Глава 22 (1/1)

Одежда начинает спадать с нас в тот момент, как мы попадаем в мезонин, который я бегло окидываю взглядом, пока Арми разворачивает меня, припадая губами к шее и посасывая нежную кожу, и зарывается пальцами в мои кудри, слегка их оттягивая. Всего через пару секунд я оказываюсь на кровати Арми, заправленной черным бельем, так удачно контрастирующим с моей бледной кожей, и мужчина нависает надо мной. Когда наши губы соприкасаются, поцелуй оказывается не слишком страстным, а медленным и чувственным, наполненным желанием и так много значащим для нас. Сейчас наши взмокшие от пота и разгоряченные тела разделяет только тонкая ткань боксеров, по коже бегают мурашки, и руки оглаживают тела друг друга. Огромное количество времени тратится на то, чтобы исследовать все новое, уделить внимание уже знакомому и просто насладиться моментом, который никто из нас однозначно не сможет забыть. Губы Арми ощущаются великолепно, и его скользящий по моей коже язык заставляет пальцы на ногах поджиматься, а член почти мгновенно твердеть. Большие ладони мужчины оглаживают все мое тело и, добравшись до бедер, раздвигают ноги. От этого даже его взгляд как-то неуловимо меняется; я весь будто бы плавлюсь, а в голове снова и снова повторяется одна мысль?— как же великолепно будет чувствовать его внутри себя. Он опускается на колени между моих раскинутых ног, внимательно оглядывая меня снизу вверх, и медленно стягивает мои черные боксеры, высвобождая член с проступившими венами и ставшей чуть фиолетовой головкой. Арми тут же обхватывает его рукой, медленно и уверенно проводя по всей длине и заставляя меня закусить губу и выгнуть спину. Я отчаянно борюсь с желанием расслабиться и полностью отдаться ощущениям, а потому усиленно держу глаза открытыми, пока Арми ласкает меня, поглаживая себя сквозь белье. Рот наполняется слюной, а тело умоляет о его прикосновении, о его губах, руках и члене. Наши взгляды пересекаются, и Арми улыбается, посасывая пальцы, которыми потом он слегка щекочет мою дырочку, на что я шиплю, а на его губах вспыхивает самоуверенная ухмылка. Следом за этим мужчина подтягивает меня ближе. Когда он проникает в меня, я сгребаю в кулак простыни?— костяшки белеют, бедра подрагивают от напряжения, и я, запрокинув голову, не могу сдержать долгий стон, срывающийся с моих губ. Пальцы Арми скользят туда и обратно; он вращает ими, разводит на манер ножниц и сгибает их внутри меня. Я дрожу от восторга и возбуждения, каждая клетка буквально вспыхивает, по всему телу бегут электрические разряды, а на члене, так нуждающемся во внимании, выступает смазка. Если его пальцы могут сделать со мной такое, я даже представить не могу, что будет дальше. Выстанываю его имя, прося его перестать дразнить меня, и вижу, как он улыбается, поглаживая внутреннюю сторону моего бедра и заставляя окончательно потерять рассудок. Когда Арми начинает оставлять быстрые поцелуи на моих ногах, поднимаясь от коленей к паху, я вцепляюсь ему в волосы, почти вынуждая отсосать мне, но он сильнее и планы у него явно другие. Он берет мои руки в свои и закидывает мне за голову, а я внезапно чувствую пустоту, когда его пальцы покидают мое разгоряченное тело. —?Ты все еще хочешь этого? Мы можем остановиться, если хочешь,?— его голос очень мягкий, а прикосновение осторожное, и я точно (теперь на все сто процентов) знаю, что он заботится обо мне, что я нравлюсь ему так же, как и он мне. Мы влюблены друг в друга. —?