Глава 3. Дым от свечи. (1/2)

От ванной комнаты тянуло кровью. Сладкий запах щекотал нос и дразнил, как дразнит аромат пекарни уличных оборванцев. Сегодня ночью ужина не будет. Одна неудачная вылазка лишила их шанса на сытную трапезу. Слишком много шума произвел Флегетон: ближайшая к месту охоты деревня точно уже встала на уши. Должно быть уже рыскают по округе с факелами и ружьями, а те, кто поумней, осыпает порог дома солью.

Ахерон не собирался проверять свои догадки. С годами голод стал беспокоить его меньше. Иногда, ему даже казалось, что он вообще нуждался в крови реже, чем остальные. Коцит утверждал, что дело в силе выдержки, но это было неверно. Можно научиться терпеть горящий огонь, только иногда это попросту не нужно. Ахерон начинал чувствовать настоящий голод лишь спустя две ночи, не испытывая никаких сложностей до. А вот Стикс, к примеру, был голоден всегда. Если была возможность, то он съедал по несколько человек за ночь, а с закатом готов был вновь идти на поиски. Вопреки словам Коцита их голод был совершенно разным, и дело совсем не в умении себя сдерживать.

Впрочем, Флегетону точно стоило научится последнему.— Как ты? — спросил Ахерон, проходя в ванную комнату. Света здесь не было совершенно. От огарков свечей еще тянулись тонкие струйки дыма, но на фитилях не осталось и искорки.

— Лучше, — Флегетон обернулся к нему. Рябь в ванне вторила движению его тела. Во тьме она казалась смолянисто черной, однако запах не обмануть.

Вода была пропитана кровью. Ее металлический аромат заполонил все пространство комнаты, поднимаясь к высоким потолкам вместе с горячими парами.

На самом Флегетоне не осталось разводов, а волосы вновь обрели золотистый цвет. Его бледная кожа выделялась так, словно подсвечивалась изнутри. Аристократичный оттенок. Изящные тонкие пальцы как на картине веером расположились на бортике ванны. Руки гладкие и мягкие, точно в своей жизни не держали ничего тяжелей столовых приборов из серебра. Несмотря на то, что Флегетон лежал на бортике ванны совершенно расслабленный и обнаженный, в нем безошибочно чувствовалась принадлежность к высшему обществу. Только те, кто привык отдавать приказы и млеть в заботливых руках слуг с раннего детства, имели такой взгляд полный пренебрежения ко всему сущему. И не нужна никакая дорогая одежда, чтобы считать его.— Пришел отяготить меня нравоучениями?— Нет, — голос остался спокойным. Ахерон не собирался читать заливистых наставлений, как мог бы поступить Коцит, не хотел даже угрожать. Он даст ответы, которые с таким трудом пришлось доставать самому, не больше, не меньше. Если Флегетон не прислушается — это будет его беда. В следующий раз никаких разговоров не будет, только старая добрая физическая сила. Все эти зазнавшиеся дворяне легко сбрасывали спесь, когда получали по лицу и начинали захлёбываться кровью.

Один раз слово, во второй — кулак. Его незыблемое правило.— Такое убранство было в моде еще до моего рождения. Кошмар.Ахерон почувствовал прошедшее по жилам раздражение. Сколько лет прошло, а некоторые убеждения не вытравить, как ни старайся. Одна из старых мудростей, что принадлежала к прошлой жизни гласила: чем выше по сословной лестнице родился человек, тем больше гнильцы в его душе.

А душа у Флегетона была чернее некуда, сомневаться не приходилось.

— В этом доме живут обычные люди? Я чувствую их запах, — Флегетон вцепился взглядом в Ахерона, точно до конца не веря, что может видеть его в кромешной темноте. А может, просто жаждал получить объяснения на рой вопросов в голове.

— Один. Наш слуга.— Он был тут совсем недавно, — Флегетон мечтательно втянул воздух. — Почему вы его не съели?— А ты бы хотел жить в доме без прислуги? — усмехнулся Ахерон, вспоминая усеянный трупами особняк после погрома. Людей у Флегетона было в достатке.

— Нет, но… — его пальцы подогнулись, и когти неприятно заскрежетали по облицовке ванны. — Сейчас я был бы готов стерпеть некоторые неудобства в обмен на сытный обед.— Свежо предание, да верится с трудом, — Ахерон взял кресло у трюмо, точно оно ничего не весило, и передвинул его поближе к ванне. Так беседу вести было удобнее. — Федор у нас всего один. О том, кто мы есть, наверняка не знает, но подозревает точно. И молчит, за что мы старика здесь держим.

Флегетон чуть нахмурился и наклонил голову на бок.— Знает, что хозяева его — черти, и не идет в церковь за священным ополчением?

— Черт черту рознь, — покачал головой Ахерон. — А злой человек хуже любой нечистой силы будет. Прошлый барин его так охаживал, что вся спина в шрамах. Мы же спокойно с ним договорились: не суй нос, куда не следует, и живи спокойно. Вот он и служит нам уже который десяток лет. И ему хорошо, и нам. Да и не бесы мы все-таки.

— А кто тогда? — Флегетон облокотился обеими руками о бортик и устроил сверху голову. В его глазах блестел неподдельный интерес.Ахерон пожал плечами.— Упыри, вурдалаки, вампиры. Выбирай, что больше ласкает твой слух, — он улыбнулся, точно ненароком показывая острые клыки. — Только не делай вид, будто сам еще не догадался, кто ты.

