый ущерб уже был нанесен. Сухая повязка плохо отреагировала на появление электрической энергии, производимой монстром, и довольно скоро та вспыхнула пламенем. Пламенем, которое мумия автоматически втягивала в свое собственное тело, давая больше топлива огню, больше материала для пламени и его объему. Мумия взвыла от боли, и Урабэ отсалютовал павшему заложнику, зная, что, хотя надежда и возобладала, цена ее была высока. Но чего Урабэ никак не ожидал, так это того, что Франкенштейн будет смотреть на это зрелище широко раскрытыми глазами и с растущим ужасом на лице. Существо сделало большой, неторопливый шаг в сторону от другого. А потом показалось, что он вот-вот бросится бежать... — Вот оно! — внезапно закричала Асахина. — Вот почему он не мог войти в кабину! Ну конечно же! Он посмотрел на Тибу сверху вниз. У нее уже не осталось сил, чтобы бежать. Но даже так! Призрак следовал за ней по пятам. Поэтому... он собрал все свои силы и потащил ее туда, где она должна была быть. Он ненавидел себя за это, но разве у него был выбор? Сдаться страху, который CotN пыталась заставить их почувствовать? Нет! Это было немыслимо! Так же немыслимо, как то, что он собирался сделать, как то, что он собирался достичь... Как и следовало ожидать, призрак развернулся в другую сторону, чтобы продолжить свое преследование. Несколько менее ожидаемое – если только человек не тренировался достаточно усердно в боевых сценариях и не знает, как интерпретировать работу ног – огромный зеленый зверь внезапно бросился с криком, убегая от ходячего огненного шара, который когда-то был другим монстром. Он бежал без оглядки, бежал туда, куда его вели только глаза. Все, о чем он, казалось, заботился, так это о том, чтобы избежать языков огня, и поэтому он ринулся головой вперед в совершенно противоположную судьбу, проходя сквозь призрака и случайно пропуская в свое тело достаточно электрического тока, чтобы поддержать им три продвинутые модели фреймов найтмэйеров. После жуткого мига ослепительного света и ужасающих криков, которые наверняка будут преследовать всех троих более основательно, чем все остальное, что они увидели за этот день, два тела упали на землю бок о бок. Одна вспышка замерзла. Другая сварилась. Всех троих стошнило. Одному из них удалось успешно опорожнить содержимое желудка. — Я редко когда наслаждаюсь убийством врага, — осторожно сказал Асахина. — Но... когда мы наконец доберемся до CotN, я могу сделать исключение. — Никто не заслуживает такого, — твердо сказала Тиба. — Никто не заслуживает умереть вот так! — Они уже были мертвы, — Урабэ с презрением поднял свой изогнутый меч, слегка подпрыгнув, когда в его руку ударило небольшое количество электричества. — Я уверен, что она намеревалась убить их, когда все это закончится. Именно такой она человек. — Поэтому мы обязаны положить всему этому конец, — сказала Тиба. — Чтобы ни на чью душу больше не упала такая участь. Все трое присоединись к ней, отдавая честь мертвы, но, к их вечному стыду, никто из них даже не знал их имен. Поэтому все их мысли обратились к одной страшной мысли. Неужели то же самое они должны сотворить с Тодо? Или вместо этого Тодо одолеет их и навлечет на них свою ужасную судьбу? И, если уж на то пошло, что было для них более предпочтительней? Задай им этот вопрос, и никто бы не смог дать точный ответ.