Часть 14. Встреча (1/1)

Спасибо Вам и сердцем и душойЗа то, что Вы меня - не зная сами! -Так любите: за ночной мой непокой,За редкость встреч закатными часами,За наши не-гулянья под луной,За солнце не у нас над головами,За то, что Вы больны - увы! - не мной...За то, что я,- увы, - так болен Вами...??/по стихам М. Цветаевой/В первый вечер после отъезда Анны Владимир не находил себе места. Рана неприятно ныла. Курить доктор временно запретил, спиртное из кабинета вынесла предусмотрительная Варвара, справедливо полагая, что ее барин тотчас примется за алкоголь. Корф оценил ее заботу и попробовал сосредоточиться на чтении, но вскоре понял тщетность сего занятия. Все мысли возвращались к Анне, и Владимир, очнувшись, поймал себя на том, что вот уже более получаса пытается прочесть одну и ту же страницу.Проехаться бы верхом, так нет: из-за свежей раны пока и это невозможно...Тогда Корф перешел в малую гостиную, уселся за Анин рояль и пытался разыграть простенькую мелодию, вспоминая уроки музыки в кадетском корпусе. Из-за больного плеча и отсутствия способностей к игре у барона вышло нечто заунывно-непонятное, и он, с раздражением громко захлопнув крышку рояля, решил пойти на кухню к Варваре: поесть и поговорить с добрым, искренне любящим его человеком.Завтра он займется делами: разберется с обнаглевшими мужиками, примет необходимые меры, перепроверит счета и расходные книги, договорится с управляющим насчет поиска желающих купить декорации и одежды от бывшего крепостного театра. А также необходимо продумать, что делать с крепостными актерами. Само здание театра, примыкающее к дому, Корф решил со временем преобразовать в зал для светских приемов и балов.А может, лучше устроить там зал для выставки картин? Накупит он себе шедевров... Или зимний сад (Зимний сад — отапливаемое помещение с естественным освещением, предназначенное для размещения экзотических и не зимостойких, а также комнатных растений.)... Анна так любит цветы... Опять Анна... Анна... Она его бросила! И даже его легкое ранение не остановило ее! А он еще хотел вызвать жар тела! Не остановил бы Анну его жар! Хотя...Владимир помнил, как перед отъездом, стоя под дождем у кареты, Анна, глядя ему в глаза, молила:- Будьте осторожны, Владимир, прошу вас, впредь никогда не выходите на разборки один. Мало ли что может случиться...Неужели я для нее все же что-то значу? И она не совсем равнодушна ко мне? Или я выдаю желаемое за действительное? И Анна так говорит лишь потому, что добра ко всякому человеку и оттого, что я - сын ее любимого дядюшки?Корф мучился и не знал, что Анна целенаправленно и тщательно скрывает свои чувства. Она все свои душевные силы направила на это! И так искусно скрывает, что даже Владимир - знаток женских сердец, не догадывается ни о чем...Барон видел себя в глазах Анны неким чудовищем, негодяем, который долгое время мучил и гнобил ее, и он был просто уверен, что вызывает к себе лишь опаску и презрение. И это его постоянно останавливало, заставляло медлить с очень откровенным признанием и предложением руки и сердца. Он боялся быть неправильно понятым и отвергнутым окончательно и бесповоротно, боялся потерять надежду и смысл жизни. Он боялся одиночества, которое сопровождало бы всю его жизнь, не будь рядом с ним Анны... Именно поэтому Владимир желал постепенно добиться расположения девушки своей мечты, но Анна не дала ему такой возможности и сбежала...После Вариного чая со свежайшими и очень вкусными пирогами, а также задушевной беседы с доброй кухаркой Корф немного воспрянул духом и, поднявшись в гостиную, поглядел на себя в зеркало."Каким видит меня Анна? - задумался он. - Не лучше ли мне стать солиднее, опустить бороду, к примеру?" - спрашивал себя барон, водя рукой по скулам, щекам и по подбородку. Владимир перед зеркалом надул щеки: "Может, мне поправиться?"