Эпилог (1/1)

Коррадо и Франсис решили драться в саду. Там места было больше, да и мебель не мешала дуэли. Коррадо первым быстротой молнии уже перешагнул перила балкона и спрыгнул в сад. Его противник неторопливо последовал за ним, но остановился возле Марианны, которая, скрестив руки на груди, смотрела на него пылающими ненавистью глазами.—?Сударыня, я обладаю бессмертием, так что ещё увидимся! —?усмехнулся Франсис.—?Никогда, слышите, никогда мы больше не увидимся! Чтоб ноги вашей здесь никогда больше не было! А в случае, если вы рискнете пренебречь моим запретом, император через час узнает о том, что произошло, даже если мне придется всё ему рассказать в подробностях. Поверьте, я всё расскажу, не таясь.Франсис явно собирался ответить, но из сада раздался нетерпеливый голос Коррадо:—?Вы спуститесь, или вас надо стащить за шиворот?—?Идите, сударь,?— сказала Марианна,?— и запомните следующее: если вы посмеете снова переступить порог этого дома, я пристрелю вас, как собаку!Вместо ответа Франсис пожал плечами, затем устремился на балкон и исчез в саду. Немного позже оба мужчины появились на небольшой круглой лужайке, являющейся центром сада. Запахнув плотнее капот, Марианна вышла на балкон, чтобы наблюдать за дуэлью. Сложные чувства обуревали ее.Злоба безоговорочно заставляла ее желать смерти подлого обидчика, однако сердце, как и душа, переживали за Коррадо. У него будут большие проблемы. Он наверняка сбежал из тюрьмы, чтобы спасти её, и даже если и убьет Франсиса, то всё равно не избежит наказания. Дуэли запрещены. А ещё его обвиняют в убийстве Малерусса…Свет из комнаты, вновь зажженный Марианной перед выходом, падал на дуэлянтов, отражаясь от высекавших искры скрещивающихся сабель. Оба соперника были примерно одинаковой силы. Франсис, более крупный, чем князь Сант-Анна, казался мощнее, но под щуплостью тосканца Коррадо скрывал грозную силу и необычайную ловкость. Он был одновременно везде, исполняя вокруг противника танец смерти, опутывая его сверкающей паутиной ударов.Снова пробудилась мальчишеская склонность к опасным играм с оружием, и зачарованная Марианна с волнением следила за перипетиями дуэли. Невольно она склонила голову, и её губы шептали молитву, знакомую с самого детства. Бог поможет, только от него и зависит исход дуэли. Если Коррадо погибнет на этой дуэли, то жизнь для Марианны потеряет смысл…Вдруг Франсис отступился назад, и эта ошибка дорого бы ему стоила, если бы не прогремел голос:—?Дуэли запрещены, господа! Вы должны это знать!Марианна вздрогнула. Всё, это конец. Сейчас арестуют и Коррадо, и Франсиса. Они нарушили указ Императора!Марианна спустилась в сад. Когда она вышла в сад, ночь уже не была такой темной, на горизонте появилась светлая полоса. Молодая женщина перевела взгляд на мужа и увидела, что Коррадо ничуть не взволнован, а даже наоборот, рад этому и находит в себе силы улыбаться! Жандармы арестовали только Франсиса. Но что здесь происходит? Почему Коррадо не арестовали? Нет, конечно, Марианна была рада этому, но…—?Я потом всё вам расскажу, дорогая,?— улыбнулся Марианне князь, как будто прочитав её мысли.Франсиса, который даже и не думал сопротивляться, увели, и Марианна с мужем вернулась в дом. Как только дверь спальни закрылась, Коррадо первым завладел устами Марианны. Капот полетел в сторону, пеньюар?— в том же направлении.—?Как же я по тебе соскучился, любимая! —?прошептал Коррадо прежде чем покрыть шею Марианны множеством быстрых поцелуев.Марианна сжала его плечи, благословляя эту ночь. Ночь, которой нет конца. Ночь, полная ласк, страсти, поцелуев, признаний, произносимых шепотом и повторяемых снова и снова, недолгого сна без сновидений и упоительных пробуждений, отдаваемых любви… Они лежали, усталые, но бесконечно счастливые и радостные от одного только взгляда друг на друга. Марианна не могла наглядеться на мужа. Их разлука продлилась только день, а Марианна чувствовала, как прошла бесконечность.—?А что с Франсисом? —?спросила Марианна, поудобнее устраиваясь в обьятьях мужа.