Акт 2 - День фестиваля (2/2)

И все же, Моника отчего-то слишком сильно тревожилась насчет хулиганов. С чем бы это интересно связано? Если так подумать, я припоминаю, что она рассказывала о приходе ребят Мэлло, с которыми мы сумели подружиться на отдыхе. Они должны были прийти со своими учениками, и наверное как раз перед знакомыми гостями Моника не хотела упасть лицом в грязь.Интересно, а как же сам Мэлло? Моника так же рассчитывала его встретить, тревожась, что он вдруг внезапно куда-то пропал. Думается мне, что прийти он не осмелится.Мы продолжали идти, осматривая уличные мероприятия других школьных клубов и классов, а так же просто групп учеников. Вскоре нас настигли мои ребята из свиты.Похоже, что хулиганов нигде не было видно, а опрос всех вокруг не принес желанного результата. Зато нарисовалось кое-что другое. Каждый встреченный Токой, Мисом и Миками ученик молебно просил повторения чарующей сценки литературного клуба.

Моника невольно обрадовалось. Наш президент действительно всем сердцем любит этот клуб, и похоже ей искренне приносит счастье то, что мы сделали, несмотря ни на что.

Это хорошо. На самом деле, просто замечательно, ведь я решил дать ей, дать Монике ощутить себя счастливой на этот краткий миг.Темнело. В этот раз мы решили соорудить сценку из подручных средств прямо на улице, из остатков угощений других ребят, но на тот же мотив.Все нам с радостью помогали и несли необходимое. Атмосферой для нас стала ночь, еду и напитки отовсюду стаскивали разношерстные ученики, а костюмы и так были на нас. Мы их не снимали, продолжая все время находиться в образах и очаровывать округу.Стихи готовились к очередному прочтению…Одним словом, никаких проблем.Импровизация близилась к началу. Снова сценка Юри и Нацуки, под оглушительные аплодисменты и заказы из толпы, которые выполняли наши ребята, так же загримированные под созданий свето-тьмы.

Это было больше похоже на сумбур, нежели раньше, но оно того стоило. Все действительно поражало размахом. Люди радовались. Когда настало время появления Моники вместо меня, для примирения конфликта, близился долгожданный конец.

Вот-вот… занавес. Но вдруг…Все просто пошло не по плану, когда ни с того, ни с сего, из толпы объявились те самые хулиганы. Они просто выдали себя, огласив какие-то требования.Я сильно расстроился. Ну, по началу, пока хулиганы не огласили свои требования более громко. Они… требовали видеть в роли примерителя в финале сценки… меня. Чего!?

Мы прослышали, что Кира был охеренен тогда в этом моменте, но не попали на представление! – возражал тот хулиган, что казался у них главным. – Так что нахуй с пляжа! Даешь Киру!Киру! Киру! Киру! – оглушительно поддержали другие хулиганы.Я был в шоке. Я действительно смог очаровать даже ИХ? Да как это вообще может быть возможным!?Забавно, что на защиту Моники тоже кто-то встал. Это были те самые гости из старшей пятой школы, которых президент так ждала и за которых переживала, когда говорила о хулиганах.Ребята не могли терпеть ущемление двоюродной сестры Мэлло или вроде того. Началась перепалка, которая вскоре переросла в жуткую драку и вообще кромешный хаос. Включились даже мои ребята и Ятагами. Все летело к чертям. И я видел лишь один способ это остановить.Рюук… – я прошептал к своему внутреннему зверю, отойдя за огромный ящик. – Нужна твоя помощь. Нет времени это объяснять, просто прочти мои мысли!Мой Шуит. Ночь. Я просто скрылся за декорациями и вызвал Рюука, который на мое благо с радостью согласился мне подсобить. Мне пришлось буквально изменить его внешность, слепив ему мой облик. И хотя он все еще искрился чернотой, я накинул на него валявшийся в ящике с костюмами плащ с капюшоном, и надеялся, что в потемках это просто примут за мой грим.Рюук стоял на сцене, словно моя дьявольская тень. Стоял, скрываемый плащом, а я таился позади него, встав с ним вместе в унисон. Под нашими ногами сцена, мы на ней. А там, внизу, они…Немедленно прекратите войну!!! – воскликнул я с ним вместе.