Потом махнул рукою: он что, красна девица, в самом деле, чтобы так печься о своей внешности?"Ежели я Анне не по нраву, то тут уж ничто не поможет..."На сердце у Владимира вновь стало очень неспокойно: вдруг Анна?попадет в какую-нибудь неприятную историю? Или встретит в городе принца на белом коне, тот и увезет ее на край земли... Ищи ее потом... Завтра утром в поместье должен вернуться Григорий, который по поручению Владимира сопровождал Анну и Ирину в Петербург. Он и доложит хозяину, благополучно ли добрались барышни? Не случилось ли чего в дороге?... Прошло три дня, всего лишь три, но мучительных, одиноких дня... Владимир, сильно тоскуя без своей бывшей крепостной, беспокоился о ней, несмотря на то, что вовремя воротившийся из города Григорий доложил ему, что барышни добрались благополучно. И барон, отбросив все сомнения, собрался в Петербург.***- Анечка, тетушка сказала мне, как вчера заметила, глядя в окно, что тебя сопровождал некий красивый светловолосый юноша... Кто он? - спросила Ирина, сидя перед трюмо на изящном табурете и причесываясь. Из-за увечности ей было тяжело сидеть на стульях или в креслах со спинкою.- Певчий из храма. Николай, - буднично ответила Анна и рассказала подруге про свой поход в церковь и встречу с молодым человеком.Ирина резко встала, приблизилась к Анне:- Аня, это опасно! Я обещала Владимиру Ивановичу заботиться о тебе! И стоило мне уехать в институт, ты умудрилась сразу же попасть в историю... Хорошо, что певчий оказался порядочным... Меня-то всегда сопровождает наш Архип, когда я в карете. А ежели я отправляюсь куда-либо пешком, беру с собой Марусю или?Лукерью, но не одна хожу, понимаешь! Не одна! Мы, кажется, с тобою дорогою в Петербург обо всем договорились!Анна пристыженно молчала, перебирая в руках рукоделие, иногда бросая на подругу виноватые взгляды.- Ах, Анечка, прости, - продолжала? Ирина, - я набросилась на тебя, но ты должна понимать...Ну будет...Довольно, мы поняли друг друга... Как тебе Николай? Симпатичен?Платонова пожала плечами:- Он красив, мил, обходителен, он... словно мечта, но... я же его почти не знаю... И потом, ты же знаешь, что... - Анна тяжело вздохнула.- Сердцу не прикажешь? - подсказала печальная подруга, думая о своем. - Анечка, насчет Владимира не принимай поспешных решений... Тебе надо с кем-то посоветоваться...Анна с горечью произнесла:- А мне не с кем советоваться...- Конечно, не с кем! - парировала Ира. Она была тиха и скромна, но с близкими могла порою говорить жестко, даже дерзко.?- Ты же у нас упряма, никого не слушаешь! А я тебе несколько раз говорила: Владимир Иванович души в тебе не чает, мир к твоим ногам готов бросить, а ты бежишь от него! Причем, сама тоскуешь по нему, я же вижу!... Ах, если бы кто-то так же обо мне заботился...- Ну все, хватит, Ирочка! Я тебе благодарна за дружеское расположение и помощь, за заботу, за приют, но ... позволь мне самой решать... - Анна вдруг нахмурилась. - Ты не представляешь, Ирина, что было дальше... Так вот... Николай рядом со мною, мы выходим из храма, отошли на несколько шагов, я обернулась, чтобы перекреститься на храм, ... ах, около храма стоит... угадай, кто?- Неужели Владимир Иванович? - медленно проговорила Ирина, изумленно тараща глаза.- Нет, хуже! - серьезно ответила Анна, теребя оборку на платье. - Петр Кудинов! Он на меня так посмотрел! Затем Петр снял шляпу, поклонился и быстро покинул территорию храма.- О, он все расскажет Владимиру, - словно юная гимназистка, засмеялась Ирина. Она схватила Анну за руки и закружилась с нею по комнате. - И злой барон примчится сюда, чтобы схватить красавицу, то есть тебя, и утащить навеки в свое царство!- О, как ты страшно говоришь! - подхватила игру Анна. - Нет уж, лучше быть одной! - Уже вполне серьезно ответила девушка, вырываясь из рук Ирины.