Флегетон отвел взгляд и с тоской посмотрел на ванну, алую от крови. Без труда можно было догадаться, какие ему требовались усилия, чтобы не потерять снова человеческий облик, и не попробовать вылакать воду.

— Я все еще чувствую голод. Будто бы внутри меня геена огненная. Жжет и жжет, одна лишь кровь способна заглушить этот невыносимый пожар.

— Ты пил ее этой ночью, — напомнил Ахерон, отчетливо понимая, что это ничего не значило.

Поначалу самое сложное. Мир вокруг остался прежним, но при этом все изменилось, и собственное тело, и собственные чувства. С этим надо учиться жить.Он наклонился вперед и положил руку на бортик, не касаясь, но достаточно близко, чтобы Флегетон сам мог взять ее, если бы захотел. Немой жест поддержки, который не требовал никакого ответа. Показательное доверие, которого между ними ещё не возникло.

Флегетон не пошевелился, только поднял свои белесые глаза.

— Ахерон, верно? — спросил он, будто только сейчас решив познакомиться. Из горла вырвался смешок.

— Верно, брат мой.

— А если я захочу выпить твою кровь? — Флегетон говорил спокойно, но во рту его уже виднелись заостренные клыки. Дыхание тоже изменилось, стало глубоким, медленным, точно Флегетон старался уловить самый тонкий шлейф духов, витающий в воздухе.

Ахерон покачал головой.— Плохая мысль. Разве ты еще не почувствовал?

— Почему? — Флегетон провел влажной ладонью по волосам. Тонкие струйки стекали по его запястью, окрашивая бледную кожу сеткой розоватых полос.— Со временем, человеческая кровь перестанет так сильно кружить голову. Она будет насыщать и жажда перестанет застилать глаза. Однако, если начать пить кровь собратьев, то голод станет все сильней и сильней с каждым разом. Ты не сможешь остановиться. Мы должны держаться друг за друга, а не грызть глотки.

Ахерон вопросительно изогнул брови, и Флегетон в ответ медленно кивнул.— Значит, следующая охота будет только завтра?— Боюсь, что так.

— Прискорбно, — Флегетон вздохнул. — Мы не можем бывать на солнце, верно?

— Первые годы, — Ахерон чуть задумался, вспоминая, как долго ему пришлось привыкать. Сначала солнце казалось невыносимым, оно оставляло ожоги на коже и точно выкалывало глаза своей яркостью. С каждым летом становилось все лучше и лучше, и лишь многим позже Ахерон смог выходить на свет, не боясь ничего. — Через полвека станет легче.

Флегетон изогнул одну бровь и рассмеялся.— Пятьдесят лет? И это первые годы? — снова последовал невеселый смешок, после которого голова склонилась к плечу. — Так вот каким понятием времени пользуются упыри. Десятилетия теперь ничтожно малый срок.

— Только не обсуждай эту тему с Коцитом и Стиксом, — Ахеронул усмехнулся. — Боюсь, что они могут ужаснуть тебя.

— Да? Как интригующе. Сколько же им?— Они не любят распространяться, но, как я понял, жили они еще во времена, когда Русь оставалась некрещенной.

Тонкие брови Флегетона взметнулись вверх.

— Это же…— Именно.

— А ты? Сколько лет тебе? — он снова всем телом подался вперед, устраивая голову на замке из пальцев.— Чуть больше сотни, — признался Ахерон, вспоминая в памяти, который сейчас год.— О, выходит, ты еще совсем юнец!На этот раз засмеялся Ахерон, бархатистым и переливчатым баритоном.— Выходит, что так.

Улыбка Флегетона стала немного мягче, приобрела почти теплый оттенок. Только в лице по-прежнему оставалась аристократическая надменность, которую ни одно выражение лица не исправит.— А через сколько я смогу смотреть на свет?— Солнечный? Я же сказал…— Нет, — прервал его на полуслове Флегетон. — Любой. Даже от свечей болят глаза.Взгляд метнулся к канделябру, от которого уже даже дым не шел. Должно быть, его зажег Федор, но прогорел он совсем недолго. Ахерон немного нахмурился, потому что огонь никогда не причинял ему боль одним своим видом.

— Спроси лучше у Коцита. У меня такого не было.

Флегетон тут же поник, плотнее сжав губы.

— Не думаю, что стоит донимать его вопросами сейчас.

— Да полно тебе. Сегодня, считай, твои именины. Ну, покутил больше положенного, ничего страшного же не произошло, — отмахнулся Ахерон.Однако Флегетона это явно не успокаивало, и глаза его беспорядочно бродили по комнате. Склонившись, Ахерон обхватил ладонями его сцепленные руки, привлекая к себе внимания.

— Не бойся. Ты ко всему привыкнешь. Со временем.

Флегетон медленно вздохнул, прежде, чем кивнуть в ответ.

***День прошел в сладостном забытьи темной спальни. Это состояние можно было сравнить с человеческим сном, но оно чувствовалось намного глубже. Некая возможность восполнить силы, с маленьким нюансом — в это время они становились особенно уязвимыми.

Впрочем, в стенах их поместья волноваться было не о чем.