Глава 9. Между прошлым и будущим, Часть 2 (1/2)

Бактовая ванна явно пошла Вейдеру на пользу, он смог отдохнуть и расслабиться, ситх любил эти процедуры, хоть какое-то длительное время он мог свободно побыть без своего костюма. И ощущение этого отсутствия вечной скованности и пожизненных ограничений невероятно воодушевляло тёмного лорда. После бактовой ванны он чувствовал себя восстановленным морально, полностью обновлённым, снова живым, как будто сея процедура возрождала его искалеченное и измученное тело из пепла, словно птицу, о которой в галактике ходили легенды. Вейдер ощущал себя сейчас прекрасно, буквально окрылённо, и он знал, что наступило время поквитаться с Асокой за её глупую насмешку над ним, сделать себе ещё более хорошо, чем ему уже могло быть. Облачившись в гладко отполированные и идеально начищенные чёрные доспехи ситх вернулся в его покои и самодовольным тоном приказал дежурившим у входа в помещение штурмовикам привести его извечно страдающую за всё и всех пленницу. И распоряжение тёмного лорда буквально мгновенно было исполнено. Не прошло и нескольких минут, как несчастная Тано, по обе руки прочно удерживаемая военными в белой броне, была едва ли не насильно втащена в огромную, просторную камеру Вейдера.

