Глава 4. Жестокий подарок судьбы, Часть 2 (2/2)

Резко вздрогнув, тогрута зажмурилась, и попыталась отвернуться. Сейчас ей уже было не до каких-то там обещаний покоряться и подчиняться, сейчас страх и отвращение брали над ней верх, заставляя бесконтрольно чисто инстинктивно бояться, сопротивляться и отбиваться. Никогда в жизни ещё не испытывая подобного ужаса и омерзения, Тано невольно попятилась назад, выставляя руки перед собой, не просто попятилась, буквально рванулась, беззащитно вжимаясь в стену, чувствуя безысходность и свою полную беспомощность. Её эмоции, от пережитого шока, уже почти не скрываемые за ментальными блоками, буквально хлынули судорожными волнами в Силу, и ситх с удовольствием и наслаждением ощутил страх и отвращение своей бывшей ученицы. Он знал, что она будет бояться, знал, что ей будет противно, понимал, что начнёт сопротивляться, хоть и согласилась на всё ради Люка. Чем был какой-то мальчишка перед всем тем уродством, что сотворили с Вейдером Кеноби и Мустафар… Да ничем… И всё равно отчасти ситху было противно и обидно, что Тано даже не попыталась присмотреться к нему, узнать и понять, как ранее, как где-то в глубине своей тёмной и одинокой души он, всё же, ожидал. И это злило, это гневило и заставляло проявлять всё больше жестокости, чтобы причинить тогруте ещё больше боли за новую и очередную обиду. Сейчас Вейдеру хотелось не столько обладать Асокой, сколько заставить её страдать, да хотя бы банально придушить для начала, заставить против воли смотреть на него и ужасаться, заставить мучиться от всего это прекрасного созерцания мужчины, который вот-вот должен был взять её. Не медля больше ни секунды и не говоря ни слова, ситх легко взмахнул механической рукой, словно тряпичную куклу пригвазживая Асоку к стене, больно сдавливая её горло мощными невидимыми пальцами, и через Силу посылая ей ментальный приказ не отворачиваться, не сопротивляться, смотреть.

Никак не ожидавшая подобного Тано невольно вздрогнула и тут же вытянулась по струнке, задыхаясь, хрипя, жадно хватая воздух ртом, а руками теребя шею, но всё ещё боясь открыть глаза… Боясь ровно до того, мента, пока ситх не приказал ей это, пока буквально Силой не заставил её веки вновь подняться, а тело её содрогнуться от ужаса приближающегося зрелища. Одними губами Тано попыталась вскрикнуть, затем отчаянно дёрнулась раз, второй, третий, снова и снова пробуя вырваться из этой металлической хватки, но все её попытки были тщетны, а, пожалуй, самая страшная в жизни угроза, после, конечно, смерти Люка – реальна.