Мой голос затерялся где-то в пустоте. Был слышен лишь нечеловеческий рев Шуита. Громогласный чудовищный вой зверя, как это может издать лишь он. И все утихли, преисполнившись искреннем всепоглощающим ужасом неожиданности первобытных инстинктов.Ладно, хватит. Опасаясь того, что кто-то из ребят заметит неладное, я быстро заставил Рюука вернуться назад в мое тело. Плащ, в который был одет монстр, ныне обретший мой лик, опустел и повинуясь закону всемирного тяготения – начал падать. А за ним уже стоял я. Стоял во всей своей красе психоделично-сюрреалистичного образа…Ребята в числе зачинщиков застыли от моего коронного высказывания. Более того, остальной толпе почему-то показалось, что это была самая настоящая часть выступления или хотя бы импровизация с фокусами, олицетворяющая новый, более мощный конец.

Все радостно зааплодировали. Даже шокированные хулиганы, и гости, и мои ребята – смотрели на меня как загипнотизированные марионетки. Вдруг откуда-то заиграла мощная молодежная попса, а потом тут же самопроизвольно организовалась дискотека.

Все начали плясать и развлекаться. Нет лучшего повода, чтобы уйти, и я принял решение, сообщив девочкам идти со мной в клубную комнату для окончания нашего мероприятия…***Закончив переодеваться в привычные нам вещи, мы не знали что делать. Обстановка казалась до крайности неловкой.Странная поэма Юри, имитация этих странностей на свой мотив от Нацуки, неловкое появление Моники, полный облом с прочтением стихов друг друга, а что самое важное – заветные слова, о которых здесь знали абсолютно все собравшиеся кроме одного единственного человека. Слова про наш уход из клуба.Эм… – Нацуки первой подала голос, но мне казалось, что это абсолютно зря. Вряд ли ей удастся как-то все наладить. – Ну, ребята? Пора по домам? Стихами будем обмениваться перед уходом?Но ты уже обменялась с Кирой… – робко подметила Юри, поглядывая на меня с обидой.Да! – тут же отреагировала Нацуки. – Но я не получила критику, да и про его стих ничего не успела сказать!Хм, – на сей раз, черед говорить выпал Монике. – Это моя вина. Я испортила ваш обмен.Моника… – мой голос, мой тон. Я просто не хотел, чтобы она расстраивалась.Хотя, – президент будто проигнорировала мои слова. – Вы ведь зачитывали свои стихи на сцене вместе со мной. Это можно считать обменом!Глупая. Как она может так думать, если это в действительности лишь верхушка айсберга? У Нацуки под нагромождением милых слов была короткая зарисовка, у Юри могло быть точно так же. Ну а свой стих я вовсе не зачитывал. Как она может хоть сколечко не догадываться?Ладно, не важно… – цундэрэ похоже с чем-то смирилась. – Знаете? Я устала разводить тут невесть что во избежание неловкостей, это походу все равно ничем не поможет. Поэтому я скажу прямо.Нац, постой! – я вставил свою реплику. Я догадывался, что она собирается говорить.А что стой-то? – развела руками Нацуки. – Как будто сам не видишь. Все и так хуже некуда, а мне наплевать. Я устала прятаться, и я все знаю, так что…О-о чем это ты? – подозрительно спросила президент литературного клуба.У-ум… – Юри испуганно прижала руки к груди. Не знаю, понимала ли она.Моника! – цундэрэ набрала полную грудь воздуха и подошла к президенту. – Я должна сказать, что я покидаю литературный клуб. Вот! Теперь ты знаешь. Уф!Эм… – Моника стояла в полном шоке. – Н-но. Но Нацуки… скажи, почему?Подожди! – Нацуки сжала руки в кулаки. Я видел как тяжело ей давались эти слова, но отступать было уже поздно. – Кира тоже уходит. Поэтому, я просто хочу, чтобы ты не накручивала на этот счет и не обижалась, ясно? Мы переезжаем из города. Вот так вот. Извини… Но похоже, что я единственная из нас двоих, у кого хватило смелости сказать это все.Что все это значит? – на глаза Моники начали наворачиваться горькие слезы. – К-кира? Ч-что… что все это…Это правда, – твердо сорвалось с моих уст.