—?В тюрьме, наверное,?— пожал плечами Коррадо,?— ожидает приговора.—?В смысле? А вы?—?Ещё в тюрьме я договорился с герцогом Савари, как поймать Франсиса Кранмера, который скрывался во Франции под другим именем. Мы разработали план. Мы знали, что Франсис придет к вам за деньгами и применит шантаж, тем самым выдав последний козырь в руке. Нам оставалось ждать его прихода, но Савари со своими людьми немного запаздывал. Мне пришлось задержать Франсиса самому, и дуэль в этом деле мне помогла, дальше ты всё видела собственными глазами. Франсиса арестовали и увезли люди Савари.—?Выходит, Савари нам друг?—?Не совсем. У него своя выгода. Савари давно мечтал выслужиться перед Императором, а поймать английского шпиона станет идеальным выходом. Тем более, по некоторым данным, Франсис связался с известной бандой старухи Фаншон. В общем, Савари ожидает заслуженная награда и похвала!—?А нас спокойная и счастливая жизнь,?— сказал Марианна, крепче прижимаясь к мужу.Она задумчиво погладила живот.—?Счастливая…***Прошло несколько месяцев. В светском обществе супруги Сант-Анна получили головокружительный успех. Их обсуждали, их принимали, им кланялись. И если злые языки и осуждали, то на людях точно уважали. В общем, князь и княгиня Сант-Анна никого не оставили равнодушным. Больше не было никаких проблем, которые преследовали Марианну по пятам, начиная с той памятной дуэли с Франсисом.Кстати, на счет Франсиса Кранмера. Марианна получила краткую анонимную записку. Вот что в ней говорилось. Через несколько дней после ареста Франсиса тайно казнили на гильотине. Наконец-то справедливость восторжествовала! Мир избавился от такого ужасного человека, как Франсис Кранмер. Старуху Фаншон и её банду осудили и публично казнили. Аделаида д’Ассельна де Виллинев вернулась домой, целой и невредимой. Жизнь налаживалась, но почти…Неотвратимо её беременность приближалась к своему сроку. И Марианна всё больше боялась. Она чувствовала себя неповоротливой, усталой и не смела даже смотреть в зеркало на свою фигуру, чье изменение отныне невозможно было скрыть, и лицо, на котором, казалось, остались одни громадные глаза. Ребенок вызывал отвращение. Снова и снова он напоминал о изнасиловании Маттео. Но на людях и при муже Марианна пыталась улыбаться и делать вид, что абсолютно счастлива, но только Коррадо трудно обмануть…Однажды он пригласил Марианну прогуляться по саду. Весна только вступала в свои права. Снег медленно таял, солнце улыбалось, и выглянули первые подснежники.—?Дорогая, что с вами происходит? —?спросил Коррадо.Марианна попыталась принять беспечный вид.—?А что со мной происходит? Со мной всё в порядке.Коррадо резко остановился и схватил её за плечи:—?Нет, я вижу, что что-то не так… Скажите, что же?Марианна отвела взгляд. Как же признаться ему? Как же сказать, что мысли о ребенке мучают ее? Что она потеряла покой, потому что ребенок от Маттео? Нет, она скажет ему. Он должен знать! Она поймет, если он развернется и уйдет от неё. Она не заслуживает любви и уважения, раз не может и не хочет полюбить ребенка.И когда Коррадо повторил свой вопрос, Марианна твердо сказала:—?Да, верно, я потеряла покой, а всё из-за ребенка! Да, да, именно из-за него. Он мне внушает отвращение. Как подумаю о нем, то сразу же вспоминаю Маттео Дамиани, трех рабынь и ночи, полные насилия и унижения! Я не могу ни спать, ни есть. Я с удовольствием избавилась бы от ребенка, но и этого не могу сделать… А как быть дальше, я не знаю.Марианна отвела взгляд, повернулась и направилась к дому. Слезы душили её. Всё кончено. Коррадо уйдет от нее, а она не станет его осуждать… Марианна и не знала, что после этого разговора Коррадо срочно вызвал к себе в кабинет Аркадиуса де Жоливаля. Не знала, что они о чем-то шептались весь вечер и, приняв решение, расстались на рассвете. Не знала, потому что начались роды…Внезапная боль разбудила Марианну. Она не могла долго проспать, так как уровень масла в лампе у изголовья почти не понизился. Вокруг царила тишина. Казалось, особняк погрузился в сон, закутанный в свои портьеры, занавеси и подушки, как в нежный кокон.