Глава 21 (1/1)

—?Что? —?шепчу в темноте, принимая сидячее положение. Я хочу зажечь свет и посмотреть на Эмили, но у неё нет светильника у кровати. —?Мне показалось, что ты назвала имя нашего учителя по истории,?— с лёгким смешком произношу я, ожидая, что Флоренси тоже рассмеётся и пошутит о моей извращённой фантазии. Однако девушка подозрительно притихла, и на секунду мне кажется, что она спит, а я просто схожу с ума. Эмили издаёт рваный вздох, опровергая мою теорию, поэтому я кручусь на кровати, поворачиваясь к ней, и пытаюсь отыскать лицо, обрамлённое кудрями. В темноте глаза Флоренси слабо сияют. Она точно не спит. —?Эмили? —?снова зову я, проглатывая скопившуюся во рту жидкость, и пытаюсь на ощупь отыскать руку подруги, шаря ладонью по неровной поверхности одеяла. Вцепившись в её тонкое плечо, слабо тормошу, но Эмили снова издает свистящий вздох. Я встаю с кровати: нужно срочно включить свет. —?Куда ты? —?шепчет Флоренси, а я вдруг вздрагиваю от звука её голоса. —?Хочу включить свет,?— отвечаю и щёлкаю выключателем. Комната озаряется с помощью встроенных на потолке ламп белым светом, от которого тут же морщусь. Резкая вспышка ударяет по глазам, причиняя слабую боль. В следующий момент Эмили бьёт по моей руке, погасив лампы. Её ладонь холодная и потная. —?Не нужно! —?чуть громче восклицает она. Я нервно кусаю губу, не зная, что делать. Отхожу обратно к кровати, случайно задеваю ногой стул и, громко ойкнув, усаживаюсь на постель. —?Ты ударилась? —?тихо спрашивает Флоренси. Матрац проминается в паре сантиметров от меня под тяжестью её тела. —?Да, всё в порядке,?— шепчу в ответ и поворачиваю голову, чтобы встретиться с её глазами, искрящимися даже в кромешной темноте. Эмили молча глядит на меня в ответ, но из-за выключенного света я не могу точно сказать, смотрит ли она в стену за моей спиной или мне в переносицу. —?Ты назвала Бодвара? —?задаю такой волнующий вопрос, понижая голос почти до беззвучного и слегка подаюсь вперёд. От Эмили пахнет зубной пастой и совсем немного персиками. —?Да,?— выдыхает она, прикрыв глаза?— снова становится слишком темно,?— но затем вновь распахивает веки. Её зрачки бегут по тому месту, где должно быть моё лицо, в поиске реакции на слова. —?Притормози,?— прошу я и пытаюсь проглотить комок, застрявший в горле. —?То есть сейчас ты хочешь мне сказать, что встречаешься с нашим учителем с истории? С Бодваром? —?мой голос дрожит и взлетает на несколько октав. Эмили шикает и оглядывается на дверь. —?Да, но… —?слабо произносит она, и я чувствую, как Флоренси передёргивает. —?Пожалуйста, скажи, что ты шутишь. —?Я не шучу,?— нервно отвечает девушка. Сердце в моей груди громко падает вниз, к самым пяткам, и пульсация в висках отдаётся болью. Это очень, очень плохо. Внезапно перед глазами предстает сцена, когда Шистад вытащил меня из машины Бодвара и запретил иметь с ним хоть какие-то контакты вне школы. Ещё тогда мне показалось это странным. И я знаю наверняка, что дело не в ревности. Точнее, не только в ней. Те двоякие намеки, исходящие от учителя, проносятся в голове?— руки покрываются гусиной кожей. Я вспоминаю реакцию Элиота на слова о том, что Эмили задержалась в кабинете Бодвара. Всё это не может быть простым стечением обстоятельств! Конечно, в голове всплывает момент немого диалога между Эмили и историком на уроке, их смущённые улыбки и покрасневшие щеки подруги. Тревожные знаки, буквально кричащие о том, что их отношения больше, чем ?преподаватель-студентка?, постоянно попадались мне на глаза, но я, как последняя идиотка, игнорировала их, слишком глубоко погрузившись в собственные переживания. —?Хорошо,?— выдыхаю я. Мелкая дрожь проходит по телу. —?Начни с самого начала.*** Эмили откидывается на подушку, подтягивает одеяло и некоторое время молчит. Мне до безумия хочется включить свет, чтобы видеть её лицо, но по объективным причинам не делаю этого. Тоже подтягиваюсь к спинке кровати и нервно кусаю губу, дожидаясь, пока подруга соберётся с мыслями и начнёт рассказ, от которого у меня обязательно побегут мурашки по всему телу. Но девушка всё ещё не раскрывает рта, и я начинаю терять терпение, поэтому решаю подтолкнуть её к разговору. —?Как это началось? —?я говорю достаточно громко, чтобы она расслышала, но так, чтобы звук не выходил за пределы закрытой двери. —?