Я хочу этого, Арми. Арми согласно кивает, целует меня, а затем тянется к прикроватному столику, и краем глаза я вижу, как он берет оттуда презерватив и маленький флакончик смазки. Сердце заходится в предвкушении, а когда мужчина снова откидывается назад, теперь уже чтобы снять свои боксеры, из легких будто бы выбивают весь воздух. Он прекрасен, каждый миллиметр его тела?— от золотистых волос до кончиков пальцев ног?— идеален: его рельефная грудь, сильные ноги и красивый толстый и длинный член. Я облизываю пересохшие вдруг губы и, пока этого не успел Арми, тянусь за презервативом. Следом разрываю упаковку и, стараясь принять более удачное положение, медленно раскатываю его по члену мужчины, разрешая себя насладиться ощущением его веса и тем, как он дергается в моей ладони. Арми прикрывает глаза и запрокидывает голову, а с его губ слетают низкие горловые звуки. Когда там проскальзывает мое имя, кажется, что где-то совсем рядом включили торжественную музыку. Хватаю бутылек с лубрикантом и опускаю в него пальцы, чтобы потом начать ласкать Арми так же неторопливо, как он сам делал до этого. Он слегка наклоняется, держа одну руку на моем бедре, пока другой удерживает себя на весу. Мы дышим в унисон, а взгляд мужчины не отрывается от моего лица. За этим следует очередной поцелуй?— более жесткий, неряшливый и нетерпеливый. Ясно, что никто из нас долго не протянет. Я шире раздвигаю ноги и укладываюсь на кровать, утягивая Арми за собой. Он оставляет поцелуи по всей моей шее и плечам и помогает мне обернуть ноги вокруг его талии, и я вздрагиваю, чувствуя, как его член, раскрывая, прижимается к моему входу. Мужчина опирается на предплечья и, мягко поглаживая мои щеки, входит в меня. Арми действует медленно, неспешно проталкивая головку сквозь сжатое колечко мышц и растягивая его. Мне приходится сделать пару глубоких вдохов, чтобы привыкнуть к его большому члену и легкому жжению, но мне однозначно хочется большего, хочется почувствовать его целиком. Тихо всхлипываю, пока Арми, не торопясь и успокаивающе поглаживая мое бедро, проникает глубже. Он нежен, ласков и заботлив; когда он наконец целиком оказывается внутри, то останавливается и прислоняется своим лбом к моему, опаляя кожу горячим и затрудненным дыханием. Я зарываюсь пальцами ему в волосы, тяну за них и целую подрагивающие губы. —?По-пожалуйста. Мне нет нужды продолжать, потому что Арми и так прекрасно понимает, чего я хочу. Он начинает двигаться?— медленно и размеренно,?— и мой член безостановочно трется между нашими животами. Движения Арми становятся чуть быстрее, и едва слышные вздохи превращаются в стоны. Целуемся мы теперь грязнее, и ногтями я впиваюсь ему в ягодицы, подстегивая его двигаться быстрее, жестче и грубее. Арми откидывает назад мои непослушные кудри и оставляет поцелуи по всему моему лицу, будто бы пересчитывая каждую мою веснушку, сводя с ума и заставляя чувствовать себя любимым, и в то же время даря какое-то неземное наслаждение. Он обхватывает мои ноги, разводя их стороны еще больше, и его движения ускоряются и становятся какими-то исступленными. Моя спина изгибается в экстазе, пот струится по телу, а мышцы непроизвольно сокращаются вокруг члена Арми. —?Как же великолепно ты ощущаешься… —?шепчет он, покусывая мочку уха, а потом утыкаясь в изгиб моей шеи. Его бедра ускоряют движения, и я чувствую, как он весь горит, пока его член снова и снова попадает по моей простате. Короткими ногтями царапаю его спину, слыша его стоны, и дрожащий надо мной Арми зубами поскребывает мою кожу. Все тело дрожит, дыхание сбивается, член начинает пульсировать, а яйца поджимаются. Трение от толчков Арми и сокращающихся мышц его живота неумолимо приближает меня к оргазму. Сквозь сбившееся дыхание я беспрестанно ругаюсь, кусая губу и пытаясь продлить невероятное ощущение. Понимая, чего я хочу, Арми обхватывает мой член, несколько раз проводя по нему, и улыбается, когда я откидываю голову назад. —?