Ничуть не обращая внимания на ярое сопротивление до смерти напуганной Асоки, ситх быстро приблизился к ней и, сменив удушающий Силовой захват настоящим, буквально впился в её дрожащие пухлые губы дерзким поцелуем, заставив несчастную Тано всю ещё раз передёрнуться от отвращения и ужаса, а вторая кисть тёмного лорда быстрыми и грубыми движениями стала ощупывать изящное тело тогруты, тогруты, которая, всеми силами старалась отбиваться от него. Резко махая кулаками и что было силы ударяя ими Вейдера, вдавливая до синяков в его спину пальцы, вертясь, вырываясь, дёргая стройными красивыми ногами, Асока невольно ощутила, как на неё нахлынуло сожаление, сожаление о прошлом… Когда губы и руки Вейдера впервые коснулись её, Тано не только почувствовала отвращение, она осознала, поняла и приняла то, что непременно должно свершиться дальше. Ещё немного, ещё чуть-чуть, и этот во всех смыслах омерзительный человек лишит её девственности, грубо, противно, унизительно, раз и на всегда. Да, несмотря на свой возраст Асока всё ещё была девственницей, и, пожалуй, наверное, планировала остаться ей навсегда. Потому, что человек, которому она действительно хотела отдаться, человек, которого она действительно безгранично и непомерно любила, умер и больше не будет с ней уже никогда. А любить или желать кого-то другого Тано не хотела, просто не могла. Когда-то давно, в её девичьих мечтах первый секс представлялся Асоке совсем иначе. Она видела на месте своего партнёра только своего возлюбленного, только Энакина, только его. И всё было нежно, красиво, романтично. Тогрута мечтала, что однажды он полюбит её, ответит на её всегда безответные чувства привязанности, и они с учителем будут вместе, вместе навечно. Тано видела в своих мечтах красивую традиционную свадьбу на Шили, по всем обычаям тогрут, в скоромном белом платье и цветах на голове… Они поженятся, поженятся с Энакином тайно после одной из миссий. Затем прилетят в их в секрете от Ордена купленную квартиру, их гнёздышко любви… Тайное убежище от всего мира… Будут вместе распивать шампанское, о чём-то весело беседуя, разговор зайдёт дальше… Энакин первым признается ей в любви, затем подойдёт, нежно и страстно поцелует, мягко поглаживая лекку, и аккуратно станет снимать с неё идеально белое платье, едва касаясь гладкой оранжевой кожи пальцами… Так когда-то мечтала Асока… В реальности же…

Перестав сдавливать её тонкую, хрупкую шею грубыми механическими пальцами Вейдер безжалостно продолжал и продолжал её целовать, при этом больно дёрнув за заднее лекку, чтобы Тано наклонила голову в нужном направлении, настолько больно, что на её глазах аж проступили слёзы. Удар… Ещё удар… Асока всеми силами пыталась молотить ситха руками по спине, но тот даже не думал останавливаться, он делал что хотел с женщиной, и ему было на всё наплевать, ему было хорошо от того, что плохо было ей. Он буквально упивался её унижением, её страхом, её отчаянием, словно впитывая все эти эмоции через Силу, при этом увеличивая мощь своего ментального натиска на тогруту. В какой-то момент её отчаяние дошло до такого предела, что Тано чуть не потеряла контроль над собой, абсолютно полностью позволив разрушиться всем ментальным блокам, что ещё едва сохранялись в её голове. И это так сильно напугало женщину, что та даже решилась влепить Вейдеру пощёчину, затем оттолкнув от себя на всего ничего, дать и вторую. Это было так неожиданно, так нагло и дерзко с её стороны, что ситх от такого поведения пришёл в ярость. Он уже было понадеялся, что полностью сломал и унизил Асоку, оставалось совсем чуть-чуть, и он смог бы проникнуть в её голову, а потом и в тело… Но нет, тогрута отчаянно продолжала сопротивляться. И это злило, нет это дико выводило из себя, это буквально взбесило тёмного лорда. Резко перехватив одну её руку, намеревающуюся нанести ему новый удар, Вейдер с такой мощью пригвоздил её к стене, что запястье Тано едва не треснуло под его нажимом, а затем и вторую. С силой удерживая обе кисти над головой своей бывшей ученицы механическими пальцами его верхней конечности, ситх сам со злостью влепил ей пощёчину, так, что голова тогруты даже резко повернулась в бок, а затем, вновь больно дёрнув за одно из передних лекку продолжил целовать, наслаждаясь тем, что из глаз женщины едва не хлынули слёзы. Грубой металлической рукой, той, что была сейчас свободна, тёмный лорд абсолютно бесцеремонно разорвал платье Асоки в районе груди. Серо-фиолетовая ткань громко треснула и поддалась, клочками сползая вниз и падая на пол, обнажая ещё никем не тронутые до этого тёмные соски. Холодные механические пальцы быстро прошлись по идеальным округлостям Асоки, жадно сжимая их, одновременно с тем, как Вейдер болезненно поставил засос на нежной шее Тано, Тано краснеющей и ещё сильнее вжимающейся в стену от смущения, стыда и отвращения.