Если я расскажу, ты обещаешь ничего не говорить Элиоту? —?спрашивает она, и я различаю ноты страха и смущения в её интонации. Я раздумываю над словами Эмили. Однозначного ответа не возникает в моей голове по нескольким причинам, одна из которых аура чего-то тёмного, исходящего от Бодвара. Реакция парней на него изрядно напрягает меня, и где-то внутри червячок здравомыслия шепчет, что это неспроста. Если Бодвар опасен, я должна сказать Элиоту, но я не могу узнать, опасен ли он, если Эмили не откроется мне. Решение находит меня через несколько мгновений обдумывания, и оно кажется самым правильным и логичным: если я не смогу рассказать Элиоту, то смогу рассказать Шистаду. Так я не нарушу обещание. —?Хорошо,?— утвердительно говорю я, стараясь придать лицу каменное выражение, чтобы звучать увереннее, хотя из-за выключенного света в этом нет смысла. Похоже, Эмили кивает, потому что краем глаза улавливаю движение сбоку, а лицом?— лёгкое колебание воздуха. Снова повисает напряжённое молчание; чувствую, что Флоренси просто собирается с мыслями. Я же в это время пытаюсь подготовить себя к потоку информации, которая, очевидно, станет потрясением. —?Это сложно объяснить в двух словах,?— произносит Эмили так тихо, что я едва слышу её. Не то что бы я хотела знать подробности… Молчу, давая ей возможность выговориться. —?Все случилось неожиданно,?— начинает свой рассказ Флоренси. —?В ту неделю постоянно шли дожди. Я задержалась немного дольше в школе и попала под ливень. Клянусь, одежда была мокрой до нитки через три минуты после того, как я вышла из Центрального корпуса! У меня не было зонта: как обычно забыла дома,?— голос Эмили спокойный. Я чувствую, что она начинает улыбаться, а у меня холодеет всё внутри. —?Генри как раз отъезжал от школы, когда заметил меня,?— от того, что подруга называет учителя по имени, моё лицо непроизвольно кривится гримасой. —?Он предложил подвезти меня. Некоторое время девушка рассказывает, о чём они беседовали в дороге, но где-то на периферии я понимаю, что она подводит меня к кульминационному моменту. Оказывается, я так боюсь его, что перестаю дышать на несколько секунд, позволяя лёгким испытать острую боль от нехватки кислорода. Во рту пересыхает, когда Флоренси наконец делится со мной секретом: её поцелуем с Бодваром. В этот момент я чувствую себя глупо и испуганно, в голове вновь возникает сцена, когда Шистад запретил мне иметь хоть какую-то связь с Бодваром. Я внутренне напрягаюсь и молчу, рассматривая лицо подруги в темноте. Она тоже затаила дыхание в ожидании моей реакции. —?Скажи что-нибудь,?— просит она. Я тщательно обдумываю все сказанные слова, но из горла вылетают лишь сдавленные звуки, похожие на стоны умирающего. Я вздыхаю, ощущая удушающую руку на шее, которая не даёт принять правильное решение. Наверное, потому что такового не существует. Категории морали и черты разумного стёрты, хотя где-то в глубине души я чувствую вину за те шутки и слова, которые я говорила о Бодваре, чтобы смутить Эмили. Сейчас мои замечания кажутся катализатором, который подтолкнул Флоренси к этой бездне. Я должна протянуть ей руку помощи, но я не знаю, как спасти её. —?Это должно прекратиться,?— наконец выдаю я и отворачиваюсь, глотая собственные слёзы.*** Утром я еле разлепляю веки. В висках пульсирует и отдаёт резкой головной болью. Во рту пересохло, и я ощущаю, как ломит всё тело. Перевернувшись на спину, вижу, что Эмили ещё спит. Её опухшее лицо наталкивает на мысль, что девушка, как и я, проплакала большую часть ночи. Я слышала, как несколько раз она вставала и выходила. Возможно, на кухню, чтобы выпить воды, или в ванную, чтобы умыть заплаканное лицо. Отбросив одеяло, опускаю ступни в глубокий ворс ковра и несколько минут просто сижу, пытаясь справиться с последствиями тяжелой ночи. После того, как я сказала Флоренси покончить с этим, мы не произнесли друг другу ни слова, и где-то в груди неприятно колет от вероятности потери новой подруги. Мне интересно, как Эмили будет себя вести, и я знаю наверняка, что наш разрыв станет ударом для моего шаткого здоровья, хотя я сама виновата. Когда стоял выбор, я решила не поддерживать Флоренси. И дело было не только в морали и нравственных взглядах, а в тревожном чувстве, граничащим с опасностью, которое возникло у меня при мысли о том, что Эмили и Бодвар уже некоторое время встречаются. Оставляя беспокойные мысли, я выхожу в коридор и на цыпочках крадусь в ванную, пытаясь не поднимать слишком много шума. Распахнув дверь, проскальзываю внутрь и оставляю проход приоткрытым, чтобы не разбудить обитателей дома хлопком. В отражении передо мной предстаёт опухшее лицо с тёмными пятнами под глазами, впавшими, словно ямы. Я выгляжу отвратительно, и надеяться на то, что холодная вода поможет снять отёк, просто глупо, однако это?