П-погодите… м-минутку!! – в неловкий разговор вклинилась Юри, занося свою внезапно яростную реплику. – К-как это с Нацуки! А как же я! М-мы же собирались уйти вместе!!Вместе!? – Нацуки, услышав это, была рассержена как никогда. – Это еще что значит!? Как это вместе!? С Юри!? Ты же говорил, что!Нац, – я решил расставить все точки над ?и?, сказать правду. – На самом деле мы переедем втроем. Зря ты начала болтать так скоро. Я собирался забрать и Юри, но Юри может быть пока не готова.Я-я не хочу уезжать! – в тихой истерике простонала Юри, замотав головой. – М-мы же просто собирались уйти из клуба!Боже! – Нацуки ударила себя по лбу. – Я-то думала. М-м! Ладно. Мне просто нужно разобраться. В конце концов, мы с Юри можем быть друзьями, верно?У-ум… – Юри отреагировала сильным румянцем.Хватит! – вдруг раздался голос Моники. – Достаточно, ясно!?Все растерянно смотрели на президента литературного клуба, включая меня. Мы так увлеклись нашими личными недомолвками, что позабыли. Ей еще более нелегко все это слышать, нежели нам.М-мони… – Юри не договорила.Мне все с вами ясно… – Моника плакала. Каждое ее слово сопровождалось всхлипами. – А вы молодцы. Хорошо подружились. Так хорошо, верно? Так, что я больше и не нужна. Вот же здорово! Ха! Да… все так и есть. Я не нужна. Я никогда не была нужна. Никому. Просто никому. Вы даже организовали этот фестиваль, чтобы отдать последние почести моему клубу, не так ли? Утереть мне нос, показав насколько я никчемный президент. Что ж, у вас получилось! Вы все разрушили. ТЫ, все разрушил! Кира… – девушка упала на пол. Ее голова опустилась. – Можете оставить меня. И не нужно меня жалеть. Просто уходите. Вы все и так решили, поэтому… какая вообще теперь разница.Пойдем, Кира! – радостно отреагировала Юри. – Пойдем же скорее!Моника подняла на девушку ненавистный взгляд. Реплика Юри была слишком острой в данной ситуации и ранила очень сильно.Боже, Юри! – даже Нацуки возразила на это. – Как ты можешь так говорить сейчас!Оставь меня… – всхлипнула Моника, переводя свой взгляд на Нацуки. – Мне не нужна твоя жалость, я же сказала.Н-но М-моника… – Нацуки похоже не могла стоять в стороне после всего сказанного. – Поверь мне! Я действительно…У-ум, да кому вообще какое дело! – Юри оборвала цундэрэ. Похоже, ее слова были действительно нарочными. – Ах-аха! Я просто поняла теперь, что это соревнование. Действительно! Побеждает сильнейшая!Юри… – Моника вновь окинула девушку ненавистным взглядом. – Какая же ты тварь. Знаешь? Если он и захочет с кем-то уйти, я надеюсь это будешь не ты.Юри внезапно полностью потеряла былой задор. Ее глаза странно изменились и начали бегать. Что-то похожее на наваждение овладело девушкой, но я понял это слишком поздно.Моника… – в припадке расхохоталась моя возлюбленная. – Поверить не могу, насколько ты на самом деле лживая и самовлюбленная! Говоришь мне такое, да? А сама, всякий раз пытаешься отнять у меня Киру, когда хоть в чем-то не участвуешь. Скажи мне. Ты ревнуешь? У тебя крыша поехала? Ты с ума сошла? Или может, ты ненавидишь себя так сильно, что проецируешь свои грязные жалкие недостатки на других людей? Скажи, тебе не надоело? Всех заебали твои игры и попытки сделать из чего угодно спектакль. Просто… хах! Знаешь что? Я действительно могу кое-что посоветовать. Скажи, ты никогда не задумывалась о самоубийстве? Думаю, это действительно пошло бы на пользу твоей психике!