Чтобы было не так мерзко и не так позорно, тогрута попыталась вновь зажмуриться, и перед глазами всплыла очередная картина из её девичьих мечтаний. Энакин нежно снимает с неё платье, которое легко соскальзывает на пол, Асока, уверенно переступает его, чуть приближаясь к возлюбленному. Скайуокер не сразу решается прикоснуться к полуобнажённой Тано, и та весело улыбаясь кладёт одну из его кистей к себе на грудь. Она смущена и краснеет, но на странность ощущения приятные. Энакин продолжает аккуратно трогать её, возвращаясь опять к поцелуям, она помогает снять одежду и ему, они спешно, но плавно двигаются к огромной белоснежной кровати, усыпанной лепестками роз. Асока оказывается на спине, Энакин сверху… Они снова целуются, он с ней невероятно мягок и к ней невероятно заботлив, им обоим так хорошо… Вдоволь наигравшись с оголённой грудью Тано, с её многострадальными лекку, с её искусанными в кровь губами, Вейдер с силой бросил её на пол, так, что тогрута едва не потеряла сознание от болезненности удара, и устроился поверх неё. Но эта боль ничто по сравнению с той моральной болью, которую испытывала сейчас женщина, возвращаясь от своих идеальных мечтаний в суровую реальность. Ситху надоело ждать, надоело упиваться лишь малой частью её страданий, и он быстро провёл одной из кистей по изящному бедру Асоки, Асоки предвкушающей самое страшное, при этом второй рукой продолжая сдавливать её грудь и целовать, целовать бывшую ученицу в шею, в леку, в щёки, в губы, жадно и болезненно ставя засосы, будто омерзительно отмечая её своими знаками страсти. Тано вздрогнула и зажмурилась, когда его механические пальцы ловко и умело забрались ей под юбку, и резко рванули ткань колгот и кружевного нижнего белья. На секунду тогрута задумалась о том, сколько ещё женщин в этой камере мучал и насиловал тёмный лорд, раз так умело управлялся с ней, но дальше Асоке было уже не до того, совсем не до того. Вейдер наслаждался и упивался каждой новой её негативной эмоцией, каждым новым страданием и унижением, он буквально насильно сливался с Асокой в Силе, подавляя и поглощая её, питаясь ей, как какой-то энергетический вампир. Он был в полном восторге от того, что она испытывала страх, от того, что она ломалась, от того, что она испытывала отвращение, и ему было хорошо, абсолютно непередаваемо хорошо, так, как не было ещё ни разу в жизни при пытках других врагов. Он чувствовал упоение и возбуждение, упоение и возбуждение не только физическое, но и духовное, и ментальное, все виды наслаждения, которые опытный ситх только мог испытать. Но пока этого было недостаточно, пока что Асока не была в его полной власти, и тёмному лорду очень хотелось это исправить, очень. Вот он освободил себе путь от тканевой преграды к заветному входу в тогруту, входу не только в её тело, но и в её душу посредством насильственной физической близости. Вот Асока вздрогнула, ещё активнее и сильнее задёргалась, буквально вспыхнув волной ужаса в Силе, вот чисто инстинктивно попыталась сжать ноги вместе, чтобы хоть как-то защититься в последний раз, но нет, ему это было не преградой, ему уже ничто было не преградой, Вейдер решил заставить её страдать, унизить, сломать и растоптать до конца, и он пойдёт дальше, пойдёт так далеко, как можно только зайти. Ещё раз крепко сдавив шею Тано своей механической рукой, ситх заставил тогруту невольно ответить на его жаркий, страстный поцелуй, при этом грубо и очень болезненно опять пройдясь второй кистью по груди Асоки, не забыв при этом жадно ущипнуть сосок, чтобы доставить ей ещё больше дискомфорта. Затем отпустив, левой конечностью, буквально силой развёл бёдра женщины в стороны, наслаждаясь последним моментом перед тем, как она навсегда и полностью станет его, окажется в его власти… Слегка приподнявшись, над дико и отчаянно пытающейся оттолкнуть, почти безумно пытающейся тщетно скинуть ситха с себя Асокой, Вейдер злорадно усмехнулся, и пошёл дальше, преступил грань, резко и безжалостно вошёл в Тано, подложив ей правую руку под спину, чтобы удобнее посильнее было прижимать женщину к себе. Ситх ожидал, что это будет мерзко, отвратительно унизительно для тогруты, возможно, даже сможет сломать её до конца в его самых сокровенных мечтах, но… Но, он никак не мог ожидать крайне удивительного и очень жестокого для неё подарка судьбы… До него Асока была девственницей!

