Часть 9 (1/2)

Солнечные лучи не попадали в подвал. Ифань понятия не имел, какая там наверху погода, чем живёт и дышит парк. Он сам принял решение оставаться с Тао. Чоа распорядилась, чтоб помещение обустроили со всеми необходимыми удобствами для её брата. Для брата, не для самозванца. Цзытао всё так же был прикован и не имел права на удобный матрас и вкусную еду.

Понимать, какое время суток и сколько прошло дней, ему помогал Чондэ. Очередной ужин значил только одно — Тао находился здесь почти сутки. Ифань поблагодарил друга за заботу и посмотрел на брюнета, который после недавнего приступа всё ещё оставался в беспамятстве.

Цзы бредил, скулил во сне и просыпался с криками. Чондэ каждый раз проверял его сны, но не видел ничего, кроме тьмы.

— Либо ему действительно ничего не снится, либо он как-то блокирует мои способности, — объяснял телепат, на что Ифань отрицательно качал головой.

Да, у них были все основания не доверять юноше. Хоть и наполовину — он был Тенью, что означало смертельную опасность для каждого в парке. Слепая вера в светлую душу за красивой обёрткой могла погубить их. Ифань это понимал лучше всех и изо всех сил пытался уговорить здравый смысл включиться. Не получалось.

— Он весь горит, — выдохнул парень, прикоснувшись ко лбу Тао.

Ифань сразу стал подозревать неладное, когда дыхание брюнета участилось, и на лбу выступила испарина. Прикоснувшись к горячей коже, он вздрогнул и тут же отправил Чондэ за Исином. Надежда оставалась только на целителя.

— Прости, — виновато выдохнул Чжан. Они пришли почти сразу. Или через какую-то вечность. Крис не заметил, сколько он просидел рядом с Тао, который впервые за несколько часов не кричал и не плакал. Вот только какой толк от целителя, который ничем не может помочь?

— Температура вызвана не внешним воздействием. У него как будто внутренняя борьба, которую не может выдержать ослабевшее тело. Вам бы его покормить.

Чондэ пообещал что-нибудь придумать, ещё раз взглянул на Тао и пошёл следом за уходящим Исином. Ему не нравилось находиться с Тенью. Если Ифаня ещё можно было обмануть, то Ким не поведётся на симпатичную мордашку. Нельзя так просто переступить через свою ненависть к Теням. Особенно когда столько лет копил её в себе.

— Он не принесёт тебе ужин, — тяжело заключает Ифань, присаживаясь поближе к Цзы.

Цепи бьются друг от друга, и Крис морщится от неприятного скрежета. Звук будит брюнета, у которого хватает сил лишь, чтоб немного приоткрыть глаза. Плечи мальчишки дрожат, дрожит всё тело, за ним — и цепи.— Тебе нужно поесть, — зовёт его Ифань, привлекая к себе внимание.

Никакой реакции. Тао слишком тяжело даже дышать. Открой он глаза пошире — весь мир закружится в своём мерцающем танце. Ему хочется плакать, хочется спрятаться. Почему с ним так поступают, если он ничего плохого не сделал? Он лишь искал убежище, людей, которым сможет доверять. Защиту от постоянно страха. Спокойствие.

Когда Ифань настырно толкается ложкой в чуть приоткрытые губы Тао, парень всё же находит в себе силы, чтоб открыть рот. Не жуя, он заглатывает всё. Организм, бунтующий против такого вмешательства, награждает Цзы приступом кашля. Крис помогает парнишке, похлопав по груди и протянув стакан с водой.

— Давно не ел? — интересуется Ифань, наблюдая за Тао, напоминавшего брошенного щенка больше, чем человека.

Снова никакого ответа. Ифань и не претендовал на место психолога. Насколько ему помнилось, Бэк выбрал себе эту роль. Забавно получалось: Крис недолюбливал Бэкхёна просто за то, что он — причина, по которой Пак теперь ходил по парку, в любой момент готовый сжечь его подчистую. И вот он, Ифань, теперь примерно в той же ситуации, что и Бён: под его ответственностью Тень, которая, в какой-то степени, хуже Чанёля. Его брат дорожит людьми в парке, любит свою семью и свой дом, что же до Тао — никто не знает, кто он такой и можно ли ему верить.