— единственный способ придать себе более человеческий вид. Я набираю в ладони ледяной воды и окунаю туда лицо, задерживаясь там, чтобы кожа смогла впитать целебную влагу. После двух таких процедур я выгляжу немного лучше, поэтому чищу зубы и привожу в порядок волосы, спутавшиеся за несколько часов сна, что мне удалось урвать. Когда я выглядываю в коридор, готовая вернуться в комнату и поговорить с Эмили лицом к лицу?— хотя я не уверена, что должна сказать,?— вижу мужскую фигуру, одетую в чёрную куртку и шапку. Это Элиот. Он поднимается по лестнице. Я вижу, как он стягивает шапку, отчего серёжка в его ухе дергается, и жуёт кончик сигареты, подобной тем, что я видела у него в комнате вчера вечером. Несмотря на ранний час, парень выглядит достаточно бодро, и я пытаюсь припомнить, слышала ли, как Элиот уходил. Он сворачивает в коридор, направляясь в свою комнату, и почти мгновенно замечает меня, стоящую в дверях ванной. Почувствовав неловкость, выхожу в коридор. Босые ступни холодит деревянный паркет на полу. —?Доброе утро,?— здоровается Элиот. Он говорит шёпотом, но я отчётливо слышу слова в доме, погруженном в глубокий сон. Ещё раз бегло осматриваю фигуру парня, подмечая жидкость на плечах его куртки. Это растаявший снег. —?Привет,?— так же тихо отзываюсь на его приветствие. В голове крутится навязчивый вопрос о том, куда же ходил Элиот рано утром. Тут же вспоминаю о том, что всего в нескольких метрах спит моя подруга, и чувство вины затапливает разум. Мне хочется спросить у Флоренси его мнение о Бодваре, но это слишком. Решаю промолчать и просто киваю, прошмыгнув мимо Элиота в комнату Эмили. Мне становится душно от мыслей, заполняющих каждую клетку мозга и отзывающихся резкой болью в висках. Странное чувство, будто кто-то подвесил меня на крючок, подцепив органы острым концом, смешивается с безысходностью, ведь я так и не решила, что буду делать с той информацией, в которую оказалась посвящена. Как удивительно: мы стремимся знать всё, а когда узнаем, то не понимаем, что делать с этой информацией. Отчасти поэтому я и не люблю правду, хотя, как и любой идеалист, в теоретическом выборе между сладкой ложью и горькой правдой выбираю второе. Мне нравится думать, что я могу смириться с любыми словами, но дело в том, что ложь оберегает. Она приятна, ласкает слух. Вероятно, поэтому я всё никак не могу признаться себе, что, хоть Крис и сказал, что не употребляет ничего, находка в пачке его сигарет говорит об обратном. Я люблю полагать, что, пока ложь нежно обволакивает ноющее сердце, оно не так уж и болит. Мысленно возвращаюсь к исходной проблеме, а именно к Эмили. Вчера я сказала девушке прекратить отношения с Бодваром, но сейчас хаотичные размышления говорят о том, что это было не самое верное решение. Даже если она услышала мои слова, то отказаться от того, что стало частью тебя, трудно. Почти невозможно. И я даже не попыталась понять подругу, погрязнув в страхе перед человеком, которого не знаю и сужу лишь по размышлениям других. Это кажется неправильным с точки зрения предубеждений и предвзятости, но тревожное чувство, колотящееся в груди, подсказывает, что я не так уж и далека от истины. Даже удивительно, что мои взгляды меняются с такой быстротой, бросая меня из крайности в крайность, но ведь ситуация, выходящая из ряда вон, и требует такого критического мышления. К моменту пробуждения Эмили мне так и не удаётся осмыслить всё необъятное и принять хоть какое-то здравое решение. Девушка сонно потягивается и приоткрывает опухшие глаза, пока я, сидя на краю кровати и подогнув ногу под себя, наблюдаю за ней. Заметив пристальный взгляд, подруга вздрагивает и тут же смущённо краснеет. Я неловко улыбаюсь ей, чувствуя, как чешется кончик языка от необходимости сказать хоть что-то, но нужные слова никак не идут на ум. В итоге решаю начать с малого: —?