Часть 4 (1/2)

Волнение каждого в парке аттракционов тучами собиралось над головами. Последний вечер перед открытием заставлял всех готовиться с удвоенной, а то и с утроенной силой. Несмотря на экскурсии, которые проводились в первый день просто для ознакомления, официальное начало работы парка являлось абсолютно другим событием. Особенно для Чоа.

Девушка нервно кусала губы, ломая пальцы. Её брат совершенно уверен, что с ними всё будет хорошо, но блондинка не может сказать того же. Всё это слишком рискованно.

— Ты не можешь выйти из фургона, эта сила сжирает тебя изнутри, у тебя нет возможности ей противостоять, — объясняет девушка в надежде достучаться до разума Чанёля.

— Уже есть, сестрёнка, — тепло улыбается Пак, и Чоа поднимает полный непонимания взгляд на парня, — Бэкхён. Я не знаю почему, но демоны не позволяют мне подходить к нему. Когда он рядом, голоса затихают. Сначала я сомневался, думал, что показалось. Поверь, я еле дошёл до манежа сегодня, они грозились сжечь меня и весь парк, если я хотя бы на миллиметр приближусь к новенькому. А потом резко замолчали, как будто их никогда и не было.

— Я... я не понимаю, почему они так реагируют, — почувствовав новую волну беспокойства, но уже из-за Бэкхёна, Чоа берёт брата за руку и смотрит в упор. — Никто из нас не способен остановить воспламенение, Чанни. Я не верю, что этот парнишка чем-то отличается. Это может быть ловушкой.

На секунду блондинка опускает взгляд на свою белоснежную перчатку, и Чанёль чувствует, как его сердце пронзает игла. В палатке воцаряется тишина, оба молчат об одном. Одна и та же история режет их обоих, но от этого никуда не деться. Прошлое даётся нам не для того, чтоб мы разрывали едва зажившие швы, проникая глубже в рану в попытке что-то изменить. Мы должны учиться, оглядываясь на опыт прошедших лет. Такая простая истина, но так редко ей пользуются.

— Если ты уверен, что ты в безопасности рядом с Бэкхёном, убедись в том, что он всегда с тобой, — Чоа вздыхает, озвучивая своё решение, — если что-то случится на открытии, мы будем вынуждены принять меры, Чанёль. Больше всего на свете я боюсь потерять тебя, но на мне лежит тяжесть ответственности за каждого в нашем парке. Пожалуйста, помни о том, что эти люди дороги и тебе.— Сестрёнка, поверь. Если бы я не был на сто процентов уверен в том, что им ничего не угрожает, я бы ни за что не осмелился даже приходить на манеж сегодня. Я больше не допущу ничего подобного, — Чанёль твёрдо произносит последнюю фразу, глядя в глаза и мягко целуя руку Чоа, что так крепко сжимал всё это время.

Для них обоих этот жест значит больше, чем для кого-либо другого: их тайна, которую они не тревожат; их самый жуткий кошмар, который они не хотят переживать заново; их прошлое, которое поделило жизнь на было и стало.~~~ На фоне глубокой ночи сияние тысяч ламп по периметру парка словно куполом закрывало жителей от внешнего вмешательства. Они были в безопасности, они готовились к открытию. Оно сулило им новую жизнь, в которой не нужно бояться. Каждый из них, обладая яркой особенностью, не может спокойно существовать в мире обычных людей, не поддаваясь насмешкам, а то и гонениям.

С каждым часом ближе к полуночи волнение плавно переходило в предвкушение. Воздух гудел, и никто не мог уснуть, ворочаясь в кровати и прокручивая в голове события наступающего дня, наступающей новой жизни.

Никто, кроме Бэкхёна. За прошедшую ночь ему удалось поспать разве что в мечтах, и сейчас вся скопленная за день усталость наряду с впечатлениями грозилась раздавить парнишку. Он ещё несколько раз перечитал записки Чанёля, в которых тот подробно описывал, какая помощь ему понадобится, а Лухан вообще ещё не вернулся. Проблема заключалась в том, что засыпать в одиночестве после стольких месяцев жизни в общежитии с кем-то Бэкхёну совершенно не хотелось.

