Часть 9 (1/2)

— Что насчет Храма, Калеб? Да и Ордена в целом?Дьюм приоткрывает глаза, встречаясь с внимательным и чуть прищуренным взглядом Мола. Это был тот самый вопрос, который он сам задавал себе за эти дни уже сотни раз. И однозначного ответа он так от себя и не добился. Джедай вздыхает.

— Я не знаю, честно. Но не вернусь туда, это однозначно. — Пальцы в его прядях снова мягко поглаживают и Калеб расслабляется. — Боишься, что сбегу?

— Не боюсь. Я просто не отпущу тебя.

— О, и что сделаешь, прикуешь меня блокирующими связь с Силой наручниками к кровати? Или бросишь в камеру, соседнюю с герцогиней? — Калеб сразу же пожалел, что это сказал. В его мыслях это не звучало так грубо.

Мол холодно усмехнулся и сильнее сжал в кулаке пряди лежащего на его груди джедая. Не угроза, но явно близко к этому.— Нет. Но просто не отпущу.

Это было предсказуемо. Спустя столько лет, вернув свой разум и воспоминания, ситх бы не отпустил его. И Калеб был бы полным идиотом, если бы не понимал этого заранее. Сразу, как высадился на Мандалоре, он уже знал, что не вернется обратно. Но вопрос оставался неразрешенным – нужно было хотя бы предупредить учителя и объясниться. Попрощаться. Перед тем, как окончательно затеряться в Галактике.

Дьюм вздохнул, приподнимая голову, и положил руку на чужую щеку, проводя большим пальцем по скуле.— Мне нужно будет улететь. Буквально на несколько дней.

— Нет.

Забрак дернул головой, сбрасывая ладонь джедая со своего лица. Но Калеб не был намерен сдаваться, хотя сейчас отлично чувствовал всю злость ситха и его раздражение сквозь Силу. А также потаенный страх снова быть оставленным. Хоть и понимал – тот ни за что не признается в своем страхе, это было ниже его.

— Мол. Я здесь не пленник. Мне нужно всего лишь поговорить с учителем, объясниться с ней. После этого я сразу же вернусь.

— Держись подальше от Корусанта.

Дьюм чувствует, как ускоряется чужое сердцебиение, но пальцы в волосах снова мягко перебирают его волосы. Все и так ясно без слов. Забрак его отпускает, но не стоит путать благосклонность со слабостью. Ситх не знает, как еще ему выразить заботу и желание находится рядом с тем, кого он совсем недавно обрел заново. Джедай это понимает, и не осуждает. Мол, из-за собственной натуры, всей его прежней жизни и опыта – жесток, хитер и деспотичен. Да, Калеб знает его с совершенно другой стороны, о наличии которой не подозревает больше никто, но также он отлично понимает, что другим забрак уже не будет. Каждое его движение, каждый взгляд – скрытая опасность, он не спрашивает, одним своим появлением он лишь утверждает свое право и свою власть. И на людей в том числе. В особенности это касалось одного бывшего джедая.

С одной стороны, Калеб не в восторге, что Мол воспринимает его своей собственностью и не стесняется этого показывать (в том числе и всему своему окружению), с другой – он сам признавался себе, что находит в этом странное удовольствие. Да и это давно уже было так – он был его, и лишние подтверждения, касания, слова лишь делали это чувство острее.

Дьюм прикрывает глаза и трется щекой о татуированную ладонь в жесте безусловной верности и слышит одобрительное утробное рычание. Джедай улыбается, приподнимаясь на локтях, и проводит языком по краям черных узоров на груди, неспешно оставляя мокрые поцелуи и прикусывая гладкую кожу. Ладони забрака гладят его плечи и шею, а сам Мол довольно подставляется под его касания и плавно выгибается. Поцелуй выходит неспешным и глубоким, Калеб касается языком клыков, оглаживает пальцами рога, а после отстраняется, укладываясь рядом.

— Когда ты предполагаешь улететь?

— Через неделю. Я обещаю, вернусь сразу же, как смогу.

Ситх лишь тихо фыркнул. Он помнил, как сам давал такое же обещание. А потом пропал на почти одиннадцать лет. Калеб еще что-то говорил ему, прижав к себе и уткнувшись носом в татуированную шею, но Мол его уже не слышал, засыпая.

***Дьюм осматривался во дворце, гуляя по его коридорам в свободное время. Не то, что б его было много – теперь Мол взялся посвящать его в свои планы и в отчеты о текущих делах. Как и легальных, так и теневых. В какой-то момент, Калеб понял, что ему действительно интересно – ситх строил едва ли не подпольную империю, и бывший джедай с головой окунулся в хитросплетение всех этих нитей, путей реализации и торговли, тонкой логистики и других особенностей работы синдиката. Его смущал союз с Черным Солнцем, но, по мнению Мола, отколоться от них можно будет немного позже.