Не сдерживайся, я тоже близко,?— фраза дается мужчине с трудом и то и дело перемежается вздохами. Губы Арми прижимаются к моим, и мы оба теряемся в удовольствии, всхлипывая, скуля и ругаясь. Комнату наполняет запах секса и пота, и буквально через пару мгновений мы вцепляемся друг в друга, дрожа с ног до головы, а потом резко замирая. Стоны сливаются в один, и мы оба кончаем, с именами друг друга на губах. Арми медленно целует меня, пока мы качаемся на волнах удовольствия, и выходит из меня. Я всхлипываю из-за ощущения пустоты и обхватываю его лицо руками, пытаясь углубить поцелуй, но у меня с трудом это получается?— дыхание все еще не восстановилось. Пальцами Арми водит по моим губам, а затем улыбается мне самой красивой улыбкой из всех, что я видел в жизни. Он откатывается в сторону и притягивает меня к себе, а я закидываю на его мокрое от пота тела руку и ногу. Прямо сейчас я буквально дышу им, уткнувшись в шею, пока пальцы мужчины бегают вверх и вниз по моей спине. Веки тяжелеют, и я осоловело моргаю пару раз подряд, пытаясь не провалиться в сон, а Арми приподнимает мою голову пальцами за подбородок. —?Поспи. —?Я не хочу спать, я хочу говорить с тобой. —?У нас есть вся ночь для этого, Тимми,?— чмокает меня в нос Арми, и я улыбаюсь, расслабляясь у него на груди, на меня волнами накатывает усталость. Совсем скоро я не вижу ничего, кроме темноты, и чувствую только обнимающие меня руки Арми. И только это имеет значение.*** Наше хихиканье и смех эхом разносятся в тишине квартиры, а единственным источником света становится луна, проникающая сквозь огромные окна. Мы с Арми оба быстро засыпаем после всего случившегося, но просыпаемся всего час спустя. Не сговариваясь, решаем остаться в постели, прижавшись друг к другу обнаженными телами и переплетя ноги, со сброшенными на пол простынями. Несмотря на мои протесты, Арми довольно быстро все-таки выбирается из кровати и спускается по лестнице, а его тело озарено лунным светом. Пару минут спустя он возвращается с тарелкой брауни в руках и дерзкой ухмылкой на лице. Сладость заканчивается в рекордно короткие сроки, поэтому мы принимаемся тыкать друг в друга, щекотать, смеяться над глупыми шутками и время от времени обмениваться поцелуями. Находиться с Арми в его мире чудесно, потому что, как бы он ни старался быть собой в студии, когда мы были одни, у себя дома он кажется совсем другим. Только здесь он чувствует себя на сто процентов собой, и, так как я здесь, мне представился шанс узнать о нем больше, не задавая прямых вопросов. Он любит фотографировать, любит книги и готовить, он ценитель искусства, и он один из самых прекрасных людей, которых я встречал в своей жизни. И, надеюсь, мы проведем вместе вечность. Подушечками пальцев я поглаживаю грудь Арми, и взглядом я оцениваю его тело так, будто бы он какой-то монумент, прекрасная статуя, принадлежащая одному из известнейших музеев мира. Он?— произведение искусства. Я усмехаюсь себе под нос, впервые в жизни соглашаясь с этим надоедливым голосом, и чувствую руку Арми в волосах?— он массирует кожу головы и откидывает непослушные кудри назад. —?Чего ты хихикаешь? Подняв на него взгляд, прижимаюсь ближе к его телу и кончиком пальца очерчиваю линию его челюсти: —?Я думал о том, насколько ты великолепен. —?И что тогда тебя насмешило? —?