Часть 8 (1/1)

Я обещаю себе, что бросаю последний взгляд на циферблат своих часов в этот вечер, потому что и так прождал уже слишком долго. Она не придёт, смирись, Сойер. Засовываю руки в карманы рваных джинсов и, понуро опустив голову, двигаюсь в сторону ворот. Делаю это медленно, всё ещё по-детски веря в чудеса, и не зря. Буря имени Эды сносит меня с ног в буквальном смысле, когда она, запрыгнув мне на спину, валит нас обоих на землю. Я едва успеваю среагировать, чтобы удержать её на себе, но Эда всё равно умудряется расцарапать свою острую коленку — я замечаю это в первую очередь, когда она оказывается сверху, и только уже потом она отвлекает всё моё внимание на безжизненный телефон.— как же это круто, нет, ну скажи, круто.Я растягивал рот в широкой улыбке и боялся, что он треснет от напряжения. Эда потянула меня в водный тир. Мы вымокли, а потом объелись сладкого попкорна из бумажной упаковки и, перекатавшись ещё на доброй половине доступных аттракционов, еле добрели до пирса. Я сел первым, свесив ноги в пустоту, а Эда прильнула рядышком, славно уложив свою цветную копну мне на ноги. Я снова гладил её по волосам и наконец-то чувствовал себя целым — казалось, дыра в груди затянулась, и мне ещё больше хотелось жить. Я слышал, как она подпевает едва уловимой издалека музыке, и скучал по былым временам.Когда всё стихло и стало слышно волны, капризно бьющиеся о деревянную пристань, я провёл рукой по её голому плечу и, задумчиво вскинув голову в небо, спросил: — Я смотрел на Элис тем утром и думал: что я делаю со своей жизнью, почему я не слушаю своё сердце? Она, как обычно, возилась с блендером, чтобы приготовить очевидно полезный и очевидно не вкусный смузи на завтрак, и неуклюже дёргалась под урчащее радио. В ней всё было так — чувство юмора, фигура, она не была дурой и разделяла мой вкус, никогда не закатывала истерик... Но мне этого не хотелось. Смотря в стакан идиотского пюре из овощей, который она поставила перед моим носом, я вдруг увидел пугающую картину. Будущее усмехалось мне в лицо, когда крутило картинку идеально скучной жизни с нелюбимой идеальной женой.***Я почувствовал неприятный приступ, настойчиво подкатывающий к горлу, резко отодвинул стакан, по инерции чуть не уронив его на пол, и убежал в туалет.— собираюсь с ней расстаться, — начинаю я и сразу же усмехаюсь на свои же слова, расстаться — звучит-то как... пафосно. — ничего не было, как было у нас с тобой. Понимаешь?Сегодня был замечательный вечер, и я, кажется, снова поверил в то, что всё сложится.Почему же не веришь ты?— POV ЭдаОкеан убаюкивает и дарит безмятежность; у меня, наконец-то, появляется крохотная надежда на завтрашний день. Другой. Не похожий на остальные. Волны такие высокие, что их брызги отголосками доносятся до нашей обожжённой кожи. Каждое твое касание —чистый ток, двести двадцать вольт по моим взбудораженным венам, а казалось всего лишь гладишь волосы.Мне кажется, я запуталась в лабиринте с ужасным минотавром и пытаюсь выбраться на волю, ступая по золотой нити, так заботливо оставленной кем-то; только секрет прост — я и есть минотавр, бегу от самой себя, от тебя, от своих детских комплексов, оставленных в наследство от нерадивой семьи. Я боюсь повторения. Чего? Измены? Или участи родителей? С этим еще разбираюсь. Казалось бы, с тобой мне хорошо, без тебя — плохо, уравнение решено, икс найден, но тут вылезает игрик и просит, чтобы разобралась и с ним. Всё так глубоко в израненной душе, которая, в свою очередь, не даёт покоя голове. Готов ли ты принять меня такой? Неидеальной во всех смыслах. Потому что я тебя — да.Я поднимаю пострадавшую ногу параллельно деревяшкам и демонстрирую колено. — А что было у нас с тобой? — невольно задаюсь вопросом. По сути, мы даже не жили вместе, ночевали то у меня, то у тебя. Любая ссора — разъежались по своим углам, переваривать обиды. Правда, добрая половина моих вещей перекочевала всё же к тебе.То, что час назад казалось правильным, сейчас заставляло сомневаться в самой сути, но твой палец так приятно гуляет по щеке, что пульс бесконтрольно учащается. Я беру твою руку и перекладываю в область сердца. Слышишь? Стучит. Пытается выпорхнуть на волю.Чего я хочу?.Шум в ушах становится громче, затмевая другие звуки, зрачки расширяются; перед глазами картина из шоу про животных на bbc, львица идёт к водопою, но видит добычу, разминает затёкшие мускулы и готовится к внезапному нападению.Сейчас или никогда, Эда!Никогда.Нет, сейчас.— Между тем Аксель рассказывает, что сейчас самое время выпускать новый хит для тик-тока, ведь мы засветились не просто по телеку, а на известной музыкальной премии, ещё и в роли ведущих на целых пять минут. Я думаю как рассказать Сойеру о наших весьма странных партнёрских взаимоотношениях с моим “молодым человеком”. Я прикидываю все плюсы, минусы и ситуации, в которых мне придётся стыдливо признаваться в своих грехах. Проще поехать в Рим к папе, он вроде не осудит. Не по-католически же. Минусы перевешивают чашу весов. Первое — я обманщица, водила за нос его и миллионную аудиторию. Противовес: мы расстались и никто никому не должен. Второе — скорее всего, он разочаруется во мне и уйдёт по-английски, не попрощавшись. Противовес: отсутствует. Третье — он захочет, чтобы я рассталась с Акселем как можно скорее, прервав наш контракт, что сулит не хилой неустойкой. Четвёртое: скоро очередная серия тик-ток шоу, меня ждёт помолвка. Какой кошмар! Я в тупике.