Душераздирающий вопль Тано в один момент заполнил всю просторную белоснежную камеру, эхом отдавшись где-то у потолка, из глаз тогруты невольно хлынули слёзы, и она отчаянно впилась пальцами в обожжённую спину Вейдера, буквально царапая её до крови. Асоке было так больно, как не было больно ещё никогда на памяти Энакина, она никогда так сильно не мучилась и не страдала как сейчас, в этот самым момент, лёжа под ним, потеряв почти всё самое ценное, что у неё было, и едва не теряя сознание. Алые капли крови быстро стали сбегать по внутренней стороне бёдер Тано на пол, так же быстро, как скользили по её оранжевым щекам невольно сбегающие кристаллики слёз, а в затуманенном всеми этими страданиями сознании женщины, теперь действительно женщины, вновь создавалась картина иной реальности. Энакин мягко, но страстно целовал Асоку, лёжа поверх неё, он гладил и ласкал её везде где только мог, приятно, соблазнительно, заставляя вздрагивать от наслаждения при каждом новом прикосновении губ и рук. Учитель и ученица, возлюбленные, муж и жена были полностью обнажены и лишь слегка прикрыты тонкой белоснежной простынёй с которой быстро скатывались алые лепестки роз. Вот Энакин вновь поцеловал Асоку и, чуть склонившись над ней, мягко прошептал на монтрал вопрос о том, готова ли она к продолжению. Она была готова, она была так сильно возбуждена, что была готова на всё, лишь бы испытать счастье близости с любимым, она хотела его, желала, жаждала… И она утвердительно кивнула головой, улыбаясь, сама придвигаясь к нему и смело целуя в губы, чуть раздвигая ноги в стороны, позволяя Скайуокеру продолжать. Он не стал медлить, он вошёл в неё быстро, но умело, так, что Тано даже почти не почувствовала боли, о том, что она только что лишилась девственности говорило лишь слегка влажное ощущение сбегающей по внутренней стороне бёдер крови, и необычное чувство, пребывания любимого внутри, ощущение полного слияния с ним духовно и физически. Энакин не стал мучать её дальше и заставлять терпеть боль при естественном процессе. Мягко и нежно коснувшись низа живота Тано, он быстро залечил небольшую ранку от надрыва в определённом месте, а затем… Затем они продолжили заниматься любовью, наслаждаться приятной близостью друг с другом всю ночь, и им было хорошо, им обоим было невероятно хорошо…