Широко раскрыв глаза, Марианна оставалась некоторое время неподвижной, прислушиваясь к биению сердца и продвижению этой боли, которая, зародившись между бедер, медленно распространялась по всему телу. Боль не была нестерпимой и уже утихала, но служила предупреждением, предвестником, может быть, готовящегося испытания. Не пришло ли наконец время освободиться от ее ноши?Она колебалась, что ей следует сделать, и решила подождать, пока повторная боль не подтвердит ее диагноз, возможно, немного поспешный, чтобы тревожить врача, который в этот час должен крепко спать. Но боль повторилась. Марианна поняла, что ей необходима помощь и что для нее наступил час исполнить высший долг женщины…***У Марианны родился мальчик. Но не успел малыш заплакать, как донна Лавиния, недавно приехавшая из Лукки в Париж, радостно заголосила на весь особняк:—?Сын! У него сын! Да здравствует наследник Сант-Анна!Затуманенный взгляд Марианны уловил удлиненное черной бородкой смуглое лицо, которое она тотчас узнала.—?Доктор… —?вздохнула она. —?Это… будет еще долго?—?Так вам все еще очень больно?—?Н-нет! Нет… это правда, боли уже нет!—?Так и должно быть, раз все кончилось.—?Кон… чи… лось?Она расчленила слово; словно желая лучше понять его значение, испытывая блаженное успокоение во всем измученном теле. Все!С нестерпимой болью покончено.Это значит, что мучения не возобновятся и она, Марианна, сможет наконец уснуть…Врач нагнулся ближе, и она ощутила исходивший от его одежды запах амбры.—?У вас сын,?— сказал он тише, с оттенком уважения. —?Вы имеете право быть счастливой и гордой, ибо ребенок великолепный!Одно за другим слова достигали своей цели, обретали смысл. Медленно, с опаской, рука молодой женщины скользнула по ее телу… Убедившись, что чудовищная опухоль исчезла, что ее живот снова стал почти плоским, она не стала удерживать брызнувшие из глаз слезы.Голосу неприятному и искаженному от злобы, шептавшему в глубине ее сердца: ?Это сын Дамиани! Чудовищное порождение подонка, чья жизнь была только цепью преступлений…?, этому голосу отвечал другой, спокойный и серьезный?— экономки,?— который утверждал: ?Это князь! Наследник рода Сант’Анна, и никто и ничто не сможет больше помешать тому, что есть!..?И это была безграничная уверенность любви и преданности, побеждавшая все, как в битве света и мрака триумф всегда был на стороне света.Стоя в заливавших комнату лучах солнца, донна Лавиния достала из небольшого ларца мягко поблескивающий старинный золотой флакон. Отсыпав крохотную частицу его содержимого на полоску тонкого полотна, она провела им по губам ребенка.—?Это пшеничная мука с ваших земель, монсеньор. Это хлеб насущный всех наших слуг и крестьян. Они растят его для вас, но вы должны всю жизнь заботиться, чтобы они не терпели нужды.Она повторила те же движения и почти те же слова, манипулируя с другим флаконом, содержащим кровь земли тосканской: густое темно-красное вино, подлинный эликсир жизни.Когда это было закончено, старая женщина снова повернулась к кровати, где Марианна словно зачарованная следила за всеми фазами этого необычного обряда, чья торжественная простота сочеталась с величием мессы.—?Госпожа,?— сказала она с чувством,?— кюре из церкви Сент-Мари-Драпри вот-вот будет здесь, чтобы окрестить нашего князя. Какое имя ваше светлейшее сиятельство желает дать своему сыну?Захваченная врасплох, Марианна почувствовала, что краснеет. Почему донна Лавиния заставляет ее играть нежелательную ей роль матери?Тем не менее необходимо ответить.—?Я не знаю,?— прошептала Марианна. —?Мне кажется, что выбирать следует не мне. А у вас нет никаких предложений по этому поводу?—?Есть! Если госпожа одобрит, князь Коррадо желает, чтобы ребенок носил имя своего деда, Себастьяно. Но обычай требует, чтобы он носил также имя деда по матери.—?Мне кажется, что дон Себастьяно был не отцом князя Коррадо, а дедом.—?Действительно. Однако он не желает, чтобы имя князя Уголино снова выплыло на свет. Угодно вам, госпожа, сказать мне имя вашего отца?