Глава 5 - Свыкаясь понемногу (1/1)

Случись кому-нибудь задать мне вопрос, у чего не существует никакой меры и никаких границ, до превращения моей жизни в ад я бы ответила, что у любви. Блаженный Августин говорил, что мера любви?— любовь без меры. Это, видимо, он забыл упомянуть людскую гадливость и сказочный идиотизм в сочетании с неуёмной тягой вытащить на белый свет чужое грязное бельё. У этих уродливых явлений тоже нет пределов. Да, слухи про то, что я ?родила Флавию от Дьявола? по городу ходить перестали… Господь милосердный, даруй некоторой части населения Флоренции мозги! В тот день, когда предстала перед судом Синьории по обвинению в ?колдовстве, сношении с Дьяволом и рождении от него ребёнка?, я никак не могла даже мимолётной мысли допустить, чем обернётся заступничество Джулиано Медичи. То, что Джулиано за меня вступился, ему же и боком вышло?— невероятным для нас образом мы узнали из городских слушков, что два года назад были любовниками в тайне от всех и что Джулиано является родным отцом Флавии, которую почему-то до сих пор не признал. Но про меня и Джулиано сплетничали уже не с такой ретивостью?— наверно, подействовал устрашающе пример изгнанного из Флоренции на два года Франческо Пацци и повешенного Марино Бетти.Ну, хоть какая-то радость?— внебрачный ребёнок уже не от Люцифера, а от Джулиано Медичи…Не всё так безнадёжно с умами моих сограждан, если стараться мыслить без негатива.Господи, прости меня за мысли о верёвке, мыле и табуретке по причине окружившей меня глупости некоторых представителей вида людского!..—?Джулиано, Симонетта, простите меня, что так получилось,?— повинилась я перед пришедшими ко мне в гости Джулиано и Симонеттой, заплетая косички перебирающей мои украшения Флавии. —?По моей вине объектом сплетен вместе со мной стал Джулиано.—?Фьора, моя дорогая, никто из нас?— ни Джулиано, ни я?— тебя ни в чём не виним,?— ласково мне улыбнувшись, Симонетта присела на постель рядом со мной и обняла. —?Как быстро во Флоренции работают языки, мне и Джулиано прекрасно известно.—?Симонетта права, Фьора,?— поддержал возлюбленную младший Медичи,?— нет твоей вины, что ты стала объектом толков. Думаешь, про меня и Симонетту никто не распускал грязных сплетен? Ошибаешься, много говорили дурного. Так что не падай духом.Я и не унывала, не падала духом, как мне и советовал Джулиано. Вопреки всему, радовалась жизни, насколько это возможно, растила Флавию и воспринимала все пересуды с мысленно гордо поднятым средним пальцем.—?Мама, так этот дядя?— мой папа? —?с невинным детским любопытством спрашивала меня Флавия, указывая ручкой на Джулиано.Молодой человек смущался, краснел и старался тщательно подобрать слова, чтоб не обидеть девочку, но и не поддерживать иллюзий у неё.—?Нет, милая, Джулиано вовсе не твой папа, это люди вокруг всё от безделья болтают,?— отвечала я Флавии, беря её на руки и прижимая с нежностью к себе.—?А кто мой папа тогда? —?не оставляла попыток выведать Флавия.—?Понимаешь ли, мой котёнок… —?целуя Флавию в золотистую макушку, я пыталась выстроить в голове хоть какое-то правдоподобное объяснение. —?Не у всех детей есть папы.—?Почему у меня папы нет? —?тень печали легла на круглое личико крохи.Мне следовало быть готовой однажды к тому дню, когда Флавия начнёт спрашивать меня о том, кто её отец. И теперь, услышав подтверждение тому, что у неё нет отца, наверно, на каком-то детском уровне сознания считает себя неполноценной, хуже других детей, да и эти разговоры случайных людей на улицах, что моя Флавия ?нагулянная?…Впервые в лексикон моей воспитанницы вошло это оскорбительное слово ?