В реальности же хорошо было только Вейдеру, настолько хорошо, что он аж зажмурился от наслаждения, сильнее и сильнее впитывая страдания Асоки через Силу как губка. Немедля больше ни секунды и откровенно радуясь, что Тано было невероятно больно не только морально, но и физически, он начал двигаться, уверенно, резко, грубо, с каждым новым толчком испытывая неподдельное наслаждение от её душераздирающего крика. Потеряв девственность, едва не потеряв сознание и потеряв вообще всё, что можно уже было потерять, Асока почти перестала сопротивляться. Она, лишь время от времени вскрикивая от резкой, ?умопомрачительной? боли внизу живота, продолжила лежать под ситхом, постепенно почти полностью ослабляя своё сопротивление и свои удары руками. Сопротивляться было уже нечему, сегодня, здесь и сейчас она лишилась всего, своей чести, своей гордости, своей мечты об Энакине и своей невинности. Асока была действительно унижена и раздавлена, она потеряла интерес ко всему, она лишь могла молча страдать и плакать, распластавшись по ровной поверхности заляпанного её кровью пола под мужчиной, которого она теперь всеми фибрами своей души ненавидела, и молить, молить великую Силу о том, чтобы эта пытка поскорее закончилась, но она длилась, казалось бесконечно. Вейдер ещё долго мучал Асоку, с каждым новым движением всё больше и больше увеличивая её боль как моральную, так и физическую. Это длилось может час, а может несколько часов – Тано уже потеряла счёт времени, потеряла ощущение реальности, она испытывала лишь отвращение, страдание, ненависть и боль, тонну боли, которая становилась всё сильнее и нестерпимее. И тогруте казалось, что ещё один толчок, ещё один поцелуй, ещё одно сжатие её многострадальных груди или лекку, и она не выдержит, она потеряет сознание умрёт, так никогда больше и не увидев Люка. И только мысли о нём заставляли её держаться, держаться до конца, страдать, но раз за разом терпеть эти унижения. Она отчаянно сражалась лишь для него. Вейдер же наоборот с каждым новым движением испытывал всё больше и больше наслаждения, ментального, духовного, физического… Он смог, он добился того чего хотел, он унизил, растоптал, раздавил Асоку, заставив её мучиться и страдать, и он чувствовал в этом невероятную справедливость, невероятное наслаждение, и единственно правильную для Асоки расплату за все её грехи. Словно это не он, это сама Сила наказывала дерзкую Тано за её прошлые поступки, и это было прекрасно, просто до безумия идеально. Так хорошо ситху ещё не было никогда, даже пытая врагов, даже упиваясь тёмной стороной Силы, даже с Падме, от мысли о которой он возбудился ещё сильнее… Стоит отметить, что и сама Асока, как только тёмный лорд перешёл к более решительным действиям стала возбуждать его физически. Вейдер никогда и не думал, что у неё могло быть такое идеальное красивое тело, что обладать ей будет так приятно, что он будет первым и единственным мужчиной у неё. Этот финальный бонус ещё мощнее увеличил его наслаждение. Крепко прижимая вновь раз в миллионный уже, наверное, вскрикнувшую от боли и страданий Асоку ситх, давным-давно увеличивший темп своих движений резко впился ей в губы, одной рукой надавливая на спину, а второй болезненно и грубо таща за лекку… Ещё один поцелуй… Ещё, шлепок по ягодице, новое сжатие груди, щипок соска, поглаживание бедра, толчок, ещё толчок… С каждым разом вхождение всё глубже и глубже, всё сильнее и сильнее ощущение её страданий, и опять всё то же самое, и опять… До тех пор, пока это полностью не вскружило голову Вейдеру, казалось сама вселенная открылась перед ним, рассыпавшись тысячами и миллионами ярких мерцающих звёзд, когда ситха наконец-то накрыла самая сильная, самая мощная и всепоглощающая волна наслаждения. Он кончил, кончил, прямо в извивающуюся, и буквально заоравшую от более нестерпимой боли Тано, и ему было невероятно хорошо. Она так удачно вскрикнула в последний раз, как будто испытала оргазм вместе с ним, как когда-то его любимая Падме, так резко дёрнула бёдрами, так мощно отдалась в Силе страданиям и боли, что это лишь усилило огромное ни с чем не сравнимое и ранее не испытываемое Вейдером настолько детально блаженство. Его разум буквально затуманился от приятного наслаждения, и несколько минут ситх даже не осознавал, что происходит, он лишь видел образ безутешно рыдающей Асоки среди звёзд, и испытывал счастье ни с чем несравнимое счастье, которое не чувствовал уже долгие-долгие годы. Он был доволен, он радовался и улыбался, совершенно не заботясь о том, что в данный момент испытывала она, что она могла забеременеть, что вообще происходило вокруг. Сладостные несколько минут, казалось для них обоих длились вечно, для неё вечным адом, а для него вечным раем, прежде, чем, немного отдышавшись, Вейдер напоследок ещё раз поцеловал Асоку в губы, чтобы окончательно унизить, и встал с пола, начав приводить себя в порядок. Силой задействовав некоторые кнопки и рычажки на панели управления, он заставил механические держатели быстро и аккуратно облачать его во всегда чёрный, как душа ситха, неизменный костюм, при этом злорадно наблюдая, как измучанная, истерзанная и уже почти переставшая плакать от отсутствия слёз Тано, жалко и беспомощно продолжала лежать на полу. После того, как всё закончилось, Асока ещё какое-то время неподвижно возлегала на испачканной её же кровью белой поверхности, стеклянным взглядом глядя куда-то в некуда. Она даже не сразу сообразила, что пытка завершилась, и тёмный лорд больше не нависал над ней. А как только до неё дошло, Тано лишь с трудом перевернулась на бок и, сжавшись в комок, в естественную позу зародыша, как будто это хоть как-то могло ей помочь, с новой силой расплакалась. Ей больше не хотелось ничего, ни сопротивляться, ни двигаться, ни жить, она просто лежала в какой-то безмолвной прострации и не видела, и не слышала ничего из того, что происходило вокруг. Сейчас тогруте это было всё равно, всё всё равно, единственная мысль, которая занимала её в данный момент - это Люк, его спасение, его счастье… Но он был далеко, не мог обнять, пожалеть, посочувствовать женщине… И слава Силе, что не мог, Асока ни за что в жизни не хотела бы, чтобы он узнал про всё это и увидел её такой, низачто и никогда. Она не хотела, чтобы об этом знал вообще хоть кто-то… Она не хотела больше вообще ничего. Тано было так больно, гадко, противно, невероятно мерзко и отвратительно, что она не обращала внимания уже ни на что, она буквально отрешилась от реальности с её жесткими подарками судьбы, и просто лежала на полу, сама не зная, чего она ожидает, то ли потери сознания, то ли смерти. Тогрута не видела, как Вейдер полностью оделся обратно, не слышала, как он приказал ей быстро подняться и привести себя в порядок до прилёта на нужную планету, и даже не ощущала, как после ухода ситха в помещение зашли две девушки-военные и, с жалостью смотря на измученную и изнасилованную Тано, повели её куда-то в другие ?покои?.

