Победитель (1/2)
Берлин. 8 мая 1945 года.
Они с матерью жили в трёхкомнатной квартире на западной окраине Берлина. Отец ушёл из семьи, когда Рип было десять лет. От него в доме остались лишь старый граммофон, чёрный костюм, состоявший из чёрного пиджака, чёрных брюк и красного галстука, грампластинка с записью оперы «Вольный стрелок» и старинный мушкет, который он купил у какого-то коллекционера по дешёвке. Отец был запретной темой. Мать работала в поте лица, чтобы обеспечить дочь всем необходимым и дать ей достойное образование.***Худощавая девушка в круглых очках, одетая в белую блузку и серую юбку вот уже почти полгода не выходила из дома. Слишком частыми авианалёты и артобстрелы.
Она помнила первую воздушную тревогу. Сперва ужасный протяжный вой сирен-гуделок, затем гул двигателей десятков американских бомбардировщиков, который разрывал ночное небо подобно ножу, разрывающему холст. Прожектор своим лучомвыхватывает один B-17 и начинают грохотать зенитные орудия. Небо озаряется вспышками от сотен небольших взрывов, сопровождаемых глухими хлопками. Затем слышится самый страшный звук – характерный свист падающих бомб, которые самолёты тоннами сбрасывают на город. Этот свист длиться всего пару секунд, но следующие за ним взрывы уносят десятки жизней.После первого авианалёта в их доме выбило все стёкла, а одну из бомб на утро нашли неразорвавшейся во дворе.
Спустя годы она поняла, что это лишь малое возмездие за те омерзительные злодеяния, что творили её соотечественники, ушедшие на войну. Но тогда, она задавалась вопросом: «Почему они бомбят только ночами? Почему они не сражаются как нормальные люди? И чем провинились они, простые гражданские, которые даже не были заняты на военных производствах?».
***То утро начиналось как обычно: подъём в шесть утра, утренний туалет, состоявший из умывальника и потёртого старого трюмо с парой флаконов и расчёской на нём. Затем скудный завтрак.
Воды в доме не было. Как собственно и электричества. Бои за город постепенно утихали. Рип отчётливо помнила зачистку района советскими солдатами. У их дома до сих пор стоял подбитый германский танк, уничтоженный огнём советских Т-34.***-Дорогая, надо сходить за водой. – произнесла мать, которая несмотря на возраст в сорок лет, выглядела на все шестьдесят. – Ближайшая колонка засорилась. Придётся идти к той, что на площади.-Хорошо, мам. – ответила девушка, собирая чёрные волосы в косу.-Смотри, если встретишь по пути русских, то не смотри им в глаза! – предостерегла мать свою дочь-Почему?-Они очень злые. Мистеру Амселу кто-то из них сломал нос!-Знаю, но мистер Амсел сам нарвался, когда начал кидаться в них с балкона камнями.-Будь осторожна. Нигде не задерживайся. – закончила свои наставления мать и ушла на кухню, где принялась в очередной раз отвешивать по граммам хлеб и гречневую крупу, которые за последний месяц стали их завтраком, обедом и ужином.***Держа в левой руке бидон с водой, девушка возвращалась домой. Берлин последних дней войны представлял собой жалкое зрелище: руины, в которых словно крысы то и дело мелькали фигуры. Советские и немецкие солдаты, ополченцы, беглые заключённые, мародёры – все они могли встретиться на этих опустевших улицах. Вдали всё ещё слышались одиночные выстрелы.
Она решила срезать путь и пройти дворами. В одном из них, она столкнулась с двумя странными людьми: первым был высокий мужчина, одетый в полевую форму офицера СС, но явно бывший не в тех частях, что обороняли город. Вокруг него вертелся мальчик лет восьми-десяти, одетый в форму гитлерюгенда.Мальчик постоянно что-то рассказывал и беззаботно смеялся, будто он находится на детской площадке где-то вдали от войны. Его взрослый спутник был напротив крайне молчалив и, на первый взгляд, проявлял к сорванцу абсолютное безразличие.-Привет! – вскрикнул парнишка и подбежал к девушке. – Давай дружить! – произнёс он, скорчив по-кошачьи умилительную физиономию.