нагулянная?, когда в один погожий весенний день я взяла Флавию погулять вдоль берега реки Арно. В компании Кьяры и Хатун. Взяла с собой любимые игрушки девочки. Несказанно обрадованная и оживлённая прогулкой по речному берегу, Флавия купала в реке своих кукол, радостно носилась по берегу и смеялась, звала меня поиграть с ней в ?догонялки?.?Мама, догоняй, догоняй!??— задорно выкрикивала на бегу девочка, махая мне ручкой и иногда оборачиваясь, посмотреть, следую ли я за ней.Я, Кьяра и Хатун следовали за малышкой и не смогли сдерживать улыбок, глядя на то, в каком она прекрасном настроении и как ей весело. Правда, бурно протестовала, когда я повязывала на её голове косынку?— солнце в тот день припекало сильно, и я боялась, как бы Флавия не получила тепловой удар. Присев возле отмели, Флавия занималась своими куклами?— высадив их в одну шеренгу. Мне и Кьяре с Хатун довелось немного искупаться в реке, вылавливая иногда уносимых речкой кукол моей малой и ревностно наша троица следила за тем, чтобы Флавия не лезла в реку. Спокойно играли с ребёнком и никого не трогали, Флавия всё спрашивала меня, как мы назовём какую-нибудь из её кукол.?Давай Персефона???— предлагала я назвать одну куклу в честь богини древнегреческой мифологии.?Нет! Фьора?— как тебя!??— возразила решительно Флавия.?Моя ж ты радость, это так с твоей стороны мило!??— крепко обнимала я Флавию и целовала в щёки, на что она обхватывала меня ручками за лицо и влепляла мне исполненные дочерней нежности поцелуи в ответ в щёки и в нос.Спустя не столь уж и долгое время к нашей компании подошла рыженькая девочка с россыпью веснушек на лице, чуть постарше моей Флавии на вид и попросила поиграть куклу, робко коснувшись её рукой.?Что, Флавия, разрешаешь девочке немного поиграть? Не будешь жадничать???— спросила я. Приятно удивлённая нежданной компанией, Флавия позволила новой подруге присоединиться к её игре в куклы. Через какие-то минуты две девочки сдружились, так что случайный зритель мог бы принять их за двух сестричек. Новая подруга Флавии учила мою воспитанницу тому, как проводить кукольные балы, дуэли, свадьбы. Флавия с азартом перенимала те знания, которым учила её товарка. Кьяра, Хатун и я смотрели на играющих девочек и вспоминали себя примерно в их возрасте, как точно так же играли все вместе втроём, будучи детьми. Нахлынула ностальгия…Но столь дивную картину обязательно что-то или кто-то испортит. Так и испортило?— заявилась какая-то женщина, рыжеволосая?— как и та девочка, играющая с Флавией. Судя по одежде, женщина принадлежала к аристократии. Брезгливо окинув взором меня и моих подруг с моим ребёнком, она взяла за руку свою дочь и увела прочь от потрясённой таким поворотом событий Флавии, уведённая малышка от неожиданности даже куклу выронила?— когда мать резко её схватила. Напоследок эта особа презрительно бросила: ?Лукреция, ты потомок благородных Орнести, тебе знаться с нагулянным отродьем Фьоры Бельтрами?— себя низко ценить!?Только благодаря схватившим меня по обе стороны Кьяре и Хатун я не бросилась следом за этой женщиной и не выцарапала ей глаза за то, что она посмела оскорбить мою Флавию. Конечно, Флавия?— никакая не Флавия, а Иеронима Пацци под омолаживающим зельем, но я никому не спущу унижение достоинства моей подопечной.Так малышка Флавия впервые узнала слово ?нагулянная?. Самое ужасное, что она начала задавать мне вопрос: ?Мама, а что значит нагулянная? Что это за слово??. А я теряюсь. Не знаю, не рановато ли ребёнку знать о том, что на свете существуют такие мерзкие породы людей вроде той мрази, что Флавию нагулянным отродьем обозвала. ?Это очень плохое слово, моя малышка. Воспитанные и культурные люди им не бросаются?,?— отделалась я таким объяснением.—?Так получилось, что я очень сильно мечтала о ребёнке… так хотела стать матерью… вот мой ангел-хранитель и подарил мне тебя?