Пришла в себя Асока лишь тогда, когда оказалась в душе одной из небольших кают военного корабля. В душе, куда буквально силой запихнули её подчинённые Вейдера, оставив там абсолютно одну. Чувствительность ментальная, моральная и физическая вновь вернулись к Тано, и она пуще разрыдалась. Так плохо, настолько больно ей не было ещё никогда, так оскорблена, обижена и унижена она не была ещё никогда, такой павшей, мерзкой и грязной она не чувствовала себя никогда. Именно низкой, мерзкой и грязной шлюхой… Шлюхой, которую Энакин не принял и ни за что бы никогда не смог полюбить. А ведь счастье было так близко, счастье когда-то было возможно. Давным-давно реально, сейчас же хотя бы во снах, в редких снах, когда она вновь видела Скайуокера и разговаривала с ним. До этого самого дня, но только не теперь… После того, что было сегодня, после того, что случилось сегодня, после того, что сделал с ней Вейдер, счастья не могло быть даже в её фантазиях. Асока бы просто не смогла смотреть Энакину в глаза после того как так опустилась, и теперь эта страничка жизни навсегда закрылась для неё. Вызывая лишь новые волны боли, страданий, ярости, гнева, ненависти, и фанатичное желание отмыться, стереть, буквально содрать с себя все прикосновения и поцелуи ситха, всё, что ещё сопутствовало или напоминало об их близости.

Тано провела в душе несколько часов, так сильно намыливаясь, что буквально расцарапывала кожу до крови, хотя та была давно уже чистой. Чистой физически, но не морально. Сколько бы Асока ни мылась, она никак не могла избавиться от ощущения собственной грязи, будто грязью были не все те ?метки любви Вейдера?, а она сама. И это ощущение никуда не девалось, сколько бы времени ни приходило, сколько бы воды и мыла не уходило на очищение. Очистить можно было тело, но собственные совесть и душу – никогда!

