1 часть (1/1)

Доброе утро жизнь! Теперь с этих слов начинаетсямой день. Каждый день. Вы наверно подумаете, чтоэто странно в двадцать три года вести ичувствовать себя на пятнадцать. Просто восемь лет своей жизни я потеряла по вине тех, кто забрал жизни самых близких мне людей… Тридцать минут. Одна тысяча восемьсот секунд.Тем, кто отнял мою семью, хватило полчаса, что бы растоптать мои мечты и навсегда изменить мою жизнь. Мое имя Эсмиральда Джулия Веленктон. Я родилась одиннадцатого июля одна тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года в семье нефтяного магната и учительницы музыки. Странная семья, правда. Так считали все. Даже моя мама – Элизабет.Мой отец – Гебриэл, впервые встретил мою маму в филармонии города Вашингтон. У него сломалась машина и ему нужно было откуда-то позвонить. Банально. Но мне кажется, это была судьба. Пройдя в холл «хранилища» музыки, папа узрел там маму. Такую простую, скромную, но почему то необыкновенно притягательную на вид. Вроде бы ничего такого. Не дорогих нарядов, не драгоценностей на ней не было, но отец не мог отвести взгляда от её мягких черт лица. Чистая, кремового цвета кожа, водопад белокурых волос, которые аккуратными кольцами струились по плечам и бездонные как море голубые глаза заставили отца забыть о его дорожных проблемах. В этот день папа впервые в жизни не пришел на запланированное собеседование, а причиной была моя мама. Он упросил женщину в вестибюле, провести его в концертный зал, куда как раз направлялась Элизабет. Отец занял место в проходе, так как все сидячие места были уже заняты. Двачаса отец ждал появления белокурого ангела и вот, наконец, в конце музыкальной программы вечера на сцене появилась мама. Она медленно, будто по воздуху, подошла к арфе и присела. В зале воцарилась абсолютная тишина. И тут в зал полилась такой необыкновенной красоты музыка, какой отец никогда не слышал и в его понимании, такие ангельские ритмы не могли существовать на земле. Эта девушка ангел. Думал мой отец, все глубже и глубже погружаясь в ритмы музыки. Когда она затихла, в зале разразился шквал аплодисментов, не малая доля которых была адресована Элизабет. Ведь именно в тот вечер она навсегда похитила сердце молодого магната. Выйдя из филармонии, Гебриэл был под сильным впечатление. Причем поражен он был не атмосферой, которая царила в зале, не людьми, которые находились на сцене и даже не музыкой, которая звучала все два часа, на протяжении концерта… Его поразила молодая музыкантка, виртуозно владеющая игрой на арфе. Белокурый облик ангела отпечатался не только в памяти моего отца, но и навсегда залег у него в сердце.Стоя под проливным дождем возле своей сломанной машины, Гебриэл прождал четыре часа в надежде, что она выйдет, и он сможет хотя бы узнать ее имя. Но этого так и не произошло. Позже за ним приехал его деловой партнер и отвез отца домой.Возможно, на этом бы все и закончилось. И прекрасное видение так и осталось бы творением музыки, которое случайно было подарено отцу, но он был упорен и не намерен был сдаваться, особенно когда как ему казалось на кону стоит его будущее счастье.На следующий день работа у Гебриэла не шла. Все валилось из рук, да он и не особо прилагал усилия. Казалось страсть к работе в его жизни заменило нечто большее, нечто гораздо более значительное, без чего он буквально не мог дышать. Он был решительно настроен, найти эту девушку. После обеда он направился в тот консерваторий, где впервые её увидел. Попытался выяснить, кто эта девушка или как её найти, но все было тщетно. Некоторые не говорили ничего внятного, типа, она появляется здесь только на концертах, большинство же просто проходили мимо. Гебриэл был растерян, но не намерен сдаваться. Он отправился к заведующему и попытался аккуратно выведать, что нибудь про эту девушку.