Сентябрь 1996 года (1/2)

— И куда дальше?

Немного растерянный светловолосый мальчишка оглядывается по сторонам, замечает крупные цифры 9 и 10, серьезно смотрит на маму и указывает на стену между вывесками рукой.

— Туда!

— Ты уверен, солнышко? – мягко спрашивает женщина.

—Да. Та женщина, профессорша в черной шляпе тогда так и сказала: надо пройти в барьер между платформами 9 и 10. Ты не помнишь?

— Наверное, я не очень внимательно ее слушала, дорогой, – улыбается мама юного волшебника, – а я смогу туда пройти вместе с тобой?

— Совсем не слушала, — усмехается мальчишка, — ты со мной, поэтому сможешь. На всякий случай, наверное, за руку меня возьми. Мало ли, что случится.

Женщина смотрит на кирпичную колонну с опаской, но после всех событий, произошедших в ближайшие годы, прохождение сквозь стены не кажется ей самой удивительной в мире вещью.

Сначала увидеть, как у кота, которого твой сын держит на руках, вырастает второй хвост.

Потом как-то смириться с тем, что, по словам каких-то странных людей, твой семилетний сын - волшебник. Даже несмотря на постоянно происходящие магические казусы, это тяжело.

Пытаться скрывать это ото всех, постоянно волноваться, не натворил ли Максим чего в школе.

А потом резко срываться в другую страну.

Придумывать впопыхах легенду для родственников, друзей и знакомых.

Для того чтобы сейчас, положив обе руки на рукоятку тележки, улыбнуться сыну, положившему руку поверх, и пройти сквозь чертов барьер.Максим, если и восхищен открывшейся перед его глазами картиной, то старается держать эмоции при себе.

Если быть честным, ему немного страшно. Поступить в школу волшебства - полбеды. Вынужденно поступить в школу волшебства в другой стране - пугающе. Из России сорваться в Англию с одной стороны невероятно, с другой - непривычно.

Максиму Самосвату одиннадцать, и он не уверен, что готов с сентября по июнь прожить в отрыве от семьи, в совершенно незнакомой среде.

Мальчика разрывает на две части. О да, конечно он жаждет приступить к изучению волшебства, жаждет новых знакомств и приключений, пытается мысленно представить Хогвартс, этот "прекрасный и удивительный замок". Но Макс еще в Косом Переулке: мир магии окажется опаснее, чем он воображал себе, читая детские сказки.

Это место ему не понравилось совсем. Заколоченные досками окна и витрины. Обшарпанные палатки немного напомнили Максиму те, что стоят у вокзала в родном городе. Куча плакатов с жуткими лицами Пожирателей Смерти. Минерва МакГонаггл, та самая волшебница, что приходила к нему из Хогвартса, в ходе длинной беседы рассказывала о них. И о ситуации в Волшебном Мире. О Второй Магической Войне, которая уже не просто на пороге, а уже началась, о Том-Кого-Нельзя-Называть. Мальчик был впечатлен: несмотря на то, что это было чревато предостережениями от родителей и даже отказом отправить его хоть куда-то, она была с ними максимально честной. Только добавила, что Хогвартс - единственное место, где их ребенок будет в безопасности.

Максим тогда поверил, как и его родители. И сейчас у него появляется смутное чувство: если место, которое, судя по услышанным разговорам, раньше было пестрым переулком со сверкающими витринами, превратилось в столь отталкивающее нечто, то будет ли "безопасный замок" таким уж безопасным?

Максим понимает, что сейчас у него, стоящего на волшебной платформе под номером девять и три четверти и смотрящего на огромный паровоз, выбора нет.

Он смотрит на огромные часы, висящие на платформе и отмечает, что до отправления полчаса. Времени еще много, но мальчику хочется, если честно, занять либо пустое купе, либо то, в котором будет поменьше народу. К тому же он понимает, что чем дольше простоит с матерью здесь, тем тяжелее будет им обоим.

— Я пойду, найду свободное купе, мам, – оборачивается он к женщине и попадает в крепкие теплые объятия.— Будь, пожалуйста, очень осторожен, родной, – чуть дрожащим голосом просит она.