Я смеялся,?— закатываю глаза я и усаживаюсь ему на бедра, потирая его плечи,?— потому что голосок внутри меня сказал, что ты чертово произведение искусства, и я не могу с этим не согласиться. —?Ну, это далековато от правды, Тимоти. —?Ты вообще видел себя в зеркало? Особенно, когда ты танцуешь. —?Могу сказать то же самое о тебе,?— улыбается он и мягко целует. —?Ты так грациозен, когда танцуешь. Как ты двигаешься и твоя страсть… Наблюдать за тобой, Тимми, в это время?— всегда неописуемое удовольствие. —?Ты второй раз называешь меня так,?— уголки моих губ чуть приподнимаются в улыбке,?— мне нравится то, как это звучит. —?Мне нравится то, как с моих губ слетает твое имя. И не важно, какая из его форм, хотя Тимоти и звучит куда более сексуально, чем Тим. —?Все, сказанное твоим голосом, звучит сексуально. Арми морщит нос, я заливисто хохочу, укладывая голову ему на грудь и поглаживая ладонями бока. Между нами повисает уютная тишина, наполненная звуками нашего дыхания и сердцебиения. —?Могу я задать вопрос? —?Конечно. Все, что угодно. —?Почему именно ты не пошел в Большой? Знаю, ты сказал, что произошло нечто, из-за чего тебе пришлось отказаться, но что может быть важнее исполнения мечты? Рука Арми резко прекращает свое движение, и какое-то время мужчина молчит, будто бы не чувствуя себя достаточно комфортно, чтобы говорить со мной об этом. Вздохнув, укладываю подбородок ему на грудь, а на губах играет понимающая улыбка, призванная убедить его, что это не проблема. —?Тебе не нужно говорить, если не хочешь. —?Мой отец,?— я вопросительно изгибаю бровь, а он вздыхает, крепче обхватывая мою талию. —?В ту же неделю, как мне позвонили и предложили место в Большом, мы узнали, что у отца рак мозга. —?Арми, мне так жаль. —?Когда мы узнали обо всем, у отца уже была четвертая стадия. Врачи сказали, что ничего уже сделать нельзя. Операция могла пройти неудачно, и риск был слишком большим. Так что самым лучшим было забрать его домой, убедиться, что вся семья рядом с ним, и постараться хоть как-то уменьшить боль,?— я усаживаюсь на кровать и притягиваю Арми к себе, опуская его голову себе на колени и нежно перебирая волосы. —?Он пытался убедить меня согласиться, говорил, что мне нет смысла оставаться, потому что рядом с ним будет наша мама и сестра, но я бы ни за что не поехал в Россию и не бросил его. Отец всегда верил в меня и просил никогда не переставать пытаться, хотя все утверждали, что балет не для меня. Когда мне было семнадцать, я рассказал ему, что я гей, а он только обнял меня и сказал, что всегда будет со мной. Я не мог бросить его, когда он так во мне нуждался. —?Ты поступил правильно. —?Мама долго переживала, что я жалею о своем решении,?— задумчиво кивает он,?— что жил печальной жизнью. Ей потребовалось много времени, чтобы понять, что я люблю балет в любой его форме. Я мог бы быть успешным танцором балета в Большом, а мог бы и провалиться. Но сейчас я точно знаю, что мне нравится моя нынешняя жизнь и все так, как и должно быть. —?Прости, если заставил вспомнить о плохом,?— извиняющеся улыбаюсь я со слезами на глазах после его откровения,?— я не хотел. И я очень-очень рад, что ты наслаждаешься жизнью, потому что все твои ученики точно рады, что именно ты их учишь. —?Даже те, кто называет меня мудаком? —?Даже они,?— утвердительно киваю я, закусывая губу. Арми смеется, покачивая головой, а я пальцами мягко поглаживаю его щеки. —?Ты же знаешь, что иногда они могут и обозвать тебя, но каждый из них все равно невероятно ценит тебя? —?