- И никакой Владимир не злой! - добавила Анна.- А что ты его защищаешь? Значит, любишь, любишь его! - настаивала Ира.- Люблю... А толку?... Нам никогда не быть вместе... Но достаточно об этом...Ирочка закатила глаза, но вскоре тоже прекратила дурачиться и сосредоточенно спросила:- Аня! Ты мне вот что скажи: что ты решила насчет Владимира и своей вольной?- Я сегодня же отправлю письмо в поместье через городское?почтовое отделение. С нарочным точно не стану посылать. Когда дойдет такое письмо, не знаю. Но надеюсь, что барон его все же получит и приедет, когда сможет.- Анна, что ты такое говоришь? Письмо необходимо слать с нарочным, Владимир просил меня, если что-то случится, чтобы мы извещали его как можно скорее...Ирина засобиралась в Институт к полудню, Анна составляла письмо в поместье, когда слуга, постучав в комнату, где в тот момент находились подруги, сообщил им, что прибыл барон Владимир Корф и дожидается их в гостиной. Анна и Ирина в изумлении поглядели друг на друга. Сердца же девушек забились сладко и тревожно.- Я не могу, Ирочка, выйди ты первая, как хозяйка дома... Пожалуйста! А я чуть позже... не готова я, - пролепетала Анна и выбежала из Ириной комнаты, забрав свое рукоделие, а также неоконченное и уже ненужное письмо.Ирина, трепетная и радостная, с милой светской улыбкой, вышла навстречу не менее взволнованному Корфу, присела в реверансе и протянула ему руку для поцелуя. Она поняла, что барон ищет глазами Анну, а он после приветствия и минутного обмена любезностями спросил:- Здорова ли Анна Петровна?- Здорова, Владимир Иванович, обещалась скоро подойти... Вы присаживайтесь пока, а я распоряжусь насчет чая, - и Ирина пригласила барона присесть на козетку в гостиной.Вместо Анны в зале вскоре появилась Раиса Николаевна, которая поначалу отнеслась к Владимиру довольно холодно, но пять минут спустя вовсю разговорилась с молодым обаятельным бароном. Он занимал пожилую даму и вернувшуюся в гостиную Ирину своими любимыми рассказами о мировых новшествах и вежливо отвечал на вопросы о покойном отце и о поместье. А Раиса Николаевна за десять минут успела пересказать Владимиру самые важные городские сплетни, опустив, впрочем, небылицы о нем самом. Стоит ли говорить, что пожилая хозяйка дома была совершенно очарована гостем?Ирочка поднялась с кресла и сообщила, что ей пора в Институт. Корф любезно проводил ее до самой кареты, чем еще более смутил, но в то же время, сам того не зная, воодушевил ее. Вернувшись, он продолжил разговор с пожилой дамой.В самый разгар беседы в залу вошла бледная, но очень прелестная Аннушка, и у Владимира перехватило дыхание. Каждую встречу он находил в ней новое очарование, теперь же ее глаза показались ему более прелестными, чем он помнил, толстая светло-русая коса девушки, перекинутая через плечо, вызывала восхищение и одновременно желание расплести ее и запустить пальцы в эти шелковистые длинные волосы. А более всего Владимиру сейчас хотелось просто поговорить с Анной, услышать ее голосок и убедиться, что у нее все хорошо. Для этого, собственно, он сюда и приехал.Корф встал, молча приблизился к Анне, пронзая ее тем самым, особенным своим взглядом, а она опустила глаза, присев в реверансе и мило краснея, произнесла:- Здравствуйте, Владимир Иванович...И протянула ему руку для поцелуя.- Здравствуйте, Анна! Очень рад видеть вас в добром здравии... - уголки губ барона чуть дрогнули в улыбке.Ирина тетушка с большим интересом наблюдала за ними, нацепив на нос пенсне. Анна присела в кресло, а Корф вернулся на козетку. Беседа возобновилась. Девушка же в ней почти не участвовала, на вежливые вопросы Владимира, обращенные к ней, отвечала односложно, склонившись над предусмотрительно прихваченном вышивании. Барон про себя усмехнулся: мне бы чем-то занять руки. И стал едва заметно вращать на пальце фамильное кольцо.