Вот только каждая клеточка тела Бёна отказывалась слушаться, а веки становилось поднимать всё сложнее. Подушка словно затягивала в свои сети, и, в конце концов, у парня не осталось никаких сил бороться со сном. Он проиграл, свернувшись калачиком на покрывале и сладко засопев. Лухана он в эту ночь так и не дождался.

~~~ Утро нового дня встретило жителей парка ярким солнцем и чистейшим небом — всё складывалось как нельзя лучше, и настроение заставляло парить над землёй не только Лухана, но и всех остальных. Аттракционы гудели новой жизнью, а шум разговоров заполнял каждый уголок парка, для многих это открытие было первым в жизни, что означало — предвкушение волшебства.

Манеж был готов к генеральной репетиции: прожектора сверкали, ослепляя своим светом; музыканты уже настроили свои инструменты, и звук от них заполнял каждый уголок; украшения преобразили ранее ничем не выделявшееся помещение; и порядок номеров был вывешен у входа.

Для животных выделили отдельное помещение, где они могли бы спокойно находиться вне клеток и чувствовать себя спокойно перед выходом на сцену. Кёнсу очень долго выпрашивал у Чоа такую "гримёрку" для его любимцев, после того как его лев заявил, что ему надоело чувствовать себя каким-то преступником. Поэтому сейчас они весело и довольно проводили время, общаясь друг с другом и с Кёнсу, который на время забыл о репетициях.

Поглаживая шёрстку Филиппу, парень рассказывал шутки мартышкам, которые не могли сдержать своего восторга от остроумного хозяина. Огромный лев, словно котёнок, лениво лежал у ног Кёнсу, иногда ударяя его хвостом, но не из-за вредности, а из-за своей неуёмной игривости. Ему не нравилось, что тот дарит своё внимание кому-то ещё, помимо самого Филиппа. Наблюдающий за такой картиной Исин лишь улыбнулся, подходя к Дереку, второму льву, и целуя того в мокрый нос.— Вы сегодня главные звёзды, ребят, — заверил Чжан с такой любовью в голосе, что даже мартышки готовы были налететь на него с объятиями.

Идиллии дрессировщиков и их детишек не суждено было длиться вечно. В гримёрку вошёл Ифань, полностью готовый к выступлению: на нём красовалась высокая шляпа, идеально сочетающаяся с красным, обшитым золотыми нитями, пиджаком.

— Как себя чувствуют животные? С Дереком всё хорошо? — из-за своей должности Крис обязан знать каждые мелочи, которые касаются его цирка, поэтому даже о лёгкой ране на лапе льва его, разумеется, оповестили.

Даже зная ответ, Кёнсу должен был провести опрос каждого из его зверинца. Когда все ответили, парень кивнул Ифаню, убеждая того, что к репетиции и, что важнее, к открытию они готовы.

— Напоминаю, что вы выступаете после Чанёля, — Крис немного напрягся, как и остальные, при упоминании брата.

— Вы уверены, что ему можно выступать? — осторожно спросил Су, замечая, что не он один переживает за исход такого решения Чоа.

— Он уверяет, что всё пройдёт хорошо. Мы тоже должны верить ему, — спокойным тоном ответил Крис, собираясь покинуть гримёрку, чтоб продолжить свою проверку готовности.— Мы одна семья, — подал голос Исин, и Ифань остановился, прислушиваясь к его словам, — я доверяю Чанёлю и поддерживаю его решение. Поэтому нужно просто быть рядом с ним и верить в него.

Крис едва заметно кивает на слова Чжана, потому что знает, что тот прав. Однако большая ответственность за каждого в парке не даёт ему расслабиться. Воспоминания о семейной трагедии всё ещё ярко стоят перед глазами, он помнит, как замерло тогда время, как языки пламени рушили всё, что когда-то было им дорого. Крис знает, что винить Чанёля неправильно, знает, что трагедия может повториться теперь в ещё больших масштабах, но его руки связаны. Чоа дала добро, и Ифань обязан сделать всё, чтоб на этот раз спасти свою семью.

Обход перед генеральной репетицией медленно, но продолжался. Чоа тоже не отставала за братом: пока тот узнавал о технической и физической готовности участников, девушка справлялась о моральном состоянии каждого, особенно Чанёля. Тот, на удивление, буквально сиял изнутри. Огонь, раньше покоившийся так глубоко внутри, теперь не боялся просачиваться наружу. Медовые волосы парня, казалось, вот-вот вспыхнут — до такой степени Пак был возбуждён перед своим выступлением.

— Ты выглядишь таким счастливым… — улыбнулась Чоа, а в её голосе слышалось облегчение. — Как тебе спалось на новом месте?