Глава 4 (1/1)
Я проснулся раньше обычного, и будильнику не пришлось выслушивать порцию моего нытья о том, как ужасна жизнь, как я устал, и как я хочу спать. Вчера я намеренно не зашторил на ночь окно, и сейчас, как малый ребенок, радовался свету, залившему мою спальню. Повернулся, чтобы дотянуться до телефона, лежащего на прикроватной тумбочке, но попавшаяся мне на глаза фоторамка, так пристально и ревниво рассматриваемая вчера Джерри, вмиг меня остановила. Я сел на кровати, свесил ноги вниз, и взял фото в руки. Строгий брюнет и неулыбчивый пепельный блондин. Странная парочка. Это я и Берти.Мы расстались с ним три года тому назад. А если точнее, то он от меня ушел. Я просто вернулся с работы в один из зимних вечеров, а его нет. Нет его вещей, нет ничего, что могло бы хоть как-то о нем напоминать. Ни забытой расчески, ни зажигалки. Складывалось впечатление, что человек собирал вещи, чтобы съехать, не один вечер. А может, и впрямь все так и было, только я не замечал. Из всей той жизни до сегодняшних дней дошла только единственнаянаша с ним совместная фотка, которая всегда стояла у меня в спальне на комоде. И не потому, что я тосковал (хотя и бывало), а больше в подтверждение того, что все это происходило на самом деле.
Мы прожили вместе три года. Три года, которые Берти потом просто перечеркнул. Нет, я не злюсь из-за того, что он ушел. Меня больше всего гнетет тот факт, что я так и не узнал причину, по которой он так внезапно исчез из моей жизни. Три года достаточный срок, чтобы начать друг другу доверять. Хотя, не это ли мы делали, когда решили тогда съехаться? До него я ни с кем не жил, он был первым, кого я подпустил к себе настолько близко.
Предложение о переезде тогда от него поступило. Я не был в особом восторге, но согласился, ведь нам же хорошо вместе было. Я сейчас говорю нам, а сам понимаю, что, очевидно, только мне было хорошо.
Почему же тогда он со мной жил на протяжении столь долгого времени? Любил ли он меня на самом деле? Может быть, он сбежал, потому что мы были с ним такие одинаковые? Оба сосредоточенные на работе, всегда такие занятые и важные. Я как раз тогда только устроился в свое агентство, а он возглавил один из отделов в отцовской фирме. Возможно, ему просто-напросто стало скучно, и он ушел. Но это только мои догадки. Он сменил телефон, e-mail, сделал так, что у меня долгое время было подозрение, что я болен шизофренией. Жил себе с воображаемым дружком, а потом — раз, обострение закончилось, и я перестал его видеть и слышать. Времени прошло достаточно, сейчас я уже не так остро воспринимаю эту ситуацию. Я просто до сих пор хочу одного — объяснения. Если я все узнаю, то, возможно, опять смогу доверять людям, смогу понять, что не все такие конченные сволочи, как Берти!Я швырнул фотографию на пол. Рамка звонко лязгнула, стекло вылетело, в следующие секунды разлетевшись на неровные осколки. Напьюсь. Я сегодня напьюсь.Когда я появился в офисе, было достаточно одного моего взгляда, чтобы коллеги поняли, что меня сегодня лучше не трогать. Щебет птиц за окном, запах свежей весенней зелени, а у меня в душе зима. С уходом Берти она там постоянно. Бывает, правда, плюсовая температура, но очень редко и ненадолго.У меня хорошие коллеги по работе. Должно же было мне хоть в чем-то повезти в этой жизни. Они знают о том, что я гей, но никогда не отпускают в мой адрес никаких грязных шуточек. Они вообще никогда не лезут в мою душу, что очень правильно с их стороны. Там холодно, там неуютно... Там зима. Ледниковый период.К вечеру атмосфера накалилась, и достаточно было одной искры в виде неосторожной фразы, чтобы все разом взорвалось. Мой стол обходили стороной, и даже шеф сегодня ни разу не вызывал меня к себе.
Я подкатил к Эшли (тридцать два года, разведен, детей нет, в поиске... активном):— Может, сходим сегодня куда-нибудь после работы, выпьем?Эшли прищурил глаза и недоверчиво спросил:— Повод?— Нет настроения.— Приставать будешь?— Нет!— Жалко...— Что?— Шутка...Один есть. Уже вдвоем, пока шеф по телефону разговаривает, атакуем Чака. Этот уже лет пятнадцать окольцован и поэтому его вылазки редки, но метки. Последний раз он отрывался на новогоднем корпоративе в одном из ночных клубов нашего города. Вусмерть пьяный он отжигал наравне со стриптизершами и срывал бурные овации, как коллег по работе, так и остальных посетителей. Кстати, нужно будет найти эти веселенькие фотографии и внимательно их рассмотреть. Я припоминаю, как в ту ночь я стоял в самом дальнем углу клуба, там, куда не отбрасывают свои блики яркие разноцветные огни, пляшущие по стенам, и с вожделением рассматривал красиво двигающегося полуобнаженного танцора. Его светлые медовые волосы были собраны в хвост, а глаза скрывала серебристая блестящая маска...У меня внутри вихрь закружился, и сердце сильнее забилось.—Чак, айда с нами сегодня в клуб? — я ему подмигнул.— Ну... я не знаю, — начал, было, он, но его перебил Эшли.— Сам же говорил, что твоя с детьми еще неделю у мамы пробудет.— Парни, вы ведь знаете, чем это обычно заканчивается, — Чак тянет слова, а у самого глаза уже так и горят.— Разве оно того не стоит? — я, как подлый совратитель, заманивающий в свои любовные сети новую жертву, склоняюсь к Чаку.— Все, иду, отвалите, — он отбивается от меня, как от назойливой мухи.
Последний рабочий час мы провели, как три забивших на учебу ученика, перекидываясь смятыми в бумажные снежки старыми отчетами. Вырвавшись на свободу, решили, что сегодня машины лучше оставить на стоянке перед работой. Поймали такси, и я назвал водителю адрес именно того клуба, в котором отличился Чак.Город, держись! Дяди едут отдыхать!