Словно челюсти капкана сомкнулись на Марианне.Донна Лавиния знала, что она делает, и всеми силами старалась привязать мать ребенка к семье, которую та собиралась покинуть. И никогда изнуренная Марианна не чувствовала себя такой слабой, такой усталой. Почему ее терзают из-за этого ребенка? Почему, в конце концов, не оставят в покое? Ей вдруг показалось, что она видит великолепный, гордый портрет, царивший в ее парижском салоне: маркиз д’Ассельна де Виллинев, чья родословная уходила в крестовые походы, не будет ли он оскорблен в своей воинственной потусторонности, где он, без сомнения, пребывает, если ребенок управляющего Дамиани получит его имя? Но в то же время, словно более могущественная, чем ее воля, сила вынудила ее к тому, что она посчитала сдачей позиции, она услышала, что отвечает голосом, который не узнала и который принадлежал уже к области грез:—?Его звали Пьер… Пьер-Арман…Все ее подсознание восстало против того, что она посчитала малодушием, и она хотела бы еще бороться, но безмерная усталость оказалась более сильной. Ее веки налились свинцом, а рассудок блуждал в тумане. Она уже спала глубоким сном.Какое-то время донна Лавиния со слезами на глазах смотрела на неподвижную фигурку, такую тонкую и хрупкую теперь, что она казалась затерянной в этой необъятной кровати. Как могло случиться, что в этом юном истощенном создании осталось еще столько сопротивляемости и воли? После такого тяжкого испытания она сохранила еще достаточно присутствия духа, чтобы оттолкнуть ребенка, отказаться позволить пробудить могущественный материнский инстинкт.С болью смотрела старая дама на исхудавшее лицо с ввалившимися закрытыми глазами, утонувшее в кружевном чепчике, из-под которого выбилась непокорная черная прядь.—?Если бы только она согласилась посмотреть на тебя, мой маленький князь, хоть один раз. Она не смогла бы тогда больше оттолкнуть тебя. Но пойдем! Пусть он увидит, ОН… Он будет любить тебя всей нерастраченной любовью. Он будет любить тебя… за двоих.Марианна проснулась и увидела у своего изголовья Коррадо.—?Мадам, я пришел поинтересоваться вашим самочувствием.—?Мне лучше… Спасибо…Марианна не знала, что сказать. Он здесь, значит, он простил её? Или просто пришел, потому что воспитание и благородство продиктовали прийти, а так он её презирает?—?Мадам, я хочу кое-что сделать. Сейчас я вам всё объясню…Прежде чем удивленная этим внезапным уходом Марианна смогла что-нибудь предпринять, он стремительно покинул комнату, оставив дверь открытой. Из-за нее донеслись быстрые шаги, затем голос:—?Жоливаль! Жоливаль! Идите!..Через мгновение он вернулся со следовавшим за ним виконтом. И Марианна подавила крик, увидев, что Аркадиус с бесконечными предосторожностями несет в руках небольшой белый сверток…Вся кровь Марианны отхлынула к сердцу. Жоливаль передал сверток Коррадо, и она поняла, что он подаст ей ребенка, чье приближение вызвало у нее ужас. Она бросила вокруг себя растерянный взгляд, надеясь найти убежище от этой снежно-белой опасности, которая надвигалась на нее из рук того, кого она любила.Подойдя к кровати и движением головы отбросив упавшую на глаза черную прядь, он торжествующе улыбнулся потрясенной молодой женщине.—?Мадам, взгляните на сына! Он прекрасен. Именно он и сделает вас мамой и женщиной в полном смысле этого слова.Теперь он обогнул кровать, приблизился… Через мгновение он положит ребенка на одеяло… Его глаза лукаво блестели, и Марианне показалось, что она ненавидит его. Как он посмел?—?Унеси ребенка! —?процедила она сквозь зубы. —?Я уже сказала, что не хочу видеть его…Наступила тишина, всеобъемлющая, такая гнетущая, что Марианна испугалась. Не смея поднять глаза на Коррадо, чтобы не увидеть того, что она могла прочесть на его лице, она повторила гораздо тише:—?Попытайся понять, что он представляет для меня. Это… это выше моих сил.Она ожидала приступа гнева, но голос Коррадо не изменил доброжелательности:—?