*** Был поздний вечер, и молодая женщина шла домой с работы. Она была одета в форму медсестры, потому что такую профессию она избрала. Разумеется, она не так хорошо оплачивалась, как следовало бы, учитывая долгие часы и трудоемкую работу, но тем не менее она ей нравилось. Она была хороша в своей работе, и только одно это имело для нее значение в конце дня. — Держишь путь домой, Лена? — опасливо спросила одна из ее коллег. — Будь осторожна на дороге. Они все еще не поймали этого Убийцу-инквизитора. — Ох, не переживай за меня, — ответила Лена. — Я не думаю, что мне стоит о чем-то беспокоиться, да и к тому же ты сама знаешь. Пристрастие к страшненькому, и все такое. — Даже так, поосторожнее там! Поосторожнее. Да, точно. Лена зашагала к своему дому, остро ощущая темные тени вокруг себя. Что могло скрываться в любой из них? Она уже давно перестала верить в то, что в них могут таиться монстры, готовые наброситься на ничего не подозревающего прохожего, кем она, конечно же, не была. Любой другой мог бы поторопиться и попытаться вернуться домой как можно быстрее, не слишком думая об этом, но Лена... она просто улыбнулась и продолжила в своем собственном темпе. Если где-то поблизости и есть опасность – а она в этом сомневалась – то она наткнется на нее так или иначе... — Прошу извинить, мисс, — сказал невысокий мужчина, выходя из-за угла с острой злобной ухмылкой и еще более острым ножом. — Боюсь, мне придется попросить вас пройти с нами. Лена сделала шаг назад, затем удивилась, почему он сказал "с нами", когда там был только он оди–...Довольно грубый джентльмен попытался заломить ей руку, выкручивая ее за спину. Ей засунули в рот тряпку, и мир закружился в вихре света, и следующее, что она осознала, это то, что она в чужом подвале и довольно основательно привязана к столу. Ее глаза привыкли к свету, и она увидела, что не менее трех джентльменов – она использовала этот термин с иронией – стоят вокруг комнаты, рассматривая различные очень острые предметы. Лена снова моргнула и перевела взгляд на стену. Вырезки из газет, все варьировались вокруг одной и той же общей темы. Печально известный Убийца-инквизитор. Серийный убийца, ответственный за жуткие убийства не менее пяти человек в прошлом месяце. СМИ изобиловали домыслами, потому что, конечно же, следственная группа скрывала от них ключевые детали расследования: ровно столько, чтобы предоставить общественности общую и безопасную для понимания информацию. "Вот... дерьмо", — подумала Лена, осознав истинную природу своего затруднительного положения. Она немного поэкспериментировала, обнаружив, что ее рот довольно эффективно заткнут кляпом, запястья связаны, как и ее лодыжки... нет места для маневра. Никаких средств к бегству, вообще ничего. — О, похоже, наша спящая красавица наконец-то проснулась! — сказал один из мужчин, наклоняясь и глядя ей прямо в глаза. Какая банальщина. — Разумеется, вы уже знаете, почему вы здесь, — продолжил он, было видно, что он прикладывает чуточку больше усилий. Он был лишен всех тонкостей и нюансов, необходимых для достижения должного эффекта, к которому он так явно стремился.

Видите ли, Лена Пейсадс выросла на ужастиках. С тех пор как она себя помнила, ей всегда хотелось смотреть только фильмы про монстров. Она находила их такими очаровательными созданиями. Часто человеческие, и все же некая особенна черта делала их каким-то образом более опасными. Их сила завораживала. Их уникальность манила. Страх, который они производили, возбуждал! Лена знала, что такое монстр. Сейчас она не смотрела в глаза монстра. Она смотрела в глаза хулигана, который изо всех сил старался быть монстром. Она закатила глаза, просто чтобы разозлить его. Это сработало. И он вымещал это на ее теле своими орудиями пыток, в то время как его друзья стояли рядом и бесстрастно наблюдали. О, он был очень осторожен в том, что делал. Не пытался убить ее. Просто делал ей больно, пока в ней не возникнет желание умереть. Его целью было не убить ее. Его целью было заставить ее страдать. Как долго это продолжалось, она ни за что не догадалась бы. Она знала только, когда это началось и когда закончилось. Все, что приходило на ум в промежутке между ними, это ее крики, эхом разносящиеся по комнате. На лицах троих мужчин было написано удовлетворение, когда они смотрели, как она корчится и страдает, пока не открылась дверь, запертая