Привет,?— тихо здороваюсь и прикусываю губу, рассматривая смущённую девушку напротив. —?Доброе утро,?— отвечает Эмили. В её тоне слышна мягкость, и эта доброта пропитывает меня насквозь. Чувство вины становится ещё более осязаемым, оно давит на плечи. —?Эмили,?— я произношу её имя, при этом заламывая пальцы. —?Извини меня. Я выдыхаю на поднимаю глаза на Флоренси, которая едва заметно улыбается, а затем сдувает прядь со лба. Похоже, она не злится. —?Всё в порядке,?— произносит девушка, но я отчетливо слышу нотки напряжённости в её голосе. —?Я знаю: это сложно. Я не надеялась, что ты поймешь. Последняя фраза звучит немного обидно, но, тем не менее, это правда. Мне сложно понять Флоренси и её чувства, хотя история Эмили находит отклик где-то в глубине души и наталкивает на определённые мысли. Я начинаю анализировать её, рассуждая о том, что же заставило девушку упасть в цепкие объятия Бодвара, и понимаю, что отчасти из-за её неуверенности в себе и скрытности. Давление, оказываемое Элиотом на Эмили, рано или поздно должно было вылиться в нечто подобное. —?Мне не стоило вчера вести себя так грубо. И я хочу, чтобы ты знала: я ничего не скажу Элиоту. Сердце у меня на мгновение замирает, напоминая о том, что это в некоторой степени подло, ведь в случае чего я расскажу Шистаду всё, но тот факт, что частичная правда это не ложь, успокаивает совесть. Хотя бы на время. Эмили кивает, принимая мои слова, и снова улыбается. Напряжение и смятение, которые я испытывала последние несколько часов, отступают?— облегчение затапливает душу. Но есть ещё одна нерешённая проблема, которая ждет меня дома. Шистад.*** Наскоро попрощавшись с Эмили после школы, я выхожу из Центрального корпуса и бросаю мимолётный взгляд на парковку. Машины Шистада нет, и это наталкивает на определённые мысли. Мы не пересекались в школе, из чего делаю вывод, что парень и вовсе не приходил на занятия. Тревожные мысли, закрадывающиеся в черепную коробку, подсказывают, что всё это может быть связано со вчерашними делами Криса, поэтому расстояние до дома кажется мне ничтожно маленьким. Несмотря на начавшийся снегопад и промокшие ноги, я довольно быстро добираюсь до калитки дома, и, к своему облегчению, замечаю машину Шистада на привычном месте. Из-за быстрой ходьбы мне приходится остановиться, опершись на забор, и перевести дух. Всё это время скольжу взглядом по окнам дома, чтобы разглядеть включённый свет, но для этого на улице недостаточно темно. Оглядываю внешний двор и перевожу взгляд на машину Криса, краем глаза улавливаю движение где-то сбоку. Повинуясь неприятному ощущению в низу живота, медленно поворачиваю голову в ту сторону и, прищурившись, вглядываюсь в мужской силуэт. Человек, одетый в чёрную куртку и штаны, стоит, засунув руки в карманы. Его фигура кажется неподвижной, отчего становится немного жутко. Он находится достаточно далеко, поэтому рассмотреть его лицо не могу, но отчего-то начинает казаться, что мужчина смотрит именно на меня. Липкое чувство неконтролируемого страха охватывает тело, и я поспешно открываю калитку, быстрым шагом проходя к дому. Прошмыгнув внутрь, тут же запираю дверь. Несмотря на сбившееся дыхание и хмурую складку, которая пролегла меж бровей, я выглядываю в глазок, чтобы удостовериться, что мужчина не пошёл за мной. Быстро осмотрев пространство вокруг, я громко выдыхаю. Меня затапливает осознание того, что излишняя нервозность привела к развитию паранойи. На шум моего появления в доме через несколько секунд прибегает Тоффи. Завидев меня на пороге, собака тут же бросается навстречу с весёлым лаем. Я присаживаюсь на корточки, что не очень удобно в пуховике, когда питомец закидывает передние лапы на мою ногу и принимается облизывать лицо, при этом интенсивно виляя хвостом. Радость от такой встречи мгновенно захлёстывает меня, и я забываю о странном незнакомце на улице и тревожности. Погладив вьющуюся шёрстку Тоффи, я встаю и стягиваю куртку, затем снимаю ботинки. Неуверенность снова овладевает разумом, поэтому несколько минут переминаюсь с ноги на ногу, пытаясь принять хоть какое-то решение относительно следующих действий. Медленно иду на кухню, одновременно ожидая и боясь столкновения с Шистадом. Тоффи