Раиса Николаевна все говорила и говорила, вспоминала забавные случаи из жизни их общих петербургских знакомых, обсуждала театральные премьеры, прошедшие недавно городские выставки и никак не желала оставить Владимира и Анну наедине. Наконец, барон не выдержал и спросил:- Анна Петровна, погода нынче чудесная....? Не желаете ли прогуляться со мною?Анне не пришлось переодеваться, поскольку, узнав о визите Владимира, она с помощью служанки быстро сняла легкий домашний наряд и надела темно-синее с белыми кружевами платье для прогулки. Было тепло, солнечно, и девушка после предложения Корфа лишь сбегала в комнату за шляпкой и накидкой.- Анна, прихватите зонтик! На небе тучки, - напомнила тетушка.- Не стоит, Раиса Николаевна! Не волнуйтесь! В случае дождя мы наймем экипаж или спрячемся где-нибудь, - беспечно отвечал Корф. Он был уверен, что рядом с ним с Анной ничего дурного не случится.Госпожа Добролюбова хотела еще добавить, что нехорошо девушке гулять лишь в сопровождении молодого холостого мужчины, но едва она снова раскрыла рот, парочка уже упорхнула за дверь.- Что нынче за молодежь! - проворчала пожилая дама, оставшись одна. - Спрячутся они где-нибудь... Но до чего ж хорош Корф! До чего ж пригож! Вот бы такого жениха моей Ирочке...***Анна и Владимир молча прошли Гороховую улицу, затем миновали два небольших переулка, и вскоре показалась улица Фонтанка и дом Корфов. Анна была удивлена, что особняк Владимира по иронии судьбы находился совсем недалеко от дома Ирины. Девушка издали засмотрелась на залитый лучами солнца до боли знакомый дом, на свежевыкрашенные ворота с завитушками, и не заметила, что Владимир любуется ею и счастливо улыбается оттого, что его любимая сейчас рядом с ним, идет медленно, спокойной размеренной походкой, слегка опираясь на его руку.?Анне невольно вспомнилось, как прошедшей осенью Владимир послал ее в лавку Мозеса за шампанским. Барин глядел с презреньем на свою крепостную, которая прекратила пение, едва стоило молодому барону войти в залу, чтобы тайком наладиться ее волнующим голосом... Но она тогда этого не знала, и недоумевала, отчего хозяин, который обычно снисходителен к своим крепостным, так пренебрежительно относится к ней, к крепостной воспитаннице своего отца... А теперь Владимир так изменился: стали иными его взгляд, выражение лица, а суровые черты все чаще смягчала нежная загадочная улыбка...Корф не сразу заметил смятение девушки: он в это время свободной рукой тихонько и незаметно сжал ее пальчики, затянутые в тонкую перчатку. Прохожие улыбались им вслед, провожая восхищенными взглядами. На их лицах читалось: "Какая красивая пара!" - Анна и Владимир, действительно, отлично смотрелись вместе: прелестная внешность хрупкой светловолосой девушки подчеркивала мужественную красоту высокого и темноволосого молодого аристократа.Девушку же одолевали противоречивые чувства: с одной стороны она была очень рада видеть Владимира, а с другой - она находилась теперь в таком смущении и эмоциональном стрессе, что вскоре почувствовала себя почти больной.Анна все силилась спросить, как его рана, зажила ли, но слова застревали в горле, оно пересохло от волнения. Девушка пыталась сказать: "Владимир, я... ", но его имя было произнесено свистящим шепотом, а затем она закашлялась. Естественно, Корф решил, что она простудилась.Он остановился и, глядя на Платонову, сердито насупился:- Что с вашим горлом? Наверняка ты выходила на улицу налегке!Девушка отрицательно покачала головой. Ей удалось тихо сказать:- Нет, нет, что вы... Со мною все в порядке... Я здорова. Просто ... в горле пересохло... хочу пить.- Анна, тогда, может быть, зайдем к нам? Ведь это и ваш дом тоже... Я закажу из кондитерской ваши любимые пирожные, и мы выпьем чаю, - осторожно и несмело, словно он юный, впервые влюбленный кадет, предложил Владимир. Они с Анной остановились в конце переулка. Если они минуют еще один, то спустя несколько минут будут уже дома... У себя дома...