Стараясь избежать лишнего гневного внимания со стороны своего повелителя, штурмовики, спешно отпустили тогруту, учтиво поклонились и быстро удалились прочь, оставляя жертву и хищника наедине. Вейдер стоял спиной к Асоке, молча и ничего не предпринимая, пока позади той медленно опускались огромные железные створки его камеры. Холодный метал с пугающим лязгом воссоединился вновь, и Асока невольно вздрогнула от этого ужасающего звука, эхом отдавшегося по всему помещению снаружи, чуть крепче обняв себя за предплечья обеими руками, как будто это простое незамысловатое действие могло защитить её от неизбежного насилия. Механические держатели медленно поползли вниз, активно разоблачая не менее ужасного, чем морально, физически ситха. И Тано вновь обязана была лицезреть его страшное изуродованное тело. От того, что тогрута видела тёмного лорда обнажённым уже дважды, картина ничуть не менялась. Абсолютно лысый, весь покрытый шрамами от ожогов, с мощными механическими конечностями мужчина по-прежнему вызывал у женщины ужас, отторжение и отвращение. Ей было страшно на него смотреть, омерзительно страшно, и ещё страшнее представлять, что через пару минут этот изувеченный, искалеченный, отвратительный во всех смыслах мучитель будет безжалостно и бесцеремонно грубо брать её, против воли. И тем не менее, Асока набралась храбрости, собрала всю свою силу в кулак и ещё раз уверенно взглянула на Вейдера, молча изучая каждый сантиметр его тела, как будто пытаясь тем самым отвлечься от мыслей, что ожидало её дальше. Взгляд Тано невольно пробежался от абсолютно лысой головы, по обожжённому и усыпанному тысячами шрамов телу Вейдера вниз, до самых кончиков его серебристо-чёрных механических пальцев на ногах, и на секунду, всего лишь на одно краткое мгновение, тогруте, вдруг, показалось, что ситх выглядел не таким уж ужасающим и отвратительным, как ей почудилось впервые. К его, да, даже к его необычной внешности, при желании, можно было привыкнуть и не бояться, не ужасаться и не ощущать омерзения. На какую-то долю секунды эта мысль сбила женщину с толку, и она почувствовала себя спокойнее, поняв, что уже не так сильно боится страшной наружности Вейдера. Впрочем, и секундную слабость о том, что его вполне можно было бы при определённых условиях принять и даже пожалеть, Асока тут же попыталась откинуть прочь, резко встряхнув головой. Ничуть не обращая внимания на странное поведение его жертвы, Вейдер смиренно ждал, пока механические держатели аккуратно и точно снимут с него последнюю часть брони. Позади же Асоки, где-то за её изящной спиной, неспешно, словно приговор, раскладывалась огромная, идеально-белая и невероятно прочная кровать. Белый — цвет первого снега, цвет чистоты и невинности по всей камере ситха очень мощно контрастировал с той грязью, которая обычно творилась внутри. И это ещё больше коробило Тано, как будто всё окружение помещения буквально кричало, врало о том, что обычно происходило здесь. Всё было настолько идеально ослепительно стерильным, как будто в этой камере, в этой неизменной пыточной для тогруты никогда не было страданий, боли, слёз, крови, которой в прошлый, впрочем, как, наверное, и в каждый раз, должны были окропляться белоснежные простыни. От этой странной мысли женщина ощутила, как по всему её телу прошла лёгкая дрожь, и Асока глубоко вздохнула, чтобы отогнать от себя прочь подступающую тревожность. Она сможет, она выдержит, она справиться ради Люка, а всё мучительное, всё унизительное, всё страшное навсегда останется в тайне, покрытой огромными металлическими стенами. Мгновение, ещё одно мгновение, показавшееся Тано вечностью, и Вейдер статно и уверенно повернулся к ней лицом. Спереди ситх выглядел ещё более омерзительно и устрашающе, чем со спины, видимо, большая часть увечий была нанесена ему именно с этой стороны. — Раздевайся, — уверенный, холодный и жёсткий голос тёмного лорда отдался по всей камере. Сейчас Дарт Вейдер был без маски, но даже так его слова звучали какими-то бесчувственными и механическими. Нет, не просто слова, его прямые приказы. От холодного, ледяного тона, сопровождаемого пронизывающим до самых костей подавляющим натиском тёмных потоков Силы, Тано аж отступила на шаг назад и лишь сильнее прижала руки к своей одежде, в последней, отчаянной попытке защититься, будто моля Силу и своего мучителя, остановиться, не делать того, что оба они уготовили ей. Похоже Вейдер уже то ли привык к подобной реакции, то ли ожидал, что так и будет, но поступок тогруты его ничуть не вывел из самоуверенного равновесия. Не говоря больше ни слова, ситх царской походкой двинулся вперёд, быстро приближаясь к своей загнанной в угол жертве. Ещё один шаг, ещё один миллиметр, и холодная металлическая рука властно коснулась одного из боковых лекку Асоки. Холод пронзил тело Тано не только морально, но и физически, когда мягкими, щупающими движениями, механические пальцы плавно скользнули вниз, гладя бело-синий, особенно чувствительный отросток. Тёмный лорд сейчас не думал о том, что чувствовала тогрута, он знал, что она могла ощущать, но не хотел углубляться мысленно, куда больше его волновали собственные ощущения. Почему-то вместе с этим простым и, казалось бы, невинным движением, в котором на самом деле скрывалась вся похоть мира, ситх вспомнил, как внезапно вспыхнуло абсолютно неожиданное для него желание прикоснуться к Асоке, быть рядом с ней, обладать ей на Татуине, и почему-то сейчас тёмный лорд отметил для себя, что ему было приятно не только мучать Тано морально и ментально, но и брать её физически ему тоже доставляло особое удовольствие. От подобных рассуждений Вейдер внезапно пришёл к идее, что в этот раз всё будет иначе нежели в предыдущие, в этот раз он хотел получить больше удовольствия телесного, нежели духовного… И Асока невольно ощутила, как ментальное давление на неё в Силе, внезапно ослабло, будто ситх отпустил её скованное сознание на свободу, будто сжалился над ней и дал хоть какую-то долю личного пространства. Тано была удивлена этому, но ничего хорошего по-прежнему не продолжала ожидать. Слегка надавливая подушечками пальцев, похотливо проведя ими по мягкому, нежно-гладкому лекку, Вейдер внезапно резко ухватил Асоку за талию второй, левой рукой, крепко прижал женщину к себе и страстно впился в её пухлые губы пламенным поцелуем. Ничуть не ожидав такого, и абсолютно негаданно слившись с ситхом в пылком соприкосновении губ, от чрезмерного нервного потрясения Тано резко задёргалась, пытаясь защититься, отдалиться, отстранить от себя тёмного лорда, и из последних сил отчаянно сопротивляться ему. Тогрута была так настойчива, что уже через пару мгновений ей удалось резко разорвать этот необычно чувственный поцелуй, отшатнуться назад, всеми правдами и не правдами оттолкнув Дарта Вейдера прочь, и что было мочи влепить ему смачную пощёчину.