изнутри; та прихватила вместе с собой кусок дверного косяка. — Вечерочка, джентльмены, — сказал человек в дверях. Лена посмотрела на него сквозь туман величайшей боли, которую когда-либо испытывала, и вдруг обнаружила, что смотрит на мужчину. Очень, очень крупного мужчина с улыбкой и глазами, которые говорили ей что-то невозможное. — Надеюсь, я помешал вашему веселью. Трое мужчин немедленно бросились вперед – пара мужчин по обе стороны двери схватили его за руки, а последний потянулся за ножом. В ответ гость довольно сильно наступил на ноги обоих мужчин, удерживавших его, выскользнул из их хватки и ударил их головами друг о друга. Последний нырнул вперед с ножом, но обнаружил, что отчаянный выпад легко позволил гиганту уклонится в сторону, а резкий удар по горлу заставил его упасть на землю в отчаянном, хриплом дыхании. — Лена Пейсадс, полагаю? — произнес мужчина, и теперь, когда он смотрел на нее, это только подтверждало ту странную, невозможную мимолетную мысль, которая появилась у нее раньше. Это был не человек. Он был монстром в человеческой шкуре. — Или правильней сказать... Убийца-инквизитор? — он фыркнул и пренебрежительно помахал вокруг пальцем. — Не надо было позволять своему фетишу страха взять над собой верх, Лена. Плохая девочка. Непослушная девчонка, — его улыбка стала настолько широкой, насколько тот мог ее выдавить. — Как раз такие мне и по душе, но, очевидно, это не их рук дела. Такие идиоты лишь предпочитают поэтическую справедливость обычной. Хм? Ах да! Меня иногда заносит... О, конечно, подожди, дай мне вытащить этот кляп из твоего рта... Ну вот! Какие ощущения? — Что ты собираешься со мной сделать? — спросила она, удивляясь тому, как тихо это прозвучало. Причиной тому был страх. Не страх того, что с ней сделали. Страх перед присутствием этого человека, что нависал над ней. Это было потрясающе. Давление. Диво. Что он собирается с ней делать? Он не стал бы выдвигать такое обвинение, если бы не был уверен… — Для начала, — сказал он, вытаскивая из кармана телефон. — Я собираюсь оказать тебе небольшую медицинскую помощь. Дальше же, мы обвиняем этих недотеп в твоих преступлениях, потому что в своем безумном стремлении отомстить они только взяли, да и устроили себе целую кучу вещественных доказательств, облегчая нам работу обвинить их. Ну и в-третьих... я нанимаю тебя в качестве нашего медицинского эксперта. Лена недоверчиво уставилась на него. Он знал, что она сделала, знал, кто она такая, и все еще хотел нанять ее... как своего медицинского эксперта? Это было самое безумное, что она когда-либо слышала. Что могло заставить его думать, что это хорошая идея? Вот же она, совершенно безумная личность, какие критерии не возьми. Казалось бы, обычная маленькая девочка, которая выросла на слишком многих страшных историях, стала просто слишком одержима страхом, чтобы отпустить его, и выросла, чтобы постоянно мучить людей до смерти ради удовольствия, а он предлагал ей работу? Как медицинского эксперта!? Должно быть, это какая-то ловушка. Он собирается принудить ее шантажом, держа все доказательства, которые у него были, над ее головой, вынуждая ее сотрудничать. Это должно было быть что-то жуткое, что-то, ради чего он не хотел рисковать с не-убийцей. То, о чем она наверняка будет сожалеть всю оставшуюся жизнь... — Звучит как предложение, от которого нельзя отказаться, — сказала она. — Ха! Я еще даже не рассказал тебе, чем ты будешь заниматься! — Плевать, — сказала Лена. — Это звучит привлекательно... и уже достаточно пугающе. Кроме того, ты не показываешь сразу своего монстра. Ты держишь его в тени и показываешь маленькие намеки на него, прежде чем устраиваешь его великое появление. — Будет приятно поработать с тобой, — сказал монстр. — Я полковник Вэст... точно так же, как ты знаток страха, я – знаток насилия. Мы славно сработаемся.