Девушка судорожно сглотнула. На какое-то время голос вновь вернулся к ней:- Нет, благодарю вас, Владимир, мы и так... далеко ушли от дома Ирочки. Мне нужно вернуться, обо мне... будут волноваться, - с трудом произнесла Анна. Взгляд ее упал на кондитерскую, находящуюся на первом этаже длинного трехэтажного дома. Терпеть жажду не было сил, в горле неприятно покалывало. - Давайте выпьем чаю здесь, - девушка остановилась у дверей.Корф хотел предложить Анне пойти в ресторан, до которого также было рукой подать, но она уже входила в кондитерскую, и барону ничего не оставалось, как придержать перед Анной двери и последовать за ней.В кондитерской подавали чай, кофе, шоколад, пирожные, мороженое с бисквитами и фрукты.За столиками почти никого не было. Лишь недалеко от входа сидел почтенный господин в пенсне и смаковал мороженое. Владимир предложил Анне занять столик в дальнем углу у окна, из которого открывался прекрасный вид на реку Фонтанку, и спросил, чего она желает? Девушка присела за столик и смогла лишь произнести:"Благодарю вас. Мне только чаю". Корф, размышляя, отчего Анна явно не в себе, сделал заказ. Вскоре молодая француженка принесла чай и пирожные. При этом она так откровенно поглядывала на барона, что Анне стало совсем неловко: она готова была провалиться сквозь землю. Меж тем Владимир спокойно сидел, небрежно откинувшись в плетеном кресле, и делал вид, что ничего не заметил. Вежливо поблагодарив француженку, он заботливо поставил перед Анной чашку чая и блюдо с пирожным:- Кажется, ваше любимое...Девушка благодарно кивнула и осторожно поднесла к губам чашечку, отпила. Ах, какое облегчение! Теперь она сможет говорить... Ну что за француженка! Как не стыдно так смотреть на незнакомого мужчину, - про себя осудила женщину Анна, провожая ее взглядом. Перевела взор на Владимира, покраснела и склонилась над чашкой.Корф, нахмурившись, спросил:- Анна, вам снова нехорошо? Я сейчас же распоряжусь насчет экипажа.- Нет, нет, все в порядке, уверяю вас, все хорошо, не нужен экипаж, я хочу пройтись пешком, - слишком поспешно ответила Платонова и чуть не захлебнулась чаем. Что сегодня за день такой?Анна вдруг представила, как Владимир с этой француженкой... С этой француженкой... что? Воображение ей нарисовало нечто постыдное, и Анна отвернулась к окну и невидящим взглядом уставилась на Фонтанку.Корф в это время ложечкой размешивал в чашке сахар, бросая на Анну беспокойные взгляды. Девушка вернулась к чашке, залпом допила свой чай, который уже успел чуть остыть, и встала из-за стола:- Вы пока допивайте чай, Владимир, а я подожду вас на улице: здесь очень душно...Как же, за кого Анна его принимает? Корф моментально поднялся, бросил на стол купюру и поспешил за красавицей. "Что-то она нынче странная такая," - подумал он. Уж не больна ли, в самом деле? Он почти выбежал на улицу, подошел к девушке и, вглядываясь в ее лицо, приложил свою прохладную ладонь к ее лбу. Этого Владимиру показалось мало и он, чуть нагнувшись, быстро приложился к Аниному лбу губами, потом еще раз.- Что вы делаете? - изумлённо спросила девушка, украдкой оглядываясь по сторонам: не заметил ли кто? И со всей силы уперлась ладонями в грудь мужчины.- Совсем не то, что вы подумали, сударыня, - отвечал Корф, - всего лишь проверяю, нет ли у вас жара...- Я не больна! - заявила Анна, развернулась и зашагала по мостовой.Осознав, что ведет себя очень глупо, словно девочка-подросток, Платонова несколько раз глубоко вздохнула, замедлила шаг и позволила Владимиру нагнать ее. Нужно успокоиться, иначе снова пересохнет в горле и она вновь не сможет говорить. Тогда уж барон точно наймет экипаж, отвезет ее домой (не исключено, что к себе на Фонтанку) и вызовет лучшего доктора...