1 (1/1)

Раздражённо достав вибрирующий телефон из кармана, Томас взглянул на экран: ?В ближайшие 1-3 часа ожидаются сильные осадки?. Шатен судорожно сунул мобильник обратно в карман серых джинс, после чего хмуро продолжил провожать взглядом убегающие облака. —?Ма, ещё долго? —?Как только приедем, ты сразу же узнаешь об этом, Том, успокойся,?— строго ответила мать, не посмотрев на Томаса ни секунды, лишь продолжив смотреть вперёд, вцепившись в руль так, словно он был единственным шансом выжить по дороге в выбранный ими университет. День открытых дверей Эллингтона проходил пятого и двенадцатого апреля. Все желающие могли посетить это мероприятие, задавать вопросы преподавательскому составу и гулять по университету. И не то чтобы Томаса это не интересовало. Наоборот, он был открыт к новым знаниям и, в принципе, новой жизни, но… Все мысли об учёбе и новом месте буквально выбивали из него дух, заставляя падать навзничь. И как бы Томасу не хотелось получать новый опыт и знания, слушать двухчасовые лекции о фальшивой престижности университета и его прилежных учениках ему никак не хотелось. Выйдя из салона автомобиля, Томас поморщился, вскинув голову и увидев перед собой огромных размеров здание. Вывеска, что растягивалась на входе, гласила: ?Добро пожаловать на день открытых дверей в Эллингтоне!?. Заведомо ярко-оранжевый цвет растяжки давал стенам бежевый оттенок, что отбивало мысль о том, что на самом деле белоснежного цвета стены университета пышут строгостью и престижем. Томас тут же успел отметить, что с оформлением подобных растяжек у университета туго. Даже несмотря на то, что здесь есть и творческие факультеты, почему-то никто не додумался занять дизайнеров, ну, чтобы было не так убого. Улыбка тут же коснулась его лица, когда он непроизвольно вспомнил о своей старшей сестре Кейтлин, которая работала дизайнером-оформителем. Да уж, сюда бы его сестру, она бы тут всё украсила. Раскритиковала, покачала головой, а потом уже исправила. Само здание было построено в форме буквы ?Н?, что, в свою очередь, давало понять, что здесь есть так называемый ?мост?, соединяющий два корпуса. Томас, лихо преодолев семь ступеней, было ринулся осматривать помещение изнутри, но мать, резко дёрнув того за рукав, цыкнула на него, мол, оставайся на месте. И пока она рассыпалась в комплиментах перед директором, Томас скучающим взглядом обвёл помещение: серо-голубые стены, украшенные барельефом, высокие потолки, и множество восторженных лиц вокруг. ?Сразу видно?— абитуриенты? —, пронеслось у Томаса в голове, и он тут же прикусил язык, поняв, что и сам сейчас является абитуриентом. Шатен, хмыкнув себе под нос, как можно тише отошёл от матери, что безостановочно и крайне увлечённо рассказывала директору о своей должности, и уселся в первое попавшееся кресло, надеясь, что его не заметят. Он вжал голову в плечи для пущего эффекта невидимости, а затем прикрылся Эллингтонской брошюрой, что выдавали на входе, и поднял руки как можно выше. И всё-таки он решил оглядеться. Томас, выглядывая из-за простенькой брошюры, крутанул головой в одну сторону, затем в другую, и замер. Среди всей неугомонной и оживлённой толпы абитуриентов он заметил лишь одно незаинтересованное лицо. И Томас точно слышал, как его сердце на мгновение остановилось. На другом конце зала, закинув ногу на ногу, сидел тощий парень, с безразличным лицом наблюдая за толпой. Пшеничного цвета волосы непослушно спадали ему на глаза, завиваясь на концах. Тёмные, глубокие глаза смотрели на происходящее со странной отрешённостью и прямой угрюмостью, а хмурые брови передавали мрачность его натуры. Светлый, практически прозрачный цвет кожи придавал блондину аристократичности, правда, сам парень аристократом не выглядел: сидя в узких чёрных джинсах, бесцеремонно закинув ногу на ногу и со скучающим видом крутя кольца на пальцах, он скорее походил на бандита, чем на представителя знатной семьи. И бледный цвет лица действительно делал его ещё более отличимым от остальных?