Да, Асока сама согласилась на такую расплату за спасение Люка, да она боялась ситха, но часть её личностной гордости до сих пор играла в крови и нашёптывала приказы к подобным действиям где-то в подсознании. Тано приняла свою судьбу в реальности, но в своём внутреннем мире продолжала и продолжала бороться и сопротивляться, отстаивая собственную честь и невинность. Естественно, ситху не понравилось подобное неповиновение, однако, вместе с тем, эта дерзость лишь ещё больше раззадорила его, распалила и так чрезмерное желание как моральное, так и физическое. Резко встряхнув головой, чтобы избавиться от лёгкой жгучей боли на щеке, тёмный лорд величественно замахнулся сильной рукой и, с таким же ожесточением, как и Асока до этого, ударил её в ответ. Сие действие немного утолило его жажду расправы над ней, заставило почувствовать себя хозяином ситуации, императором игры. Хищная злобная усмешка от собственного ощущения превосходства чуть коснулась губ тёмного лорда, и тот, с ещё более настойчивым тоном приказал вновь:

— Раздевайся!

Его слова, а точнее одно единственное резкое и жёсткое слово, эхом отдалось в монтралах Асоки, но она и на этот раз выдержала такой напористый натиск, не сдалась и не подчинилась, лишь продолжив дерзко и препятствующе держаться за своё серо-коричнево-фиолетовое платье. Очередная наглость непокорной женщины заставила Вейдера тяжело вздохнуть, после чего он сам предпринял более жёсткие и решительные меры. Резко развернув Асоку к себе спиной и плотно прижавшись к ней в почти удушающих объятьях, ситх с неистовой яростью разорвал на тогруте одежду в районе груди и линии бикини, причём разорвал с такой силой, что от платья Тано осталась лишь один тонкий, опоясывающий бёдра лоскут. Куски ткани своеобразного ?пояса? медленно скользнули вниз по шелковистой оранжевой коже Асоки, слегка щекоча её дрожащее тело, а оставшиеся в мощных механических пальцах тёмного лорда клочья, быстро полетели на белоснежный пол. Ещё через мгновение властные умелые руки ситха в холодном и похотливо-возбуждающем прикосновении дотронулись до самых интимных частей Тано, заставив ту сильнее вздрогнуть, от леденящих сердце ласк. Правая кисть Вейдера уверенно легла на упругую округлую грудь тогруты, изощрённо играя с ней, заставляя тёмный сосок невольно набухать от холода под идеально гладким металлом. Левая же кисть поползла по подтянутому животу женщины, и плавно скользнула ей между ног, настойчиво, но относительно мягко играя с особенно чувствительными зонами.