Нет, все хорошо, она уже спокойна: светит солнышко, дует ласковый ветерок, река поблескивает и переливается, обозначая легкую рябь, а на противоположном ее берегу виднеются ряд светлых зданий, купола и кресты нескольких храмов... По мостам, перекинутым через Фонтанку, медленно движутся экипажи... Как прекрасен Петербург! Анна едва заметно улыбнулась. Этот величественный город кажется еще великолепнее, когда рядом с тобой такой мужчина... твоей мечты...Девушка оперлась о предложенную Владимиром руку и задумалась о тех странных, выдуманных кем-то и установившихся правилах этикета: девушка/женщина не должна первой интересоваться здоровьем мужчины, нужно непременно дождаться, чтобы сначала мужчина спросил ее о здравии, и лишь потом...Словно в ответ на ее мысли, барон попросил Анну рассказать, как у нее прошли первые три дня в Петербурге.- Об этом я и хотела поговорить с вами, Владимир, - глубоко вздохнув, начала Анна и украдкой бросила на него быстрый взгляд из-под опущенных ресниц. Она чувствовала рукою тепло его локтя, и это ее вновь волновало, мешало спокойно говорить и думать. Постепенно девушка стала привыкать к этому состоянию. - Но сначала позвольте спросить... как ваша рана?- Уверяю вас, я в полном порядке! Перевязка не требуется. Благодарю, - Корф внезапно остановился, взял ее ладонь в свою и прикоснулся к ней губами.- Как, вы уже без повязки? - очнувшись, испуганно спросила Анна. - Но ведь прошло еще совсем мало времени...Корф усмехнулся, вновь предложил Анне взяться за свой локоть, и они продолжили путь к Гороховой улице.- Анна, я уже сказал вам, со мною все хорошо. Повязка на мне, но вот перевязка пока не требуется... Итак, расскажите, наконец, о себе.Анна кивнула. Спорить с ним бесполезно. Но он жив, почти здоров, и это главное.- Еще один вопрос, Владимир! - Корфу на миг показалось, что он в кадетском корпусе на экзаменах! - Вы... как вы наказали крепостных в поместье?Брови Корфа поползли вверх. Он приостановился и пристально, чуть прищурившись, посмотрел собеседнице в глаза:- Вы мне решили устроить допрос, мадемуазель? Вы желаете знать, не прибил ли я тех охламонов, что учинили драку? А вы о ком больше беспокоитесь: обо мне или о них? - издевался барон.Анна растерялась и не знала, как отреагировать на эту двусмысленную тираду. Но решила не поддаваться на провокацию и ответила обезоруживающе-честно:- Меня интересует, не проявили ли вы к ним излишнюю жестокость, Владимир? У них семьи, дети, и они были сильно пьяны...- Ладно, Анна, - сдался Корф. Голос его вдруг стал усталым, чуть охрип. - Я их сослал в Самарскую губернию.- С детьми? С семьями? - нервничала Анна. Ее пальцы с силой вцепились в его рукав.- Угу...- Слава Богу, Владимир! - Девушка с облегчением перевела дух и рука ее, лежащая на его локте, заметно расслабилась.- А что с Никитой? - осторожно продолжала свою тему Анна. - А Полина? С ними все хорошо?"Нет, она меня сейчас доведет!" - раздраженно подумал Корф, чуть отвернувшись в сторону. Но все же жестко, чеканя каждый слог, ответил:- Никита выполняет мое поручение в Перми... Полина в театре, о чем всегда мечтала... Кажется, вам о том известно, а более мне сообщить вам нечего.?Довольно об этом! Вы расскажете, наконец, о себе?Анна поняла, что переборщила. Вздохнула и повиновалась:- Вы, наверное, знаете, что Ирочка... Ирина Михайловна... дает уроки в Мариинском институте. Но я.... Но моя вольная..."Да, не успел я предупредить Анну, что вольная вовсе не открывает перед нею все дороги и пути... Улетела пташка и не дала мне такой возможности. О, глупая моя маленькая девочка! Как же ты наивна!" - подумал Владимир, но на сей раз промолчал, не желая омрачать их прогулку не очень приятными для Анны разговорами.- Так... я слушаю... - медленно произнес Владимир. - Вольная у вас есть... И?