Глава 15 (1/1)

Шистад отпускает мою талию, и я опираюсь о дверь своего номера. Тепло от его ладони всё ещё сохраняется на прикрытой одеждой коже, но уже улетучивается, оставляя призрачный след, и лишь обида горит огнём где-то в середине груди. Мне хочется плакать, но я просто прикусываю губу, отгоняя непрошеные слезы. —?Спасибо,?— слабо бурчу я, не глядя в его сторону. Шистад ничего не говорит в ответ, и я даже рада, что он предпочитает молчать: его язык может творить ужасные и прекрасные вещи, но лучше пусть он его держит за зубами. Из чехла телефона достаю карту, чтобы открыть номер, и одновременно с этим жду, когда же хлопнет соседняя дверь. Прикладываю ключ, и замок щёлкает, пропуская меня внутрь. Захожу на порог, проскочив через зазор, и лишь краем глаза наблюдаю?— пока закрывается дверь,?— как Шистад стоит напротив моего номера, прислонившись к стене. Руки в карманы, лицо слегка опущено, тень залегла под глазами, зрачки кажутся чересчур расширенными. Ну и чёрт с ним. Как только негласная преграда скрывает парня, я, наконец, выдыхаю. Моё лицо искажает странная гримаса: смесь раздражения и обиды. Солнце, проникающее сквозь не зашторенные окна, больно бьёт по глазам. Я утешаю себя тем, что именно из-за этого слёзы так и норовят выступить. Я одна и могу дать волю эмоциям, но где-то глубоко внутри живёт осознание: если я расплачусь сейчас, то признаю поражение, пусть это и не поле битвы. Для Шистада это всего лишь игра, и стоило с самого начала напомнить себе об этом. В голове мелькают сцены последних вечеров, когда парень приводил к себе девушек: каждый раз разных и с каждым днем более голосистых, как будто, прежде чем позвать их в спальню, он проводил отбор на самый громкий стон. Я вздрагиваю от этих мыслей и поджимаю губы. Думать о Шистаде невозможно. Как, впрочем, и не думать. Усилием воли я заставляю себя отвлечься и вернуться к земным проблемам. Например, к больной ноге. Кое-как доковыляв до кровати, я плюхаюсь на мягкую поверхность и, наконец, наслаждаюсь минутами отдыха. Повреждённая лодыжка ноет, напоминая о том, что передвигаться стоит осторожнее. На локтях подтягиваюсь к изголовью кровати и, расслабившись, просто лежу, думаю. В голове отчего-то вновь возникает сцена с той пожилой парой. Интересно, они видели, как меня сбил велосипедист или свернули на другую улицу в поисках красивых видов на архитектурные строения? В глубине души я надеюсь, что второе. Моё вмешательство в их семейную идиллию кажется чем-то запрещённым.*** Вечером я снимаю повязки с повреждений, давая им возможность затянуться естественным путём, и спускаюсь на ужин. По лестнице иду медленно: лодыжка опухла и посинела. Как буду оправдываться перед матерью, я так и не смогла придумать, но что сделано, то сделано. Когда я усаживаюсь за стол, никого ещё нет, поэтому радуюсь нескольким минутам спокойствия и одиночества. Сбоку улавливаю движение и замечаю, что парни, сидящие у бара, приветственно машут мне. Слегка прищурившись, узнаю Люка и Хиро и тоже киваю им в ответ. Рядом плюхается Шистад. Я специально отворачиваюсь и прокручиваю в голове варианты дальнейших событий, но от этих мыслей меня спасает Томас. Он занимает место напротив сына и несколько мгновений с нарочитой внимательностью рассматривает лицо Криса, отчего я сама невольно бросаю взгляд на парня. Вроде бы ничего особенного. —?Добрый вечер, Ева,?— здоровается мужчина, а я вымученно улыбаюсь. И к чему эта показушная вежливость? Мамы всё ещё нет, и я не знаю: радоваться или сожалеть? За столом повисает атмосфера напряженности и раздражения. Я стараюсь абстрагироваться от семейства Шистадов: отец продолжает сверлить сына взглядом, а тот с напускным безразличием вертит в руках сигарету. —?Убери эту дрянь,?— не выдержав, гавкает Томас. От неожиданности я вздрагиваю. —?Конечно, конечно,?— ядовито произносит Крис и прячет сигарету за ухо,?