Не знаю, я никогда особо не задумывался об этом, просто хочу выполнять свою работу наилучшим образом. —?И ты так и делаешь, иногда они злятся и бесятся, но все понимают, насколько ты профессионален и талантлив. —?Почему ты говоришь мне об этом? —?на губах Арми возникает улыбка, а кончики его пальцев скользят вверх и вниз по моей руке. —?Потому что я подумал, что ты должен знать. —?Потому что ты подумал, что я должен знать? —?Потому что я хочу, чтобы ты знал, что твое решение не было неправильным. Ты не только провел больше времени со своим отцом, но и стал великолепным учителем. И, кстати, тот факт, что ты сказал ?нет? Большому, просто чудо для меня. —?Правда, что ли? —?Ну, мы бы не были здесь сегодня, если бы ты согласился. —?Видишь? Я с каждым днем все больше и больше убеждаюсь, что не пойти в Большой?— лучшее решение в моей жизни,?— я улыбаюсь в ответ, и он тянет меня вниз, втягивая в новый поцелуй, пока я ладонями ласкаю его обнаженную грудь.*** Томные и нежные поцелуи, руки, блуждающие по телам друг друга, и эхо смешков и случайных всхлипов. Мы валяемся на кровати и так тесно переплетаемся, что неясно, где кончается он и начинаюсь я. Может быть, этого и не обнаружить?— теперь мы одно. Часами мы просто дурачимся, но сексом не занимаемся, и не потому, что не хотим или прошлый раз был таким неудачным, что повторять не хочется, а по той простой причине, что нам нужно столько обсудить, увидеть и исследовать. Какое-то время спустя я лениво ласкаю член Арми, пока он, дрожа всем телом, безостановочно шепчет мое имя, а затем завороженно наблюдаю, как он кончает мне в руку. В свою очередь Арми потом играет с моими сосками и посасывает шею, возбуждая меня настолько, что я кончаю на свой живот, ни разу к себе не прикоснувшись. И, кажется, это одна из самых эротических и будоражащих вещей, что происходили со мной. Мы разговариваем о постерах в его гостиной, о камере на его столе, и он показывает мне несколько полароидов, лежащих на ночном столике. Оказывается, что фотография?— это его вторая любовь и то, чем бы он занялся, если бы с балетом не сложилось. Я подробно расспрашиваю Арми о его инстаграме?— кто же сделал те удивительные фотографии? —?и он рассказывает о своем друге, с которым они в подростковом возрасте вместе занимались фотографией, а потом тот стал профессионалом. В углу его спальни стоят пластинки, а на полу винтажный проигрыватель. Минималистичная, черно-белая гамма его квартиры отражается и в его фотографиях. Как он сам говорит, он простой человек, который любит простые вещи. Конечно, я не озвучиваю свои мысли о том, что он куда более сложный, чем хочет показать: у него есть свои страхи, свои сомнения и маленькие грязные секретики, как и у любого другого человека… И я могу только надеяться, что однажды он позволит узнать о нем все. После всех разговоров, Арми засыпает, а я еще какое-то время просто смотрю на него, лежа на своей стороне кровати. Он серьезен, но при этом лицо его абсолютно спокойно, волосы растрепаны, а его запах?— терпкий, мужественный и напоминающий о недавнем сексе?— сводит с ума. Я прижимаюсь ближе к нему и приобнимаю его за талию. Глаза мои закрываются, и я начинаю проваливаться в сон. Видишь, что случается, когда ты перестаешь так сильно волноваться, идиот. На моих губах вспыхивает робкая улыбка, и я, удовлетворенно вздохнув, зарываюсь носом ему в шею, чувствуя, как Арми слегка двигается во сне, утыкаясь мне в волосы и притягивая меня ближе к себе. Он теплый, сильный и быть прижатым к нему сказочно приятно. Теперь у меня складывается чувство, что сегодняшний сон будет самым лучшим в моей жизни.