— оставив на пороге нашего дома, где тебя и нашла я с Леонардой… —?и тут в своих попытках объяснить Флавии, откуда она взялась, кто её отец, я не сильно погрешила против действительности.К моей тоске по уехавшему на войну Филиппу, до срыва покровов с причин моего замужества, примешивалась горечь того, что после той единственной брачной ночи я не забеременела. Сожалела о том, что Небесам не было угодно благословить ту ночь, чтобы в отсутствие мужа у меня появилось утешение?— зародившаяся у меня под сердцем новая жизнь, моё с Филиппом дитя?— мальчик или девочка… не так уж и важно, какого пола был бы ребёнок, если он или она?— продолжение моей с супругом любви… Да, конечно, если бы он ещё меня любил… Так что в том, что в ту ночь я не смогла зачать, есть и светлая сторона?— ни к чему мне ребёнок от человека, отучившего меня от излишней доверчивости, хотя всё равно бы любила этого ребёнка?— дитя не виновно в том, что его отец не эталон чести и порядочности.—?Ой, мамочка, так тебе меня Бог подарил? —?просияло восторгом личико Флавии, а чёрные глаза девочки счастливо засверкали.—?Да, моя радость, Бог подарил. Как ответ на мои мечты о материнстве,?— не стала разубеждать я кроху.?Вот только за какие грехи?— не знаю?,?— едва не вырвалось у меня грустно-ироничное.Нет, я, конечно, очень успела полюбить Флавию за всё то время, что она прожила в палаццо Бельтрами. Да, поведение Флавии меня часто раздражало, она росла очень капризной и балованной девочкой, и в этом есть доля моей вины, она требовала и занимала едва ли не всё моё внимание?— громко его себе выбивая. Флавия часто вредничала и портила мои вещи, опрокидывала мне на одежду еду, её никак нельзя было уложить спать без обязательного чтения ей перед сном сказок и сонетов. Флавия даже в ванной комнате мне покоя не давала, даже в ванной комнате?— Святая Дева! —?я не могла побыть одна и в тишине! Ранее я считала тишину в палаццо Бельтрами удручающей, после появления Флавии я о ней мечтала! Мечтала о том, чтобы никто не ?мамкал? раз сто за минуту и чтобы меня не лапали. Да-да, маленькая и неугомонная Флавия с её любовью обниматься и забираться ко мне на руки, обхватывать меня за шею ручками успела меня залапать на двадцать лет вперёд. Стоило же мне улучить благодаря отцу, Хатун и Леонарде свободную минутку и скользнуть тихой сапой в ванную помыться, как спустя минут пять меня отыскивала Флавия. Плюс ко всему натащит своих кукол и мне в ванну, полную мыльной воды накидает, мол, приятного омовения, мамочка. Господи, ну не так я себе материнство представляла…Я мечтала о былых временах тиши и покоя, когда я была просто Фьора Бельтрами, а не тайная графиня де Селонже, когда жила просто под защитой любви ко мне моего отца и Леонарды… Я мечтала о том, чтобы небесные силы хоть на недельку забрали меня куда-нибудь подальше от ребёнка, чтобы я могла просто по-человечески выспаться! Но я никогда не мечтала о том, чтобы высшим силам было угодно забрать от меня и отдать кому-то другому Флавию. Да, её поведение меня до зубовного скрежета и нервной дрожи по всему телу раздражало порой, но я люблю её, а она любит и считает своей матерью меня. Исчезни этот ребёнок из палаццо Бельтрами, он превратится во всего-навсего хорошо полируемый склеп без весёлых игр и смеха девочки. Я, конечно, могу только мечтать о тишине, но не ценой того, чтобы у меня забрали и отдали другим Флавию.Даже когда на меня косятся с пренебрежением случайные люди, даже когда мимо проходящие монахини шепчутся ?насколько низко Фьора Бельтрами пала?.