14. Словно пришелец (1/1)

—?Если ты собрался опаздывать, то учти, что следующий поезд будет только через три часа,?— говорила Эшли в трубку, следя за бегущей строкой на табло у платформы. Из трубки слышалось возмущение. —?Да-да, давай, Том уже здесь.Том стоял чуть в стороне и рассматривал содержимое полок маленького ларька с газетами и ещё невесть каким хламом.—?А? —?он обернулся, услышав своё имя.—?Министр задерживается,?— сообщила Эшли, убирая телефон в карман. —?А мы, между прочим, должны тронуться через десять минут.—?Эй, я не собираюсь из-за него здесь до ночи торчать!—?Зато он ради тебя стёр ноготочки.—?Да, я заметил,?— улыбнулся Том, опуская глаза и вспоминая, в каком виде Дом вчера приходил отпрашивать его у отца. Да он не просто лак стёр, он причесался, он оделся во что-то… не своё. Разговаривал тоже как-то серьёзно, но, право, выглядел очень убедительным.—?Цени это. Его даже директор просил, а он и не задумался о том, чтобы стереть. И весь прошлый год его стебали семиклассники. А это самый жестокий народ, ты, я думаю, знаешь. К счастью, спустя три минуты Харрисон всё же появился из-за угла. Видок у него был не самый довольный, а причёска ещё беспорядочнее, чем тогда в четыре утра, когда он, зевая, стоял на перекрёстке с пеной для бритья за пазухой. Подойдя к товарищам, он остановился и посмотрел на Эшли с невероятной обидой в глазах.—?Ну и зачем ты это сделала?!—?Что именно?—?Ничего! Маме моей написала!—?А, ну это ты знаешь зачем, я думаю. Доминик поджал губы и перевёл взгляд на Тома, который непонимающе наблюдал за разговором и терпеливо ждал, пока ему пояснят, о чём идёт речь. Отчего-то Тому было смешно.—?Ну да, комедия?— усикаешься! —?всплеснул руками Дом. —?Она, видишь ли, написала, чтобы мама проследила, как я собираюсь. И чтобы я взял тёплые вещи. Ты представляешь, сколько у меня теперь вот здесь,?— он указал на рюкзак за своей спиной,?— всяких занятных вещичек?—?Ну уж прямо так всё плохо! Давай, пошли быстрее, а то сейчас без нас уедут,?— Эшли протянула Доминику уже купленный для него билет, развернулась и зашагала к платформе.—?Ты, кажется, совсем не понимаешь,?— Дом резким движением стащил с себя рюкзак и стал на ходу его расстёгивать.—?Да? Тогда напомни-ка, сколько было градусов на улице во время той школьной поездки, когда ты явился к автобусу в джинсовке?—?Нормально было,?— пробубнил он, продолжая рыться в рюкзаке.—?Минус пять.—?Так то было почти два года назад.— В любом случае, лишним это напоминание не было.—?Да что ты говоришь! —?Доминик как раз нашёл, что искал. Он выудил непонятную вещь из рюкзака и стал размахивать ею в воздухе.—?Это что ещё за тряпка?—?Подштанники, милая моя. Самые настоящие.Том прыснул. Эшли изо всех сил постаралась сдержаться, но вышло не очень.—?Ну… кхе. Знаешь, замёрзнешь?— и не такое наденешь. На Тома их натянешь, в конце концов.—?Это? Замёрзну и не надену! Лучше уж вымру как мамонт, в леднике. А ты чего там ржёшь опять? —?обернулся он к Тому. Том протянул ему свой телефон со свежей фотографией, на которой Доминик с видом диктатора размахивал подштанниками на платформе.—?Я сейчас их правда на тебя натяну,?— тут уже Дом сам не мог не хихикать. —?На голову. Поиграешь в зайца. Или в троллейбус. В вагоне, к счастью, было почти пусто. Можно было даже обсуждать привычно странные вещи и не чувствовать на себе колкий взгляд какой-нибудь старушенции. Разве что неподалёку сел потрёпанного вида мужчина, но и он быстро уснул.—?Ты правда тогда стёр лак ради меня? —?спросил Том, чтобы отвлечь почему-то опять помрачневшего Доминика.—?Нет, он просто облупился, знаешь,?— съязвил Дом. —?Я ещё причесался тогда. Думал, это заметнее.—?Ну не будь ты такой букой, До…—?Нет, ну, а скажи, у меня вообще хорошо вышло изобразить ?настоящего натурала?? —?он перебил Тома.—?Да! Особенно те брюки... их ты в тему напялил. Нет, правда, спасибо вам.—?Ага, Дом, только вот когда ты внезапно назвал меня ?заей? без предупреждения,?— встряла Эшли,?— И у меня чуть глаза на лоб не полезли… вот это было непрофессионально. Я, конечно, знаю, что ты импровизатор и о планах действий ничего не слышал, но мы могли провалить миссию.