следует за мной, чуть не наступая на пятки. В голове проносится мысль о том, что я давно не играла с животным, отчего тот чувствует тоску, поэтому делаю мысленную пометку проводить больше времени с любимцем. Кухня оказывается пустой, и я выдыхаю, ощущая разочарование и облегчение в одинаковой степени. Решаю, что всё ещё не готова встретиться с Крисом лицом к лицу, поэтому спускаюсь в комнату, стараясь при этом шуметь как можно меньше. В спальне я стягиваю вчерашнюю одежду и надеваю футболку и леггинсы. Эти простые действия помогают расслабиться, и я начинаю более трезво оценивать ситуацию. Да, мы поссорились с Крисом, но это ведь не в первый раз. Отчего возникли тревога и напряжение, сложно сказать, но, по правде говоря, мне не очень хочется разбираться в причинах этого. По крайней мере до тех пор, пока я не увижу Шистада. Отчасти я даже злюсь, что парень сам не пришёл ко мне, когда услышал?— а я уверена, что он услышал,?— как я вернулась домой. Необходимость делать первый шаг в примирении немного выводит меня из себя, потому что в ссоре я виновата так же, как и он.Собрав волю в кулак, я всё же поднимаюсь наверх и иду к комнате Шистада, но постепенно мой шаг становится всё тише, уверенность покидает движения. Когда я оказываюсь у двери в спальню Криса, желание развернуться и уйти проникает под кожу, оседая мерзкой плёнкой. Замявшись на несколько секунд, я всё-таки заглядываю в проход. Сначала одним глазом, опасаясь, а затем просовываю голову и, наконец, полностью вхожу в помещение. В комнате убрано: кровать заправлена, на полу не валяется ни одной вещи и на столе относительный порядок. Такое изменение в обстановке кажется знаком чего-то важного, но пока не могу понять, чего именно. Тем не менее, Криса здесь нет. Я стою посреди комнаты, скрестив руки на груди, и ещё раз оглядываю пространство, мысленно прикидывая, куда же мог уйти Крис. Его машина на месте, входная дверь открыта, значит, он точно дома. К счастью, поток мыслей прерывается шумом воды, который накрывает меня оглушительной реальностью. И как я не услышала раньше? Я покидаю спальню, оставив дверь приоткрытой, и дёргаю ручку ванной комнаты. К удивлению, она поддаётся. Шум воды, смешанный с густым паром, на секунду дезориентирует меня, поэтому быстро осматриваю небольшое помещение, пытаясь привести себя в чувство. Зеркало запотело, и в нём мутным силуэтом отражается душевая кабинка. Я прохожу внутрь и случайно спотыкаюсь о распахнутую дверцу стиральной машины. Чертыхнувшись, закрываю её и продолжаю свой медленный путь, остановившись перед ванной. Внезапно чувство нерешительности и испуга заставляет меня замереть, но Крис, видимо, услышав мои шаги, оборачивается. Он отодвигает шторку, отчего ещё больше пара вырывается наружу. Я на секунду зажмуриваю глаза, позволяя себе утонуть в ощущении потерянности. Когда я вновь распахиваю веки, Шистад не мигая смотрит на меня, при этом лицо его абсолютно непроницаемо. Я смутно осознаю, что он стоит передо мной полностью обнажённым, и на мгновение теряюсь, быстро моргнув несколько раз. В низу живота тут же завязывается узел, отдаваясь приятной, но ноющей болью между ног. Реакция моего тела кажется нелепой и до жути неуместной?— усилием воли заставляю себя не смотреть вниз, сосредоточившись на каменном лице Шистада. Он молчит, ожидая от меня каких-то действий. Я открываю рот, но слова никак не могут сорваться с языка, поэтому просто прикусываю губу, обдумывая дальнейшие действия. Кончиками пальцев поддеваю края футболки и тяну её вверх, при этом стараясь не отрывать глаз от каре-зелёных напротив. На его лице не проявляется ни одной эмоции, но я вижу, как расширяются его зрачки, выдавая хоть какую-то реакцию. Наклонившись, я стаскиваю штаны вместе с нижним бельём и, наконец, полностью голой оказываюсь лицом к лицу с человеком, от которого у меня мурашки по коже. Странное чувство овладевает всем моим существом, но теперь мы на равных: ни один слой одежды не мешается. Здесь лишь чистые и обнажённые, как мы сами, эмоции. Крис безмолвно делает шаг назад, позволяя мне войти в ванную, и я так же молча ступаю под горячие потоки воды. Хотя большую часть струй закрывает спина Шистада, я чувствую обжигающую жидкость, от которой мгновенно краснеет кожа, а волосы превращаются в мелкие кудри у корней. —?