— ведь есть множество способов расслабиться. В его усмешке явно скользит намек, но я не могу разобрать подтекст. Напряжение между этими двумя буквально вибрирует в воздухе, и я невольно задумываюсь: неужели со стороны мы с матерью выглядим так же? Вероятно, да. Я подзываю официанта, решая тем самым сразу две проблемы: голод?— я так ничего не поела после того кекса в обед?— и давление за столом. Томас краем глаза смотрит на меня и говорит: —?Нужно подождать Элизу, прежде чем заказывать. Я недовольно прикусываю губу (он шутит?), но всё же качаю отрицательно головой подходящему официанту. Парень пожимает плечами и возвращается к стойке. —?Где она? —?раздражённо спрашиваю я, но Томас делает вид, что не замечает такой интонации. —?Спустится через пару минут. Мы снова молчим. Неприятное ощущение медленно поднимается от живота и комом застревает в горле. Шистад сидит в нескольких сантиметрах от меня?— я чувствую запах кофе и море, исходящий от его кожи. По телу тут же бегут мурашки, и я мысленно закатываю глаза на такую реакцию своего организма и оправдываю себя одним простым словом: физиология. Наконец у входа на летнюю веранду появляется мать, и мой желудок издаёт слабый стон, напоминая о необходимости нормально питаться хотя бы раз в сутки. Элиза чмокает будущего мужа в щеку, что кажется нелепым?— я уверена, они виделись пару минут назад?— и занимает место рядом с ним. Я тут же подзываю официанта. —?Что у тебя на руке? —?холодно спрашивает мама. Я бросаю беглый взгляд на свой локоть, хотя и так знаю, на что смотрит женщина. —?Упала,?— отвечаю я, мысленно призывая официанта двигаться быстрее. —?Каким образом? —?продолжает она, не отводя взгляда и тем самым пытаясь надавить. Я закатываю глаза: —?Какая разница? Мать поджимает губы, когда официант наконец приходит принять заказ. Её недовольная реплика так и остаётся невысказанной. Я заказываю пасту с грибами и мороженое на десерт. Шистад просит только кофе, на что я снова закатываю глаза. Как только молодой человек уходит, приняв наши пожелания, Томас обращается к Крису: —?Почему ты ничего не хочешь есть? —?Аппетит пропал,?— говорит тот и откидывается на спинку своего стула. Краем глаза я замечаю небольшой алый кружочек, выглянувший из-под ворота его футболки, и тут же отвожу взгляд. —?С чего бы это? —?Томас продолжает наседать на сына, а я всё ещё пытаюсь понять, в чём тут дело. Крис раздраженно кривит губы. —?Сядь прямо! —?гавкает отец, а Шистад приподнимает подбородок и смотрит на него сверху вниз. Сцена кажется нелепой и странной. Отчасти потому, что Томас предпочитает не делать замечаний сыну в присутствии меня и мамы, но сейчас что-то не так. Видимо, мужчина больше не может сдерживать свои эмоции. Крис всё же выпрямляется и пододвигает стул ближе к столу. Мать молча отводит глаза, делая вид, что ничего такого нет в этой ссоре, и меня не покидает чувство, будто в дураках остаюсь только я. Официант приносит напитки, и Томас тут же говорит: —?Принесите ему пиццу или ещё что-то на свой вкус. Я, опустив голову, наблюдаю за реакцией Криса: он сжимает ладонь под столом. —?Нет, спасибо,?— цедит парень, криво улыбнувшись официанту. Тот беспомощно смотрит на гостей. —?Принесите,?— цедит мужчина и смотрит прямо Шистаду в глаза. Крис опускает руку на свой стул, в нескольких сантиметрах от моей голой ноги. Я завороженно наблюдаю, как его пальцы?— сначала мизинец?— медленно касаются открытого участка тела. Мой рот непроизвольно приоткрывается от желания возразить, но я слишком обескуражена таким поведением. Официант кивает, не без облегчения удаляясь. —?Ты должен поесть,?— грубит Томас, на что Крис усмехается,?— и, пожалуйста, помолчи до конца ужина. Ладонь Шистада аккуратно обхватывает моё бедро?— кожа остро чувствует каждый участок соприкосновения. Тепло медленно разливается где-то в середине груди и перетекает в низ живота, затягиваясь в сладкий томительный узел. Ох. Я поднимаю глаза на парня, но он всё ещё сверлит профиль отца, отвернувшегося к Элизе. Они о чём-то говорят. В ушах звенит, поэтому не могу понять, о чём идет речь. Шистад же с безразличным выражением лица?