—?Зато было весело и… —?он сделал голос чуть ниже и твёрже, как он и разговаривал вчера,?— Теперь все взрослые убеждены, что мы не едем закатывать гомо-вечеринку.Том хотел было ещё что-то добавить, но Доминик заткнул уши наушниками и отвернулся к окну. Поезд прибыл быстрее, чем ребята ожидали. Когда они вышли с платформы на просёлочную дорогу, Дом подтолкнул Эшли вперёд, бурча, чтобы она вела их и не плелась позади. Ай, суров он был сегодня.—?Слушай, что с тобой сегодня вообще?! — возмутилась та. — Смотри, вон, сейчас дождь польёт оттого, какой ты хмурый!—?Угу, ещё и молнию метну,?— мальчишка скрестил руки на груди, впиваясь пальцами в ткань джинсовой куртки на плечах.—?Эй, ну правда, ты чего такой злобный? —?спросил Том, подходя ближе к другу. С ним явно было что-то не так, и виной тому вряд ли были утренние сборы с мамой.—?Да отвалите вы от меня! —?рявкнул Дом, отшатнулся к краю дороги и, сам того не заметив, резко шоркнул подошвой по земле, подняв вокруг пыль. Ребята замолчали. Эшли остановилась, глядя себе под ноги. Первое, что ей хотелось сделать?— отвесить Доминику хорошего леща. Для бодрости. Вдох-выдох, и вот это желание уже отошло на задний план. Теперь, казалось, вполне достаточно было просто поинтересоваться, не треснуть ли ему, или не хочет он, случайно, отправиться на встречном поезде в обратную сторону. Обидно, когда ты искренне беспокоишься, а тебе так отвечают. Но надо помнить, что самые глупые конфликты обычно случаются, когда кто-то просто не держит себя в руках. Еще пара секунд?— и Эшли понимает, что можно обойтись даже без попыток пристыдить парня. —?Ага, а теперь соберись,?— слышит она сзади голос Тома и оборачивается. Обращался он к Доминику. Даже как-то завидно стало его сдержанности. Доминик опустил глаза, осознавая теперь, как это звучало и как это выглядело.—?П-простите… пожалуйста,?— он закрыл лицо начавшей подрагивать ладонью.—?Ну-ну, спокойно,?— Том приобнял его сбоку за плечи, заставляя идти дальше.—?Да какой, нахуй, спокойно… —?приглушённо и как-то очень жалобно пробормотал Доминик, послушно шагая, куда ведут.Они молча прошли через ворота, шли мимо других домов, мимо людей, мимо стайки чьих-то собак, но Дом ничего этого не видел, хоть и глаза его бегали туда-сюда. Они преодолели не так много, но если бы Том и Эшли прямо сейчас оставили здесь одного стоять на дороге, он бы, словно пришелец, в жизни не нашёл пути обратно до станции, несмотря на то, что в посёлке куча домов и других людей.

Когда они свернули на дорожку поменьше, уже заросшую травой, глаза Доминика застлала пелена слёз. Он не видел, куда шёл, его вели, и он бездумно переступал ногами. В глазах больно защипало и пришлось моргнуть. Две крупные капли соскользнули с ресниц на щёки, разбиваясь и разлетаясь в стороны. Доминик не издал ни звука. Новые слёзы подступали комом к горлу. Огромным комом, который он долго старался слепить поплотнее, чтобы прятать глубоко в себе, и вот он внутри уже не помещается.Всё труднее и труднее сдерживаться, стискивать зубы, тише дышать, чтобы не привлекать внимание, но у него неплохо получается. Правда, непонятно, зачем ему это. Какая-то нездоровая игра, в которую он явно заигрался. Дорожка кончилась и упёрлась в ограду. Слева была калитка, ведущая на участок с небольшим деревянным домиком. Участок находился на краю посёлка, и за домом находился только проволочный прозрачный забор, через который видно было лес.

