Глава 5 (1/1)

Наша маленькая компания, состоящая из трех человек, развлекалась в обществе горячего кофе и журналов для охотников, совершенно не скучая и не расстраиваясь, например, из-за отсутствия крепких напитков, которые требовал, то и дело возмущающийся, Кевин. Даже он вскоре смирился с тем, что алкоголя в моем доме закоренелых трезвенников нет, и поэтому успокоился, выпив несколько чашек кофе и цитируя различные статьи из журналов, которые были ничуть не интересны нам с Эштоном, но именно это и делало ситуацию забавной и смешной, заставляя нас время от времени хохотатьдо неприличия громко.

Я удивлялась, как двадцатидвухлетний парень способен, будучи в фактически трезвом состоянии, декларировать такие невероятные монологи, наполненные специфическим юмором и удивительной философией, настолько смешные, мудрые и глупые одновременно, что невольно забывалось все, что когда-либо тревожило, оставляя на месте бывалой грусти целое море хороших эмоций.С Кевином было невероятно легко общаться даже в моменты, когда в его крови функционировали капельки алкоголя; он был простым, забавным и милым парнем, пытающимся донести до людей какой-то великий смысл, известный пока лишь ему одному. И если раньше я редко разговаривала с ним из-за того, что видела его примерно раз в несколько месяцев в гостях у родителей Кевина и Стэфи, то в ту ночь мной было принято решение как можно чаще болтать с этим парнем, хотя бы по телефону.

Эштон и Кевин рассказали мне, что познакомились еще в старшей школе, но редко общались после ее окончания, а встретились снова лишь на недавней студенческой вечеринке, на которую, кстати, оба попали без официального приглашения. И они, наверное, здорово бы провели время, беседуя об общей школьной жизни, если бы не случай, который произошел со Стэф, заставивший их немедленно отвлечься от всего и начать серьезно действовать, проявляя свои лучшие качества.Парни сидели за барной стойкой, разговаривая о своем прошлом и настоящем, и, разумеется, о планах на будущее, отравляя печень небольшими дозами элитного бурбона, когда к ним буквально подползла, убитая горем и хорошей порцией алкоголя Стэфи, и в слезах набросилась на своего брата, из-за чего бедняга пролил свой напиток, а Стэф совершенно не могла контролировать ситуацию.Она шептала что-то невнятное, безжалостно вытирая макияж неловкими движениями ладоней, которые не слушались ее, содрогаясь при каждом жалобном всхлипе.

Кевин не мог расслышать бормотание сестры из-за громкой музыки, а Стэф была не в силах объяснить происходящее. Она впервые так жутко напилась, и парень растерялся, увидев ее в настолько немощном и жалком состоянии, а Эштон вообще никогда прежде не встречал Стэфи и даже толком ничего о ней не знал. Он вызвал такси, которое незамедлительно прибыло к клубу, и вместе с Кевином они дотащили несчастную Стэф до машины, и уже там ее брат принял решение связаться со мной. И им чертовски повезло, что моего папы не оказалось дома, иначе бы беднягам пришлось ехать в какой-нибудь придорожный отель и за приличную сумму денег ночевать там. Однако никто не гарантировал, что мой отец не вернется внезапно, тогда у ребят просто не было бы другого выхода, кроме как через окно выбираться на волю и бежать в темноте, полагаясь лишь на интуицию. Если бы Стэф вообще смогла бежать или хотя бы просто двигаться. Она около полутора часа без звука просидела в ванной, а потом начала изредка что-то напевать себе под нос. У нее явно была причина довести себя до такого несуразного состояния, но в тот момент не было смысла интересоваться этим, поэтому я отложила серьезный разговор с подругой на неопределенный срок.— У моей сестры все в порядке с головой? — неожиданно спросил Кевин, откладывая в сторону стопку папиных журналов, которыми он безумно заинтересовался еще в начале вечера.— Это глупый вопрос, Кевин, — упрекнула его я.— Я серьезно, ребят. Вообще не понимаю, что произошло. Могу я называть свою сестру дурой после всей этой ситуации?— Кажется, тебе лучше молча читать про охоту, — заявил, усмехнувшись, Эштон. — Думаю, нам всем сейчас не хочется говорить на эту тему.Я кивнула, соглашаясь. Мне также не хотелось вспоминать тот момент, когда меня оставили в одиночестве, и я поддалась плохому влиянию, чуть не загубив свою жизнь. Лучше действительно не разговаривать ни о том, ни о другом.Кевин укутался в одеяло, которое еле нашел в моем шкафу, и выглядел очень мило, забавно морща лоб, изредка возмущаясь по какой-нибудь глупой причине; казалось, что он всегда чем-то недоволен и постоянно находится в напряженном состоянии, без возможности расслабиться и забыть о своих проблемах.Эштон вел себя очень тихо и даже смеялся по-особому — прикрывая рот рукой, словно боясь, что кому-то помешает своим смехом. Он прятал улыбку, хотя было видно, что совершенно не хочет этого делать, но шел против воли, подавляя свои эмоциональные импульсы.Я наблюдала за каждым движением этого парня и пыталась понять, действительно ли он настолько загадочный от природы или это просто маска, под которой он скрывает что-то другое, настоящее и нерушимое, но пока не может показать свое истинное лицо, притворяясь кем-то иным. Невозможно было понять его намерения, последующие действий: если он смотрел в экран телефона и что-то печатал, то это не значило, что через минуту он не смог бы попрощаться и спокойно уйти, начав бродить по ночному городу. Я верила, что не ошибаюсь, и Эштон действительно способен был совершить нечто неожиданное и безрассудное, в мгновение превратившись из простого милого парня в серьезного и строгого юношу, словно только что вернувшегося из филармонии.