-Привет… - немного растерявшись ответила она.-Я – Шрёдингер! – продолжил ребёнок. – А это – Капитан! – произнёс он, гордо показывая пальцем на сопровождающего его офицера. - Он мой лучший друг, после Майора, разумеется! А как тебя зовут?-Мне пора идти. -быстро прекратила она разговор и поспешила удалиться в направлении дома.«Странно, я думала, их уже все вымели поганой метлой из города.» - подумала она.Мать терпеть не могла нацистов и эта неприязнь передалась дочери. Именно из-за того, что её отец был членом НСДАП, мать подала на развод. Отец сдал нескольких родственников матери, которые были членами социал-демократической партии, ещё в тридцатые годы.***Вернувшись домой, девушка поставила бидон с водой. На кухне и прошла в гостиную. Дом был пуст. Мать снова ушла к соседке.Немного подумав, девушка достала из шкафа пластинку с записью оперы «Вольный стрелок». Достав пластинку из потрёпанного бумажного конверта и смахнув пыль с граммофона, стоявшего на полу в углу комнаты, она запустила запись.Опера ласкала её слух. Музыка за авторством вебера приводила в восторг, как и голоса певцов, исполнявших арии. Особенно нравился девушке бас певца, который исполнял арию Каспара – егеря, который продал душу дьяволу за волшебные пули, всегда попадающие туда, куда пожелает сам Каспар.Примерно через часвернулась мать и устроила дочери разнос.-Кажется, я велела тебе, не включать эту запись! – срывалась она на крик.-Но, мам!
-Никаких «но»! – хватит слушать этот бред!-Почему?!-Ты сама прекрасно понимаешь. – отрезала мать, водя в комнату, сняла иглу граммофона с крутившейся пластинки. – Убери в шкаф и чтобы больше, я этого не слышала.***Настоящее время. Спустя час после поглощения.
Она шла всё дальше и дальше. Постепенно лиц, взиравших на неё в этом странном коридоре, становилось всё меньше. Она точно была уверена, что видела здесь Тубалькаина Альхамбру, убитого и выпитого Алукардом около двух недель назад. Видела она и двух братьев, нанятых Майором для нападения на особняк Хеллсинга, но видела она их лишь пару раз в жизни.
Рип переполняло какое-то странное чувство, представлявшее собой какую-то едкую смесь из страха, ненависти и обиды. Но чего же было больше? Страха конечно же. Страха перед тем, что ждёт её в конце этого пути.
Она желала выбраться из этого места. Выбрать как можно скорее. Всё было бы лучше, чем это. Даже тёмный сырой подвал или арктический ледник. Всё что угодно, только не здесь. В тот момент ван Винкль решила, что лучше бы она даже просто сгорела на солнце или превратилась в прах от серебряной пули.Закрыв глаза, она подумала:
«Если бы было можно не попадать сюда. Если бы было можно откатить время назад и не делать тот роковой выбор много лет назад. Если бы было можно…».***Берлин. 8 мая 1945 года.
Город затих. Словно ожидал чего-то. Какого-то очень важного события. Потёртые напольные часы в гостиной показывали девять часов вечера. На улице уже начало смеркаться.Девушка сидела в своей комнате и читала книгу. Какую именно, она сейчас уже не могла вспомнить. Помнила только, что там было что-то про далёкие страны, где нет войны и всегдалето. Где на деревьях растут бананы, а люди крайне искренно верят в Бога.От чтения её оторвал стук во входную дверь квартиры. Мать подошла к двери и открыла дверь. На пороге стояли двое, те самые, которых девушка видела во дворе, когда возвращалась домой.-Я вам кажется ясно сказала, что в этом доме вам не рады! – произнесла мать девушки с крайне недовольным видом.
-Мы надеялись, что вы передумаете! – звонким детским голосом ответил мальчишка. – Ваш муж многое сделал для нашего командира в своё время. Вам предоставлен шанс, бежать отсюда, пода большевики вас к стене не поставили. Вы неразумная женщина.-Не смей хамить мне в моём доме!