Отречение (1/1)

Я помню нашу встречу. В тот день я впервые спустилась на землю. В тот день я впервые встретилась лицом к лицу с человеком. 22 сентября 2941 года Третьей Эпохи.Над Олимпом зависла тишина. Близилась ночь, но задумчивый Зевс не смыкал глаз, наблюдая за грешными земными душами, которые ни на секунду не оставляли смертный мир в безмятежности и покое. Тенью я прошлась по Мраморному Залу олимпийцев мимо верховного бога (своего отца), но он лишь одним мысленным зовом остановил меня:— Афина, дочь моя, - протянул он мне руку навстречу, - Ты чем-то обеспокоена?Уже не первый год я обеспокоена миром людей. Из всех богов, пожалуй, только мне посчастливилось не утратить веру в смертных. С каджым заходом солнцая взбиралась на облачный холм и становилась бессменным созидателем земной жизни. И чем дольше всматривалась, тем стремительнее возрастало мое желание стать частью этого мира. Зевс назвал бы это наивное влечение безумием, но он попросту не до конца понимал своих сыновей и дочерей. Ведь лишь Верховный Бог имел право спускаться на землю и общаться со смертными. Мы же, его верные олимпийцы, могли об этом только мечтать.Откинув свой золотой плащ, я парящей походкой приблизилась к Зевсу и протянула ему свою руку в ответ:— Да, отец, - невольно вздохнула я, - на землю надвигается беда, ужас неведомой силы. Я полагаю, мы должны вмешаться, - выдержав недлительную паузу, я продолжила,- пока еще не поздно.

На моем лице застыла встревоженность и мимолетный страх. Верховный Бог тут же отстранил меня и его привычный томный голос сменил гневный вопль:

— Мы не имеем права вмешиваться в дела смертных, ежели они не подвергают нас опасности! Передай своим братьям, если они осмелятся нарушить мой приказ, их постигнет злая участь! Я своими собственными руками уничтожу каждого, кто меня ослушается!— Но, отец, - я тщетно пыталась уповать на доброту отца к человечеству, которая прежде не покидала его разум, - ты не можешь оставить их в ответственный момент. Не я, не Посейдон, не Арес, а именно ты должен им помочь. Прошу тебя. Не оставляй людей, ты им нужен, - я вновь поднеслась к Зевсу и положила свою правую руку на его оголенное плечо, - нужен так же, как и нам, - богиня невольно проронила алмазную слезу. - Чтобы люди верили в нас, мы должны поверить в людей.—Они умеет только уничтожать и убивать. Ты полагаешь, твои люди способны на что-то еще? - тон его голоса слегка смягчился.— Да, отец, - я приобняла его, - это любовь. Я верю в их любовь. Что может быть прекраснее этого чувства? Каждый день я наблюдаю за юными девами и юношами, за их трепетными ласками, - на мгновение я закрыла глаза и передо мной вновь возник образ лучника из крохотного озерного городка, за которым я наблюдала вот уже не первый год. Он крепко обнимает своих двух дочерей и маленького сыночка, как будто для него эти объятия – самое главное в жизни. — Я хочу помочь им, во что бы мне это не стало. Ты ведь знаешь о пророчестве, отец? - вновь обратилась я к Зевсу.Он сделал вид, что не желает слушать меня и, закрыв ладонью свои глаза, промолвил: — Тебе известны правила, Афина. Мы не станем вмешиваться. Пусть люди обходятся без нас. Слишком часто мы приходили им на помощь.На миг Зевс застыл в воздухе. Из золотого лаврового венка, красовавшегося не его голове, посыпались золотистые искры, которые обвили огромную мраморную колону и тут же выбили на камне фрагмент из пророчества: Отец посмотрел в мои глаза, и я узрела в его взгляде долю сожаления. Но из его уст не прозвучало более ни единого слова. Зевс оставил меня в Мраморном зале наедине с моими тревогами и печалью. Он дал понять, что впервые усомнился в своей непоколебимой вере в меня, даже несмотря на то, что я была его любимой дочерью.Посреди Мраморного Зала я растерянно снова и снова вчитывалась в слова пророчества, но после, сосредоточившись, устремила свой взор на раздолья Олимпа с целью найти кого-нибудь из братьев или сестер, которые помогли бы мне отвратить неминуемую погибель людского рода. Это был лишь вопрос времени. Медлить нельзя...