Звеня ключами, Эшли расправлялась с замком, а Том только теперь заметил влажные глаза Доминика и следы слёз на лице, которые тот уже попытался убрать. —?Ну не из-за подштанников же ты так расстроился, так и не скажешь, в чём дело? —?нахмурился он, отпуская голову. Доминик, не шевеля ни одним мускулом лица, шмыгнул носом и стал что-то искать в карманах. Нащупав, он вытащил небольшую пачку таблеток. —?И чё это? —?спросила Эшли, уже придерживая открытую калитку.—?Дерьмище,?— сухо ответил Дом, передавая пачку ей и проходя на участок. —?Простите. Короче, это тоже мне сказали пить.— В смысле? Опять?!— Ну да, теперь вот с другим названием. И веществом, наверное, потому что это что-то вообще лютое… —?он замолчал и отвернулся в сторону входа в дом. Эшли, изучая коробочку, пробубнила что-то нехорошее себе под нос и провела парней ко входной двери, вставляя ключ в скважину.—?Тебе же, вроде, сказали, что можно больше не пить, с какой стати опять надо?—?Ну, они позвонили, спросили, как я после тех таблеток. Мама сказала, что лучше, а они такие: ?О, тогда попробуйте теперь эти!?. Нашли дегустатора, блять! —?голос его опять дрогнул. —?И то, что сейчас каникулы, их не смутило. Говорят, так даже лучше, типа...—?Что ты ел с утра? —?вдруг почему-то перебила его Эшли, хватая за запястье и заводя в дом.—?Ну, бутерброд...—?По тебе видно, — она покачала головой и взглянула на часы. Время потихоньку близилось к вечеру. Эшли провела его в комнату и усадила на кровать. Раздвинув шторы и включив обогреватель, она вышла куда-то, в дверях поравнявшись с Томом. Том скинул с себя рюкзак, толстовку, и подошёл к Доминику.—?Пошли, умоешься,?— он протянул ему руку. Тот нехотя поднялся. Том стянул с него джинсовку и кинул поверх других их вещей. —?Эш, где руки помыть можно?

Эшли выглянула с кухни и указала на дверь в ванную комнату. Доминик склонился над раковиной и со вздохом засучил рукава. Он был полностью погружён в свои тревожные мысли, которые неудержимо сменяли одна другую. Всё, что он делал сейчас, происходило как будто само собой, без его участия, словно тело двигалось автоматически. Отложив в сторону мыло, он подставил руки под струю, а потом выкрутил клапан крана вправо, набирая в ладони до боли ледяную воду и обливая ею лицо. Когда он раскрыл глаза и выпрямился, то увидел самого себя в зеркале. ?Это не я?,?— пронеслось в его голове. ?Или я??

Лицо точно его. Его нос, его губы, его шея. Его глаза, разве что смотрят они немного по-другому. Нет, там, в зеркале?— это точно он. Но вот внутри себя у него сейчас никого найти не получалось. А там точно всегда кто-то был. Кто-то яркий и кто-то правда сильный. Кто-то, кто не понравился учительнице в школе и теперь в его крови непонятное химическое вещество, которое должно было помочь ему с уроками, а на деле высасывает из него его ?я?. Разве не глупо? На глаза снова навернулись слёзы. Доминик очень не любил смотреть на себя плачущего. И не любил, когда кто-то ещё смотрел на него плачущего. Потому он плакал гораздо реже, чем ему было необходимо. Сейчас он стоял между зеркалом и Томом, который тактично делал вид, что стряхивает с рук воду и изучает плитку на стене. Сложный выбор: либо повернуться лицом к другу, перед которым меньше всего хочется выглядеть слабым, который ему вообще ничего не должен, и который, ко всему прочему, ему ещё и нравится, либо в очередной раз остаться наедине с самим собой.