33 (1/1)

Фредерик стоял за спиной девушки (да, это был именно он), с облегчением думая, что всё уже позади. Он с волнением вспоминал, как уговаривал Т/И переехать в Берлин, не прихоти ради и, как был вынужден силой привезти её сюда. Да, конечно, Цоллеру хотелось вернуться в родной город, тем более, что он уже четыре года, не мог задержаться здесь надолго, приезжая, максимум, на несколько дней и снова отправляясь на войну. Сейчас, когда война уже закончилась, он не торопился возвращаться, только из-за Т/И. Но, у желания Фредерика увезти Т/И в Германию, была и более веская причина. Сама девушка ни о чём не догадывалась, а Цоллеру, несмотря на всё недопонимание между ними, не хотелось заставлять её нервничать. Да, война закончилась, но обиды родственников погибших и желание мести и правосудия, никуда не исчезло. И так случилось что несколько близких людей, тех, кого убил Фредерик, узнав, что он в Париже, решили с ним поквитаться. В Германию, на родину снайпера, где его превозносили до небес, никто бы не рискнул сунуться и устроить засаду. А вот во Франции, где вся страна ненавидела и презирала нацистских узурпаторов, нашлось бы много добровольцев, кто захотел бы помочь "недоброжелателям" Фредерика... И самое ужасное, что эти люди узнали о существовании Т/И, о том, что у Фредерика Цоллера (как многие считали), бездушной машины, появилось очень сильное слабое место, в лице миниатюрной француженки. Именно поэтому, Т/И больше нельзя было оставаться в Париже, а Берлин стал бы самым безопасным местом для её укрытия.

Обо всех недоброжелателях (а их оказалась целая дюжина), поимённо, Цоллеру сообщил как раз-таки Ганс Ланда. Вообще, их могло бы быть и намного больше, но из-за закрытых границ, и в воздухе, и на земле, пробраться во Францию удалось далеко не всем желающим. Схема дальнейших действий, была максимально проста: Фредерик покупает дом в Берлине и отправляет туда Т/И, а сам остаётся в Париже, чтобы уничтожить, внезапную "проблему". Фредерик Цоллер убил огромное количество людей, поэтому, не имело значения, насколько этих убитых станет больше. Он дошёл до таких цифр, когда человеческая жизнь уже ничего не значила. Именно так Фредерик думал каждый новый день, когда находился на войне. Именно так он думал и сейчас. Да война закончилась и да, ему всё также было неприятно думать, что снова придётся убивать... Но речь шла о Т/И. О девушке, чьей смерти от чужих рук, он точно не мог допустить. И если надо будет, Фредерик убьёт ещё сотни людей, если от этого будет зависеть жизнь любимой девушки...

Снайпер хотел отправить девушку в Берлин с несколькими эсэсовцами, но Ланда уверил, что есть только два человека, в присутсвии которых, Т/И не попытается сбежать: Дитер Хельштром и собственного он сам, Ганс Ланда. В итоге сошлись на том, что австриец полетит с Т/И в Германию, а Дитер поможет с обнаружением мест обитания, незваных гостей и с последующим устранением.

Фредерик никогда ранее не сомневался ни в себе, ни в своём обращении с оружием. Но сейчас ему впервые в жизни было страшно не вернуться. Потому что, именно сейчас, ему было для кого себя беречь. И он всерьёз думал, что в самый ответственный момент, рука и палец, сжимающий курок, могут дрогнуть...

Сейчас, когда Т/И, только начала оттаивать, ему разом рушили все планы! Но ничего не оставалось, как согласиться с Ландой и отпустить Т/И именно с ним. Конечно, Цоллер не доверял этому австрийскому Казанове, но недоверие было несравнимо с опасностью, которой подвергалась девушка, находясь в Париже каждую лишнюю минуту.

Вся тройца, провожая её в аэропорт, знали, что Дитер подмешал в воду в бутылке, снотворное. Фредерик с сожалением думал, что приходится прибегать к таким жёстким мерам, чтобы спасти девушку, от возможной смерти. Занеся её на руках в самолёт, Цоллер выгнал из салона нескольких солдат (что летели в Берлин для охраны дома, хоть это и было ни к чему, но снайпер хотел перестраховаться), и лично переодел девушку в пижаму (её чемоданы были уже в самолёте). Казалось бы мелочь, но Цоллер не знал наверняка, сможет вернуться живым в Берлин или нет, поэтому, ему хотелось эти последние минуты прощания, сделать для самой девушки, максимально комфортными (пусть она об этом и не узнает, из-за крепкого сна). Почему-то, именно сейчас, разум немца зацепился за мысль, что девушке будет неудобно спать в одежде. Поэтому, не раздумывая, он осторожно переодел её, накрывая тёплым одеялом и подкладывая под голову подушку.

Эти пять дней, для самого Цоллера, длились, словно вечность. Но "проблему" удалось устранить довольно быстро. И так как, не было больше смысла задерживаться в Париже, он сразу же, на частном самолёте вылетел в Берлин, перед этим, заехав к Жюли и светясь от счастья, успокоил француженку, что с её подругой всё в порядке. Вообще, по большому счёту, снайперу было плевать на рыжую и её переживания. Делал он это, только потому, что Жюли для Т/И, была чуть ли не единственным близким человеком, и что самой Т/И было бы важно, чтобы её подруга была в курсе, что с ней всё хорошо.

И вот теперь, снайпер стоял за дверью ванной комнаты (в дом его пустил Ланда), и слушал об "откровениях" девушки, на его, Фредерика, счёт. Немец никогда бы не поверил, про "бабочек в животе", если бы сам лично сейчас их не испытывал, просто слушая о том, что Т/И больше его не ненавидет, что она изменила к нему отношение, пусть пока ещё и сама не до конца понимает собственные эмоции. Но то, что в ней не осталось ненависти, окрыляло!

Он осторожно вышел из ванной, бесшумно закрывая дверь и также невесомо шагая к креслу, в котором сидела девушка. Нетерпеливо накрыл ладонью её глаза, только сейчас, в полной мере осознавая, что всё позади. Его маленькая строптивая упрямица жива и здорова, а он смог вернуться к ней, целым и невредимым. Большего было просто не нужно.

Девушка вздрогнула от неожиданности, а спустя несколько секунд, расслабилась.

—Если Герр Ланда спокойно реагирует и всё ещё тебя не пристрелил... Фредерик, это ты? —девушка аккуратно проходилась пальцами, по лежащей на её глазах, ладони, а после, услышала одобрительный хохот Ганса.

—Просто восхитительные умозаключения! Браво!

Вместо ответа, Цоллер всё также молча убрал руку, наклоняясь к девушке и теперь, давая ей обернуться и разглядеть себя, крепко обнял, тихо, так чтобы его услышала только Т/И, шепча ей на ухо:

—Если я уйду от тебя, то только к Смерти...