- Ваша... моя вольная недействительна, Владимир, и мне два дня назад отказали в Институте, а в суде, где вы заверяли вольную (мы с Ириной были и там), нам сказали, что нужно вновь обратиться к ... бывшему... (Анна замялась, слово "хозяин" теперь казалось таким нелепым)... то есть к вам.Корф несколько секунд пытался переварить услышанное:- Но, позвольте, Анна, как это, вольная недействительна? - барон посмотрел на Анну с таким искренним изумлением, что девушка окончательно убедилась в том, что Корф допустил ошибку не нарочно.- Вы допустили ошибку в моей фамилии.... А еще.... как бы вам это сказать?...?- Надо же... в вашей фамилии... Как я мог?...? Скажите, как есть, что еще? Я весь во внимании...Мимо них с грохотом пронеслось несколько экипажей. Плохо одетые, чумазые мальчишки, бесцеремонно всовывая в руки прохожих газеты и журналы, предлагая их купить, постоянно шныряли между прохожими, выкрикивали: "Свежие новости!", "Санкт-Петербургские ведомости!"... "Вокруг света!"- Че шумишь аки оглашенный? - прокричал чей-то кучер (он же конюх) за спиной Платоновой. Соскочив с повозки, в которой остался его, видимо, его напарник, он грубо схватил одного из мальчишек за шиворот и поволок в сторону моста.- Ох, что же он делает! Куда он его, зачем? - в ужасе воскликнула Анна. Она всегда очень жалела таких вот беспризорных мальчишек, у которых нет нормального детства и которые вынуждены работать, чтобы как-то прокорить себя, младших братьев и сестер или своих больных родителей.- Ждите меня здесь! - бросил Корф и ринулся к мосту.?Анна прислонилась к стене и замерла. Что же она наделала? Нет у нее ни ума, ни разума, одни лишь эмоции. Зачем она сказала Владимиру вслух про этого мальчика? Ведь Корф резок и горяч, вдруг случится что-нибудь непоправимое... Владимиру же нельзя сейчас драться, у него может открыться рана. Но все обошлось: барон послал конюха?заняться своим делом: убрать на конюшне навоз и привести в порядок лошадей, пригрозив, что в противном случае отведет его в участок. Со слов мальчика он понял намерение мужика: тот хотел отобрать у юного продавца вырученные им от продажи газет гроши.Анна с невольной улыбкой наблюдала, как конюх испуганно пятится от барона, бормоча извинения. Он, видимо, всерьёз испугался, когда знатный дворянин вырвал из его рук перепуганного мальчишку и пригрозил полицией.Дав замершему от восторга пареньку крупную купюру и велев тому скорее идти домой и порадовать маменьку, а впредь никогда не торговать в одиночку, Владимир поспешил к Анне.По пути Корф?втридорога купил у другого мальчишки газету и пару журналов, и хотел скрыть от Анны это, но она все равно заметила. Сердце ее таяло. Вот он, герой ее романа... Ее ли?...- Почитаем... Наверняка там еще что-то о новшествах. Да и Петербургские новости не мешало бы узнать... совсем я отстал от городской жизни, - Владимир сложил журналы в трубочку и спрятал во внутренний карман плаща.Затем, снова предложив Анне свою руку, свернул с ней в тихий переулочек, который окольными путями вел к Ириному дому на Гороховой. Корф, в отличие от Платоновой, знал Петербург как свои пять пальцев.- Как шумно в городе, - улыбнулась Анна.- Да, это вам не Двугорский уезд...- Владимир, вы так увлечены новшествами, - заговорила Анна, желая успокоиться и сменить тему. - А они ведь не всегда полезны. Вы знаете, я недавно думала об этом... Благодаря фотографиям художники станут меньше писать картины, некий комбайн заменит труд крестьян и они разучатся работать. А если вообразить себе, что скоро изобретут самоиграющее пианино? Не станет музыкантов... Грустно это все, Владимир...- Интересная мысль, Анна, но вот только человечество всегда будет стремиться вперед, создавать что-то новое, даже в ущерб себе. И этот процесс уже не остановить. Кто знает, может, совсем скоро создадут некие приспособления, заменяющие лошадей... Да вы не переживайте, Анна, уж вы-то в любом случае без дела не останетесь, уверен в вас. При любом прогрессе вы найдёте себе занятие по душе.