Привет,?— произношу я. Мой голос тонет в шуме воды, но Крис и без того понимает слова, читая по губам. —?Привет,?— отзывается он. Его рот красиво складывается, когда он говорит что-то, и я чувствую мурашки, бегущие по телу. Необходимость что-то говорить тонет в потемневшем взгляде парня. Я просто мирюсь с этим, принимая всю ненормальность наших (недо)отношений, неспособность к нормальному диалогу и сводящему с ума всплеску эмоций. Где-то на задворках сознания мелькает мысль о том, что все эти черты и делают нас теми, кто мы есть. Меня это вполне устраивает. Поддавшись импульсу, я подхожу к парню, практически каждой клеточкой тела ощущая его вибрирующую близость. Рука Криса слегка касается моей ладони, переплетая наши пальцы, и внутри разливается что-то похожее на сладкий тягучий мёд. Я непроизвольно слежу за лёгкими движениями длинных пальцев, очерчивающих узоры на моей кисти, и затем поднимаю глаза на лицо Криса. Он смотрит в ответ. Я ощущаю, как земля уходит из-под ног и мышцы превращаются в подрагивающее желе. Необходимость вцепиться в Шистада, чтобы удержаться на тонкой грани безумия, подталкивает меня ближе, и я целую его. Сначала медленно, едва-едва касаясь его губ своими, но затем парень берет инициативу в свои руки. Языком он раздвигает мой рот почти до хруста, затем проходится по ряду зубов и толкается к нёбу. На вкус Крис всё тот же: кофе с никотиновым послевкусием. Тоска щемит мне сердце, когда я вспоминаю о вчерашних событиях, и Крис, будто заметив перемену, касается ладонью другой руки, поглаживая кожу щеки. От этой невесомой нежности меня застилает волна чего-то до дрожи приятного. Я невольно поддаюсь этому жесту, наслаждаясь лаской. Наши языки встречаются, когда Крис немного меняет угол, затем прикусывает мою губу не больно, но чувственно, отчего у меня вырывается тихий стон. Руками обхватываю плечи парня, ощупываю их влажную покатость и льну ближе, желая почувствовать его каждой клеточкой своего тела. Ладони Шистада обхватывают мою талию, стискивая разгорячённую водой кожу, затем смещаются, оглаживая бедра. Я слегка прогибаюсь в спине, сильнее прижавшись к парню, и бедром ощущаю его эрекцию. От столь интимной близости меня накрывает волной возбуждения, и я, привстав на цыпочки, тянусь к шее парня, чтобы оставить несколько торопливых поцелуев. Его кожа?— горячая и мокрая?— словно тает под моим языком, а на ключице мгновенно расплываются красные следы, свидетели нашей страсти. Я кусаю и тут же зализываю раны, возбуждаясь от этого ещё больше. Одна рука Криса плотно стискивает мою талию, удерживая на месте, а другая протискивается между нашими телами, находя самую чувствительную точку. Я роняю громкий стон, почувствовав, как его пальцы входят в меня сначала на половину фаланги, а затем полностью, начиная медленное томительное движение. Я мгновенно забываю о том, что делала до этого, и беспомощно хватаюсь за талию Криса, боясь свалиться от его действий. Он осыпает поцелуями мою щёку, затем прикусывает мочку уха, наклонившись, и при этом не прекращает движений внутрь. —?Чёрт, ты такая мокрая,?— рычит он, вызывая волну электрического тока, тут же отдающегося внизу. Крис сгибает пальцы, попадая в ту самую точку, и я уже не могу сдерживать громкие стоны, беспорядочно срывающиеся с моего языка. Чувство, близкое к эйфории, охватывает тело, когда он дергает пальцами ещё несколько раз?— я растворяюсь, превращаясь в непонятную субстанцию, растекающуюся в руках парня. Сокращаясь вокруг его пальцев, ощущаю оглушительную волну удовольствия, поэтому слова, которые выскальзывают из моего рта, больше похожи на сбивчивые бормотания, прерываемые вздохами. Когда сокрушительность оргазма проходит, я более твёрдо стою на ногах и фокусирую взгляд на парне и всё ещё упирающейся в меня эрекции. Крис наклоняется и снова целует меня медленно, словно давая прийти в себя. Я проскальзываю языком в его рот, впитывая запретный вкус кофе. Моя рука опускается и обхватывает его член. Крис прикусывает мою губу, отчего я стону, но не отпускаю его, а наоборот слегка сжимаю и начинаю томительные движения. Рука Шистада обхватывает мою грудь, пропуская сосок между пальцев, отчего между ног становится непозволительно горячо, несмотря на недавнюю разрядку. —?Быстрее,?