Президент литературного клуба резко поднялась на ноги и сжала руки в кулаки от боли обиды.Ю-юри, т-ты меня пугаешь… – послышался робкий полуплач Нацуки.Заткнись! – Юри не оставила цундэрэ ни единого шанса. – Ну а теперь ты, – она перевела взгляд на Монику. – Что ты сделаешь? Что ты встала? Как будто бы ты действительно можешь что-то сделать. Знаешь, Моника? Ты действительно жалкая. Ты такая слабая. Все что ты есть – это лишь маска, за которой прячется самое настоящее пустое место. Вот зачем тебе нужен мой Кира. Отбирая у меня его всякий раз, ты чувствуешь себя лучше. Ты не достойна его! Ты просто ничто! Знаешь? Хотела бы я… хоть на секунду представить. Ну? Какого это быть такой… физически бессмысленной. Как ты.Внезапно кулак Моники врезал Юри по лицу. Меня аж одернудо. Что это было? Я еле подавил инстинкты. Боже!Ах-аха! – моя возлюбленная упорно поднималась на ноги. Я видел как Моника дрожала от содеянного. – Это и все что ты можешь? М-моника… ты действительно пустое при пустое место.Выправившись, Юри словно в припадке схватила президента литературного клуба за грудки и с нечеловеческим, пробирающим до костей, ревом, повалила ее на учительский стол, принимаясь жестоко душить.Это не твое!!! – не своим голосом рычала Юри, удушая девушку прямо на столе. – Я умнее тебя! Талантливее! Лучше! Сильнее! Чувственнее! Ты просто ничтожество! Ты ничто! Ты пустое место! Просто сдохни! СДОХНИ!!!Я просто наблюдал. Так странно. Будто что-то во мне хотело такого стечения событий. Мой взгляд словно приковало к этой сцене, хоть что-то глубоко внутри кричало, силясь сопротивляться всему этому безумию.О боже! – завопила Нацуки. – Кира сделай что-нибудь!Я словно очнулся. Черт… что это вообще такое!? Как в бреду, я просто подошел к Юри и с трудом оторвал ее от бедной Моники, шея которой была отчего-то вся в крови. Это кровь Юри из открывшихся порезов или кровь Моники? Понятия не имею, да и вряд мне хоть сколько-то получится узнать. Президент литературного клуба в ужасе поднялась на ноги и заливаясь надсадным страшным кашлем – пулей вылетела за дверь.Юри! – рыдающе воззвала Нацуки.А тебя я вообще сожру живьем, если не исчезнешь с моих глаз… – маниакально произнесла Юри.Ч-что с тобой стало! – Нацуки не верила услышанному, в ужасе пятясь назад, видя как Юри пытается настигнуть ее и как я не даю этому произойти. – Пожалуйста прекрати!Убирайся! Вон! – Юри оскалилась через мое плечо. Похоже этого хватило, чтобы напугать окончательно, и Нацуки ничего не осталось кроме как уйти.Господи, Юри… – это и все что мне удалось сказать.Наконец-то… – в предвкушении, восторженно прошептала она. – Наконец!Боже… – я все еще был в шоке. Слова так и вылетали наружу.Кира! – девушка кинулась на меня и буквально повалила на парту, заключив в болезненно-крепкие объятья. – Нет нужды никуда уезжать вместе с Нацуки! Нет нужды жалеть Монику! Мы можем проводить время вместе. Всегда. Навсегда!