— чёртова маска?— смотрит куда-то в сторону. Пару секунд я позволяю себе наслаждаться прикосновением, затем делаю быстрый вдох и тяну руку парня, давая ему понять, что не хочу этого, но парень лишь легко сжимает моё бедро, вызывая новый приступ мурашек. Я бросаю на него быстрый взгляд, но лицо Шистада остаётся ровным и непринуждённым, будто ничего не происходит. Снова тяну его ладонь, а парень сдавливает руку и его большой палец аккуратно нажимает на синяк?— следы от зубов. Я чувствую, как жар распространяется внутри по венам. Прикусив губу, мельком смотрю на Томаса и Элизу, но они не замечают ни меня, ни Шистада, либо делают вид, что не замечают. Возмущение и наслаждение, словно ангел и бес, борются на моих плечах. Шистад продолжает лёгкую ласку, поглаживая раскалённую, словно оголённый электрический провод, бедро, и наслаждение всё же побеждает. Удовольствие от касаний расслабляет нижнюю часть моего тела, но мозг судорожно обрабатывает информацию. И что всё это значит? Мне хочется закричать на парня, напомнить ему о тех словах, которые совершенно недавно сорвались с его губ и так обидно и неожиданно ранили меня. Но его кожа, пальцы, ладонь будто залечивают кровоточащую рану, затягивается образовавшаяся дыра, и я с ужасом осознаю, что позволяю это и даже больше… Хочу этого. Прикосновения Шистада ласковые и нежные, и можно подумать, что это своего рода извинения, но безразличный взгляд напоминает о суровой реальности: он просто лапает меня под столом за семейным ужином. Я снова предпринимаю попытку скинуть руку парня, но он настойчиво сжимает моё бедро, отказываясь отступать. Я прикусываю губу. Чёрт бы его побрал! Обида комком застывает в горле и отдаёт привкусом кофе на языке. Когда-то кофе был моей личной слабостью, но теперь ею, похоже, стал Шистад, и, как не иронично, обе эти слабости имеют одинаковый вкус. —?Осталось всего несколько дней отпуска,?— мать повышает тон и, видимо, обращается ко мне. От неожиданности я вздрагиваю и бросаю косой взгляд на мужскую ладонь на моей ноге. —?И я хочу, чтобы эти дни ты провела в отеле во избежании неприятных инцидентов,?— она многозначительно смотрит на мой локоть, и я сжимаю зубы, чтобы не рявкнуть ничего в ответ. —?Тебя это тоже касается, Крис,?— грубит Томас, даже не взглянув на сына. —?Мне что, двенадцать? —?усмехается тот и снова слабо сжимает моё бедро. Где-то в моей голове начинают крутиться винтики, оповещающие о том, что такие действия помогают парню усмирить гнев и держать себя в руках. —?Лучше бы тебе было двенадцать,?— парирует отец и отворачивается, не желая смотреть на исказившееся лицо Шистада. Краем глаза я вижу, как тот стискивает зубы, проглотив едкий комментарий. Мать заводит с Томасом разговор ни о чём, видимо, желая его отвлечь от неприятных мыслей, а я пытаюсь сосредоточиться на чём-то, кроме беспардонного вмешательства в моё личное пространство. Слова о том, что та ночь не что иное, как ошибка, бьются о черепную коробку моей головы, буквально вызывая желание ударить Шистада, но разумная часть мозга напоминает о том, что не стоит поднимать крик. По крайней мере, в присутствии матери и Томаса. Я рассматриваю руку Криса, которая?— мне только кажется! —?так красиво смотрится на моём бедре. Глупые мысли сбивают меня с толку, обида то захлёстывает меня, побуждая к действиям, то внезапно утихает, приказывая наслаждаться разливающимся теплом. Две противоположные части борются во мне, и мне самой интересно узнать, кто же победит.Официант приносит еду, и я понимаю, что Крису всё же придется убрать руку, чтобы нормально поесть. Я уже чувствую, как отдаляется его кисть, и то место, где она недавно покоилась, покрывается мурашками из-за прохладного ветра. Но, к моему удивлению,?