Когда отец зашел в его кабинет, то сразу понял, здесь сидит серьезный человек. Стены были выделаны под дерево, их украшали картины в золоченых рамах с разных периодов жизни этого человека. Всю правую стену кабинета занимали стеллажи с книгами. А в глубине находился большой дубовый стол. Очень массивный и тяжелый. С резными ножками и вставными ящичками по бокам. В кресле же восседал сам хозяин, задумчиво вчитываясь, в какую то брошюру, судя по всему не с его филармонии. Отец скромно стоял в дверях, надеясь уже с порога произвести хорошее впечатление. Заведующий жестом пригласил его к столу, не отрываясь от брошюры. Гебриэл прошел по махровому ковру, очень подходящему в тон к стенам и присел на стул напротив заведующего. Спустя минуту другую, этот человек обратил внимание на моего отца и у них завязался разговор. Видимо Колен Софт, так звали заведующего, счел моего отца хорошим человеком, по тому, что сразу объяснил ему, что эта девушка здесь не работает, но он дал адрес, по которому её можно было бы найти. Гебриэл хотел узнать, как все-таки зовут ту, что покарала его сердце, но Колен был сторонником старых традиций. Он лишь подмигнул ему и сказал, что ее имя звучит как музыка. Отца это её больше раззадорило. Он отблагодарил Колена и направился к выходу. Его новой целью был дом молодой музыкантки. Пресс-Авеню. Близился вечер. Сгущались сумерки. Отец стоял с букетом белых роз на пороге дома Элизабет. Но не решался войти. В конце концов, набрав в грудь побольше воздуха Гебриэл потянул руку к дверному звонку, но даже не успел нажать его. Дверь распахнулась. На пороге стояла она. Боже, подумал мой отец, в близи она еще прекраснее, чем из дали. Он протянул ей букет и сказал, что не успел отдать после выступления. Сказал, что восхищается её талантом, так оно и было. Элизабет скромно улыбнулась, поблагодарила молодого человека и сказала, что ей звонил мистер Софт по поводу него. Отец не ожидал такого поворота событий. Он был явно смущен. Мама же напротив, только повеселела. Меня зовут Элизабет. После небольшой паузы продолжила она. В тот вечер это все что они могли сказать друг другу. Маме нужно было проводить ученицу до дома. А отец, опьяненный ароматом её духов, лишь молча смотрел ей вслед. С этого вечера все и началось. Отец каждый день присылал букеты цветов с записками, в которых рассказывал Элизабет, как он к ней относится. Не редко в стихах. Первую пробу пера отец посвятил маме. Я до сих пор храню эти записки и письма, которые Гебриэл писал Элизабет. Как красиво он описывал свои чувства к ней. В папе явно жил поэт, да еще и романтик, а когда он встретил маму, эти чувства вырвались наружу с такой силой, что отец начал писать. Писать ей о любви. На первое свидание, спустя два месяца после знакомства, он позвал ее, спев серенаду пор окном. Хотя у папы никогда не было слуха, Элизабет оценила его усилия и ответила ему согласием.Их каждая встреча была как первая. От встречи к встречи папины чувства не гасли, а мамины лишь возрастали. Когда Гебриэл уезжал в командировки, что было явлением не редким, учитывая его работу, он никогда не забывал о той, что ждала его в родном Вашингтоне. Через полтора года после знакомства они стали жить вместе. Гебриэл перевез Элизабет в свой особняк на окраине города. Именно тогда он узнала кто он на самом деле. И что он баснословно богат, и что он промышляет нефтяным бизнесом, а не работает бухгалтером в какой то богом забытой фирме. Сначала, она не понимала, почему он не сказал ей сразу, но после сочла это как приятный подарком судьбы. В честь приезда Элизабет он переоборудовал две комнаты своего особняка. Одну под библиотеку, вторую под музыкальную комнату. Теплого мягкого оттенка стены, большие, от пола до потолка, окна и изящная арфа в центре комнаты довершала композицию спокойствия и умиротворения. Хотя папа плохо знал внутренний музыкальный мир мамы, он надеялся ей угодить, и не ошибся. Элизабет была в восторге. Окна, не требующие штор, открывающие все краски природы, что в дождь, что в снег.