Я знаю и понимаю, что он представляет для тебя. Но теперь я скажу тебе, что он представляет для меня: просто красивый мальчуган, крепко скроенный и здоровый, которого ты долго создавала и произвела на свет в таких страданиях, что любая вина, даже если она имела место, при этом сгладилась. А также он наследник рода Сант-Анна. А главное?— он твой ребенок… только твой, к тому же он похож на тебя.—?Это правда,?— поддержал его Жоливаль. —?Он похож на портрет вашего отца…—?Ну-ка, хоть глянь на него! —?настаивал Коррадо. —?Наберись мужества посмотреть на него одно мгновение. В противном случае ты не та женщина…Подразумевалось: ?Ты не та женщина, в которую я верил?. Намек был ясен. Марианна слишком хорошо знала непримиримость личного кодекса чести Коррадо, и она капитулировала…—?Хорошо,?— вздохнула она. —?Покажи его мне, раз это так важно для тебя.—?Это правда очень важно! —?подтвердил он серьезным тоном.Марианна подумала, что он отдаст его ей в руки, чтобы она могла бросить на него взгляд, но он, быстро нагнувшись, положил свой легкий груз на одну из подушек, вплотную к плечу матери.Она вздрогнула от этого неожиданного прикосновения, но удержала готовый вырваться возглас раздражения?— Коррадо не спускал с нее глаз, ожидая ее реакции.Тогда, очень тихо, она выпрямилась и повернулась на бок. Но впечатление от первого взгляда на ее ребенка было совсем не таким, как она предполагала.В малютке не было не только ничего от его отвратительного производителя, но он был действительно прекрасен, как херувим, и сердце молодой женщины невольно пропустило один удар…В пестроте вышитых одежек маленький князь спал с умилительной важностью, раскинув похожие на крохотные морские звезды ручки. Из-под кружевного чепчика выглядывали легкие как пух черные волосики, завившиеся в локоны над круглым личиком, цветом напоминавшим спелый персик. Должно быть, ему снилось что-то приятное, ибо уголки его маленького рта слегка подрагивали, словно он уже пытался улыбнуться…Марианна как завороженная пожирала его глазами.Сходство с ее отцом было неоспоримым. Его подтверждала и форма рта над крохотным подбородком, уже волевым, и хорошо вылепленный крупный лоб, признак ума. Созерцая это беззащитное существо, которого она так боялась, Марианна почувствовала, как что-то затрепетало в ней, что-то имеющее крылья и пытающееся освободиться. Словно готовилось новое рождение, без ее ведома тайно зачатое заговором между ее сердцем и разумом, неведомая сила вздымалась, не спрашивая, необходимо ли ей это.Со своеобразной боязнью она осторожно протянула руку и совсем легко, с неуловимостью мотылька, коснулась пальцем маленькой ручонки. Жест робкий и не похожий на ласку… Но внезапно ручонка ожила, сомкнула пальчики и сжала ими палец матери, который удержала пленником с неожиданной для новорожденного силой.И тогда что-то сломалось в Марианне. Это было как резко распахнутое порывом бури окно, и то, что ждало в ней, взлетело в небеса, заливая ее почти болезненной по силе радостью… Слезы выступили у нее на глазах и потекли по щекам, маленькие освежающие ручейки, смывающие злобу, отвращение, всю грязь, так долго накапливавшуюся в душе Марианны, удушая ее.Какая разница теперь, в результате чего этот ребенок вторгся в ее жизнь и обрел свое существование?С изумлением и восхищением она обнаружила, что он часть ее, плоть от ее плоти, кровь от ее крови, и она благодарна ему за это.Стоя по обе стороны кровати, мужчины затаили дыхание, стараясь не шелохнуться, глядя только, как на их глазах совершается чудо пробуждения материнской любви. Но когда молодая женщина, пленница своего сына, заплакала, Коррадо снова нагнулся, осторожно поднял малыша и отдал его в руки матери, которые на этот раз сомкнулись вокруг него.Маленькая шелковистая головка сама собой спряталась у теплой шеи в невольной ласке, потрясшей Марианну. Тогда она перевела на откровенно плакавшего виконта и улыбавшегося Коррадо взгляд, полный слез и сверкающий, как изумруды…—?Не изображайте бог знает что,?— прошептала она. —?Ваш маленький заговор удался. Вы победили меня…