— и к радости,?— Шистад берёт пиццу другой рукой. От еды исходит приятный аромат, вынуждающий желудок забурлить от голода, но рука Криса мешает сосредоточиться: кусок в горло не лезет. —?Ева, ешь! —?приказывает мать, а мой организм?— та часть, что отвечает за пищеварение?— поддакивает ей. Мозг же отчаянно не желает подчиняться?— я то и дело гляжу на опасную близость Криса. Это просто сводит меня с ума. Но усилием воли я напоминаю себе о том, что это ничего не значит, а так убедить себя намного проще. Я наматываю на вилку макарон и погружаю их в рот, при этом стараюсь не поддаваться, когда большой палец Криса вновь надавливает на синяк. Паста приятно тает на языке и на мгновение заглушает привкус кофе, который, впрочем, не получается игнорировать долго, учитывая аромат напитка, стоящий всего в нескольких сантиметрах от моего носа. Возможно, дело отнюдь и не в горячей жидкости, а в том, кто её пьет, но я предпочитаю первый вариант. Ужин для меня проходит так медленно, как только возможно. Мучительно сладкие мгновения разрывают меня изнутри, пока я пытаюсь разобраться с ураганом эмоций, а рука Криса, гуляющая вдоль моей голой ноги, только сбивает нужный настрой. Как только заканчиваю с пастой, первая вскакиваю из-за стола, совершенно позабыв о больной лодыжке, и тут же морщусь. Мама, заметив моё скривившееся лицо, недовольно спрашивает: —?Что ещё? —?Я подвернула ногу,?— отвечаю я, но садиться обратно не намерена: мне нужно сбежать, как можно быстрее. —?Ева! —?мама укоризненно смотрит на меня, но я игнорирую её бурную реакцию и продолжаю гнуть своё: —?Мне стоит вернуться в номер и немного отдохнуть. До завтрашнего утра я уж точно никуда не буду выходить. —?Крис поможет тебе подняться,?— предлагает Томас, но его тон пресекает любые пререкания. —?Не нужно! —?чересчур громко восклицаю я, на что мама вопросительно выгибает бровь. —?Он ещё не доел,?— тут же нахожу ответ, но это не спасает меня: тарелка Шистада пуста. —?Нет проблем,?— он пожимает плечами и поднимается. Его пальцы аккуратно пробегают по моей ноге. Вот же чёрт! Я собираюсь прошипеть что-нибудь едкое, заставив парня отвязаться от меня, и с раздражением обнаруживаю, что мать уже отвернулась, тем самым показывая, что вопрос закрыт. Шистад подхватывает меня за талию, и мой мир переворачивается третий раз за этот день. Его ладонь чересчур крепко прижимает меня, и я в попытке отодвинуться лишь пихаю парня, на что он усмехается и закатывает глаза. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки и позволяю Шистаду помочь мне выбраться из-за стола. Прощаться не хочется, поэтому просто отворачиваюсь в сторону и смотрю на бар, не желая встречаться взглядом с Крисом. Вновь замечаю сидящих за стойкой Хиро и Люка. Они машут мне, предлагая присоединиться. Я отрицательно качаю головой и улыбаюсь им, краем глаза вижу, что Шистад смотрит в сторону моих новых знакомых. На секунду мне кажется, будто он хмурит брови и поджимает губы, но, когда я в открытую гляжу на него, Крис снова отстранен и безразличен. До второго этажа мы доходим в молчании, и у меня возникает чувство дежавю. Я почти спокойно реагирую на тепло, исходящее от кожи Шистада, но запах кофе вперемешку с солёной водой оказывает губительное действие на моё дыхание, поэтому приходится с каждой ступенькой напоминать лёгким об их работе. Мы подходим к двери моего номера, и я жду и одновременно хочу оттянуть тот момент, когда Крис отпустит мою талию и скроется в своей комнате. Я нарочно иду медленнее, но успокаиваю себя тем, что моей ноге, посиневшей и опухшей, нужен перерыв. —?Выглядит не очень хорошо,?— заключает парень. В тишине второго этажа его голос кажется неожиданно громким, и я вздрагиваю в его руках. —?Всё в порядке,?— лепечу я, надеясь, что мой голос не дрожит. —?Стоит быть внимательнее,?— замечает Шистад и усмехается уголком рта. Я с недоверием смотрю на него, потому что слова Криса отдалённо напоминают заботу. —?