Глава 1: Матиас (2/2)

Инеж едва успела наколдовать защитные чары, чтобы отразить смертоносную атаку. Палочка вылетела из руки Дуняши и взмыла в воздух — Матиас ловко поймал палочку и направил свою на Дуняшу, когда девушка с яростью развернулась к нему.

— Это заклинание запрещено, — произнес он. — Ты проиграла дуэль.

— Еще чего! — прорычала Дуняша. — Я ее побила. И снова побью. Верни мою палочку!

Матиас прошел в конец класса. Ученики разошлись, уступая ему дорогу. Он распахнул дверь, взглянул на Дуняшу и выбросил палочку в коридор.

— Иди и возьми ее.

Щеки Дуняши покраснели. Не говоря ни слова, она выскочила из класса, и Матиас захлопнул за ней дверь. Затем вернулся в центр комнаты.Все уставились на него. Кроме Инеж, та поднялась с пола и заштопывала с помощью палочки дыру в своей рубашке.

— Итак... Чья ставка выиграла? — неуверенно спросил Джеспер.

Матиас закатил глаза.

— Дуняша проиграла, поскольку применила запрещенное заклинание. Победа за Инеж.

По всему классу прокатился возбужденный ропот. Матиас притворился, что не слышит звона золота и серебра монет, переходящих из рук в руки.

Он старался не смотреть на Нину, но не выдержал и взглянул мельком. Она улыбалась Инеж и что-то тихо говорила подруге.

— Раске и Фахи, — объявил Матиас, — ваш черед.

Джеспер вскочил и с ухмылкой встал посреди класса — в глазах плескалось радостное возбуждение. Тот уже закатал рукава, желтый галстук Пуффендуя свисал из кармана.

Раске выглядел нервным. Так крепко сжимал палочку, что побелели костяшки.

— Правила вы знаете, — Матиас наколдовал ленту и бросил на пол.

Мастерство Раске за этот год значительно улучшилось. Прибавилось уверенности, движения стали более выверенными. Матиас не сомневался: будь у парня больше времени, из того получился бы опасный дуэлянт.

Вот только Джеспер все равно был лучше. Матиас не знал, дело в таланте или в мастерстве, но во время дуэлей Джеспер Фахи становился совершенно другим человеком. Вроде та же непринужденная улыбка, однако... Джеспер казался выше, а серые глаза — ярче. Небрежная хватка, которой тот обычно держал свою палочку из красного дерева, делалась крепче. Джеспер не обладал грацией Инеж и не мог полагаться на грубую силу, как Матиас, — тот сражался, словно работал над сложной головоломкой: уклонялся, увиливал, а затем оборачивал силу противника в свою пользу. Это сводило с ума. Драться с Джеспером — все равно что пытаться атаковать воздух. Даже Матиас не мог превзойти этого парня по-настоящему. Их дуэли вечно заканчивались ничьей.

Тем не менее Раске сражался хорошо. Знал, как отыскать уязвимое место. В основном Раске защищался, однако не раз заставал Джеспера врасплох неплохой атакой. И все же через несколько минут Джеспер того обезоружил.Матиас шагнул вперед, но Джеспер бросил Раске палочку обратно.

— Продолжай! — крикнул тот.

Раске поймал свою палочку и, не колеблясь, произнес заклинание. Джеспер с ухмылкой отзеркалил атаку. Матиас отошел в сторону и стал наблюдать, как дуэлянты кружат по классу.

Затем Раске принялся метать в Джеспера заклинание за заклинанием, наплевав на всякую осторожность. Выражение лица парня было диким от возбуждения. Джаспер засмеялся. Впервые за время дуэли Джеспер Фахи действительно оборонялся и выглядел довольным.

Джеспер вскочил на парту и призвал защитные чары за секунду до того, как заклинание Раске столкнулось бы с лицом пуффендуйца.

Раске выкрикнул еще одно необузданное заклинание, которое ударилось под углом о щит Джеспера и отскочило. Ученики разбежались, и в следующее мгновение чары врезались в дверь, устроив небольшой взрыв. Матиас вздрогнул, когда дымящаяся и обугленная по краям дверь с грохотом упала на каменный пол классной комнаты.