… И этот вид. Окна этой комнаты выходили на огромный пруд с живыми лебедями, которые так напоминали Гебриэлу Элизабет. Полный простор для вдохновения. Это была мечта музыканта. С момента переезда прошло два месяца, и в мамин музыкальный рай въехал новый гость. Гебриэл заказал фортепьяно, что бы Элизабет могла заниматься с учениками на дому. Да, теперь это был её дом. Даже она к этому уже привыкала. Она была счастлива. Вечером они гуляли по саду возле особняка. Частенько отец приходил за советом, по поводу работы и мама всеми силами его поддерживала и помогала, как могла. Даже в сложной ситуации отец шел не к своим юристам, а к Элизабет. Она мало, что понимала в его бизнесе, но действовала как солнечная энергия на папу. Казалось рядом с ней, он может свернуть горы. Так оно и было. Идеальная пара. Она поддерживала его, он же делал все для её счастья. Они встречались два года. В их вторую годовщину Гебриэл повелел украсить весь сад золочеными гирляндами, поставить повсюду свечи и обеспечить романтическую музыку. Он готовил маме незабываемый вечер. Двадцать один час. Полная луна освещает и без того пышно украшенный сад. Отец стоит в оцепенении, ожидая свою спутницу, нервно перебирая в кармане что-то твердое и квадратное. Элизабет не заставила себя долго ждать. Она медленно спустилась по ступенькам, которые вели в сад прямо из особняка. Она шла спокойно, любуясь каждой деталью, которую так старательно пытался украсить для нее Гебриэл. Она подошла к нему, и они вместе направились к столику возле пруда. Они говорили на разные темы, вспоминали смешные ситуации из их совместной жизни. Однажды папа пригласил маму ночью в парк аттракционов, залез на середину колеса обозрения и заявил, что не слезет пока та, не согласится пойти с ним в кино. Элизабет была напугана и естественно не могла отказать столь изобретательному юноше. Тем более что просьба была невинна. Тогда она чуть не умерла от страха, а сейчас они вместе сидели в романтической обстановке и смеялись над этой историей. Время близилось к полуночи. Гебриэл вывел Элизабет на самый край пруда и попросил закрыть глаза. Она была послушна. Когда отец попросил открыть глаза, он протягивал ей огромный букет душистой сирени. Любимые цветы. Казалось бы, в таком дивном месте как этот сад сложно было удивить человека простым букетом, ведь вокруг все так и благоухало зеленью и цветами всех мастей, включая кусты сирени, которые отец посадил не задолго до переезда Элизабет. Но в этом букете было нечто особенное, нечто такое, из-за чего на глазах у Элизабет заблестели слезы. Гебриэл сначала не понял и даже немного испугался, все ли он сделал правильно. Неужели он расстроил свою девушку. Но она всплакнула не от горя, а от огромных чувств внезапно нахлынувших на нее. Ведь в роскошном букете сирени сидел маленький ангелок, который протягивал ей обручальное кольцо. А рядом лежала записка, написанная от руки самим Гебриэлом в которой было только два слова. Выходи за меня. И что вы думаете, она ответила? Конечно, она согласилась.Через месяц они сыграли свадьбу, на которой было порядка трех сот человек. А на следующий день они уехали.… В Диснейленд. Забавно, правда? Это мама настояла. Сказала, что перед началом совместной жизни им обоим нужно побывать в сказке. На что отец ответил, что превратит всю их жизнь в сказку.Там они провели волшебный месяц, а по возвращении домой узнали, что мама на втором месяце. И все последующие восемь месяцев родители в нетерпении ждали моего появления на свет.