И, несмотря на то, что в этот раз всё было не настолько грубо, чем в предыдущий, Асоку по-прежнему не отпускало ощущение того, что её насилуют, насилуют не только физически, но и морально, заставляют испытывать ощущения, которых она не хотела, боялась и стыдилась. Пронзающий всё тело холод, исходивший от самых чувствительных зон тела Тано, буквально вынудил тогруту ещё сильнее задрожать. Все ощущения, все чувства смешались воедино. И женщина уже не знала, трясётся она от холода, унижения или смущения. Асока знала лишь одно, что ей было до омерзения неуютно, некомфортно, противно, и она сгорала от стыда, безмолвно осмысливая, в каком щекотливом положении сейчас находилась. Тано старалась стонать в знак протеста, дёргаться и вырываться, словно змея, оказавшаяся на раскалённой сковородке. Но это не помогало. Её отчаянные действия, каждое движение её изящного тела, каждый жест, каждый звук слетавший с пухлых, прикусываемых тогрутой от отвращения губ лишь сильнее и сильнее возбуждали тёмного лорда, заставляя того, всё активнее и активнее ласкать женщину, играть со своей несчастной маленькой жертвой. После очередной попытки вырваться которой, его кисти прижали Асоку чуть интенсивнее, более похотливо надавливая на её интимные зоны, а нежную шею и предплечье Тано стали покрывать его пылкие, грубые поцелуи. Ощутив их на своей мягкой многострадальной коже, тогрута попыталась чуть отстраниться, и, едва не плача от безвыходности всей ситуации, с глубоким вздохом спросила: — Почему?.. — её дыхание сбилось от сотни и тысячи тщетных попыток сопротивляться и вырваться, а пухлые губы дрожали от неимоверных страданий, которые женщина уже просто не могла выносить без особо ярого отвращения, — Почему я каждый раз должна уходить от тебя в разорванной одежде, словно шлюха? В голосе Асоки явно читалось непонимание, активно смешивающееся с ощущением унижения от того, как обстояла эта ситуация, словно немая мольба к Силе, выражающаяся в одном единственном и простом вопросе ?За что??. За что она так страдала, каждый раз терпя это насилие, и даже не могла толком скрыть факт происходившего, словно преступница, грязная и униженная тварь, прячась по всем углам замка на пути к заветной цели – покоям, где Тано хоть на мгновение могла почувствовать себя свободной и защищённой. Несмотря на то каким бы жалобным ни был тон тогруты, вопрошающей о своей ?вине? перед ним, Вейдер не спешил ей отвечать, издеваясь, наслаждаясь оттягиванием сего момента. Не останавливаясь, не прекращая играть с жертвой своими холодными металлическими пальцами, ситх чуть приблизился лицом к её голове. Его обожжённые когда-то в ?пламени? Мустафара губы, похотливо прилегли к нижнему кончику монтрала и слегка надавливающим, гладяще-целуюшим движением спустились немного вниз, поперёк сине-белых полосок, к началу одного из боковых лекку. Так и остановившись почти на самой его вершине, тёмный лорд властно поставил засос, его прочную и неоспоримую метку ?особой любви? к партнёрше, весь буквально трясясь от смакования того, что причинил ей боль. После чего, вернувшись на пару сантиметров выше, размеренным, спокойным, самодовольным и издевательским тоном прошептал Асоке на монтрал: — Потому, что я так хочу…

Его изуродованных губ опять коснулась злобная, ехидная усмешка — жестокий оскал судьбы, и ситх продолжил измываться над своей пленницей. Мягко поведя одной из освободившихся кистей по заднему изогнутому лекку Тано, Вейдер крепко сжал механические пальцы вокруг него, и с силой, больно потянул на себя, заставляя тогруту невольно склонить голову назад, так, чтобы её удобно было целовать, находясь в этой позе. Будто боясь, что ситх вырвет с корнем особо чувствительный отросток на её голове, Асока невольно поддалась, слившись с жестоким тёмным лордом в пылком соприкосновении губ. Поддалась, но Сила видит, она этого не хотела, как не хотела и всего остального, что ещё ожидало её впереди. От чего Тано всегда гордая и несломимая едва-едва сдерживала слёзы.