Дым рассеялся, и он увидел Каза Бреккера, стоявшего с тростью в руке в дыре, которая раньше была дверным проемом.

— Удобно, — хмыкнул Каз. — Мне даже стучать не пришлось.

Матиасу резко захотелось кого-нибудь ударить. Он в жизни не встречал такой несносной королевы драмы, как Каз, который немыслимым образом умудрялся сделать эффектным каждое свое гребаное появление.

Дым, еще клубящийся вокруг черной школьной мантии Каза, раздражал. Да этот парень даже не перепачкался в саже! Напоминало гравюру из книги сказок: входит злодей, безукоризненно одетый и готовый сеять хаос.

— Ты пришел, чтобы сделать ставку, Каз? — весело поинтересовался Джеспер, по-прежнему стоя на парте, весь в саже, с неизменной ухмылкой. — Без понятия, за кем этот бой, но это была адская заварушка!— Я пришел просто посмотреть, — ответил Каз. — Хотя, похоже, я пропустил самую зрелищную часть.

Глаза Каза остановились на Инеж. Тот коротко кивнул ей, и она ответила тем же.

— Технически поединок Джеспера и Раске еще не окончен, — напомнил Матиас.

Раске удивленно огляделся и поспешно поднял палочку, как раз когда Джеспер вновь повернулся.

Каз, прихрамывая, вошел в класс и устроился напротив одной из парт. Матиас подумал, не починить ли сперва дверь, но решил заняться этим позже. Он боялся затягивать поединок — казалось, Раске сейчас потеряет сознание от напряжения.

— Продолжайте, — кивнул он дуэлянтам.

Раске сглотнул. Джеспер легонько стукнул палочкой о ладонь и усмехнулся.

Спустя две минуты Раске лежал на полу, сбитый с ног оглушающим заклинанием.

Матиас видел, что Каз ухмыляется. Это, на самом деле, немного напрягало.

— Мне причитается пять галеонов, — сказал Джеспер. — Наверное, стоит его расколдовать, — тот опустился на колени возле Раске.

— Есть еще желающие? — Матиас оглядел собравшихся. — Кто-нибудь хочет свести старые счеты? Мы можем попробовать разбить окно в придачу. — Ученики засмеялись, хотя он не шутил. Матиас бросил быстрый взгляд на Каза, гадая, не собирается ли слизеринец с кем-нибудь сразиться. Но Каз не смотрел на него. — Никто? Ну и славно. Это была плодотворная встреча. Увидимся на следующей неделе.

Все начали покидать класс, шумно и со смехом обсуждая дуэли. Каз разговаривал с несколькими учениками — похоже, принимал ставки на предстоящий матч по квиддичу. Раске сидел на полу и отсчитывал монеты, чтобы отдать их Джесперу.

— Мерлина ради, — проворчал Матиас, — убедись, что с ним все в порядке прежде, чем начнешь опустошать его карманы, Джеспер.

— Все хорошо, — заверил Раске и пожал плечами, отдавая золото. — Ничего не пострадало, кроме моей гордости.

Джеспер хлопнул парня по спине.

— Твоя техника стала лучше.

— Однажды я тебя побью, — пообещал Раске, затем с трудом поднялся с пола. — Идете ужинать?

Джеспер подбросил одну из выигранных монет, поймал на лету и положил в карман.

— Вообще-то, я думал пойти в библиотеку, — тот смущенно улыбнулся. — Уайлен говорил, что собирается там заниматься сегодня вечером.

Матиас покачал головой.

— Развлекайся.Джеспер лениво отсалютовал ему и направился к выходу.

Раске задал ему вопрос о Непростительных Заклинаниях, и Матиас так увлекся объяснениями, что не заметил, как класс почти опустел. Когда он огляделся, остались только они с Раске и Инеж с Ниной. Каз тоже ушел.— Хорошего вечера, Матиас, — Раске перепрыгнул через лежавшую дверь и скрылся в коридоре, вероятно, отправившись на второй ужин.

