Глава 26. Дом напротив (1/1)

Верная своему обещанию нас проведывать, мадам Морель-Соверген следующим днём навестила нас в нашей временной обители?— справиться о моём здоровье.Я очень приветливо и предупредительно приняла её, вместе мы немного поговорили, мадам Симона даже поиграла с маленькой Флавией в её кукольные балы. Девочка спрашивала пожилую даму, придёт ли она ещё раз?— так понравилась ей мадам Морель-Соверген. Симона ласково ответила девочке, что с удовольствием навестит нас снова, если не против этого я. Разумеется, против визитов Симоны я не имела ничего. Между нами как-то сразу возникла взаимная симпатия.У меня не могло не вызвать восхищение то, как мадам Симона уверенно и доброжелательно держит себя. Бывшая кормилица герцога была крупной женщиной в возрасте более шестидесяти лет, но сохранившая некоторую свежесть. Она была одета в элегантное траурное платье, несмотря на то, что её муж умер тридцать семь лет тому назад, из шелка с тонкой вышивкой, её высокую прическу украшали дорогие кружева.Я поблагодарила свою гостью за доброту и внимание к нам, визитёрка же очень сожалела, что такое молодое создание как я вынуждена соблюдать постельный режим.—?Может быть, деревенский воздух был бы полезнее для вас? —?спросила она. —?У меня в деревне есть несколько домов, и я с удовольствием предоставила бы один из них в ваше распоряжение.—?Вы бесконечно добры,?— ответила я пожилой даме,?— но должна признаться вам, что деревня наводит на меня скуку. Я так люблю ощущать вокруг себя оживление города, а ваш мне особенно нравится.—?Наш город, без сомнения, красив,?— сказала со вздохом мадам Симона,?— но вот уже много лет как в нем не ощущается никакого оживления. Подумайте только, его владыки словно позабыли о его существовании! Герцог Карл приезжал в прошлом году в феврале, но он не был в Дижоне более двенадцати лет. Да и приезд этот был связан с мрачным обстоятельством.—?Мрачным? —?переспросила я. —?Кто-нибудь из его семьи умер?—?Нет. Он приезжал за телами своих родителей, герцога Филиппа и герцогини Изабеллы, похороненных ранее в Брюгге и в Госнее, с тем чтобы похоронить их рядом с их предками, в Шампмольской обители, некрополе герцогов Бургундских. В этот день было очень холодно, шёл сильный снег, и все же я была счастлива, потому что наша дорогая герцогиня, которой я была предана всей душой, возвращалась сюда, поближе ко мне, в ожидании воскрешения.Скорее для себя, а не для меня?— её молчаливой слушательницы, мадам Симона вспоминала о длинном и пышном кортеже, который прибыл в этот день в Дижон под предводительством сеньора де Равенштайна и коннетабля де Сен-Поля.Воспоминания о моей свадьбе зимой 1475 года заставили меня счастливо улыбнуться против воли.—?Фьора, дорогая, вы думали явно о чём-то очень хорошем,?— обратила на это внимание мадам Симона.—?Ах, извините… Я вспомнила о дне своей свадьбы и мысленно туда вернулась, вспоминала проведённые с супругом дни во Флоренции до нашего отъезда,?— чистосердечно поделилась я с бывшей кормилицей герцога. —?Мадам, не затруднит ли вас одна моя просьба? Расскажете мне о монсеньоре Карле? Какой он? Что это за человек?Я ожидала взрыва энтузиазма, однако его не последовало. Мадам Симона помолчала немного, рассматривая золотые, с жемчугом и аметистом кольца, украшавшие ее пальцы:—?Даже не знаю, как бы вам обрисовать его, чтобы это было ближе к правде. Разные люди имеют о нём собственное мнение. Что касается меня, то я испытываю к герцогу нежность, ибо я вскормила его своим молоком, и правда то, что я его бесконечно люблю. Но признаюсь, что теперь он немного пугает меня своей безмерной гордостью, к которой прибавьте странную склонность к меланхолии. Это поразило меня, когда я увидела его в прошлом году. Тут все дело в его португальской крови.—?Португальской?—?Ну да. Его мать родом из Португалии. Она была сестрой принца Генриха Мореплавателя, заявившего, что он завоюет все моря, и она передала сыну вместе с кровью его мечты о славе. Монсеньор Карл счастлив только в действии, но при этом он всегда боится смерти, краткость жизни ему невыносима. Однако он никогда не отступает перед опасностью, он даже ищет её.Когда монсеньор Карл ещё молодым жил в Горкуме, он любил садиться в парусник один, идя навстречу буре. Впрочем, буря, как и война,?— это его стихия. Она находит отклик к его душе, потому что у него временами бывают приступы ярости. Я боюсь, что его давняя мечта о восстановлении древнего бургундского королевства уведет его дальше, чем следовало бы. Он старается объединить путем завоеваний Нидерланды и Фландрию, с одной стороны, и саму Бургундию, с другой, и было бы, без сомнения, лучше, если бы он думал о том, как защитить то, что он имеет. Король Франции?— это опасный враг, и он следит за нашим герцогом, как паук, стерегущий добычу в паутине.—?Как он выглядит?—?Вот уж действительно женский вопрос,?— воскликнула со смехом мадам Симона. —?