Что? —?улыбается он, остановившись у моей двери. —?Хотела узнать, что за представление ты устроил,?— выдаю я, пытаясь отвлечься от того факта, что Крис всё ещё держит меня на расстоянии в несколько сантиметров, от чего я могу внимательно рассмотреть тонкую ореховую полоску и чёрные зрачки неестественно большого размера, что, впрочем, не удивляет меня. Электрический ток, исходящий от его пальцев, посылает разряды в низ живота и приятной дрожью отдает в руках. —?Ты о чём, Е-ева? Я прикусываю губу. Мои глаза непроизвольно прослеживают движение языком, когда Шистад растягивает гласную в моём имени. Всё внутри мгновенно вспыхивает, напоминая о недавнем наслаждении и о том, что было после. —?Господи,?— выдыхаю я и толкаю парня в грудь. —?Отвали от меня. Просто отвали. Я делаю шаг назад и, приложив карту, резко захожу в свой номер. Сердце в груди норовит выскочить, но я настойчиво заглушаю вспыхнувшие чувства?— возбуждение и обида. К черту всё!*** Оставшееся время отпуска на Сицилии проходит более или менее мирно. Я стараюсь как можно меньше контактировать с Шистадом, потому что чувство обиды всё ещё сжимает внутренности и заставляет отворачиваться при виде парня. Пусть думает, что мне противно находиться рядом с ним, ведь в большей степени так и есть. Мать с Томасом благополучно проводят время вместе и несколько раз втягивают меня в свои небольшие вылазки в город, в которых я, впрочем, принимаю наименьшее участие, плетясь позади них и специально отставая, ссылаясь на больную ногу, что не так уж далеко от правды. Большую часть каникул я провожу у бассейна?— практически все следы ошибки сошли, лишь укус желтеет, и я могу позволить себе показаться на людях в купальнике. Привычный лежак, который я занимаю несколько дней подряд, теперь негласно зарезервирован мной, и никто не покушается на это место. Иногда краем глаза я вижу, как Шистад приходит к бассейну и располагается с другой стороны. Демонстративно уйти?— значит признать поражение, поэтому я просто закатываю глаза и надеваю солнцезащитные очки, подставляя обнаженные участки тело под яркие лучи. Мне нравится мой новый загар и немного выгоревшие волосы, которые кажутся светлее, а оттого и более рыжими, но я выгляжу отдохнувшей. Я лежу на своём привычном месте, наслаждаясь легким ветром, который высушивает капли воды на моём животе после того, как я искупалась в бассейне. Шистад занял свой лежак примерно пятнадцать минут назад, и я уже третий раз бросаю на него взгляд в надежде, что парень почувствует неприятную энергетику и попросту уйдет. В очередной раз смотрю на брюнета, пытаясь понять, чем он вообще занимается, сидя на самом пекле в черной футболке?— уж явно не загорает. Официант приносит ему какую-то сомнительную жидкость из бара, Крис благодарит его кивком и тут же опустошает полстакана. Я надеваю солнечные очки и отворачиваюсь. —?Если ты еще раз так посмотришь на парня, я решу, что он убил твоего котенка,?— шутливо произносит голос где-то сбоку от меня. Крутанувшись на лежаке, с удивлением обнаруживаю возникших из ниоткуда Люка и Хиро. На первом нет футболки, и я на несколько секунд задерживаю взгляд на подкаченном загорелом прессе. Вау. Хиро одет в простую белую майку, но от влаги она прилипла к его телу, отчего я вижу подтянутый живот. —?Привет,?— наконец-то говорю я, сообразив, что слишком долго молчу. —?Ну, и что это за несчастный? —?интересуется Хиро. В его тоне нет намёка на издевку, лишь любопытство и, возможно, весёлость. Я прикусываю губу, не зная, как ответить. Друг? Вот уж навряд ли. Сводный брат? Фу. Просто фу. —?Сын парня моей матери,?— произношу я. Моя реплика звучит немного глупо, поэтому Люк смеётся и присаживается на плитку рядом с моим шезлонгом. —?Уверен, это захватывающая история,?— говорит парень, проведя рукой по коротким тёмным волосам, ещё влажным после купания,?