Никогда прежде мне не приходилось делать подобные вещи — находиться в компании людей, которые старше меня и которых я толком не знаю, ведь даже с братом Стэфи я была плохо знакома и редко общалась, а с его другом тем более, и это было странно и совсем непривычно.

Я всегда неловко чувствовала себя в компаниях; мне вечно казалось, что я лишняя и всем мешаю одним лишь своим присутствием, ведь я преимущественно молчала, редко с кем-либо разговаривая, но в тот момент ощущения обездоленности у меня не было — я рассказывала довольно забавные вещи, веселившие ребят, и даже не понимала, почему во мне проснулась эта коммуникабельность, прогнавшая всю застенчивость, и я не боялась вступать в полемику, высказывать свою точку зрения, быть действительно интересным собеседником. Хотя я неоднократно слышала от знакомых комплименты по поводу своей начитанности и довольно высокого интеллекта и всегда усмехалась, прекрасно понимая, что мое умственное развитие не приносит никакой пользы, ведь я практически ни с кем не общалась и не нуждалась в отношениях с людьми, окружая себя лишь небольшим кругом близких друзей, которые и так знали, на что я способна, и было бы глупо выпендриваться перед ними, цитируя знаменитых писателей, и поэтому казаться еще большей занудой.

Стэфи всегда называла меня глупышкой, которой просто суждено жить в книжном шкафу, а я не могла обижаться на правду. Стоило мне однажды сходить на студенческую вечеринку и я тут же попала в неприятную ситуацию. Мне следовало бы навсегда запереться в комнате, наслаждаясь вынужденным интровертным одиночеством.

Я вздрогнула от неожиданного телефонного звонка, и чуть не лишилась дара речи, подумав, что это звонит папа, и всей нашей компании заядлых интеллектуалов сейчас настанет конец, но это был вовсе не мой родитель.Я хотела выйти из гостиной, чтобы ответить, но могла вызвать странные подозрения, поэтому постаралась сохранить самообладание и непринужденно поговорить со звонившим, оставаясь на месте.— Не могу поверить, что ты настолько вежливая, — произнес Люк, хихикая в трубку.— Зачем ты звонишь мне в четыре утра? — удивленно поинтересовалась я, узнав голос парня.— Потому что я — невежливый. И не люблю переписываться.— А если бы я не ответила? Что, если бы спала? — я не могла перестать улыбаться, слушая хриплый от алкоголя голос Люка и его довольно глупые фразы. Он наверняка был пьян, но не настолько, что бы разучиться разговаривать, как Стэф.— Я бы позвонил несколько раз, — сказал он, и тут же повисла тишина.Мы оба замолчали, а Кевин и Эштон заговорили о чем-то между собой шепотом, чтобы не мешать мне, и сделали вид, что им совсем неинтересно знать, кто позвонил мне в столь ранний час.— У тебя все хорошо? — вдруг спросил Люк, и послышалось какое-то шуршание рядом с ним, словно его кто-то толкал или заворачивал в оберточную бумагу.— У меня все хорошо, а у тебя все в порядке?— Нет, вечеринка закончилась.

Я засмеялась, привлекая внимание Кевина, который даже выбрался из одеяла, словно чтобы лучше расслышать меня и моего собеседника.— Ты повеселишься в другой раз, — я попыталась утешить Люка, но понимала, что совсем не умею этого делать.

— Моя мама очень разозлится, — неожиданно заявил парень.

— Нет, все будет хорошо. Заберись в дом через окно, и она тебя не заметит, — предложила я на полном серьезе, прекрасно понимая, в какой ситуации он оказался.

— Я буду сражаться с этими глупостями! — воскликнул Люк, и связь резко оборвалась, как будто он уронил свой телефон, и тот разбился. Это было лучше, чем если бы парень просто отключил вызов на полуслове.

Я замерла на месте и попыталась осмыслить всю ситуацию, которая произошла: этот звонок, короткий и странный разговор, не менее удивленные Эштон и Кевин, усердно скрывающие свое дикое любопытство.

Можно было подумать, что все самое неожиданное происходило в моей жизни только ночью, и я замечала это лишь когда не спала, именно поэтому всегда пропускала всю интересную и увлекательную часть.—У тебя такой красный нос, потому что ты замерзла? — улыбнувшись, спросил Эштон, и его медовые глаза весело засверкали.Я не совсем поняла, что он имеет в виду, пока они с Кевином не устроили бой из-за единственного в комнате одеяла, которое все это время согревало капризного брата моей подруги.Я засмеялась, наблюдая за их неловким сражением, которое было наполнено детской несерьезностью и громким смехом парней.— Давайте просто зажжем камин, — предложила я альтернативный вариант.— Ох, Мэй, лучше возьми это удивительно теплое одеяло, потому что Эштон угрожает мне, — саркастически произнес Кевин, сделав забавное выражение лица.Мое лицо не покидала широкая искренняя улыбка, и я вдруг почувствовала себя в невероятной безопасности, такой, в какой не была никогда прежде.

— Лучше закажите мне пиццу, — требовательно сказала я.Какие принцессы отказывают себе в пицце?