— большинство абитуриентов уже успело подзагореть на прошлой неделе, когда солнце нещадно палило улицы. Внезапно блондин, поменяв позу, откинулся на спинку кресла и поднёс пальцы к аккуратным губам, явно о чём-то задумавшись. И Томас был уверен, что этот парень лишь сон или галлюцинация. Потому что нельзя быть таким притягательным, когда еле походишь на живого. И в эту секунду Томас начал верить в жизнь после смерти. —?Томас! Томас Нейланд, чёрт тебя дери! —?к сожалению или к счастью, но из странствий по разуму Томаса выдернул голос его матери. —?Ты чего тут расселся? Я ведь сказала?— ждать! —?Мам, мне давно не семнадцать,?— недовольно цокнул шатен и тут же пожалел о своей дерзости, когда получил полный ярости взгляд матери в ответ. Томас вновь обратил своё внимание на того тощего парня, да вот только никого на том месте, где он сидел минуту назад, не оказалось. Очевидно, пока Томас пытался строить из себя взрослого, тот просто ушёл,?— Вот же… —?угрюмо протянул Нейланд, смачно выругавшись себе под нос. —?Что случилось? Кого-то уже заприметил? —?лукаво спросила мать, толкнув Томаса в плечо. А потом добавила, но уже серьёзно и с явным напряжением в голосе:?— Надеюсь, это девушка. —?Никого я не заприметил, мам, я здесь от силы минут двадцать,?— огрызнувшись, соврал Томас, после чего отвернулся к окну. Он не хотел заводить разговор о своей ориентации снова. Особенно с ней. И в этом помещении. Ему на всю жизнь хватит воспоминаний о том, как она случайно услышала разговор между ним и его другом. Томас до сих пор с замиранием сердца вспоминает, с какой силой тогда она огрела его тарелкой по лицу. К слову, после того случая трёхгодичной давности Томас и ухом не вёл в сторону других парней, а друга, как можно догадаться, у него больше нет. От горьких воспоминаний Нейланд прикрыл глаза, непроизвольно потянувшись к едва заметному шраму над бровью. Прошлое пусть остаётся в прошлом, сейчас куда важнее сдача вступительных экзаменов, которые начнутся в июле. Главное поступить.*** Томас подскочил на месте от возгласов матери, когда ей сообщили, что её сын поступил, так ещё сдал вступительные с наивысшим баллом. И он был счастлив. Томас был по-настоящему счастлив, что он смог. Сами вступительные были изнурительными, а если учесть то, что Томас отчаянно хотел поступить именно на факультет архитектуры, приходилось упорно набивать руку и рисовать, рисовать, рисовать. И само рисование у Томаса было уже поперёк горла, хотя он ещё и семестра не проучился. Его больше интересовала архитектурная составляющая. Он хотел, он мечтал создавать что-то новое, разбираться в чертежах, пытаться создавать новые проекты. Это всегда было чем-то родным. Когда Томас пытался творить что-то новое, он оживал. И Томас ждал. Он ждал, когда двери перед ним откроются, когда он зайдёт в тот же непримечательный, по крайней мере по цветам университет, но уже как студент. Как познакомится с новыми людьми, получит новый опыт, наберётся знаний. И это непреодолимое чувство восторженного ожидания пробуждали в нём рвение и силу. Томас ещё никогда не чувствовал себя таким готовым к чему-то, он никогда не ощущал себя таким свободным. Особенно когда узнал, что к университету Эллингтон приставлено общежитие. Не то чтобы Томасу хотелось толкаться с другими ребятами в общей кухне каждое утро, но это означает то, что он сбежит от матери. Постоянный контроль и строгость Кассандры Нейланд?— Томас не выносил всего этого. И каждый раз, когда мать грозилась запереть его в доме, прикрываясь домашним арестом, ему хотелось снести все двери с крюков, пробить стены и убежать. От всего. И такая возможность дурманила до опьянения.