— но меня больше интересует тот факт, что он уже третий раз за эти тридцать секунд смотрит на нас. Что? —?Что? —?Люк прав,?— поддакивает Хиро. —?Может, помахать ему? —?О боже, нет,?— я приподнимаюсь на лежаке, чтобы своей спиной закрыть парней, хотя это совершенно бессмысленно. —?Ладно, расслабься,?— по-доброму смеётся Люк, и я закатываю глаза, понимая, что они просто шутили. И чего я так напряглась? —?Что с тобой случилось? Тебя ужалила медуза? —?спрашивает Хиро, указав на не до конца зажившие счёсанные коленки; хорошо, что припухлость с лодыжки спала. —?Неудачная встреча с велосипедистом,?— отвечаю я, усмехнувшись. —?Кто-то явно любит неприятности,?— наигранно вздыхает парень и трогает своего друга за плечо. —?Думаю, нам пора, иначе сын парня её мамы прожжёт в нас дыру. Я резко поворачиваю голову в сторону Шистада, и тот, к моему удивлению, не отводит взгляд. Я не могу разглядеть его глаз, но напряжённая линия челюсть говорит о его раздражении. С чего бы это? —?Проводите меня до номера? —?спрашиваю я парней. Они удивлённо кивают?— видимо, не думали, что я собираюсь уйти. Но правда в том, что я не собиралась. Хиро и Люк помогают мне собрать вещи, и всё это время я старательно убеждаю себя, что дело не в реакции Шистада. И уж тем более я не собираюсь вызвать его ревность. Это глупо. И всё же маленький демонёнок внутри меня злорадно хихикает, когда я удаляюсь в компании своих знакомых: Люк легко придерживает меня за плечо,?— и я спиной чувствую прожигающий взгляд с другой стороны бассейна.***В последний вечер перед ночным отлётом обратно в Осло мы сидим за столом, наслаждаясь?— если так можно сказать?— ужином. Мать в который раз напоминает мне о том, чтобы я не забыла паспорт, хотя я слышала это за сегодня, по крайней мере, три раза. Я молча поедаю своё ризотто с грибами и впитываю лучи закатного солнца. Сейчас начало декабря, а это значит, что в Норвегии давно стоит минусовая температура, поэтому я стараюсь не упустить последние мгновения тепла. На фоне бледных лиц норвежцев я буду выглядеть странно загорелой, но всё же приятно ощущать, как свет подогревает кожу. Открытые участки тела охотно впитывают витамин D, и я не без удивления признаю, что отпуск прошёл хорошо. Не идеально, но вполне терпимо. В последние дни мне удалось расслабиться и набраться сил на следующий триместр. Плюс ко всему, по прилету в Осло меня ждёт приятный сюрприз. За дни, которые я проведу в Норвегии, помогут пройти акклиматизацию до возвращения в школу, и этот факт не может не радовать. Я с удовольствием потягиваю апельсиновый сок, кубики льда приятно холодят кончик языка. Хорошему настроению способствует и тот факт, что Шистад опаздывает на добрые полчаса. Безусловно, это никак не касается меня, но внутренне я благодарна парню за его непунктуальность, которая позволяет мне насладиться минутами удовольствия без напряжения, сосущего где-то под ложечкой. И?— по иронии судьба?— как только эта мысль мелькает в моей голове, Шистад плюхается на соседнее место. По его лицу невозможно распознать настроение, да и я слишком быстро отворачиваюсь, чтобы лишний раз не разглядывать Криса. Несмотря на весёлость, я чувствую тоску по этим выходным, ведь возвращаться в рутину всегда тяжело. Сицилия оставила след на мне?— это невозможно отрицать. Мысли медленно перетекают не в то русло, и в голове возникает несколько картинок: пьяная ночь с Шистадом, его рука на моём бедре и я, плотно прижатая к парню у входа в мой номер. От воспоминаний меня отвлекает голос матери, напоминающий о времени отъезда из отеля. Я не подаю никаких знаков, раздражаясь её навязчивости. —?Ты собрал вещи? —?спрашивает Томас у сына. Его тон более чем безразличен; он даже не смотрит на Криса. —?Очевидно,?