— Я постараюсь отправлять тебе письма раз в месяц с Торви, ладно? – улыбается Максим, глядя на клетку с красивой неясытью. Ловит кинутый матерью на сову недоверчивый взгляд и добавляет, – Он будет ждать, пока ты напишешь письмо, чтобы вернуться ко мне с ответом. Мне сказали, что почтовые совы именно так и делают. Папе привет, и купи ему какой-нибудь сувенир на память, ладно? А то бурчать будет.

Мальчишка берет чемодан и клетку с Торви, целует мать в щеку и старается как можно быстрее пройти в поезд. Вперед него вбегает непонятно откуда взявшийся черноволосый мальчишка, клетка которого буквально ходит ходуном.

— Чуча! – прикрикивает мальчуган на сову, но та не успокаивается. Максим не успевает даже удивиться, как шустрый волшебник уже исчезает из его поля зрения где-то в узком проходе между купе.

— Зачем так спешить, если до отправления еще времени полно, – бурчит себе под нос Макс.Через пять минут он понимает, почему: большая часть купе уже занята. Таскаться с чемоданом тяжело, поэтому Самосват принимает волевое решение: зайти в первое не заполненное полностью купе, которое ему попадется.

Ему везет почти сразу: в этом купе всего один человек. Он сидит, уткнувшись в учебник по зельеварению для второго курса, хотя выглядит несколько старше. Максим уже готовится применить свои знания английского языка, как попадает под чуть ли не гипнотическое действие больших серых глаз. Стоит и молча пялится на мальчика с очень необычными чертами лица, уже одетого в школьную форму, пока его самого разглядывают уже с ног до головы.

И вдруг неожиданно Максиму дарят совершенно обворожительную и теплую улыбку.

— Заходи, чего ты стоишь? – на чистейшем русском говорит обладатель огромных глаз, и Максим смеется от облегчения, – давай помогу, – они вместе закидывают чемодан Самосвата в багажную сетку.

— Максим Самосват, – представляется мальчик и подает руку.

— Гляди, какой серьезный, – по-доброму усмехается сосед, – меня зовут Андрей, но в школе все называют Энди.

Уже через полчаса беседы, увлеченный настолько, что не заметивший отправления поезда, Максим понимает, что совсем не удивится, если вскоре они с Энди будут "не разлей вода". И не только потому что они оба русские, попавшие в другую страну. Просто потому, что с Андреем как-то с самого начала очень легко. Тот совершенно спокойно рассказывает, что попал в Хогвартс потому, что отец, состоящий в какой-то очень важной волшебной организации, борющейся против Того-Кого-Нельзя-Называть, решил, что в Хогвартсе будет намного безопаснее, чем в Колдовстворце, русской школе магии.

— Моим родителям МакГонаггл тоже сказала, что здесь безопасно, мол, потому что директор не допустит, чтобы с детьми что-то случилось.

— В Хогвартсе действительно очень хорошие меры безопасности. Их теперь еще и усилили раз в пятьсот. Правда по нему в случае чего ударят первым, если Темному Лорду понадобится Поттер. Но мне здесь действительно безопаснее, потому что русским Пожирателям ничего не стоило бы найти меня или других детей орденцев в Колдовстворце. У нас на курсе, только на другом факультете, есть еще один русский: Дима Процко. Вот по той же причине в Англии. Хотя вообще, я думаю, что для моего папы это лишь повод, чтобы отомстить нелюбимой школе. Его выгнали из Колда на пятом курсе, и доучивался он в Хогвартсе. Правда до сих пор не рассказывает мне, что там за история. Обиделся на них, видимо.

Андрей делает небольшую паузу и вдруг задает вопрос:— Но ты ведь магглорожденный. Тебе-то зачем в Хогвартс? Если это, конечно, не секрет.

— Ты сам только что сейчас рассказывал мне те вещи, которые, не думаю, что можно говорить во всеуслышание. Почему ты так спокоен, кстати?

