Глава 26 (1/1)

Все стало предельно ясно, когда он уехал. От меня, из этого города или от себя?— я еще точно не знаю. А возможности копаться в дебрях его сознания и пытаться оправдать его, или хотя бы понять?— нет никаких моральных ресурсов.В этом темно синем баре, с теплым освещением у столиков, я будто все вспомнила.Все вспомнила до мельчайших деталей и ощущений. И нет смысла врать даже себе. Я вспомнила, почему так долго не пускала его к себе в пространство, не позволяла быть рядом и думать, что я его. Ведь, каждый раз, каждый долбанный раз, каждый ушедший из моей жизни пробивал во мне ужасную дыру, по силам сравнимую разве что с черной. Признание. Признаюсь себе в этом, впервые.Я остановилась на Нолане, и мне на мгновение, длинной в два года, показалось, что я всегда такой и была. Не зависящей ни от кого, влюбленной только в себя и в хороший секс. Как будто, никогда не было моих слез потерь, и выпадений из жизни, и долгих периодов восстановлений.Но на самом деле, если быть откровенной с собой в этот вечер, мое сердце попросту перестало биться на эти два года. Два года в ледяной клетке из металла с проволокой вокруг, по которой запущено 220.Я вспоминаю с очередным глотком холодного виски, как каждый раз старалась себя убедить, что мне не больно. Что, с каждым ушедшим?— я всего лишь чувствую себя еще больше целостнее и осознаннее.Но черт, нет сил врать. Никогда нельзя врать этой чертовой жизни, иначе она найдет способы открыть тебе больную рану с правдой, которую ты старательно заливала спиртом и тоналкой. Моим способом оказался Арон.И я все вспомнила. Каждую слезу, каждый прощальный взгляд, каждого ушедшего, каждую ночь в полетах в пропасть.Черт! Я поэтому не хотела пускать его!Как же старательно я все хотела забыть… Даже сама поверила в эту роль. Забыть, как меня предавали, оставляли, не брали в свое будущее и решали за меня ?как мне будет лучше?. Сначала я слышала ?ты слишком хорошая для меня?, а потом ?ты больная идиотка?. И это то, что я так долго заливала бетоном у себя в груди. И последний раз перед Ноланом клялась себе в ночи на коленях, что больше никогда. Никогда я не достану это изнутри и не разрешу себе чувствовать. Почти сработало, но, сука, Арон.И их было много… Но я чертова слабая дура, которая могла привязаться в миг, потому что, мне так не хватало своего отца. Мне всю жизнь не хватало отца. А это, исходя из азов психоанализа?— первая весточка к больной любви и к жертвенной позиции. Но… в этот раз, из моей жизни навсегда ушел главный человек, которого я так сильно ненавидела, и который оставил меня теперь совсем одну. Даже без толики ненависти, которая заполняла меня и давала хорошего пинка под зад в жизни. И со своей смертью забрал мою маску сильной женщины и смелой позиции.Я потеряна, в этом темном баре сегодня ночью, я полностью потеряна, а на улице наступающее лето. Но внутри льют дожди, холодные ледяные дожди, с ужасным ветром. Арон забыл закрыть за собой дверь в мое сердце.И хочется выбежать на улицу в одной коротенькой юбке и легкой блузке, а там поздняя осень. И в миг рядом появляется этот смелый мальчик с настойчивым ?оденься?.Впервые не вру себя, кричу всем своим видом людям вокруг, что я разбита в хлам. И скромные слезы по щекам только прокатывают новую для себя тропу. Не могу пошевелиться, чтобы смахнуть их.Я вспомнила, почему так старательно никого не пускала. Будь проклят тот лифт, будь проклят тот день и будь проклят Арон.Никогда больше, никогда. И как было замечательно носить эгоистичную маску, но она больше не налезет на меня обратно. Но мое сердце не разбито, его били до этого сотни тысяч раз, мое сердце забрал с собой отец. Сейчас все гораздо глубже. Может, от отсутствия сердца? А что тогда так отвратительно ноет внутри?Я вспоминаю каждого, каждую песню, которую слушала в трепетном только зарождающемся начале. Каждую ночь с ними, и все, как один, абсолютно все. Как будто один чертов придурок решал меня убивать сотни раз подряд, терзать, но каждый раз с новым лицом. Но почерк и сценарий один и тот же. Вот мы кружимся после первого поцелую. Я слишком счастлива, чтобы сделать полноценный вздох. А вот уже я расплываюсь в улыбке от его сообщений; а вот жаркие стоны после первого секса, после третьего, после пятого… А вот ты бьешь стену после первой ссоры, а я курю на подоконнике. И чувствую первый холод не осени, а нас. И на лице все реже появляется улыбка, а внутри паника потерять, упустить, снова все разбить. Но каждый раз, так и происходило. Один и тот же сценарий.И после этого вечера, я снова останусь без чувств, конечно, это не смертельная хрень. С трудом, но вытяну душу из вселенского омута грусти.Все стало предельно ясно, но не мне. Всем вокруг, всем, кто смотрит на меня. Но мне, по прежнему, непонятно, как все так меняется. В какой момент, человек понимает, что все пережитое и все чувства можно послать к черту. Мне не понятно, как происходят изменения в чувствах. И мне не понятно, зачем я ныряю. Но нет, больше никогда, точно никогда.Он пустил мне под кожу яд, и подсадил на самый сильный в мире наркотик?— себя. И сейчас у меня ломка. Интересно, а жажда чего это жила во мне? Жажда владеть им в любую секунду? Жажда секса с ним? Или… Моя психологическая жажда снова оказаться раком в позе жертвы?Да… все сказки заканчиваются самоубийством принцесс, только это авторы всеми силами пытаются утаить.Что дальше, Келли Остин?А дальше знакомая ладонь настойчиво падает на мое оголенное плечо, вздрагиваю от неожиданности и закрываю глаза, в надежде увидеть "того" человека, если не за спиной, то теперь всегда - внутри себя.