Однако, похоже, этих её страданий и унижений Дарту Вейдеру было мало, потому как далее он придумал ещё более изощрённый способ поиздеваться над партнёршей. Обычно, ну, в первые два раза, мужчина всё делал сам, не заставляя Асоку практически никак участвовать в этих наказательных ?брачных играх?, сегодня же, всё было иначе, ситху уже недостаточно было просто издеваться над ней ментально, как-то единолично насилуя её. Вейдеру хотелось отдачи, неких ответных действий, что ещё больше доставило бы удовольствия ему, и ещё пуще унизило бы её. Наверное, потому, совсем не долго думая, тёмный лорд сделал то, что в один момент заставило Асоку покраснеть и вздрогнуть, вздрогнуть ещё раз, но теперь уже более напугано и смущённо. А именно взял её хрупкую тонкую кисть, и абсолютно бесцеремонно, совершенно не стесняясь, положил себе ниже пояса.

Нежные пальцы Асоки несмело коснулись большого и твёрдого члена Вейдера, и Тано вся аж сжалась и даже зажмурилась от прилившего к её ?девственно-чисто-наивному? мозгу и зардевшемуся алым румянцем лицу стыда. Тогрута никогда раньше не трогала взрослого мужчину в таких местах, и она была настолько смущена, что сразу же попыталась убрать кисть, словно её ладонь обожгло огнём раскалённое железо. И это ощущение смущения было куда сильнее, нежели в те разы, когда Вейдер делал что-то отвратительно-развратное с тогрутой сам. Видя, что женщина опять не шла на контакт, ситх быстро и ловко перехватил её руку всего в паре сантиметрах от места, откуда Асока пыталась её убрать, и буквально силой заставляя покрепче сжать пальцы, вновь вернул конечность партнёрши обратно. Как бы не хотела этого делать, как бы ни пыталась Тано сопротивляться, ей вновь пришлось подчиниться. Тонкие мягкие пальчики сжали чувствительную, покрытую шрамами плоть, и тогрута ещё сильнее зажмурилась. Ей не хотелось ни знать, ни думать, где сейчас находилась её рука, слишком противно, слишком неуютно, слишком стыдно женщине было. Ничуть не обращая внимания на её эмоции, а вернее забавляясь её наивному смущению, тёмный лорд пошёл дальше, заставляя Асоку провести плотно сжатой кистью по всей длине его мужского достоинства, один раз, затем второй, третий, и ещё… До тех пор, пока несчастная Тано невольно не стала гладить и ласкать, его с каждой секундой становящийся всё более твёрдым член сама. Возбуждение и наслаждение ситха, как моральное, так и физическое росло в геометрической прогрессии, и, спустя какое-то время таких приятных прикосновений и поглаживаний, он не мог сдержать ни своё тяжёлое, хриплое дыхание, ни свою неимоверную похоть. Смущающаяся, напуганная, вся сгорающая от стыда и дрожащая, словно лист на ветру, Асока вызывала в нём столько желания, что тёмный лорд уже больше просто не мог ждать.

В то время как сама Тано, неистово желала отрубить её ?опороченную? кисть, лишь бы только не продолжать всего того, что она делала, дальше. Тогруте было так противно, так стыдно, так гадко, что женщина буквально ощущала, будто чувствительная плоть ситха огнём жжёт её кожу, оставляя на ладони глубокие раны. Асока была так смущена, что почти не чувствовала свою конечность, зажмурившись до боли в веках. Тано было так неестественно и некомфортно, что она снова не выдержала и, вся буквально пылая, как перезревший помидор, опять попыталась убрать руку. Стараясь сделать это как можно быстрее, тогрута резко дёрнулась в сторону, но не тут-то было… Она практически мгновенно оказалась остановленной тёмным лордом. Резко ухваченная за своё многострадальное запястье, Асока с силой была развёрнута к Вейдеру лицом, затем вновь сжата в похотливых и удушающих объятьях, и изуродованные губы ситха опять накрыли пухлые дрожащие губы Асоки пылким, страстным поцелуем, полным вожделения и желания. Выносить эти адские муки с каждой секундой становилось всё более нестерпимо, и Тано полностью сорвалась, находясь под волей эмоций от только что пережитого и совершенно не думая, и не контролируя, что она делает, тогрута собрала все свои силы в кулак и воспротивилась, воспротивилась всем своим естеством против страстных, грубых и похотливых ласк тёмного лорда. Женщина не собиралась это терпеть, не могла и не желала быть ещё более опороченной, опущенной, униженной в своих глазах и в глазах воображаемого ей образа Энакина, которым она оценивала своё моральное и физическое целомудрие как бы со стороны. Превозмогая страх, отвращение, дрожь, Асока собралась с духом, и сквозь абсолютно нежеланный ответ на страстный поцелуй, что было сил укусила Вейдера за губу, старясь причинить ему как можно больше страданий. Её острые клыки вонзились в его мягкую израненную плоть, и резкая боль заставила ситха прервать поцелуй, поцелуй, но не его игру и издевательство над своей жертвой. Что такое был этот укус по сравнению со всей другой болью, которую тёмному лорду довелось пережить до того. Впрочем, это не отменило факта, что сей дерзкий и наглый, но в то же время смелый поступок тогруты дико разозлил Вейдера.