Так знайте, прекрасная любознайка, что это красивый мужчина, не слишком высокий, но прекрасно сложенный, очень сильный, поэтому он не знает, что такое усталость, и легко переносит все лишения. У него широкое цветущее лицо с мощным подбородком, темные властные глаза, а волосы жесткие и черные. Он редко улыбается, реже, чем раньше, а это досадно, ибо улыбка красит его.—?Поговаривают, что его отец очень любил женщин. Похож ли он в этом на него? —?продолжала допытываться я в моём стремлении узнать больше о герцоге Карле, ведь ранее я о нём знала только со слов Деметриоса и Филиппа с отцом и Леонардой.—?Ничуть! Потому что он больше взял от своей матери и любит говорить: ?Мы, португальцы…?, что в свое время приводило в ярость герцога Филиппа. У этого-то было бесчисленное множество любовниц, что заставляло сильно страдать его супругу. Карл очень любил Изабеллу де Бурбон, свою ныне покойную жену, которая родила ему принцессу Мари, и мне кажется, что он привязался к Маргарите Йоркской, сегодняшней герцогине, но сердце его осталось с женою, и он никогда не позволяет себе предаваться чувствам. Монсеньор Карл не доверяет женщинам, предпочитая им своих боевых соратников, он отдает предпочтение войне, а не праздникам. Он самый богатый герцог в Европе, но ненавидит пышные банкеты и балы, которые так любил его отец.—?Значит, он не любит развлечений?—?Да нет, по-своему любит. Он любит читать, а музыку просто обожает, он часами может слушать певцов своей капеллы, руководимой мэтром Антуаном Бюснуа. Они следуют за ним повсюду, а иногда он даже поёт вместе с ними. Наверное, вам трудно понять из моего описания, что он за человек,?— завершила свой рассказ мадам Симона.—?Отчего же? Я полагаю, что привилегия владык?— быть не такими, как все. А народ любит своего герцога?—?Я в этом не уверена. Его скорее боятся. Однажды он сказал фламандцам: ?Я предпочитаю вашу ненависть презрению?. Монсеньор Карл может быть и безжалостно жестоким. Люди из Динана и Льежа, городов, которые он стер с лица земли, знают об этом, во всяком случае те, кто остался жив.На башне прозвонили четыре раза, и мадам Симона сразу же поднялась.—?Неужели вы уже уходите? —?воскликнула я.—?Да, уже поздно, и у меня дела. Значит, вы действительно желаете остаться здесь, чтобы смотреть на Сюзон и на этот дом с закрытыми ставнями?—?Да. Хотя действительно, вид у него несколько печальный…—?Скажите лучше, мрачный. А когда-то он выглядел таким милым и весёлым! Летом в саду было столько цветов! Его хозяйка была кастеляншей Маргариты Баварской, бабушки нашего герцога. Она обожала разводить цветы, и у неё был лучший сад во всем городе.—?Говорят, что его хозяин в отъезде?—?Дома он или нет, это ничего не меняет. Если моя болтовня ещё вас не утомила, я расскажу вам о нём, когда приду в следующий раз. Поверьте, этот дю Амель очень скверный человек.Говоря это, мадам Симона подошла к окну и машинально посмотрела на дом напротив. Вдруг взгляд её оживился:—?Вы сами, моя милая, сможете судить о нем. Видите, он возвращается.Я мгновенно вскочила со своих подушек с такой живостью, которая, без сомнения, удивила бы посетительницу, если бы она не стояла ко мне спиной. Действительно, какой-то мужчина с трудом спускался с мула, стоявшего перед дверью дома, из которой только что выскочил один из слуг.Прячась за занавеской, я пожирала глазами прибывшего Рено дю Амеля с такой ненавистью, сила которой удивила меня саму. Это был тощий старик, который, казалось, сгибался под тяжестью богатого пальто, отороченного мехом, надетого несмотря на жару. Седые волосы, падающие из-под бархатного капюшона, не скрывали длинное лицо цвета пожелтевшей слоновой кости, острый нос, реденькую бородку, густые черные брови.—?Господи, какой же он страшный! —?искренне воскликнула я.—?Душа его не намного красивее, поверьте мне!—?И… он живет один в этом доме?—?С двумя слугами, братьями, похожими больше на грубых солдафонов, чем на честных слуг.—?А в доме нет никакой женщины? Однако мне рассказывали, что однажды из него доносились стоны и плач.Мадам Симона засмеялась:—?Это уж точно Шретьеннота успела рассказать. Она убеждена, что в доме дю Амеля живут привидения, и всем рассказывает эту историю. Знаете, она, как все деревенские женщины, видит повсюду нечто сверхъестественное.—?Она действительно верит, что в этот мрачный дом приходит призрак. Призрак…—?Несчастной, которая когда-то была замужем за этим уродом? —?спросила мадам Симона уже без всякой улыбки. —?В конце концов, может, это и правда, потому что у неё были для того веские причины. Ну, я заболталась! Староста церкви Богоматери, наверное, меня заждался, чтобы поговорить о воскресном шествии. Желаю вам доброго вечера!Она удалилась, шурша своим шелковым платьем, оставив за собой приятный запах ириса.Улица Лясе тем временем опустела. Дю Амель, его мул и слуга исчезли. Я села в свое кресло с подушечками и долго раздумывала, подперев подбородок рукой. Наступало время действовать.