*** Лена прислонилась спиной к стене и посмеялась про себя. Похоже, они все в замешательстве. Было так забавно наблюдать, как они все мечутся, как крысы в лабиринте, сбитые с толку происходящим, с каждым мгновением поднимаясь все выше и выше, но не чувствуя ни малейшего запаха сыра. Она посмотрела на свой Сазерленд, памятник самому грандиозному – хотя и самому рискованному – плану нападения. Уже стало очевидно, что они поняли некоторые ограничения ее Стенда: те, кто одержим ее [Children of the Night] чувствуют навязчивое желание добраться до нее, либо же по возможности уничтожают всех, кого они посчитают препятствиями к этой цели. Будь они хотя бы вполовину теми солдатами, за которых себя выдавали, то их образ действий состоял бы в том, чтобы "воспользоваться этой слабостью". Убраться с дороги ее деток, дать им приблизиться к ней и увидеть, что произойдет. Мысль о том, что она покинет свой Сазерленд, никогда, ни разу не приходила им в голову. Разумеется, это была самоубийственная тактика. На самом деле никто никогда не делал ничего подобного. Кроме Лены, конечно же. Это был зов ночи. Риск несет за собой страх перед поездкой, и она намеревалась присоединиться к этой поездке до самого места назначения. Ведя своих деток из тени с постоянным риском, что один из них – особенно Вампир – может догнать ее. Но она была готова. Разумеется была. Лена была безумной, и она осознавала свое безумие: ее целью была не только захватывающая поездка, но и победа. С этой целью она надела модифицированный шлем, созданный этим замечательным мастером и игрушечником Эриком. Тот был удаленно подключен к фактсфере ее Сазерленда, что ретранслировал соответствующие боевые данные, сообщающие ей, где находится враг и ее дети относительно ее собственного местоположения – компьютер автоматически вычислял наилучшую позицию для нее, к которой следовало двигаться для достижения намеченных результатов. — Почувствуйте страх, — прошептала она, облизнув губы. — Попробуйте его! Берегите его как самый драгоценный дар, который вы когда-либо получали... Ибо страх был даром, а не проклятием. Страх был эмоцией, которую она чувствовала отброшенной в сторону, считая ее негативной, хотя на самом деле это было совсем не так. Страх был восхитительной эмоцией, которая позволяла обрести ясность. Страх открывал неизбежность собственной смерти. От страха не убежишь. Страх нужно было принимать и лелеять, как ребенка. Держать его близко, наблюдать, как он растет, помогать ему созреть и позволять ему стать чем-то действительно восхитительным... — Извините, — раздался голос поазди нее. — Скажите, вы не видели моего брата? Это была маленькая девочка в инвалидном кресле, которая смотрела на нее самыми большими и невинными глазками, которые Лена когда-либо видела. Она мягко улыбнулась при виде такой невинности, такой чистоты. Первой простой мыслью Лены было: "Я сломаю ее". — Что ты здесь забыла, малышка? Разве ты не слышала? Сегодняшняя ночь очень опасна. Здесь, в темноте, прячутся монстры. Девочка огляделась и, сунув руку под платье, вытащила маленький листок бумаги.

— Я не боюсь, — сказала она.

"Ох", — подумала Лена, — "скоро будешь".

Хотя это было очень любопытно. Она складывала бумажку в довольно странную серию узоров. Очень быстро, очень ловко, как будто это было по привычке. Шлем Лены предупредил ее об изменении позиции противника и послал ей наиболее вероятное направление для максимальной резни. Что ж. Учитывая приоритеты, ей придется научить эту маленькую девочку бояться в другой раз. Она зашагала прочь... — Извините! — окликнула ее девочка. — Я не хочу показаться грубой, но вы не ответили на мой вопрос. Вы не видели моего брата? Я знаю, что он где-то здесь, но я все никак не могу его найти. Нет времени на что-то медленное и постепенное. Нет времени, чтобы что-то взрастить. Лучше всего ударить ее быстро и сильно.