Также бывший джедай провел много часов с Алмеком, которому задал с несколько десятков самых разных вопросов, и на каждый получил полный и исчерпывающий ответ. Премьер-министр показал ему дворец и все его потайные входы и выходы, рассказал о текущих делах синдиката как на планете, так и за ее пределами. Джедаю нравились эти беседы, Алмек показался ему человеком весьма и весьма неглупым. Да, ищущим выгоду и заботящимся о собственном выживании, но можно ли было его в этом обвинить? В Храме ему часто говорили, что все зависит только от выбора стороны, что мир делится на черное и белое, но уже многие годы Дьюм знает, что полутонов гораздо больше, чем два. И что жизнь намного сложнее, и что выбор не всегда предопределяет всю жизнь наперед. Премьер-министр, всю жизнь проживший на Мандалоре и прекрасно знающий его историю, рассказывал многое о старых временах. До Сатин и ее вездесущего пацифизма. Ее правление было обречено на провал, это ничего бы не изменило. Ее позиция нейтралитета так же была лицемерием – джедаи не раз за время войны оказывали поддержку ее правительству. А если склоняешься к какой-либо конкретной стороне, тем более из-за личных привязанностей и симпатий, то какой это нейтралитет? Тогда имей смелость выбрать сторону и отвечать за последствия, а не прятаться за риторику. В целом, Калеб ее не винил. Он вообще давно бросил эту привычку - судить других – и жить стало легче. Возможно, он лишь искал способ простить самого себя. Прежнюю жизнь Дьюм оставил еще тогда, до Набу, когда ответил взаимностью воину ситху, и все эти годы он не изменил своего решения, даже оставаясь в структуре Ордена. Ему нравилось помогать людям, он с готовностью вступил в войну вместе со своим учителем, потому что был рад спасать жизни и помогать тем, кто не мог постоять за себя сам. Но по мере затягивания боевых действий, куда все больше и больше примешивалась политика и вся вытекающая из нее бюрократия, становилось очевидно, что Орден – лишь инструмент политических фракций, оружие, которое может быть вложено в чьи угодно руки, главное только занять кресло верховного канцлера. Орден хранил верность Сенату, который раздирался внутренними противоречиями и локальными кулуарными войнами, интригами, распрями и тайными убийствами политических оппонентов. Как можно было говорить, что есть только две стороны, только добро и только зло, если вы сами не понимаете, какую сторону занимаете? Калеб хотел держаться подальше от этого – и от этих рассуждений, и от войны, и от Сената с Орденом. Ему было жаль того, во что превратился Храм и учение джедаев.

Да, на Мандалоре тоже было не все в порядке, несмотря на его якобы нейтральность. ?Убитая? экология приводила к росту импорта, но суровые законы, введенные Сатин, не позволяли многим частникам торговать с Мандалором. Алмек расширил ?горизонты? весьма радикальным, но действенным способом. Контрабанда и черный рынок, несмотря на все риски, существенно выправили ситуацию с продовольственным кризисом, и теперь в Сандари стало куда спокойнее. По крайней мере, никакие чужаки больше не смогли бы подкупить таможенников – банально не выгодно. Да и гнев их нынешнего правителя на свою голову получать совсем не хотелось, все отлично понимали, что суда, с его затяжной бюрократией, не будет – будет удар красного клинка куда-то в область шеи. Быстро, практически безболезненно и смертельно. Но последнее, чего нужно Молу - бунтов и народных восстаний. Важно не только захватить власть, но и удержать ее.

Калеб все чаще ловил себя на мысли, что ситх во многом был изначально прав, но сам джедай десять лет назад этого не понимал. Все было предопределено заранее, и сейчас он согласен с Молом – стоит держаться от войны, от Республики, Ордена, Сепаратистов, и всего этого подальше. И теперь он надеется, что весь замысел ситха все же сбудется.

Бывший джедай не до конца доверял планам Мола, но не протестовал, скорее просто переживал за него в случае провала. В конце концов, создать синдикат и уйти в подполье было бы для них лучшим выходом. Ни в чем не нуждаться, но при этом стать невидимыми и для Республики, и для Сепаратистов – это было бы идеальным раскладом. Калеб отлично осознавал, что крови ради этого дела прольется много. Но, несмотря на джедайское воспитание, он не сильно жалел того, что одни головорезы порешат других, а это неизбежно, так как Молу явно будет недостаточно просто спокойно жить в тени. Сам его образ жизни требовал крови, и с этим придется смириться, если он не хочет потерять его. Воспитанная в нем жестокость никуда не денется, сколько бы времени ни прошло, и как бы ни изменились условия. Что-то всегда остается неизменным.Дьюм вышел на просторную террасу на верхнем уровне дворца. На секунду это напомнило ему родной Храм на Корусанте, но джедай тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли и воспоминания. Сейчас раннее утро – город только просыпается, воздух хранит ночную прохладу, но во дворце жизнь уже активно кипит. Калеб глубоко вдыхает и расслабленно прикрывает глаза – он стоит в одиночестве и смотрит на постепенно оживающий город.— Пофехтуем, джедайчик? — Такой знакомый голос раздавался из-за спины, и Дьюм повернулся с короткой улыбкой. Когда он уходил из их спальни, Мол еще спал, закинув металлическую ногу джедаю на бедро.

Калеб снял меч с пояса, принимая нужную стойку. Забрак усмехнулся и активировал оба меча сразу – один с ярким красным клинком, другой же – тот самый Темный меч, блеснувший черным лезвием. Стоило признать, ситху идет. Бой, начавшийся достаточно неспешно и размеренно, постепенно закипал, выпады становились более резкими, оба противника кружили по площадке, отбивая удары.

Джедай был удивлен – Мол не то, что не потерял в своих способностях, несмотря на десять лет безумия, но и, кажется, возвел свое мастерство на совершенно иной уровень. Удивляло и то, что несмотря на металлические конечности, двигался он так, будто они вовсе не имели лишнего веса. Впрочем, Калеб тоже не прохлаждался и с нескрываемым удовольствием замечал на лице забрака неподдельное удивление очередным его выпадом или блоком.