— глухо говорит Крис, и я начинаю интенсивнее двигать рукой, дожидаясь, когда буду готова принять его. Несмотря на интимность обстановки, вода не способствует возбуждению, а только смывает смазку, поэтому я делаю шаг назад, увлекая Шистада за собой. Почувствовав, что больше не могу сдерживаться, я касаюсь членом парня входа, и он без слов подаётся вперед. Первый толчок становится оглушающим: он наполняет меня до краёв, с уст срывается громкий стон. Второй, не менее интенсивный, ощущается более ярко, и трение кожи об кожу заставляет меня закатить глаза. Крис выбирает идеальный темп, быстрый и мощный. Все мысли мгновенно улетучиваются, и остаются лишь неконтролируемая близость и поступательные движения, его руки на моем теле и мои губы на его плече. Оказавшись близко к краю блаженства, я распахиваю веки и вглядываюсь в помутневшее лицо Криса. —?Давай, детка,?— приказывает он хриплым голосом, и этого оказывается достаточно, чтобы я рассыпалась на сотни кусочков. Размытым взглядом я наблюдаю за тем, как Крис выходит из меня, несколько раз двигает рукой и изливается на моё бедро, которое тут же очищается водой. Я тяжело дышу, грудной клеткой ощущая бешеное сердцебиение парня напротив. Чувство безразмерного счастья захватывает в свой плен, и я отдаюсь ему на несколько долгих, мучительных мгновений.*** Крис закрепляет полотенце на бёдрах, а я, не в силах отвести взгляда от его ловких движений, сижу на стиральной машинке. На мне его футболка: моя, полностью мокрая, валяется на полу,?— влажные волосы свободно спадают на плечи, и вода, стекающая с них, пропитывает тонкую ткань. В мутном отражении запотевшего зеркала я вижу свой силуэт в чёрной материи и голую спину Шистада. Парень вытирает лицо и тормошит волосы, отчего его прическа напоминает ёжика. Я невольно улыбаюсь, разглядывая Криса, и замечаю, что на его губах играет приятная усмешка. Она вызывает у меня тепло, разливающееся по телу. Подняв на меня глаза, Крис прикусывает губу и, приблизившись, встаёт между моих ног. Он подтягивает меня за бёдра ближе к себе и опирается руками по обе стороны от меня, наклонившись. От него пахнет горячим душем, что приглушает пленительный аромат кофе?— я знаю, что на вкус его губы как эспрессо. Шистад рассматривает меня потемневшими глазами с расширенными зрачками, и я невольно тону в этом взгляде, чувствуя, как плавится под взглядом кожа. Словно в замедленной съёмке, я вижу, как Крис подаётся вперед; его рот аккуратно накрывает мой, губы приоткрываются и прихватывают мои. Это действие отдаётся жаром между ног, и я слабо думаю о том, что никак не могу насытиться близостью Шистада. Он целует меня медленно и чувственно, касаясь только горячими, влажными губами, и от этого поцелуй ощущается острее предыдущих. Оторвавшись от него, чтобы глотнуть воздуха, я ощущаю, как пульсирует кожа губ и горят кончики пальцев. Крис ухмыляется и отодвигается. Я облизываю губы, пристально слежу за тем, как Шистад открывает дверь ванной комнаты, отчего в помещение тут же проникает прохладный воздух, и останавливается, ожидая, когда я выйду. Спрыгнув со стиральной машинки, следую к проходу и специально покачиваю бедрами, поддаваясь чувственному запалу. Крис за моей спиной издаёт смешок и легко хлопает меня по ягодице, отчего я оборачиваюсь на него и закатываю глаза. Я проскальзываю в комнату парня и присаживаюсь на край кровати, дожидаясь, когда он войдёт и закроет за собой дверь. Всё ещё обернутый в полотенце и с голым торсом Шистад проходит к шкафу, вынимает чёрные боксеры и спортивные штаны, которые почему-то лежат в одном ящике. Скинув полотенце, он натягивает одежду, стоя ко мне боком. Я пристально наблюдаю за тем, как перекатываются его мышцы при движениях, и с ужасом понимаю, что не могу отвести глаз. Шистад плюхается на кровать, и матрац прогибается. Я буквально вынуждена подползти к парню. Несмотря на всю беззаботность и легкость, царящую между нами, я ощущаю тяжкий груз вчерашней ссоры и общей недосказанности, что ещё более заметно в тишине спальни. Секс?— это, конечно, хорошо, но он, к сожалению, не решает проблем. Некоторое время я просто сижу рядом, позволяя себе насладиться спокойной близостью парня. Он берет мою руку ненавязчиво и показательно, как бы невзначай. Это действие кажется настолько естественным, что на секунду у меня щемит в груди. Я проглатываю ком, скопившийся в горле, и наконец решаюсь заговорить, но, прежде чем слова успевают сорваться с языка, Шистад произносит: —?