1. (1/2)

Просторный зал был залит светом. Несмотря на то, что солнце уже начинало опускаться за горизонт, сквозь широкие окна, еще с утра до блеска оттертые слугами, пробивались последние золотистые лучи.

В зале, где в этот день один из венских вельмож устраивал очередной бал, царило оживление: гости танцевали, смеялись, кто-то негромко переговаривался, обсуждая последние новости. Приглушённые звуки голосов сливались с музыкой, создавая особый праздничный гул.Моцарт стоял чуть поодаль от танцующих и с безразличием смотрел куда-то в сторону окна. Происходящее в зале мало интересовало композитора. Он принял приглашение на бал только из вежливости, и по причине этой самой вежливости откружился в нескольких танцах с абсолютно одинаковыми на вид дамами, а теперь, списав всё на усталость и головную боль, стоял у стены, собираясь уйти с минуты на минуту. Не убирая с лица привычной фальшивой улыбки, он приветливо кивал здоровавшимся с ним гостям, в то же время осторожно пробираясь к двери, как вдруг среди однородных мельтешащих платьев и костюмов, от которых уже начинало рябить в глазах, заметил знакомый силуэт. Резко остановившись, он еще раз присмотрелся. Ошибки быть не могло.

"Сальери".

Итальянец стоял почти в самом центре зала и с легкой полуулыбкой о чем-то беседовал с полноватой дамой в ярком алом платье. Он всеми силами старался показать свою увлеченность диалогом, но постоянные мимолетные взгляды в сторону выхода, к слову, не укрывшиеся от глаз Моцарта, выдавали истинные чувства придворного капельмейстера.Уже не обращая внимания на летящие со всех сторон приветствия, Вольфганг начал осторожно пробиваться к середине помещения. Стараясь ни на секунду не терять Сальери среди сотен фальшиво-улыбчивых лиц, он ловко проскальзывал между плотно стоящих гостей, пытаясь не задевать чересчур пышных платьев дам, пока не оказался совсем рядом.

— Антонио!Обратив внимание на то, как изумленно повернулись в его сторону несколько голов и как скривилась физиономия дамы в алом, чей взгляд теперь пепелил композитора, Моцарт понял, что произнёс это имя слишком громко, и стыдливо вжал голову в плечи. Однако ласковый взгляд и искренняя улыбка Антонио, которую тот безуспешно попытался скрыть, вернули Вольфгангу уверенность в себе.

— Извините, нам нужно отойти, — быстро проговорил он, с опаской поглядывая на даму, чьё лицо по тону постепенно приближалось к цвету платья, и, бесцеремонно подхватив Сальери под руку, потянул того в другую часть зала.

— Вольфганг! — прошипел Антонио, стараясь не привлекать лишнего внимания, когда Моцарт, наконец, отпустил его руку и остановился. — Что Вы творите?— Вас спасаю, — невозмутимо ответил тот, стараясь не смеяться при воспоминании физиономии возмущённой гостьи в алом.

— Я, конечно, все понимаю, но вы портите репутацию и себе, и мне, — как можно серьезнее произнес Сальери, показательно нахмурив брови. — Но за спасение благодарю, — тише добавил Антонио, уже не скрывая радостной улыбки.

Некоторое время оба музыканта молча стояли рядом, стараясь сохранять хотя бы видимое спокойствие, и лишь изредка обменивались взглядами.

— Как Вы относитесь к прогулке на свежем воздухе? — как бы невзначай поинтересовался Моцарт, глядя куда-то в сторону.

— Честно сказать, мечтаю о ней еще с начала мероприятия, — тихо признался Антонио, переводя взгляд на Вольфганга. — Есть предложения?— Предложений нет. Есть вполне конкретный план, который я собираюсь привести в исполнение прямо сейчас.

С этими словами Моцарт вновь схватил Сальери за руку и потянул к выходу, умело лавируя между толпящимися людьми.

— Амадей! — воскликнул Антонио, когда Моцарт выскочил за дверь и поспешил куда-то вглубь сада, увлекая за собой Сальери. — Вы ведёте себя неподобающе!— А мне, может, надоело вести себя подобающе, — раздражённо пробормотал Амадей, сворачивая куда-то в сторону от основной дорожки пышного сада. — Все детство был образцом для всех вокруг, и что мне это дало? Да ничего. Так в чем же смысл?— Прошу Вас, будьте благоразумны, — продолжил Сальери, уже начиная задыхаться от быстрой ходьбы, когда Моцарт, наконец, остановился.

— Красиво, не правда ли? — проигнорировав слова Сальери, заметил Вольфганг, окидывая взглядом старую беседку, утопающую в пышных ветвях кустарника, и повернулся к Антонио. Сальери лишь кивнул в ответ.

— Вы знали, как мне Вас не хватало? — уже совсем другим, нежным и взволнованным тоном произнес он, не отводя взгляда от лица композитора, когда они разместились в тени ветвей на небольшой скамье. — Я писал Вам, и не раз. Почему же вы не отвечали?— Времени не было. Дела, работа, сами понимаете, — солгал Моцарт.

Рассказывать о том, что все письма, которые он пытался писать, были буквально пропитаны выражением не совсем дружеских чувств, и по этой причине ни одно из них отправлено не было, Вольфгангу сейчас совсем не хотелось.

— Понимаю. У самого дел по горло, — заметил Сальери. — Не люблю балы. Душно и скучно, — добавил вдруг он, резко меняя тему.— Тогда зачем пришли? — удивился Амадей, наивно глядя в глаза Антонио.

— За тем же, зачем и Вы, — ответил Антонио. — Честно сказать, я рад тому, что оказался здесь.— Отчего же? — чувствуя, как румянец постепенно подступает к щекам, поинтересовался Вольфганг. С каждой секундой сердце билось все сильнее, а в груди начинало странно щекотать.