— Твой брат? — сказала она певучим голоском. — Мертв. Иссушен досуха моим вампирским дитя. Видишь ли, моя дорогая, милая и невинная деточка, я горжусь тем, что являюсь членом Стенд Аута, в то время как он был обычным слабаком. Реакция девочки оказалась совсем не такой, как ожидала Лена. Она ожидала, что та задохнется от испуга, или начнет реветь, или проявит еще какие-нибудь признаки страха. Вместо этого ее спина выпрямилась, а глаза впились в Лену, в то время как ее пальцы продолжали складывать бумагу таким образом, что она, казалось, принимала трехмерную форму. — Откуда вы знаете, что это был мой брат? — спросила она. — Я совсем ничегошеньки не рассказала вам о нем. Вы... Вы ведь врете, не так ли? — И что, если это так? — Лена посмотрела на девочку уже более серьезно. — Я все еще член Стенд Аута, и я все еще могу заставить моих деток пожрать твою маленькую тушку. — И вы наслаждаетесь страданиями людей, — произнесла девочка с невыносимой печалью в голосе. — Ясно. Кажется, теперь я понимаю, что она имела в виду. — Хмм? — усмехнулась Лена. — Про кого же ты? — Моя мама, — ответила девочка. — Она часто говорила мне, что она была намного страшней любого монстра. — Что за нелепости мать смеет говорить своему ребенку! — Это так, — сказала девочка. — Сперва я не поняла, что она хотела сказать... Но теперь, я думаю, я поняла, — девочка замолчала и подняла сложенную бумагу, которая приняла форму какой-то птицы или, возможно, самолета. — Я страшнее монстра. Ибо я человек, и я обладаю способностью выбора. Девочка сделала глубокий вдох, который, должно быть, наполнил ее легкие до отказа, затем поднесла бумажную птицу к лицу и выдохнула, отправляя ее в полет. Лена пожала плечами. У нее не было сейчас времени нянчиться с этой мелюзгой, потому что когда она увидит, на что способны другие – особенно Вэст – она научится бояться, очень бояться и в это время— Бумага врезалась Лене в грудь прежде, чем она успела это заметить. Почти сразу же после этого странное чувство начало течь по ее телу, пульсируя, заставляя ее конечности дергаться и двигаться без причины, пока она не потеряла возможность оставаться на ногах и беспомощно не приземлилась в руки девочки, дергаясь и парализованная.

"Что это было? Что, черт побери, это было!?" — Ш-ш-ш, — произнесла девочка. — Я не причиню вам вреда. Какой бы злой или извращенной вы ни были, вы все равно человек, и я не сделаю вам ничего плохого. Напомни мне еще раз. Как он там назывался... Автоматический Стенд, да? — Автоматический Стенд – это особенная подкатегория Стендов, — раздался новый голос.

Совсем рядом из тени вышла девушка, и у Лены перехватило дыхание. Ведьма! Но если это была ведьма, значит... эта девочка... она должна бежать! Но ее ноги не слушались, они отказывались слушаться. И руки тоже. Нет. Нет! Что это за страх? Такой страх должен быть восхитительным, аппетитным, просветляющим и все же... и все же!

— Такой Стенд действует сам по себе, то есть, если он разрушается или получает урон, пользователь никак не страдает. Однако пользователь не имеет никакого контроля над его деятельностью. В ее случае она может превращать людей в монстров, но она также должна быть в состоянии освободить их от них каким-то образом. Прямо так, как мы видели в новостях на днях. Ну и ну! Разве ты не знала, что первое правило, которому следует все пользователи Стендов, это не показывать никаких слабостей, которые у тебя могут быть? — ведьма игриво дернула плечом. — Можешь делать с ней что хочешь. — Я могу сделать только одно, — сказала девочка. Шлем Лены был снят, и ведьма подняла ее голову так, что она против своей воли посмотрела в глаза девочки, которые уже не казались такими невинными, как при первой встрече. Сердце Лены словно остановилось, когда она увидела, что в ее левом глазу появилась эта фигура. "Нет! Только не это! Остановись!" — Я выбираю... заставить тебя обратить тех, кого ты превратила в монстров, обратно в людей. — Да, моя госпожа! — поспешно ответила Лена.