Много Тао не съел. Попытался уснуть. Его стучащие зубы и звенящие от дрожащего тела цепи каждый раз вытягивали его из сна, пока Ифань не накрыл мальчишку одеялом. Он не собирался даже обсуждать свои поступки с сестрой. Они не были каким-то актом протеста против парка, они просто были человеческими. Наверху кипела жизнь. Посетители нехотя покидали парк, возбуждённо обсуждая аттракционы, которые особенно им понравились. На выходе, у ворот, с ними прощался рыжеволосый юноша, кланяясь каждому и выслушивая комплименты об этом “восхитительно волшебном месте”.

— Спасибо, приходите ещё, — с натянутой улыбкой громко говорил он, после одними губами добавляя, — когда же вы все уйдёте?

Несмотря на свою внешнюю мягкость, Чоа умела вести себя, как командир в какой-нибудь воинской части. Вот и сейчас, когда Минсок в очередной раз провинился, ей ничего не стоило, чтоб в качестве наказания поставить его на несколько часов стоять у ворот, очаровательно прощаясь с посетителями.

— О, и почему я не удивлён, что тебя снова заставили выполнять бесполезную работу? — протягивая другу яблоко, улыбнулся Кёнсу.

Смена До уже давно закончилась, животные были трижды проверены, как и клетки, в которых они находились, поэтому он не видел ничего зазорного в том, чтоб прогуляться по парку и поболтать с ребятами. Первым на пути ему повстречался максимально несчастный Минсок. Что-то подсказывало Су — парень это заслужил.

— Спасибо, — поблагодарил за угощение Ким и надул губы, — я ничего особенного не сделал. Это элементарная бомба-ловушка.

— Таааааак, — протянул До и поклонился уходящим посетителям, чтоб снова вернуть всё своё внимание другу, — рассказывай.

— Спасибо, приходите ещё, — уже с меньшим энтузиазмом пробубнил Минсок, — в ведре из колодца. Когда его вытащили, бомбочка взорвалась. Весело же. Брызги воды в тёплый летний день. Сами отказались от фонтанов.

Кёнсу ударил себя по лбу и покачал головой:

— Да ты хотел установить в эти фонтаны систему, которая целится в людей и рандомно обстреливает их водой. Конечно, никто не позволит такому случиться.

Минсок пробормотал что-то типа “скучные вы люди” и продолжил жевать яблоко. Ворота закрылись за последним посетителем, и наказание Кима официально закончилось. Он даже, казалось, повеселел, и Кёнсу готов был поспорить, что увидел в его глазах дьявольские искорки.

Эта ночь могла стать любой для обитателей — опасной, уютной, нервной, домашней, полной любви и заботы — но она просто прошла. Бэкхён, закутавшись в одеяло с головой, спокойно сопел и смотрел сон о том, как он подпинывает Сехуна к Лухану, чтоб его друг больше не страдал из-за невзаимности этого парня. Лухан же в свою очередь ворочался и готов был расплакаться, потому что сон никак не шёл, а неприятные мысли осиным роем гудели в голове. Крис скормил весь ужин Тао, не обращая внимания на свой голод, — он знал, что это несравнимо с тем, через что прошёл брюнет. Одеяло так же осталось на Цзы, в распоряжении Ифаня находился только матрас.

За ночью идёт день, за днём — очередная ночь. Круговорот событий, решений, разочарований и новых, новых эмоций. Эмоций, которые никогда не испытывал, чувств, о которых никогда не догадывался. Каждый думает, что проживает свой личный круговорот дней и ночей, взвешивает важные “за” и “против”, переживает результаты и наслаждается моментами в одиночку. Но со временем ниточки таких “своих личных” переплетаются с другими, иногда путаясь и завязываясь в крепкие узлы. Они становятся одним клубком.

Потеряв свой старый клубок с тонкими ниточками людей, которым не было до него дела, с друзьями, которых обычно принято называть приятелями, Бэкхён обрёл увесистый набор разнообразных нитей. Там, дома, важнее всего виделась учёба. Сначала школа с её постоянными зачётами и экзаменами, потом университет, в котором было то же самое, но ещё хуже. Бэк даже не уверен, влюблялся ли он когда-либо, ходил ли с лучшим другом в кино на интересный фильм, видел ли закат на морском берегу. Жил ли он вообще?