Ах, Юри… – я еле смог выговорить. Мою грудь будто сжали тиски.Кира… – моя возлюбленная чуть отпустила хватку и нежно провела дрожащей рукой по моей щеке. – Мой милый. Мой возлюбленный. Ты должен знать, что я… что я безумно в тебя влюблена! Раньше я пыталась сопротивляться этому наваждению, но теперь меня все это просто не волнует! Зная, что сказала Моника, что собиралась сделать этот ребенок. Я не смогла. Не захотела мириться с этим. Ты мой! Только мой. Я заберу тебя. Заберу и! О-ох, К-кира… наверное, я звучу слишком странно, но мне правда все равно. Я знаю, что ты все поймешь. Все-е-е! Поэтому меня не волнует что случится. Меня не волнуют последствия! Все что я хочу – это быть с тобой. Мы можем уехать! Так даже лучше! Больше никогда ничего не услышим об этой вездесущей Монике, ни говоря уже об этом ребенке. Лишь ты. Лишь я. Кира. Я хочу, чтобы ты прочел мое стихотворение. Я писала его твоей ручкой сразу после того, как закончила ублажать себя ей! Т-твоей р-ручкой. Хочу, чтобы ты сделал это прямо сейчас! Тогда уже не будет никаких сомнений. Ни в чем!И она протянула мне лист. Протянула его на своих дрожащих руках. Что я должен там увидеть кроме того безумия, которое уже видел? Я не знал. И я выполнил ее просьбу. Сетчатый Канифас СлепозренияБензол реагировал на шампанское, будоража ее ИкшиЭпизодические! Биметаллические! Норадреналиновые Мибуллы!Доверительная компьютерная похотьНеустойчивые трюки расщелины постельных принадлежностей…ИнконгруэнтныйХэллет, энтропия и песочные часы…Юго-восток, оофорон сгущенныйЛенточная кольчатая кольпоскопическая декомпиляцияИзотропные моносинаптические изогнутые стоны…ЭнтероценозОзабоченностьИпподром наружу!Ондуляторы! Метатезирование!Сумасшедший физиостигмин государственного устройства!Нежная несовестимость…Доверие! Мансифты! Дарсис! Аэробный реитбокс…Неудобные расширителиМоносинхромияУместное загрязнение…Остроумная дезориентацияИзвращенные сепаратистские славянские каракули!Скотчатый стингер, желатин…Концепты концепций синхрофазотрона…КонтробластыЧислительные…Прагматизириущая укоризненность наноконвертации ныне деформируется открывающей триангуляцией…ДисперсияДефрагментация!Пастингулические алиментыСекофенция сероконвертин!Янтрас!Детерминизм по всей фазеТаймшерсы…Путешествие по извилинам фаталистического мышленияЛабибентный блуждающий конфликт перманентной диссоциации!Фонетизация самых красивых гипоакустических туфель цепной склеромаляции…Капризы страстной аберрацииРаскаяниеЛепестки психопатии терминальной фазы шизофренииГемолизированное наведение тетрагеометрических сплетенийПериферийные конвейеры…ДиатамичностьПогашение обманаИоныДоминирует робкое неумолимое переустройство неизбежного!Удаление ионных гипердвигателей из подпространства…Эпилепсия, дуальностьДихотомия, облачениеВоспламенение скомпилированных симуляций!Апокриф…Муниципалитет!Посылки выкапывают суперструнные связиТемнота!Я все сама решила!Свежая кровь. Жидкая кровь. Сладкая, сочная, милая кровь…Я наношу порез один за другим, окрашивая тело забавными узорамиМоя страсть непреодолима, желания бьют через край, заглушая разумДыхание учащается, сердце стучит

