----- (1/1)
Проснувшись, я ощутил скрип песка на зубах и принялся отплевываться. В глотке тянуло от сухости, желудок выворачивало от голода, и только опустошив лежавшую рядом флягу, я почувствовал себя лучше. Полежав еще несколько минут укутанным в плед, я вдруг понял, что вокруг слишком тихо. Весь прошлый день я привыкал к смене звукового фона, окружавшего меня. Привычные звуки автоматных выстрелов, оглушающих взрывов, обрушения очередной постройки и копошения маленьких когтистых лапок вездесущих крыс сменилось шелестением клонящихся от порывов ветра деревьев с развевающейся листвой, шумом волнующейся реки, утекающего сквозь пальцы рыхлого песка.
Сейчас же я ощущал себя, будто снова оказался в изоляторе - подвешенной под потолком непрозрачной стеклянной сфере, куда военные заталкивали особо буйных заключенных, пока те отходили от разгонявшей кровь наркоты. Небольшой размер позволял только свернувшись клубком лежать на ее дне и корчиться от ломки, спазматически задыхаясь от нехватки кислорода, лишенным зрения и слуха.Судорожно глотнув побольше воздуха, я открыл глаза и огляделся, но нигде поблизости не заметил Юньси. Чаще всего он просыпался позже меня, лениво потягиваясь на лежанке, разминая тело и сквозь сонную дымку разглядывая все вокруг. А я успел привыкнуть к этому ежедневному утреннему ритуалу, и потому, проснувшись в одиночестве, немало заволновался. Вещмешка Юньси нигде не было, а его запах ощущался слабой дымкой на брошенном рядом скомканном покрывале. Неподалеку от потухшего костра я заметил лежавшую карту, придавленную камнем. На обратной стороне аккуратным почерком было выведено: ?Ушел на рынок. Совсем скоро ты получишь свои деньги. И я больше не стану тебя донимать. Потерпи еще немного?.Глупый, глупый ребенок!Еще когда торчали запертые в моем убежище в четвертом секторе, я ведь стращал его и запугивал, чтобы ни в коем случае никуда от меня не отходил и шагу ступить не смел без разрешения, когда будем в пути. Перебрал все слышимые мною за жизнь страшилки и пересказывал ему, чтобы накрепко вбить в голову - снаружи опасно оставаться одному.Такой мелкий и смазливый, совсем беззащитный, а уж если о его происхождении прознали бы ушлые торгаши или кто-то из местных… Я ведь даже по частям своего малыша потом не собрал бы.За несколько минут, кажущихся бесконечными, трясущимися руками я собирал разбросанные по песку вещи, после чего сорвался на бег. По своей приобретенной за нелегкую жизнь предусмотрительности карту я заучил еще дома и теперь ориентировался на единственную в округе вышку, во все стороны от которой, насколько я помнил, и развернулся крупнейший в секторе рынок.Пролетев главный вход, обозначенный огромной деревянной аркой и покосившейся истертой табличкой над ней, я пронесся сквозь ряды заполняющихся товарами прилавков только-только оживающего рынка. С приливом адреналина я и сам не понял, как оказался в самой дальней его части и тогда уже остановился, кусая губы в нерешительности. Меня окружала поломанная мебель, осколки какой-то посуды, груды пыльных тряпок, сваленные тут и там. На одной из таких куч сидел сгорбленный одноглазый старик, которого я не сразу и заметил. Он покосился на меня недовольно и что-то пробурчал себе под нос. Я уже хотел подойти ближе, чтобы расспросить его, а вздумал бы сопротивляться, так я и шею мог свернуть. Мне только нужна была подсказка, где искать Юньси, только один знак, куда следовать. И он словно почувствовал мою невысказанную мольбу, когда прожигал меня своим серым подслеповатым глазом. Его рука с зажатой между пальцами трубкой медленно поднялась и указала куда-то в сторону. То ли гнал меня прочь, то ли помогал, раздумывать времени не было, я только кивнул ему и последовал в указанное место, нащупывая за поясом ручку ножа. После продолжительного бега упершись в тупик, я начал мысленно проклинать поглумившегося надо мной деда, но тут ветер чуть всколыхнул одну из сжимающихся вокруг меня стен, и я решительно прикоснулся к ней, отгибая тяжелый полог.
Оказавшись в небольшом полутемном шатре, я бегло огляделся и заметил только парня впереди себя. Сделав шаг навстречу, с облегчением узнал хрупкую фигурку Юньси, стоящего в пятне света. Собирался его окликнуть и подойти ближе, чтобы заключить в объятия и поскорее прижать к себе.- Стой на месте.Я нахмурился, услышав чужой грубый голос со стороны, но как только заметил обернувшегося Юньси, меня охватило непреодолимое желание броситься к нему и расцеловать его встревоженное лицо. Когда он понял, кто перед ним, его взгляд смягчился, уголки губ словно бы приподнялись в улыбке.Я хотел улыбнуться в ответ, но вдруг обнаружил позади него выдвинувшихся из тени людей, не меньше полдюжины. В затемненных шлемах и спецовке, с автоматами в руках. Все они были направлены на моего малыша. Стоило только увидеть всю эту картину целиком, как я уже знал, что будет дальше, и потому с отчаянным рыком рванул к Юньси.Последнее, что я запомнил перед тем, как меня поглотила тьма от прицельного удара в затылок - испуг в любимых, искрящихся слезами глазах.Очнулся я уже спустя мгновение - от расколовшего в мелкую крошку сердце крика, раздавшегося совсем рядом. Тупая боль разрывала мне череп, зрение возвращалось постепенно. Я вслепую нашарил босую ногу рядом, подтянул свое тело к ней. Подслеповатыми глазами узнал своего малыша и потянулся ему навстречу. Он стоял на коленях с вытянутыми перед собой руками и пронзительно кричал, впустую щелкая разряженным пистолетом, когда автоматная очередь прошивала его тело.
И вот в один миг крик смолк. Я сидел позади него, совершенно обессиленный и разбитый, и любовался расцветающими на чужой спине кроваво-синими цветами. Краем глаза заметил тающих на заднем плане палачей. Их уцелело всего трое. Остальных мой хрупкий, но такой храбрый малыш уложил прицельными выстрелами.Счет 1:3.Мы победили?Я отпустил свой разум, приковав пустой взгляд к изломанному телу моего стонущего нефритового сокровища.