Эта мысль глубоко засела в ее мозгу, проникая сквозь страх, полностью разрушая ее приоритеты и поднимаясь вверх, чтобы стать более важной, чем сама ее жизнь! Она схватила шлем, надела его на голову и, не обращая внимания ни на ведьму, ни на ее ученицу, устремила взор только на свои конечные цели. Ближайшим из них был ее любимый вампир. Лена бросилась через завалы и здания, не заботясь о своем собственном благополучии, карабкаясь, спотыкаясь и бросаясь туда, где она могла видеть меч обратившегося Тодо, который сражался с одним из его бывших союзников. Раньше это зрелище подняло бы ей настроение, но теперь она была полна одной-единственной и неразумной цели. Лена ворвалась на поляну с широко раскинутыми руками, пока тот осушал своего подчиненного – еще одно зрелище, которое обычно удовлетворило бы ее – и закричала во весь голос.

— Вампир, детка! Иди к мамочке! — Мама... — прошипел вампир, позволив старику упасть на землю, тяжело дыша и хватая ртом воздух. — Мама! — повторил вампир, бросаясь на нее с клыками, вытянутыми пальцами, готовыми нанести удар, но затем... Затем сблизился с ней, и его черты лица смягчились, а затем снова ожесточились, приняв более человеческую форму. Кёширо Тодо, человек чудес, моргнул и попятился от Лены, которая уже сделала свой ход, чтобы найти остальных, которые загнали товарищей Тодо в угол, и— — Ты, — сказал Тодо, шагнув прямиком к ней. — Ты CotN. Это так? — Прочь с дороги! — закричала Лена. — Мне нужно... ох...

На внутренней стороне шлема ее внимание привлекло изображение монстра Франкенштейна, бегущего к призраку. Быстрый подсчет показал, что под влиянием ее Стенда больше не было обратившихся людей. Оставался только Lonely Heart, но поскольку не было слышно ни звука воя на Луну, он, вероятно, был... Нет, определенно был все еще человеком. Лена расслабилась, и то же самое произошло с Гиассом, захватившем ее разум. Воспоминания о последних нескольких минутах были для нее совершенно пусты, но тот факт, что она смотрела прямо в глаза Кёширо Тодо – в которых определенно пылала человеческая ярость – позволило ей заполнить пробелы. Крохотное вампирское дитя скользнул рядом с ней, и Лена быстро попятилась. — В-вампир! — запнулась она, непривычная к этому странному чувству страха, хотя и наслаждалась им. — Обрати любого, кто–... — Не сегодня, — прервал ее Тодо, схватив меч и пронзив ее живот одним плавным движением. — Не опять. Лена Пейсадс посмотрела на себя, на зияющую рану на своем теле и опустилась на колени со странной улыбкой на лице. Да, она была уверена, что это должно выглядеть так странно для этих других, кто отвергли понимание того, насколько чудесным может быть страх. — Я слышу, как они плачут, — прошептала она. — Мои дети... ночи.*** Они победили. CotN лежала мертвый у его ног, пронзенная мечом. Воспоминания о битве просачились в его сознание, о том, что он говорил, о том, что он делал, и Тодо чувствовал стыд за то, что произошло.