Мне жаль, что я снова схватил тебя за руку. Я поднимаю на него взгляд, пытаясь разобрать эмоции, отразившиеся на лице Криса в этот момент. —?Мне жаль, что я ударила тебя,?— говорю в свою очередь, чувствуя, как мне становится легче в несколько раз. Груз, тем не менее, всё ещё висит на моих плечах, ведь дело далеко не в том, что он схватил меня, а я?— ударила его. Крис, почувствовав, что разговор не окончен, поворачивается в мою сторону. Его пальцы щекочут мою ладонь, вырисовывая круги. Я сажусь в позе йога перпендикулярно вытянутой фигуре Шистада и некоторое время просто рассматриваю его, думая, с чего начать. Крис тоже хранит молчание, ожидая моих слов. —?Я не понимаю, что происходит,?— выдыхаю я и в этот момент понимаю, что настало время высказать все опасения. —?Я просто не понимаю, что всё это значит, и мне трудно решить, как поступать. Мы спим вместе, но для меня это ещё не всё, понимаешь? Я сомневаюсь, что нам стоит продолжать, но я не могу сказать ?нет?. Мне страшно и жутко от того, что мы творим, но в то же время это кажется чем-то естественным, что непременно должно было произойти. Это выбивает меня из колеи, и я теряюсь. Я чувствую, будто падаю, очень долго падаю, и боюсь столкновения с землёй. И хуже всего то, что я не знаю, что это значит для тебя. Я не хочу вешать ярлыки, но эта неопределённость просто убивает меня. Я закрываю рот, пытаясь привести дыхание в норму после продолжительного монолога, и при этом наблюдаю за реакцией Криса. Его слегка хмурое лицо и выдаёт всю его серьёзность. Я практически вижу, как крутятся шестерёнки в голове Шистада, пока он думает. —?В этом вся проблема? —?спрашивает наконец парень, и я просто киваю, будучи не в силах что-то сказать. Назойливый червячок в голове говорит, что я перегнула палку, вывалив всё на парня, что стоило промолчать и разобраться самой, но теперь сказанного не воротишь. —?Ладно,?— серьёзно произносит Крис. Он глядит на меня несколько долгих секунд, блуждая странным взглядом по лицу. —?Я думал, что это очевидно, но, если ты хочешь услышать… —?Шистад слегка подаётся вперед, отчего его нос соприкасается с моим, и кожу губ обдаёт его тёплым дыханием. —?Мы теперь вместе. Ты моя. Я моргаю несколько раз, пытаясь осознать услышанное. По коже бегут мурашки от заветных слов, и я сама не понимаю, как улыбка расцветает на моих припухших от поцелуев губах. Болезненная рана, которая терзала меня несколько дней подряд, разъедала моё существо, а сейчас затягивается, потому что слова Криса действуют как целебная мазь. Я?— его, а он?— мой. Когда момент нежности проходит, Шистад снова откидывается на спинку кровати. Я пристраиваюсь рядом с ним, положив голову на его грудь, и слушаю мирное сердцебиение. Мне так хорошо и спокойно, будто весь остальной мир отошёл на второй план. Я тщательно сосредотачиваюсь на этом моменте, впитывая в себя безграничное чувство, и ощущаю себя нестерпимо счастливой. —?Ты убрал в комнате,?— замечаю я со смехом в голосе спустя некоторое время. —?У меня было много энергии,?— отвечает парень. Я поднимаю на него непонимающий взгляд. —?Что ты имеешь в виду? —?Когда я вчера вернулся и понял, что ты всё-таки ушла, я очень сильно разозлился. Я говорил тебе оставаться под моим присмотром, но ты всё сделала по-своему. Мне нужно было занять себя чем-то. Тем более, ты не звонила, и я начал волноваться, поэтому я решил немного прибраться,?— Крис говорит всё это ровным тоном, не выдавая никаких эмоций, но я вижу, как блестят его глаза. Что-то внутри меня тает. —?Значит, ты волновался? —?переспрашиваю я, не в силах подавить весёлость в голосе. —?Заткнись, Е-ева,?— он произносит нараспев моё имя, отчего по коже бегут по мурашки, но я лишь удовлетворённо хмыкаю и смотрю на его довольное лицо. Я снова укладываюсь на его обнажённую грудь и пальцем вырисовываю круги на голой плоти, оглаживая рельеф мышц. Дыхание Криса становится сбивчивым, когда я касаюсь губами одного из рёбер, мазнув влажным языком. —?Если ты не прекратишь, то я трахну тебя прямо сейчас,?— откровенно говорит он, а я в ответ лишь прикусываю его кожу, наслаждаясь глубоким рычанием Шистада.