— в том же духе отвечает Шистад, и я невольно думаю о том, что не всем отдых пошёл на пользу. Отношения семейства Шистадов явно ухудшились, и эта показная отстранённость тому свидетель. Я всё ещё думаю о том, что происходилр в течение всего этого времени: странные разговоры между мужчинами, слова Томаса о том, что мне следует присмотреть за Крисом, и намёки, намёки, намёки, которые я не в силах разгадать. Хотя ответ лежит где-то на поверхности, я никак не могу подцепить его. Нужна всего одна подсказка, и я у цели, но подсказки нет, и остаются лишь недомолвки и брошенные в пустоту слова. Я выдыхаю, отпуская тревожные мысли, от которых откровенно болит голова. Прикончив своё ризотто, я заказываю пирог с абрикосами на десерт и допиваю свой сок. Шистад заказывает двойную порцию американо, и я делаю вывод, что он не собирается спать в самолете. Мать пьёт ромашковый чай: то ли для успокоения нервов?— хотя по ней и не скажешь,?— то ли для лучшего сна. От пирога, который только что принёс официант, исходит потрясающий аромат, и я уже скучаю по этому вкусу, напоминая себе, что сейчас в Норвегии вряд ли найдешь такую прелесть. За столом стоит тихий гул: мать что-то спрашивает у Криса, и тот отвечает ей. Его тон звучит более дружелюбно, чем при общении с отцом, и меня не покидает мысль о том, что парень всё ещё пытается втереться в доверие к Элизе. Вот лицемер. Кстати, о лицемерии. Я краем глаза рассматриваю мать и Томаса. Колец у них нет. Сейчас, по крайней мере. Весь отпуск я гадала, когда же они сообщат ?радостную? новость, но будущие супруги всё отмалчивались. И сегодня, очевидно, тоже не собирались ничего говорить. По моему мнению, время, проведённое на Сицилии, было более чем удачным,?— я смирилась с мыслью, что Томас?— а вместе с ним и Крис?— не исчезнет в ближайшие месяцы из моей жизни. Крису же, кажется, откровенно всё равно. Чего они тянут, мне непонятно. В любом случае, они продолжают хранить свою маленькую тайну, и в какой-то момент я понимаю, что меня тошнит от них. От всех. Сама не замечаю, как портится настроение, а потому напоминаю себе о том, что по возвращению в Осло я встречусь с отцом. Наконец-то. Данный факт вызывает улыбку, которую я не сдерживаю, позволяя теплу и любви к папе разливаться в груди. Вот так просто одна мысль вновь настраивает меня на нужный лад. Я поднимаюсь со своего места быстрее всех. Шистад ещё даже не доел стейк. —?Пойду проверю вещи,?— говорю я, потому что это то оправдание, которое может принять мать. На самом же деле перед отъездом я хочу увидеться с Люком и Хиро. Мы не стали друзьями, но улететь, не прощаясь, как-то некрасиво. Парни большую часть времени проводят на пляже, и я почему-то уверена, что они и сейчас там. Я прохожу через бар и иду к морю. Закат окрасил небо в красивый оранжево-розовый цвет, и я рада, что в последний день нет дождя. Как я и предполагала, оба моих знакомых всё ещё плещутся в воде: кажется, они плывут на перегонки до берега. Я останавливаюсь у их одежды и молчаливо дожидаюсь, когда парни приблизятся. На пляже больше никого нет, что неудивительно. Туристы предпочитают чистый и безопасный бассейн. —?Какие люди! —?говорит Хиро, стряхнув влагу с волос. Люк приветственно машет мне рукой. Он подплыл первый и явно запыхался, Хиро в отместку за проигрыш бьёт друга по спине, заставив того откашливаться. —?Я сегодня улетаю,?— сообщаю им, когда парни наконец подходят ко мне. Люк вытирает волосы полотенцем, а его товарищ накидывает ткань на голые плечи. —?Вот как,?— слегка улыбнувшись, произносит Люк. —?А мы так и не погуляли вместе! В его тоне сквозит весёлость, нет и намёка на обиду. Чёрт, был бы кое-кто таким же добрым! —?Вернешься в Осло и забудешь таких красавчиков, как мы? —?спрашивает Хиро с усмешкой, на что я закатываю глаза. Морской бриз развевает полы моего голубого платья, открывая обзор на почти прошедшую щиколотку. В эту минуту я чувствую себя хорошо. Солнце всё ещё светит последним лучами, в воздухе пахнет морем, и мои знакомые с улыбками на лице прощаются со мной. —?Что-то вроде того,?