Томас, резким движением открыв заднюю дверь автомобиля и вытащив рюкзак, рванул по ступенькам, спотыкаясь через одну. Чёрт. Столько нового. Интересно, как выглядит общежитие? Будут ли преподаватели приветливыми и опытными? Будет ли еда в столовой вкусной или придётся закупаться лапшой быстрого приготовления и есть её в своей комнате, в окружении соседей? Томасу не терпелось узнать своих одногруппников. И не для того, чтобы вести беседы, а просто чтобы посмотреть, на что они способны. Что они могут, что они будут предлагать, разрабатывая проекты. Бесконечный поток вопросов бросал в дрожь и кружил голову, и Томасу пришлось заставить себя перестать думать обо всём сразу. Он глухо выдохнул, задрав голову, и оглядел помещение. Надо же, столько поступивших. И все они готовы работать. Наверное. На самом деле Томас не был уверен, что все поступившие обладают таким же энтузиазмом, как он сам. Но, если поступили, значит, им это надо. Нейланд загляделся на учебный стенд, расположенный в углу фойе, который был увешан объявлениями, листами с текстом об ознакомлении с правилами и прочей ерундой. Он шагнул вперёд, чтобы получше рассмотреть фамилии поступивших, и, честно, увидеть себя в списке первым?— самая большая гордость, которая только могла быть в жизни Томаса, по крайней мере на данном этапе его жизни. Парень улыбнулся, видимо, сам себе и принялся бегать глазами по листу. Он лишь на шаг отступил вправо, как понял, что врезался во что-то. Точнее в кого-то. И, видимо, кому-то это не понравилось: он расправил плечи, тем самым толкнув Томаса, на что Нейланд лишь угрюмо похлопал ресницами в ответ. Он увидел, как этот кто-то перекрыл ему вид на список, заслонив весь обзор своим довольно мощным плечом. В то же мгновение к нему развернулся парень азиатской внешности. Он оказался довольно высокого роста, вполне крепко сложен. Чёрные как смоль короткие волосы были аккуратно уложены наверх. Впрочем, самого парня нельзя было назвать ?аккуратным?: изогнутые то ли в недовольстве, то ли в любопытстве брови, тёмно-карие, почти чёрные глаза не выражали враждебности, но прожигали, словно солнце. Изломленные в немом изумлении и насмешке губы отталкивали. Смуглая кожа азиата казалась ещё темнее рядом с побледневшим от его вида Томасом. Чёрные спортивные шорты и серая майка без рукавов выглядели довольно просто, но Томас сразу же заметил спортивные увесистые часы на запястье левой руки. Часы такой марки Томас видел у одного из заказчиков матери. Ясно. Парень точно был не из бедных. Даже больше. К тому же ещё и спортсмен. Томас медленно перевёл взгляд на беговую обувь брюнета. Белые найковские кроссовки. Томас тоже любил бегать, даже не любил, а обожал. Он отдавал всего себя спорту. Правда, найковских кроссовок у него не было. И Нейланд сразу же сделал пометку у себя в голове: нужно купить новую обувь. И пока Томас пялился на обувь азиата, тот лишь многозначительно улыбнулся, показав ямочки на щеках и вскинув брови. Томас заметил, как мышцы на руках азиата заиграли, как только он скрестил руки на груди. —?Первокурсник? —?Чего? —?только и смог выдавить из себя Томас, продолжая хлопать длинными ресницами, рассеянно смотря азиату прямо в глаза. —?Ты первокурсник, да? —?повторно задал вопрос парень, изменившись в лице. Его взгляд сменился с хитро-любопытного на недоумевающе-разочарованный. Видимо, он не ожидал такой заторможенности мышления Нейланда. —?Да,?— эхом отозвался Томас и тут же сжал губы в тонкую линию. Он наблюдал за тем, как азиат наблюдал за ним, после чего понял, что стоять и молчать попросту глупо и невежливо. К тому же, этот парень не походил на новобранца. Его взгляд, бесстрастный и уверенный, будто говорил о том, что ему это всё не в новинку. Томас расправил плечи в надежде, что не будет казаться просто зелёным первогодкой, и, тяжело выдохнув, спросил:? —?А ты? Ты ведь не первокурсник, так? —?он не ожидал, что это движение плечами не будет выглядеть глупо, но всё же надеялся, что азиат не поймёт истинного умысла этого движения. Но тот, как на зло, растянул губы в усмешке, улыбнувшись и глазами. —?Ага, как узнал? —?проигнорировав собственную догадку, он развернулся к Томасу всем корпусом и, уперевшись рукой в стенд, ухватился другой рукой за лямку рюкзака, устремив взгляд прямо на него. Томас заметил, как стенд шатнуло от такого веса, и он замер в надежде, что тот не рухнет вместе с азиатом. Заметив напряжённый взгляд Томаса, брюнет наигранно хмуро спросил: —?