21 (1/2)
—Моя спящая красавица... Пора открыть глазки, —первое, что услышала Т/И, нехотя просыпаясь.
Голова гудела и была тяжёлой, словно баскетбольный мяч. Её мутило и подташнивало. Разум был расфокусирован настолько, что она не до конца понимала — голос звал её в действительности или же ей это снится.
Но сон рассеялся окончательно, когда она почувствовала что-то холодное у правой скулы и лёгкие хлопки по левой щеке.
Распахнув глаза, девушка зажмурилась от яркого света люстры и лишь проморгавшись, увидела, сидящего перед ней Фредерика.
Он выпрямился, видя, что девушка проснулась. Глаза его блестели чем-то недобрым, мрачным. За всё время знакомства, Т/И не видела этого взгляда. Чёрные зрачки, расширились, делая и без того тёмные, карие глаза — практически чёрными. Они были злы, холодны. Наверное, именно так Цоллер смотрит в прицел, перед тем, как лишить кого-то жизни. Это был взгляд настоящего убийцы. Т/И не видела его раньше, но каким-то шестым чувством понимала — это он.
Последнее, что помнила Т/И, это аэропорт. Как она стояла в очереди на паспортный контроль. Потом появились нацисты, закрыли все выходы и начали рассматривать пассажиров, пока не встретились взглядом с ней. Девушка безнадёжно пыталась бежать, пытаясь добраться до окна и выпрыгнуть на улицу (к счастью, этаж был первым), протискиваясь, сквозь напуганную толпу, но гестаповцы решили и этот вопрос. Выстрелив несколько раз в потолок, они приказали всем немедленно лечь на пол, иначе начнут стрельбу на поражение. И люди их послушали, покорно ложась на пол. Т/И, среди лежачих, была теперь, как на ладони и её схватили, без малейших усилий. А дальше ей чем-то зажали нос и наступила темнота.Тяжело сглотнув, она подтянулась на локтях, стараясь отодвинуться от Цоллера. Картина была ясна, как день. Она у себя в квартире. Здесь же и снайпер. Значит, ему доложили, что она пыталась бежать.
—Ты? —охрипшим голосом спросила девушка, будто не верила собственным глазам. —Что ты здесь делаешь? —она старалась играть в удивление, хотя выходило у неё это из рук вон плохо и Фредерик сразу распознал фальшь.—Пикнешь и я спущу курок. Раздевайся, —особо не церемонясь, мужчина с силой надавил дулом на скулу. И вот тут-то Т/И и заметила пистолет, что всё это время, немец держал у её шеи и скулы.
—Пожалуйста, не надо... —она тяжело сглотнула, зажмурилась и от страха задержала дыхание.
Тело, в миг, словно парализовало от затопившего разум ужаса. И она ничего не могла с этим сделать.—Пошевеливайся, —Цоллер, правой рукой с силой надавил на щёки девушки, всё также продолжая держать пистолет в левой.—Мне больно, Фредерик... Пожалуйста, прекрати... Ты меня пугаешь... —Т/И скривила лицо в муках страха и ужаса, поджимая губы и силясь не заплакать.—Надо же! Ты запомнила моё имя! Я не привык ждать. Снимай тряпки. Сейчас же! —тонкие губы, приоткрывались совсем немного, будто таким способом, пытались удержать своего хозяина от агрессии.
Видя, что девушка осталась сидеть на месте, снайпер схватив её за шею, потянул на себя, заставляя тем самым сесть на середину кровати.
—Считаю до трёх, —снова надавив на девичьи щёки, он заставил Т/И открыть губы и разжать зубы, а после, ловко, засунул дуло пистолета ей в рот, уже второй раз за сегодняшний вечер, снимая оружие с предохранителя.
В истерике заплакав, девушка стала снимать с себя одежду. Её потряхивало крупной дрожью, дыхание постоянно сбивалось, а пульс ускорился в несколько раз.
Всё то время, что она раздевалась перед Цоллером, каждую секунду, ей хотелось отвернуться или закрыть глаза, но немец не позволял этого сделать, продолжая держать глушитель у неё во рту и требуя, чтобы она смотрела на него, одёргивая лицо каждый раз, когда Т/И пыталась отвернуться.
—Умница, —мужчина, разжимая ладонь, несильно хлопнул девушку пару раз по щеке, словно в знак одобрения.
Цоллер, засунув пистолет в кобуру, всё это время закреплённую на поясе, встал с кровати, подходя к стулу, который сам же и принёс сюда, после того, как спровадил из квартиры Жюли.
Он, неторопясь, снял пальто, аккуратно повесив его на спинку, после, всё с той же педантичностью, сняв футболку, сложил её на стуле и, только после этого, теперь щеголяя перед девушкой обнажённым торсом, снова подошёл к кровати.
Худощавое, но поджарое тело, было напряжено, словно оголённый нерв. Казалось, ещё немного и Фредерик, готов был на самом деле, кинуться на девушку. И это напряжение не ускользнуло от глаз Т/И.
—Умоляю, остановись, —всё ещё сидя на кровати, Т/И то и дело, прикрывала грудь и пах руками, отодвигаясь от снайпера и вжимаясь в спинку кровати.
—Руки по швам и ложись! —за всё время, что находится в этой комнате, Фредерик ни разу не повысил голос. Вот и сейчас, он говорил спокойно, с расстановкой, но в интонации слышался приказ.
Т/И, не в силах, от страха, сказать хоть слово против, лишь отрицательно покачала головой, поджимая колени под себя и пытаясь прикрыться одеялом.
Схватив ткань, Цоллер не дал ей этого сделать, скидывая его на пол.
—Мне достать пистолет?
Т/И снова обессиленно покачала головой в ответ, тихо поскуливая в плаче, но всё же послушалась, укладываясь на подушки и убирая руки вдоль тела.—Вот так... Хорошая девочка, —Цоллер, сел на кровать, между ног Т/И, поднимая и сгибая колени девушки и разводя их в стороны.—Фредерик, ты же не такой. Прошу тебя... Прекрати... —она рискнула посмотреть ему в глаза, своими заплаканными и запуганными, но мужчина лишь издевательски ухмыльнулся.—Правда? А не ты ли называла меня грязным фритцем, когда жаловалась, этому сопляку Марселю? Самовлюблённым напыщенным индюком?
Было глупо выяснять в такой момент, откуда Цоллер знает о том разговоре, но теперь стало ясно, как день, почему он так зол и жесток с ней. В горле образовался ком, но Т/И всё ещё глупо надеялась отговорить снайпера делать то, что он задумал.—Я... Я была не права... Прости... Пожалуйста, проси, что хочешь, но только не это. Прошу тебя...—Сейчас у тебя будет шанс извиниться. И в твоих же интересах, быть максимально убедительной, чтобы мне эти извинения понравились, —Фредерик, разведя её колени ещё шире, всё также одаривая испепеляющим взглядом, стал целовать их, опускаясь поцелуями всё ниже, пока не дошёл до паха. А после, по-хозяиски проталкивался языком в её девочку.
Т/И закрыла лицо руками, не в силах этого вынести. Ей хотелось абстрагироваться, не думать ни о чём, потому что, больше, ей ничего не оставалось. Она тихо плакала, как-то слишком быстро смирившись со своей незавидной участью и мечтала, чтобы это всё скорее закончилось.
Она не чувствовала ничего, до тех пор, пока Цоллер снова, как и тогда в кинотеатре, ни стал проталкивать в неё пальцы, но теперь, помогая ещё и языком. Это вызвало новый приступ плача и внутренней истерики, но снайпер и не думал останавливаться.