— Рёга! — воскликнул он, убирая меч в ножны и падая на колени рядом со своим старым другом, чтобы осмотреть раны. Колотые раны на шее уже затянулись. Его кожа была бледной, дыхание очень быстрым, а пульс очень слабым. Было очевидно, что его старый друг и наставник отчаянно нуждается в медицинской помощи. Тибе, вероятно, тоже не помешал бы небольшой постельный режим, учитывая, что он тоже напал на нее, но, по крайней мере, на ее стороне была молодость! — Ох, — сказал юный голосок. — Вы могли не поступать так с ней, знаете? Тодо обернулся и уставился на довольно странное зрелище, по крайней мере в таком месте и в такое время. Девочка в инвалидном кресле, которую толкает женщина с поразительными зелеными волосами и блеском в глазах, как будто она видела абсолютно все, что стоило увидеть в этом мире. Инстинкты подсказывали ему быть осторожным. Его сердце и чувство вины подсказывали ему оставаться рядом со своим другом, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Девочка в инвалидном кресле печально смотрела на павшее тело CotN-а. — Это было необходимо, — печально признал Тодо. — Без суда и следствия? — спросила девочка. — Если бы я не сразил ее, она использовала бы свои способности, чтобы снова овладеть мной. — Ясно, — сказала девочка. Тон ее голоса говорил о том, что она не будет осуждать его за его поступки, потому что только он один мог сделать это, потому что он один знал обстоятельства, которые привели его к этому. Он был солдатом. Он не чувствовал вины за убийство вражеского бойца. Единственная вина, которую он чувствовал, была за те жизни, которые были потеряны из-за действий врага. Невинные люди, вынужденные сражаться в битве, к которой они не хотели иметь никакого отношения. Невинные люди, к убийству которых он приложил руку. — Пожалуйста, позвольте, — сказала зеленоволосая женщина, отходя в сторону от инвалидного кресла. — Смотри внимательно. Учиться всегда лучше, когда видишь кого-то в действии. Тодо выхватил меч, чтобы защитить себя и своего друга, но женщина просто протянула руку, притронувшись к концу его меча, и внезапно он покатился кубарем прочь, как будто его ударила молния! Когда он пришел в себя, женщина уже склонилась над Сэнбой и ударила его в грудь одним пальцем! Через несколько мгновений после этого Сэнба закашлял, но потом снова начал дышать нормально. — Его потенциал Хамона не так силен, как твой,— сказала женщина девочке, которая с большим интересом наблюдала за происходящим. — Но это поможет его исцелению, поправив дыхание. Ему больше не грозит основная опасность умереть. Однако ему все равно требуется переливание крови, чтобы полностью восстановиться в короткое сроки. Хамон может творить много чудес, но он не может создать то, чего нет изначально. — Кто ты? — спросил Тодо. — Как тебе это удалось? — Ну, ну! — игриво ахнула женщина. — Так много вопросов от кого-то, кто должен быть благодарен. Если бы не мы, ты все еще был бы немертвой мерзостью, высасывающей жизнь из своего друга и превращающей его в такую же мерзость. Вот, называется, тебе и благодарность. Оскорбления женщины были проигнорированы. Она была неважна. Девочка выглядела такой знакомой. Где он видел ее раньше? Девочка закрыла глаза и устало вздохнула – "Вот оно!" — Наннали ви Британния, — прошептал Тодо. — Тебя и твоего брата считали погибшими после вторжения. — Да, — сказала Наннали. — И такими мы предпочтем остаться, но... Но мы не можем просто сидеть и позволять людям страдать, когда есть что-то, что мы можем сделать. — Теперь ты довольна? — спросила женщина. — Если ты останешься здесь еще на немного, твой брат может сделать что-нибудь очень глупое, чтобы защитить тебя. Ты ведь этого не хочешь, правда? — Нет. Вы не можете уйти. Пока не можете, — произнес Тодо. — У меня много вопросов о том, что вы только что сделали, и более того–... — Простите, — сказала Наннали, убирая прядь волос с глаза. — Мне правда жаль. Но... все, чего я действительно хочу, это жить мирной жизнью со своим братом. Разве это так уж плохо? Желание жить мирной жизнью, естественно, не является грехом! Вот только Стенд Аут так не считают. Мне очень жаль, но я должна быть уверена, что вы тоже не попытаетесь причинить нам вреда. <— To Be Continued*** Лена Пейсадс/Children of the Night: Пропала