Думаешь, упадёт? Нейланд лишь тупо перевёл взгляд со стенда на азиата, и обратно. В качестве ответа он лишь пожал плечами. Сейчас Томас походил на ничего непонимающего зверька, будто его застали врасплох или загнали в угол. Брюнет усмехнулся и, многозначительно покачав головой, отсалютовал Томасу двумя пальцами. —?Ещё увидимся, Бэмби. Томас скривил губы, а брови изогнул в немом вопросе. Он непроизвольно поморщил нос от того, как назвал его азиат. Почему он не сказал своего имени? Почему испарился так же быстро, как и появился, и почему Бэмби? —?Да что это вообще значит? —?Томас задал вопрос в пустоту и тут же принялся следить за азиатом, что удалялся с его поля зрения всё быстрее и быстрее. Чтобы не потерять парня из виду совсем, Томасу пришлось ускорить шаг и случайно чуть не сбить студентку-первокурсницу с ног. Он прищурился и увидел, как азиат подошёл к другим двум парням, что-то шепнув, и в то же мгновение они залились смехом во весь голос. Точнее, двое из них: тот, что был самым высоким, примерно на полголовы выше азиата и на голову выше второго собеседника, и, кстати, единственный из них со светлыми волосами и блёклым цветом лица никак не отреагировал на, судя по всему, колкую шутку азиата. Лишь тень улыбки тронула его губы. Второй же, тот, что едва доставал до отметки среднего роста, улыбался во все тридцать два зуба. Тёмная кожа, жуткий оскал и бритая голова делали парня мрачным и устрашающим, несмотря на его относительно небольшой рост. Он лишь похлопал азиата по плечу, после чего они втроём направились в главный зал, где несколько месяцев назад сидел Томас и слушал унылую речь директора на дне открытых дверей. Нейланд последовал за компанией парней, будучи не до конца уверенным, в правильном ли направлении он идёт, ведь азиат сказал, что он не первокурсник. Может, эти ребята из тех, кто любит глумиться над первокурсниками, и поэтому они придут поугарать над поступившим. И, как оказалось, Томас был прав. Парни действительно расположились в углу зала, по-царски усевшись в кресла. Лишь тот бледный блондин остался сидеть на обычном стуле рядом с ними. Нейланд проследовал за парнями, решив, что пора прекратить задавать вопросы самому себе о совершенно чужих ему людях и, усевшись в середину зала, начал искать глазами преподавательский состав. Но, не успев и головы повернуть в другую сторону, его правое ухо оглушила речь директора. —?Приветствую всех первокурсников в университете Эллингтон. Я рад видеть новые лица, рад приветствовать пытливые умы. Я надеюсь, мы с вами… Спустя, наверное, полминуты Томасу надоело слушать речь директора и он с лёгкостью выключил его голос у себя в голове. Нет, речь, наверное, была важной и крайне увлекательной, но сейчас его интересовали вещи поинтереснее, чем хвалебная речь незнакомого мужчины. Он снова увидел его. Того тощего парня с пшеничного цвета копной волос. Значит, и он поступил. Интересно, на какой факультет. Блондин сидел всё также со скучающим лицом и мраморной пустотой в глазах. Выглядел он ещё худее, чем в апреле. Ссадина на щеке и сбитый подбородок заставили Нейланда напрячь плечи и упереться кулаками в сиденье. Он приподнялся на руках и теперь рассматривал тощего во все глаза. И, к его удивлению, блондин резко вскинул голову и посмотрел на него в ответ. Томас почувствовал, как внутри всё сжалось, а во рту в мгновение пересохло. Он подумал, что парень отвернётся или попросту проигнорирует его взгляд, но тот недовольно вскинул брови в немом вопросе и развёл руками в стороны. Нейланд резко вздохнул и быстро отвёл помутневший взгляд в сторону. Ладно, ясно, парень не из робкого десятка. Судя по выражению его лица, ему вообще было всё равно на то, где он и что происходит. Так как он сюда попал, раз у него такое отношение ко всему? Ладно, Томас, может, ты делаешь поспешные выводы. Возможно, он отдаётся делу на все сто процентов, а ты просто невежа, который считает, что каждый уважающий свою профессию человек должен бегать с горящими глазами и хотеть свернуть горы? Да, скорее всего так и есть. И всё то время, пока Томас сидел и пытался слушать речь директора, завуча, учителей и прочих значительных персон, он сотни раз прокручивал в голове фразы, которые скажет, когда будет знакомиться с соседями по комнате, как в целом будет выглядеть общежитие. Он закрывал глаза и представлял, как будет проходить первый учебный день, как изо дня в день он будет трудиться и добиваться своих целей. И где-то глубоко в сознании сидела частичка желанного видения, где он переступает через свою растерянность и знакомится с тем, кто понравился ему, кажется, с первой минуты.