Пролог (1/2)

— Отец! — крик Алукарда, что в своей мощи был подобен раскату грома, заставил задрожать окна древнего замка.

— Что тебе нужно, сын? — Габриэль задал этот вопрос с небольшой улыбкой, ведь он уже знал, что произошло. Но раз уж сынок так хочет порадовать будущего деда, то почему бы и нет?

— Элизабет беременна! Скоро ты станешь дедом!

В большинстве семей рождение детей это хорошее событие, а уж у вампиров — сродни празднику.

— Я уже знаю. В следующий раз, когда ты захочешь уединиться со своей женой, то закрой получше двери, хорошо? — подшутив над сыном, Дракула вернулся к своей незаконченной работе, а именно статуе. Габриэль хотел, чтобы их семья была вместе, пусть даже в виде каменной статуи. — И что важнее, будь аккуратнее со своей женой, она ведь всего лишь человек.

— Отец, — холодно изр?к Тревор.

— Хорошо, хорошо, ты лучше мне молоточек подай, — с заботливой улыбкой Дракон попросил сына о помощи.

— Ну и зачем тебе он? Ты ведь и руками можешь крушить камень, — хоть Алукард и ворчал, но тем не менее подал инструмент.

— Хах, тут ты прав, но конкретно здесь мне нужен крайне точный удар и с помощью молотка это сделать гораздо проще. К тому же я провожу воссоединение нашей семьи, что нужно нам всем, — последнюю часть фразы Габриэль проговорил с огромной душевной болью, которую гасил лишь тот факт, что он станет дедушкой. Если бы Тревора не было на этом свете, то Дракула бы покончил с собой, бросив этот мир в пучину хаоса. Мысль о сыне и о будущем внуке грела его холодное, уже давно не бьющееся, сердце.

— Отец, мама бы не хотела, чтобы ты так убивался по ней. Пришло время, наконец, отпустить е? и открыть сво? сердце для другой. Я верю в тебя, отец. Тревор старался помочь своему отцу избавиться от этой проблемы, ведь он прекрасно понимает, что нельзя тратить всю вечность на оплакивание кого-либо. Однажды настанет момент, когда прид?тся смириться с потерей.

— Для этого я и создаю статую твоей матери, чтобы отпустить её и открыть сердце для другой женщины. Спасибо тебе за поддержку, Тревор. Габриэль тоже прекрасно понимает, что даже он не может скорбеть вечность, и для того, чтобы, наконец, отпустить любимую, созда?т эту скульптуру. А после разобь?т, освобождая себя от цепей скорби.

— Я, пожалуй, пойду, мне нужно проведать Элизабет. Почему ты не спросил про месяц и прочее?

Тревор хоть и осознавал, что его отец ждал внука, но не мог понять, почему он не задал даже такие стандартные вопросы.

— А что для меня это изменит? Один месяц или девять — разницы для меня особой-то и нет. Что важнее, ты ел в этом месяце?

— Причём тут это? — негодуя, спросил Тревор.

— Притом, что ты, защищая людей, почти не пил крови и я переживаю за тебя.