- Вы все шутите и шутите, Владимир... - чуть обиделась девушка, надула губки и отвернулась.- Что вы! Я серьезен, как никогда, - поспешил заверить Платонову Корф.Несмотря на не очень веселую тему, Владимир был очень рад такому разговору с Анной. Чуть ли не впервые они говорили на равных, и спорить с ней было чрезвычайно занимательно. Он невольно задумался об их возможных семейных вечерах... Анна - его жена, они не спеша пьют чай в уютной гостиной и беседуют обо всем на свете. Полумрак, горят камин и свечи. Няня наверху в детской хлопочет с их детьми... Он встает с кресла, подходит к жене и шепчет: "Пора спать, милая...", или: "Дорогая, прогуляемся перед сном?" Ах, мечты, мечты... Пока всего лишь мечты...Анне в туфельку попал камешек, это причиняло ей ощутимую боль, но она мужественно терпела ее, боялась еще большей пытки: Владимира у ее ног...- Да, Анна, прежде, чем мы заговорили о новшествах, Вы мне хотели еще что-то рассказать? - напомнил Владимир.Анна чуть замялась. А стоит ли? Но все же решилась, поделиться ей было?больше не с кем:- Мне показалось, Владимир, что директриса Мариинского института,?Алла Прокопьевна, не желает со мной иметь никакого дела. Она даже не поинтересовалась моим образованием, не спросила об умениях... И весьма неохотно подсказала нам обратиться в суд для перерегистрации вольной. Думаю, что причина - мое бывшее крепостное положение. Наверное, мне стоит поискать что-то другое... К примеру, давать частные уроки музыки в семье с детьми.Барон нахмурился. Ему явно не по душе были ее планы. Он тотчас вообразил, что отец того семейства станет домогаться Анны. Она откажет, ее выставят вон или подставят, и она в лучшем случае останется ни с чем, а в худшем - влипнет в неприятную историю.- Но вы, как я понял... хотите трудиться?именно в Мариинском институте? - осторожно подбирая слова, произнес Владимир, - да и я считаю, что находиться рядом с Ириной безопаснее для вас. Не волнуйтесь: я разберусь со всем в Институте, как только перерегистрирую вашу вольную.- Как разберётесь? - испугалась Анна.Ему было донельзя приятно сознавать, что Анна, несмотря на свое вопиющее стремление к самостоятельности, без него явно не обойдется. О, ну когда же до нее дойдет сие обстоятельство?!- Ну как мужчина может разобраться, ммм? - иронизировал Владимир.

- Вы снова шутите, а я говорю совершенно серьёзно... Не?стоит, Владимир! А как же ваша репутация? - спросила девушка, остановившись у двери Ирининого дома. Боль в ноге стала почти невыносимой. Она уже жалела, что вновь поддалась обаянию барона и отчаянию, и сказала то, о чем вовсе не следовало говорить. Все выглядело так, будто бы она приняла его "игру" и просит у него помощи и покровительства. А три дня назад сама же сбежала от него "навсегда" в Петербург.Анна не могла понять саму себя. Видимо, от одиночества и безнадежности пожелаешь обратиться не только к Владимиру Корфу...?Или она инстинктивно чувствовала, что именно этот человек желает и способен помочь ей, как никто другой...?"Ладно, - устало подумала Анна, - пусть он поможет мне в последний раз. А потом я встану на ноги, у меня начнётся совсем иная жизнь. Деньги Владимира я тратить не стану. Отдам ему их при первой же возможности..."Мужская ладонь и женская соприкоснулись, когда Анна и Корф почти одновременно потянулись к дверному колокольчику, и это их немного развеселило.- Чем больше вы станете ввязываться в неприятные истории и разбирательства, тем хуже для вас.??- Позвольте мне самому решать, сударыня, во что мне ввязываться, во что нет. Обещаю вам не вызывать директрису на дуэль, - вкрадчивым голосом изрек мужчина, пропуская девушку вперед, когда слуга распахнул перед ними двери.