Гладкая поверхность на моем шкафу отражает расширение зрачкаМои видения не прекращаются…Я так желаю вогнать нож в свою мягкую сочную плотьНасиловать клинком свое свербящее от изнеможения телоВойти во врата органичного хаоса, доведя себя до пика всепрозрения.Одна мысль об этом заставляет мои руки дергаться, словно в лихорадочном припадке

Мое тело не слушает меня. Мой разум не слушает меняКогда видения овладевают мной, мой разум покидает меня…Мой лоб болит. Моя голова болит. Я совершенно на нее… не похожа! Абсолютно не похожа…Не могла же я всерьез помыслить обо всех этих странных желаниях? Мое желание – ошибкаНенатуральная страсть переполняет каждую клеточку моего хрупкого зрелого организмаМне становится больно. Это не могла быть я.

Мои глаза изменяютсяЕе третий глаз видит меня…ИкшыМибуллыТеноры ХэллетОофоронФизиостигминБаргустыСурроксингиКонтробластыТаймшерсы КоллингИгееуки ЯнтрасЯ не понимаю, что со мной происходит.

Через холодную сталь, разделяющую кожу, я ощущаю ее практически в точности, будто сама прикасаюсь пальцамиЕе тело приятно подрагивает, будто в легких конвульсиях…Я… нет. Мой разум, моя душа, Я-быть кричит во мне! Я должна сопротивляться этому странному наваждениюЭтому неконтролируемому наслаждению!Кажется, теперь я осознаю это. Оно толкает меня в бездну пропасти, в сладкие объятья посмертной клейкой радостиТеперь, это уже решено. Я не могу остановитьсяНу как… нравится? – Юри все это время смотрела на меня буквально в упор, пока я читал. – Я для тебя старалась…Я сглотнул подступившую к горлу слюну. Ее глаза были другими. Ее глаза странно бегали из стороны в сторону, а ее лицо превратилось в кукольную маску. Нечто ужасное затаилось в неизвестности.Если ты не понял о чем это стихотворение, то позволь мне объяснить… – продолжала говорить она. – Это стихотворение о…И тут Юри вдруг резко замолчала. Ее глаза вернулись в норму. Что-то будто выходило наружу. Когда наваждение спало, Юри отскочила от меня и рухнула на пол. Ее начало сильно тошнить. Что происходит? Я не понимаю этого стихотворения. Первая часть вполне складная, в каком-то смысле, так как и писалась, чтобы быть складной, в отличии от аналогичных строк Нацуки.Но а что со второй частью? Одержимость. Я и так это знал. Но что будет если я покажу Юри свою поэму? Нацуки никак не отреагировала. Значит, причина только в Юри. И что она сделает, если.Кх-х… – девушка с трудом поднималась на ноги. Ее тело трясло как в лихорадке. – Ха-ах… ха-ах…

Ты в порядке? – я сделал шаг вперед, протягивая ей руку.М-мне так плохо… – жалобно молвила Юри, принимая мою помощь. – Т-так плохо. Эта штука… убивает меня.Что? – мне стало страшно от ее слов. Неужели я прав? Я ведь ничего не знаю. Мне о таком конкретно ничего не рассказывали.Я не хочу… – Юри в отчаянии замотала головой. – Не хочу, чтобы это повторялось!Я постараюсь сделать все, чтобы это прекратилось… – мой успокаивающий голос пронесся по комнате.Мы стояли в объятьях друг друга. Юри уже и думать забыла о прочтении моей поэмы, но возможно это и к лучшему. Не думаю, что ей стоит это делать. Вдруг опять начнется? Я не понимаю, что точно происходит, но боюсь она может не выдержать большего давления. Я боюсь непоправимого.Кира, – мои глаза округлились. Это был голос Моники.М-мон… – я даже договорить не успел, как в мое плечо вдруг прилетел дротик.А-а!? – Юри была удивлена не меньше. Когда я упал, мои глаза увидели, как похожий дротик вонзился и в нее. Девушка рухнула на меня.Все зашло слишком далеко… – всхлипывая, говорила президент литературного клуба, безуспешно стараясь сделать свой голос серьезным. – Если… если этому суждено свершиться. То пусть будет так! И тебе не останется ничего, кроме как все забыть.М-мон…ика, – я скалился, пытаясь бороться с этой дрянью, которой она меня накачала. – К-ха-а… я тебе верил!Я знаю, – надрывно вымучила она. – Прости меня за это. Но это твой конец. И мое начало…Все поплыло перед глазами. М-мой… м-мой стих…Проблеск ИстиныОн стоял на вечерней поляне, окруженный густым лесом сочных красокНа серой скале перед ним находилась она, девушка без личности, без лица, которую он так долго и неумолимо искалИскал девушку, лица которой было не разглядеть, хоть оно и не падало в тень…Небо вокруг было залито красным, словно по нему выпустили еще пока свежую кровь из вен небожителейКак до этого, он смотрел на нее и чувствовал, что она тоже смотрит на негоНо он не мог этого видеть…И она рядом. Была такой идеальной, такой родной, такой прекраснойОщущая эту любовь, этот свет и это всепоглощающее единение, он ринулся к ней по трупам, а она все отдалялась от негоВсе отдалялась и отдалялась.

Снова и снова. Не по своей воле. Все дальше… дальше.Краски начали блекнуть. Тьма опустилась в сон, словно бы небо упало.В ночи блеснуло нечто замысловато-непостижимое, чье-то хитросплетение… раздался звон флейт.Мир дал течь, текстуры его стали графически несовершенными, словно рисовались карандашом.Вся тьма сгустилась впереди, образовав врата, вокруг которых все было ярче солнцаЗамок щелкнулВрата бесконечной черной глубины начали открываться, но застыли во времениОткрытие длинною в вечность. А она стояла рядом, протягивая ему свою рукуОна стояла рядом, но у нее не было лица…Она стояла рядом и смотрела невидимыми глазами, которых было не счесть, и его любовь к ней была безграничнаОн знал: когда линии карандаша сотрет рука создателя, а врата отопрутся, они вместе войдут в хаос и сольются в бесконечном мраке под оглушающе-тихие звуки флейт.