Глава 2 (2/2)

Прикусив губу Стручка, Канда позволил себе коснуться ладонью его члена, слегка поглаживая. Не хочу знать, не хочу, не желаю! Если я узнаю, все изменится, не правда ли?Уолкер всхлипнул в его объятиях, и ладонь обожгло что-то вязкое. Впившись в губы мелкого очередным страстным поцелуем, Юу кончил и сам, чувствуя как тело медленно расслабляется, а внутреннее напряжение, которое он чувствовал последние несколько недель, спадает. Неужели ему просто нужна была физическая разрядка?

Взглянув в лицо Стручку, Канда понял, что тот вырубился от перенесенной боли, физической и моральной. Но на измученной физиономии все же застыла счастливая улыбка. Придурок, подумал Юу, но почему-то улыбнулся сам и, смахнув со лба Уолкера седую челку, поцеловал его в самую середину.

Однако скосив взгляд ниже, мечник почувствовал легкий укол того, что должно быть называется угрызениями совести. Бедра Шпенделя были испачканы спермой, смешанной с кровью. Несколько капель попали и на брюки Юу. Когда мелкий проснется, ему наверняка будет жутко больно. А все потому, что некоторые вышли из себя из-за каких-то глупых слов…Канда фыркнул. Ну уж нет, раскаиваться он не будет, не в его правилах.

Выпустив Уолкера и осторожно уложив его на койку, Юу, не забыв застегнуть штаны, подошел к стоящему в углу умывальнику. Там было достаточно воды, а на тряпку пошел кусок рубашки мелкого, все равно она уже испорчена. Смывая с тела Шпенделя кровь, Канда отстраненно подумал, как это непохоже на то, как он помогал мыться Алме. Тело Кармы тоже было покрыто множеством шрамов, но его кожа была сухой и безжизненной, а не мягкой и тонкой, как у Уолкера. Алма вообще был…другим. Почему-то он уже не казался таким в доску родным, как тогда, в детстве, и в воспоминаниях в последующие годы.Всего один день - и самый первый и возможно единственный друг стал чужим. Всего лишь очередным грузом, который мешает спокойно жить.

А Стручок… Канда взъерошил ладонью седые волосы и усмехнулся. Этому недоразумению должно быть ужасно одиноко, особенно теперь, когда все видели в нем Ноя, боялись, тайно ненавидели. Если Юу так страдает от этих взглядов и шепотков, то каково Шпенделю, про которого должны судачить раза в два больше? А ведь он искренне считал Главное Управление своим домом. Наивный, такой наивный и глупый. Столько переживший, но все равно не готовый к реальной правде в этой войне. И он никогда не будет готов принять её, поэтому любая трагедия может стать катализатором.Аллен Уолкер неизбежно станет Ноем.И в тот день, когда это случится, Канда самолично убьет его. Он обещал - и он исполнит это обещание. Ему по силам, даже теперь.

Но это значит, что он должен быть рядом со Стручком. Всегда. Сможет ли он, если учесть, что рядом с Уолкером он не может сдерживать свою темную сторону?Фыркнув, Канда откинул смятое одеяло, покрывающее койку, и запихал под него что-то пробормотавшего во сне Шпенделя. Подумав секунду, лег и сам, обняв худенькое тело и прижав его к себе.

И почему рядом со Стручком сейчас так…спокойно?

Зеленовато-синие волны Эгейского моря с шумом набегали на прибрежные камни и откатывались обратно. Каждый раз они почти задевали кончики сапог молодого человека, сидящего на валуне совсем рядом с прибоем. Почти - но все же не касались, поэтому он не обращал на них никакого внимания, подняв голову и разглядывая звезды на небе. Правой рукой молодой человек опирался на рукоять меча, который был воткнут в песок. Белое одеяние практически не скрывало мускулистого тела, а черные волосы шевелил легкий ветерок.

- Предатель… - сорвалось с тонких губ, а раскосые глаза, выдающие в молодом человеке азиата, холодно блеснули. - Ты ведь идешь ко мне, правда? Ты идешь, я чувствую. И я знаю, что ты чувствуешь меня. Тебе страшно? Нэа, брат, ты холодеешь от ужаса при одной только мысли о том, что лезвие моего меча коснется твоего горла? Нет, о, я знаю, что нет. Тем лучше. Я получу незабываемое удовольствие от того, как сломаю тебя. В твоих непокорных глазах появится страх, и я увижу это. Возможно даже мне удастся заставить тебя молить о пощаде. Ну же, брат, быстрее иди ко мне! Чем скорее ты придешь, тем меньше местных людишек погибнет. А если ты не появишься, я убью их всех. Очищу весь остров от их скверны, а ведь это явно не понравится твоему носителю. Все знают, как Аллен Уолкер рыдает даже над каждой акумой. Так что торопись, Нэа. Торопись, предатель. Приготовления для суда над тобой уже закончены, приговор вынесен, и палач умирает от нетерпения!Одним плавным жестом выдернув меч из песка, молодой человек поднял его к небу. Черное как ночь лезвие, словно впитавшее в себя кровь тысяч жертв, практически сливалось с тьмой. А молодой человек улыбался. Эта улыбка была холодной и жестокой. Улыбка палача, наслаждающегося своей работой.- Трайд-сама? - послышался сзади робкий голос.Тонкая бровь чуть нахмурилась, а потом карающее лезвие одним взмахом разрубило напополам того, кто выглядел как мужчина лет сорока. Стоящая рядом с ним женщина в одежде местной испуганно попятилась.- Докладывай, - ледяным тоном приказал Ной.- Только что доложили, что экзорцисты сели на пароход и уже плывут сюда, - торопливо забормотала акума. - Аллен Уолкер с ними.

- Вот как… - протянул Ной и улыбнулся чуть шире. - Восхитительно. Осужденный скоро прибудет. А пока сожгите Мерейну - в наказание за опоздание.

Ну же, торопись, предатель… Сейчас полнолуние - как и в тот самый день!