Наконец-то осознав это, Тано-таки решила отложить мыло в сторону, закрыть кран и выйти из душа. Обернувшись в одно полотенце, тогрута покинула ванную комнату, только сейчас поняв, что ей нечего было надеть. К счастью, ситский лорд позаботился и об этом, приказав его подчинённым так идеально точно воспроизвести наряд Асоки, который аккуратно сложенный мирно лежал на кровати в ожидании её прихода, как и её отобранный у Джаббы комлинк лежал на тумбочке подле спального места. Быстро вытеревшись и облачившись в повседневную одежду, дабы не дай Сила не спровоцировать ещё чего-то не желательного для себя в этот страшный день, Тано уселась на мягкий матрас, резко поморщившись от ощущения нестерпимой боли внизу живота, но, стараясь практически этого не замечать, взяла комлинк в руки, попытавшись хоть как-то отвлечься.

Спешно открыв голограммы, Тано тут же наткнулась на свою любимую, это был снимок, где они с Энакином только-только выполнили первую миссию на Кристофсисе удачно, и он взял её в падаваны. Именно там она впервые встретила его, именно там она узнала, что он существует. Женщина быстро нажала на кнопку, и голограмма сменилась. Их снимал кто-то из солдат на Маридуне, вернее, после миссии на Маридуне, именно там, падая на планету на маленьком кораблике, она впервые поняла, что влюбилась в Скайуокера… Затем был ещё один снимок, и ещё…

Асока даже не заметила, как одна из девушек, что помогала ей привести себя в порядок, вошла в комнату и всё с тем же сочувственным взглядом поставив поднос с едой перед Тано удалилась прочь. Асока поняла, что в комнате кто-то был лишь тогда, когда до её обоняния добрался соблазнительный аромат пищи, взглянув на которую абсолютно безразлично, Тано тут же со злостью и ненавистью толкнула поднос. С огромным грохотом посуда и еда разлетелись по полу, но тогруте это было всё равно. Всё всё равно, кроме мыслей о бывшем учителе и о том, что он навсегда ушёл, а она предала его так мерзко и отвратительно.

Ещё раз взглянув на очередную голограмму с изображением Скайуокера, последнее изображение буквально с последней их миссии, тогрута тяжело, страдальчески вздохнула.

- Эх… Энакин, зачем ты покинул меня? Ведь я никогда и никого не любила так сильно, как тебя… - произнеся эти слова, едва сдерживаясь от вновь подступивших к глазам слёз Тано опять ?перелистнула? голограмму, и на неё с очередного изображения уставился счастливый Люк. Такой милый, такой забавный, такой добрый и до безумия похожий на отца мальчик смотрел на неё наивными детскими глазами, а на следующем изображении что-то показывал ей, а на следующем обнимал, так крепко и любя, что Асока действительно могла почувствовать на мгновение себя его матерью. А Люка их с Энакином общим сыном – самым дорогим и самым светлым, что осталось ей от бывшего учителя. И сейчас в этот момент Тано действительно отчётливо поняла, что Люк был тем – за кого она могла ещё держаться в этой жизни, тем, кого она больше всего любила после мастера в этой жизни, тем, ради кого она была готова терпеть любые пытки и унижения, тем, ради кого она была готова на всё! И сегодня тогрута действительно доказала это на практике, сегодня она страдала за троих ради приёмного сына, и сегодня она поняла, что отныне она существует и борется с превратностями судьбы только ради него. Лишь бы только Люк жил счастливо и беззаботно на свободе, лишь бы только он ничего не узнал о том, что вытерпела она сама в этот день… Ведь ради него и для него, Асока готова была пойти даже на такое! С подобными мыслями Тано прижала к груди комлинк с изображением Люка так, будто это была самая бесценная вещь в мире, и улеглась на кровать, вновь начав плакать, одновременно цепляясь за свои чувства к приёмному сыну как за последнюю спасительную нить.