— отвечаю я, насмешливо пожав плечами. Хиро первым обнимает меня. Я обхватываю его тело в ответ, почувствовав, как влага пропитывает платье. Мы не стали друзьями, но всё же такой ритуал, как объятия, кажется сейчас правильным. Люк тоже обнимает меня, слегка потрепав мои распущенные волосы. Я едва достаю ему подбородка, поэтому мой нос упирается парню куда-то в ямку ключицы. Я с удивлением осознаю, что была бы не против поближе пообщаться с ним. Несмотря на смазливую внешность, он кажется действительно неплохим. Отступив на шаг, Люк облизывает сережку в губе и подмигивает мне. —?Может, в другой раз,?— отвечаю я на его вопрос про прогулку, и он смеётся. Когда с прощаниями покончено, парни остаются на пляже, а я иду в сторону отеля. Они машут мне руками, и я киваю головой в ответ, чувствуя радость от того, что всё-таки решила увидеться с ними перед отлётом. Поднявшись наверх, я с удивлением обнаруживаю Шистада. Он стоит, приложившись плечом к своей двери, и наблюдает за мной. Подойдя ближе, я вижу, что его лицо искажено неприятной гримасой?— смесь раздражения и усмешки. Не обращая на него внимания, я щелкаю картой и открываю дверь, но, прежде чем успеваю зайти, Крис цедит: —?Проверила вещи? Его тон сочится ядом, и я непроизвольно дёргаюсь, скривив губы. —?Чего? —?Спрашиваю: проверила ли ты свои вещи? Я умоляю себя не смотреть на парня, но мой мозг не успевает обработать приказ?— глаза тут же находят лицо Шистада. —?И что ты имеешь в виду? —?хорошее настроение мгновенно улетучивается при виде самодовольного выражения Криса. —?Даже не знаю. С каких пор твои похождения называются вещами? Я застываю на месте и пытаюсь обработать информацию. —?Какие к чёрту похождения? —?Кажется, я неверно подобрал слова,?— кивает Крис, будто соглашается со мной.— Не знаю, с кем из них ты трахалась, но обычно парням не нравится, когда их называют вещью. Я прикусываю кончик языка, приказывая себе не идти на поводу. Он специально достаёт меня. Самым верным решением сейчас будет просто уйти, что я и делаю, шагая в свой номер. Но неожиданно рука Шистада сжимается на моём запястье. В первую секунду я удивляюсь тому, как быстро он преодолел расстояние от своего номера до меня. Во вторую секунду осознаю, что он опять схватил меня. И в третью секунду бью его по лицу. Всё честно. Крис втягивает воздух сквозь стиснутые зубы. —?Пусти меня,?— приказываю я, дёрнув запястье, но Шистад лишь сильнее сжимает, хотя и не причиняет реальной боли. —?Так с кем из них? —?он продолжает гнуть своё и с садистской улыбкой глядит на меня сверху вниз. —?Что ты несёшь? —?я ненамеренно повышаю тон, продолжая тянуть руку на себя. Что за привычка хватать меня? —?Зачем отрицать очевидное? —?философски интересуется он. Спокойный тон выводит меня из себя. Я разъярённо смотрю парню в глаза: за расширенными зрачками практически не видно потемневшей радужки. —?Это не твоё дело! —?кричу ему в лицо и другой рукой толкаю в грудь, но Крис даже не отступает на шаг. Он застыл, как глыба, и смотрит на меня. Я с ужасом наблюдаю, как его самодовольная ухмылка медленно растягивает губы. Выглядит жутко. —?Пошла ты! Он резко выпускает мою руку, отчего я теряю равновесие?— мне приходится сделать несколько шагов назад, чтобы не упасть. Крис разворачивается и стремительными шагами удаляется по коридору. —?Нет, пошёл ты! —?я ору ему вслед, хотя это больше чем глупо. Так я тешу свой гнев. Пошёл он!*** Через два часа мы вместе с чемоданами загружаемся в такси. Шистад садится вперед, и я рада тому, что могу отвернуться и не смотреть на него. До аэропорта мы добираемся сравнительно быстро и буквально через сорок минут оказываемся в самолете. К моему счастью, место Криса оказывается позади меня, и я избегаю его невыносимой компании на ближайшие несколько часов. Воткнув наушники в уши, я отключаюсь на половине пути и просыпаюсь, когда стюардесса просит пассажиров пристегнуть ремни. Вот я и дома.