Десятое июля одна тысяча девятьсот восемьдесят седьмой год. Раздается звонок. Отец берет трубку, и незнакомый голос сообщает отцу радостное известие. Он тут же бросает все дела и мчится в больницу. Прибыв в регистратуру, его направили в родильное отделение, где отец провел долгие двенадцать часов, прежде чем появилась я. В восемь тридцать утра ему разрешили посмотреть на маму и ребенка. Это был один из четырех самых счастливых моментов в жизни моего отца. Кстати мама сделала отцу великолепный подарок. Ведь я родилась в день его рождения. Первый ребенок ко дню рождения. То, что тогда испытывал мой отец, на бумагу не вынесешь. Это было истинное ощущение настоящего счастья. Так он говорил. Когда мне исполнилось три года, папа перестроил вторую гостиную под зал заседаний и решил, что какое-то время, по возможности, будет работать дома. А на втором этаже, еще когда мама была беременна, отец отстроил замечательную просторную детскую, рядом со их спальней. Надо признать, с момента появления Элизабет в жизни отца, он сильно изменился. Причем с первого взгляда и навсегда. А как изменился дом…. Сколько было перестроек к её приезду и не меньше после. Но Гебриэла радовали эти хлопоты. Ведь теперь у него была семья. Очаг любви и благополучия. Все говорили - у нас идеальная семья. Так оно и было. Прошло три года. Я купалась в простых жизненных радостях - прогулках с родителями, играх со сверстниками. У нас была богатая семья, но я не была избалованна или изнежена. Да меня любили, очень любили, но и трепетно следили за формированием моего внутреннего мира. Так и воспитывали. Кнут и пряник. Пряник и кнут. Ну конечно чаще пряник.… Много выговоров за три года я еще просто не успела заслужить. А потом и вовсе было не когда хулиганить. Мама снова забеременела, и я хотела быть достойным примером для своих маленьких братиков. Да. Она родила близнецов. Тима и Тода. Ну и хулиганы же были. Мама говорила, что я в их возрасте была гораздо спокойнее. Ну, может на то они и мальчики, что бы постоянно шкодить. Я с ними играла, развлекала.

Когда мне было четыре, мама говорила, что они засыпали только со мной на большом леопардовом диване в детской. Родители приходили, накрывали нас одеялом и мы спали. У меня была большая семья, в которой никогда не бывало скучно. Однажды, когда у папы было собрание совета директоров, вечером, туда влетели со своими игрушками-пищалками Тим и Тод. Отец вроде бы должен был разозлиться или расстроиться, но этого не случилось. Он никогда не ставил семью на второй план. Гебриэл улыбнулся и представил ребят своим коллегам, а потом заметил меня… скромно стоящую возле входной двери. На тот момент мне было пять. Он наклонился к мальчикам, и что-то сказал на ушко. Они подошли ко мне, взяли за руки, и широко улыбаясь, повели через весь зал. Им эта толпа народу нравилась гораздо больше, чем мне. Они были малы, что бы смущаться и такое количество любопытных и внимания глаз их очень радовало. После нас забрала мама и повела укладывать спать.Мы все очень любили друг друга, но так, же знали, что скоро нашу семью ждет пополнение. Я уже видела такое изменение в маме, хотя и толком его не помнила, слишком мала была, когда Элизабет вынашивала близнецов. Для них же это впервые. Они еще не понимали, что через каких-то девять месяцев в нашу семью войдет маленький человечек. Плод родительской любви. Ну и моих пожеланий, конечно же. Я любила своих братьев, но мне еще очень хотелось сестренку. И я её получила. Девочку назвали Лори. Она была точная копия папы, а я мамы. В близнецах же было всего понемногу. Лучшее от родителей. Казалось жизнь это маленький рай, где много людей, которые любят и заботятся о тебе, и о которых ты можешь заботиться.В такой идиллии прошло восемь беспечных лет. Лучших лет моей жизни. И если честно я бы отдала все, что бы вернуть их обратно. Но жизнь непредсказуема, несправедлива и очень жестока. Порой выкидывает такие фокусы, от которых будешь оправляться не один год. Так случилось и со мной.Быть одинокой, потерянной, забытой всеми…. Только после трагедии я поняла, что кроме семьи я не была нужна никому, даже самой себе. Меня никто не любил и что самое страшное, мне тоже некого было любить. Некого оберегать. Не за кем бегать и присматривать, что бы, не дай бог, не упал с велосипеда или не угодил в пруд. Некому дать совет в трудную минуту. Некого утешить и обнять перед сном… В тот день мое сердце умерло вместе с ними…