Крепко ухватив Тано за шею мощной механической рукой, при том вдавливая подушечки пальцев так сильно, что на нежной оранжевой коже уже сейчас начинали проступать синячки, ситх яростно отшвырнул тогруту прочь, куда-то назад, где до этого мирно покоилась огромная белоснежная кровать, безмолвно ожидая своего часа. Пролетев несколько метров над полом, женщина больно ударилась головой об изголовье механизированного ?царского? ложа и безвольно, словно тряпичная кукла, плюхнулась на спину на мягкий матрас. Столкновение с металлической частью кровати было таким сильным, что на мгновение у Тано даже закружилась голова, и жертва не сразу смогла отреагировать хоть как-то на резкий поступок её мучителя. С презрением и явным ощущением собственного превосходства тёмный лорд медленно дотронулся до кровоточащей губы, как будто пробуя алую жидкость на ощупь. Багровые капли тут же окропили серебристо-чёрный металл механических подушечек пальцев, на которые ситх неспешно уставился с опьянённым, игривым интересом. Взгляд его янтарных, пылающих огнём злобы глаз, легко коснулся окровавленных пальцев, но тёмному лорду как будто было всё равно. Этот укус, вид собственной крови, сопротивление Асоки лишь ещё сильнее будоражили его воображение, а значит и желание… Не долго думая, Вейдер поднёс обратно к губам испачканные алой жидкостью пальцы и игриво, самодовольно, царственно слизал её с них, как будто наслаждаясь солоноватым, металлическим привкусом, после чего с ещё более ярым вожделением взглянул на Асоку. Как бы сильно Тано ни сопротивлялась, как бы стильно ни старалась показать свои ненависть и отвращение к ситху – это ничего не меняло, лишь сильнее и сильнее увеличивая его желание издеваться над ней, мучать, насиловать во всех смыслах этого слова. И оно отчётливо сейчас читалось в его янтарных глазах. Даже без ментального давления тёмной стороны оно было ужасающим, страшным, от чего, встретившись с Вейдером взглядом, тогрута испытала неистовое желание сбежать, спрятаться, скрыться от него и тут же постаралась претворить это в жизнь. Наконец-то придя в себя после сильного удара головой, Асока резко сорвалась с места и попыталась скрыться, но ей не удалось, как не удавалось и все предыдущие разы сделать хоть что-то, чтобы хотя бы минимально защитить себя. Мощная волна Силы ситха, по велению всего одного взмаха руки буквально припечатала Тано обратно к белоснежной кровати, заставив невольно и беспомощно распластаться на ней, словно маленькую беззащитную девочку. Продолжая удерживать дёргающуюся, извивающуюся, с трудом дышащую сквозь невидимый силовой захват тогруту за шею, Вейдер ловко забрался на кровать. Ему хватило всего одного движения рук, чтобы резко развести отчаянно сжатые ноги Асоки в стороны, и удобно устроившись на ней, резко войти в женщину, так же грубо, как он делал это и в первый, и во второй раз.