Пока один выбирает колечко с камушком покрупнее, чтобы затмить потенциальных соперников, другой на фотографиях обнимает за задницу свою новую девушку, а значит список составлен зря. Правда, до адресата не дойдёт. Эй, Элис, иди на хуй. Но пока я листаю её инстаграм, смотря на тошнотворные совместные фотки и, знаете, он везде улыбается как довольный мартовский кот. И что прикажете думать? Меня злит лишь одна мысль, что я так низко пала и слежу за чужой страничкой в соц сетях в уповании любого подвоха.***Итак, на чём мы остановились?Я готова на все.Мне хватает всего нескольких слов, сорвавшихся с её языка, чтобы захлебнуться в своих чувствах, и я больше себе не хозяин. Эда хватает меня за грудки, настойчиво тянет к себе, а затем стремительно седлает меня сверху, пока я пытаюсь удержать равновесие, не свалив нас обоих на землю. Только установив баланс, я позволяю себе вольности — невоспитанно блуждаю руками по её разгорячённому телу, которое она без зазрения совести отдаёт к моей власти, залезая под подол платья и поднимаясь спешными пальцами выше. Я добираюсь до тонкой ткани её трусиков и нетерпеливо дёргаю их указательным пальцем, пока она беспамятно стонет мне в ухо, запрокидывая голову назад. Доверяет мне самое незащищённое своё место, и я оправдываю ожидания — второй рукой провожу по лебединой шее, а затем дублирую путь, мягко касаясь губами, пока в конце концов вновь не нахожу её влажные губы.Оставляю на них кроткий поцелуй и едва слышно шепчу — Слишком далеко от дороги. Решили, что не будет пользоваться успехом, — поясняю я, осматривая большое заброшенное здание, — Хочешь посмотреть изнутри? — Мы тут же дёргаемся с места, но я не до конца уверен, что это только из одного любопытства. Внизу живота жжётся, у тебя ведь тоже?Когда-то грандиозная задумка сейчас превратилась в груду хлама и пыль. Эда чихает, а я подхватываю её на руки и несу в сторону лестницы. Где-то там на втором этаже наверняка должен открываться красивый вид. Мы перелезаем через пустую витрину, которая должна была стать домом для рыб, и оказываемся возле огромного проёма в стене — здесь должно быть окно, но и без стекла выглядит неплохо. Я опускаю Эду на землю, но не выпускаю из своих рук, намертво оставив их на её бёдрах. Теперь мы остались наедине. Совсем.И я вдруг впервые не знал, что делать с этим богатством.Где-то, в оставшихся частичках моего здравомыслия, на которое слабо действовали её чары, я знал — это неправильно, я снова наступаю на те же грабли. Моя репутация не была примерной, но и прослыть бабником я не хотел. Менять девок как перчатки, тьфу. По-хорошему, я должен был сперва поговорить с Элис, по крайней мере сказать ей, чтобы не ждала меня больше, но пока я находился рядом с Эдой всё остальное казалось бессмысленным и само собой разумеющимся. Я не хотел решать проблемы, я не хотел ждать — это они должны были подождать, пока я наверстаю упущенное.Я смотрел в её глаза и не мог ни о чём больше думать, кроме как о том, как восхитительно лунный свет обрамляет её лицо. Мне захотелось его потрогать, снова и снова я водил большими пальцами вдоль её скул, пока она не уронила со своих губ тихий шёпот. Знает, что это лучший звук для моих ушей, и, кажется, едва заметно улыбается, потому что победила.Себя и меня в том числе.Когда я спустил лямки её платья, оголив идеальную грудь, я уже себя не помнил. Казалось, вместо мозгов теперь была солома, зато сердце работало так, будто его починили — пульс громким эхом отбивался у меня в голове, пока я в страстном порыве забрасывал на себя её ноги. Я так скучал по этому чувству и теперь наконец-то понял, чего мне не хватало весь этот год — её сочного аромата, который я жадно вдыхал, покрывая её ключицы влажными следами. Эда извивалась под моими прикосновениями, пока я попутно боролся с неподдающимся квадратом из фольги и в итоге разорвал его зубами. Напоследок она взяла меня за предплечья, требовательно прислонила к себе и взглянула мне в глаза прежде, чем я вошёл.А вышел я, кажется, уже на другом свете.Утомлённые, мы валялись на нашей одежде, в большей части на моей оверсайз толстовке, смотрели в гнилой потолок и едва слышно дышали. Она положила голову мне на плечо, уткнувшись носом в подмышку, а я изредка щипал её за лопатку и когда перестал, Эда уснула. Пока она спала, в чувствах я только и повторял — я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя — пока и моё сознание не отключилось.Мне снился аэропорт. Я сидел в зале ожидания на одном из этих неудобных металлических стульев перед панорамными окнами и смотрел на однообразный пейзаж. Самолёты поднимались в небо и опускались, а маленькие машинки ездили взад-вперёд, и так повторялось до бесконечности. Мне было скучно, но я продолжал смотреть, как будто знал, что что-то должно случиться. Люди вокруг меня расходились, приходили и расходились снова, одни лица сменялись другими, но я всё так же сидел, как и прежде.А потом, прямо в небе, два самолёта столкнулись и взорвались.Я проснулся и понял, что этими самолётами были мы.