На днях был ужасно обидный случай, когда я пошла с Флавией и Леонардой на рынок. Сложилось так, что пока стояли в очереди за мясом на рынке, Флавия не утерпела до дома и обмочилась, сидя у меня на руках и громко плакала от того, что ей отвратительно в мокрой одежде. Дёрнул же чёрт меня попросить одного почтенного мужчину пожилых лет пропустить меня вперёд, чтобы я и Леонарда быстрее купили это чёртово мясо, и пошли домой менять одежды Флавии. Я просила этого мужчину очень вежливо, корректно. Надеялась, что он войдёт в моё положение?— мало ли с кем случиться может, что с маленьким ребёнком приключится неожиданность. Ага, больше верь в людское понимание, дурочка наивная.?А трон Франции не хочешь? Не думай, что если один раз два с лишним года назад ноги раздвинула, все теперь тебе по гроб жизни должны!??— был ответ этого ?доброго дяденьки?. Со злости наступив ему каблуком от души на ногу, я с Флавией на руках убежала прочь от этого мясного прилавка, а следом за мной бежала встревоженная Леонарда и умоляла не бежать так быстро. Придя домой, я просто закрылась в ванной и прорыдала часа два. Больно, горько и обидно… Джулиано и Симонетта стали частыми гостями в палаццо Бельтрами, что приносило мне только радость. Я полюбила эти визиты, беззаботные и весёлые разговоры, прогулки с Симонеттой и Флавией по саду внутреннего дворика. Мне нравилось секретничать о своём девичьем с Симонеттой.Я не смогла бы побороть дружескую симпатию к ней, даже если бы очень захотела?— столько было в Симонетте естественного очарования, доброты, чуткости и искренности… И как только можно ненавидеть такого светлого и замечательного человека? Ага, так я же сама её когда-то не столь уж давно и ненавидела только за то, что Симонетта?— избранница сердца Джулиано Медичи, безответной влюблённостью к которому я мучилась. И очень хорошо, что эта ненависть канула в небытие, как и влюблённость в Джулиано. Подумать только, ведь я сама себя из ревности и глупости лишала дружбы с такой женщиной потрясающей душевной красоты, как Симонетта!Право же, что мне мешает стать подругой Симонетты? Влечение к Джулиано в пору девичества истаяло как снег по весне, ревность больше не иссушает, так что ничего не препятствует дружбе и с младшим Медичи. Тем более, что тогда на заседании Сеньории по моему делу молодой человек принял мою сторону?— не потому, что преследует какой-то свой интерес, помогая мне, а из желания отстоять справедливость и защитить от наветов ни в чём неповинную девушку.Даже Кьяра Альбицци, моя лучшая подруга с самого детства, ранее никогда не жаловавшая Симонетту, поневоле прониклась к ней симпатией. Я не прикладывала к этому свою руку, всё произошло само. Кьяра, как и я сама, недолго была в силах сопротивляться очарованию, доброте и искренности с чуткостью Симонетты, её лишённой надменности и чванства манере держаться с людьми.—?Знаешь, Фьора, сейчас я жалею, что раньше относилась с таким предубеждением к нашей красавице на всю Флоренцию,?— поделилась со мной как-то Кьяра, навестив меня и Флавию в палаццо Бельтрами. —?Симонетта хороший человек, а вот я в отношении неё заблуждалась. Признаюсь честно, она стала мне очень нравиться, когда тебя поддержала.Так вот и сменилась антипатия Кьяры к Симонетте на лояльное отношение, а это значило, что теперь в кругу близких мне людей одной верной подругой стало больше, причём подруга с детских лет и новообретённая прекрасно поладили между собой.?Звезда Генуи? и ?Несравненная?, как прозвали донну Веспуччи во Флоренции, всегда неизменно была ласкова и очень доброжелательна ко мне и Флавии. Никогда она не приходила без какого-нибудь подарка для малютки?— то принесёт сладости, игрушки или ленточки для волос, какие-нибудь милые безделушки…Конечно, мне было приятно такое тёплое отношение прекрасной генуэзки к моей воспитаннице, но я опасалась?— как бы Симонетта не избаловала мне дитя, чем я с ней и поделилась.—?Фьора, прошу?