— Потому что ты вызываешь доверие, а по-русски в этом поезде понимают от силы человек десять, – улыбается Энди, наблюдая, как Макс бьет себя по лбу, – и все-таки, почему не Колдовстворец?— Потому что у меня вместо того, чтобы развиться, стихийная магия у меня пропала совсем. Могу только с палочкой, похоже. Как родителям сказали, в Колдовстворце учат беспалочковой, мол, она у славянских магов развита лучше. К нам приезжал завуч Колда, Дмитрий Александрович, вроде. Ну и сказал, что да, я волшебник, но взять в Колдовстворец меня не могут. В общем, я даже не удивлюсь, если в итоге у меня не получится колдовать, и меня домой отправят, – Макс почему-то впервые высказывает свои главные опасения вслух, настолько комфортным и нормальным кажется ему делиться чем-то с Андреем. Самосват пытается напомнить себе, что знает второкурсника чуть меньше часа, но сам же и отмахивается от этой мысли.

— Не знал, что такое бывает, – после минутной паузы заключает Энди, – видимо, неполное доминирование магического гена, что очень странно, он намного сильнее, чем... Хотя если у тебя магический ген со стороны каких-нибудь не славянских магов, тогда логичнее. Прости, я увлекся. Сейчас это не так важно, я потом объясню, – останавливается он, видя полное непонимание в глазах Максима, – но если магия у тебя уже проявлялась, то исчезнуть совсем она могла только при особых обстоятельствах. К тому же палочка тебя выбрала ведь? Значит, все нормально.

— Ну если мне не соврал продавец и приятное тепло по телу и есть выбор палочки, то да, – усмехается Максим.

— Не соврал, хотя у всех по-разному.Разговор прерывается стуком в дверь и Энди взмахом руки, применяя ту самую стихийную магию, о которой они говорили, открывает ее, а потом резко подрывается.

Несмотря на загораживающего проход Энди, Макс видит тележку с таким огромным количеством сладостей, что за ними не сразу разглядишь саму продавщицу – старую ведьму с аккуратной прической.

Он не успевает ничего сказать, как второкурсник набирает гору каких-то цветных оберток, отдает ведьме горстку монет и закрывает дверь купе обратно.

— Я наложил на дверь несколько заклинаний, и с той стороны стекла кажется, что купе полное. Чтобы никто не мешал разговору. Поэтому нельзя было допустить, чтобы она заглянула внутрь. Ругаться будет. Лови! — он кидает Самосвату ровно половину купленного.

— Это мне?

— Ага. И сразу, чтобы ты сейчас меня не задалбливал тупыми вопросами: должен ты мне, хм, дай посчитаю... Десять часов сидения со мной в библиотеке, для начала. Естественно, в сумме, а не подряд.

— Думаю, вполне подъемная цена, — смеется первокурсник и открывает коробочку с надписью "Шоколадная лягушка". Вполне себе живая, но совершенно точно шоколадная, лягушка выпрыгивает из нее очень быстро, но уже опытный Энди легко ловит ее и отдает в руки Максу. Лягушка тут же замирает и теперь ее не отличить от маггловского шоколада.— Вау, — только и может сказать Самосват, и, поедая шоколадное земноводное, рассматривает карточку, выпавшую из коробки, — это для коллекции? Прикольно. У меня Венделлина Странная, — он переворачивает карточку, читая факты из биографии, — сорок семь раз горела на костре. Действительно странная.

— Ага, для коллекции. А у меня Слизерин. Забавно, они добавили сюда факт, что он изготавливал палочки... О! Кстати, доставай-ка свою волшебную палочку. Ты сказал, что боишься, будто у тебя нет магических способностей, так что я научу тебя одному легкому заклинанию.

Максим с радостью лезет к чемодану, чтобы вытащить палочку из внешнего кармана, и немного волнуется. Зная, что вне школы колдовать запрещено, он не брался за палочку, лишь пролистав за несколько дней до отправления поезда парочку учебников.

— У кого покупал? — с какой-то печалью спрашивает у Самосвата Энди.— Квиддел...

— Киддел. Джимми Киддел. Ладно, он хотя бы получше остальных будет. С Олливандером не сравнится никто, очень надеюсь, что он вернется. Что он вообще жив и не на стороне Пожирателей. Но не будем о грустном, будем о магии.

Энди открывает вторую шоколадную лягушку, ловит ее сразу же и расплющивает по столику, ставя огромное шоколадное пятно.