— не лишай меня радости побаловать малышку,?— заискрила в её глубоких чёрных глазах грустная мольба,?— с моим нынешним состоянием здоровья мне вряд ли доведётся побаловать собственную такую же прекрасную дочурку, как твоя Флавия.—?Если это правда доставит тебе радость, Симонетта. Только постарайся не слишком портить характер Флавии,?— с раздражением я смахнула украдкой набежавшие на глаза слёзы.В моей памяти всплыл устроенный Лоренцо Медичи бал в конце января. Джулиано, сидевший на ковре подле Симонетты, не сводящий с неё влюблённого взгляда, а молодая женщина улыбалась и часто наклонялась к нему. Её хрупкая, нежная красота, несущая в себе нечто печальное, почти прозрачная рука лежит на плече Джулиано, синие прожилки вен видны под белой кожей, рельефный рисунок ключиц в вырезе платья. Слова Деметриоса о неизбежности смерти Симонетты…?Ей осталось жить не более пятнадцати месяцев. Флоренция будет в скорби, но вы этого не увидите?,?— всплыли из глубин воспоминаний слова пожилого греческого учёного.Будь я сама на месте Симонетты, если бы страдала от её недуга… когда нет шанса не то что родить ребёнка от любимого человека, но и выносить это дитя, меня бы мысли об этом тоже очень больно жгли. Может быть, поэтому Симонетта с такой сердечностью отнеслась к Флавии?..Впрочем, все эти слухи о моей связи с Джулиано Медичи и рождении от него ребёнка, как быстро вспыхнули, так и сошли на нет. Потому что вряд ли бы кто из сплетников захотел испытать на себе гнев Лоренцо.Шептаться обо мне на улицах родного города стали уже в совершенно ином ключе…—?И не надоело ещё никому мусолить, с кем могла согрешить Фьора в пятнадцать лет и от кого родила?—?Не то слово, как гарпии налетели на бедную девочку!—?Даже если Фьора правда родила Флавию, не будучи замужем, что с того? Разве это отменяет тот факт, что у Фьоры очень отзывчивое к чужим бедам сердце и она всегда помогала бедным?—?И то верно, даже если Фьора действительно когда-то оступилась, хорошим человеком быть она от этого не перестала.—?Я скептически отношусь к тому, что Флавия?— родное дитя Фьоры…, но даже если всё так и есть… тем, кто Фьору песочит, какое до этого дело? Фьора с синьором Бельтрами сама растит Флавию и заботится о ней, а не посадила кому-нибудь из этих сплетников на шею.—?Да. Ведь если предположить, что Фьора стала матерью, но не замужем, то она ни на кого из тех, кто треплет её имя в пересудах, не сваливала хлопоты о своём ребёнке.—?Так вот о чём и речь! Пусть родила безмужней, но к своим обязанностям матери относится ответственно.—?Каких людей больше всего недолюбливаю, так это мастеров толпой кидать камни в человека, которому случилось ошибиться даже один раз за всю жизнь.—?То-то, как погляжу, камни в огород Фьоры кидают мнящие себя праведниками безгрешными!Скрашивали весь абсурд, в котором приходилось жить мне и моим близким, дружеские визиты в наш дом Деметриоса Ласкариса и его слуги Эстебана. Пожилой учёный и мой отец могли часами обсуждать политику, живопись, литературные произведения, делиться своими планами?— сидя в креслах в гостиной, или избирая местом для беседы органный зал отца.—?Помните, что вы предсказывали мне, синьор Ласкарис? —?обращалась я к греческому учёному.—?Да, помню: несчастья, позор, монастырь, изгнание из Флоренции… —?отвечал он мне.—?Как так вы не предсказали мне, что я стану матерью, не родив? —?дружелюбно поддевала я пожилого мужчину, чем вызывала у него смех.—?Донна Фьора, мне бы не хотелось вас огорчать… я пытался создать противоядие к тому омолаживающему эликсиру, но ничего не выходит… мне жаль!—?Право, синьор Деметриос, не стоит сожалеть. Ребёнком Иеронима намного милее, чем взрослая,?— как говорил отец, да и мы все прикипели к малышке Флавии… пусть всё останется как есть.