Матиас повернулся к девушкам.

— Хорошая дуэль, Гафа.

Инеж наградила его ледяным взглядом. Сидевшая рядом Нина едва не прыснула со смеху.

— Инеж хочет сказать: ?Спасибо, Матиас?, — хихикнула та.

Инеж кашлянула.

— Неужели?

Нина не ответила, однако в уголках ее глаз продолжало плескаться веселье. Матиас приложил немало усилий, чтобы перестать пялиться, и переключил внимание на поврежденную дверь.

— Как всегда, разбираться с последствиями предоставили мне.

— Мы бы помогли, но нам очень нужно наверстать упущенное. И я, разумеется, об ужине, — улыбнулась ему Нина. Матиас рассеянно потер ключицу, глядя, как она переступает порог. — Идешь, Инеж?

Та изумила их обоих, покачав головой.

— Ты иди, а я должна помочь с дверью.

— Это не обязательно... — попытался убедить Матиас, но замолчал под ее взглядом. — То есть, — поправился он, — буду очень признателен за помощь.

— Приходи на ужин, когда закончишь, — сказала Нина, с любопытством поглядывая на Инеж. А затем шагнула в коридор.Матиас покачал головой и склонился над дверью.

— Я могу починить петли, — задумчиво предложил он спустя несколько секунд, — а вот насчет дерева не уверен. Понятия не имею, что за чары использовал Раске.— Давай я, — предложила Инеж. — Тоже не узнаю заклинание. Мне кажется, он просто запаниковал и что-то напутал. Хорошо хоть, это не задело Джеспера.

Матиас кивнул. Он снова закатал рукава, и они с Инеж принялись за работу.

Сперва они без проблем потушили остатки магического пламени, затем Матиас занялся петлями, а Инеж — испорченной поверхностью двери.

Инеж заговорила через пару минут молчания:

— Ты когда-нибудь извинялся перед ней?

Матиас молчал. Жгучий стыд, охвативший его с головы до ног, был невыносим.

— Нет, — признался он, не решаясь посмотреть Инеж в глаза.

Инеж продолжала накладывать на дверь длинное заклинание.

— Нина не злопамятна. Думаю, ты и сам заметил. Она предпочитает не возвращаться к былым обидам. Лично я не разделяю подобную философию, — Инеж подняла голову, и Матиас встретил ее тяжелый взгляд. — Я считаю, если кто-то поступил неправильно, он обязательно должен это признать.— Инеж, — серьезно произнес Матиас, — я уже два года хочу это сделать.

— Тогда почему не сделал?

Ответа у него не было.

Инеж отложила палочку — деревянная дверь выглядела безукоризненно, ни единой царапины.

— Мне хочется верить, что сейчас ты уже не тот мальчишка, каким был, когда впервые встретился с Ниной. Своими поступками ты доказываешь, что так и есть, но... Ты до сих пор не извинился.

Матиас сердито взглянул на нее.

— Мое прошлое тебя не касается.

— Касается, если ты причинил боль моим друзьям, — Инеж убрала палочку в рукав и осторожно шагнула в по-прежнему тлеющий дверной проем. — Нина не знает, как к тебе относиться. Как реагировать на твою доброту. Поговори с ней.

— Поговорю, — вслух пообещал Матиас, а про себя спросил, действительно ли он решится это сделать.

Инеж исчезла бесшумно, он даже не слышал удаляющихся шагов. Неужели все в этой школе такие же таинственные, как Каз Бреккер?

Матиас тряхнул головой и вернулся к работе над петлями, искренне надеясь, что профессора не заглянут сюда, пока он не закончит. Брум и так не особо жаловал их дуэльный клуб. Если директор узнает, что они разнесли дверной проем, точно запретит встречи. Матиас этого не хотел.

К счастью, никто его не застукал. Он вернул дверь на законное место и оставил класс точно в таком виде, в каком помещение пребывало до сегодняшнего вечера. Матиас сунул руки в карманы и зашагал прочь.

Путь в столовую пролегал мимо портрета Алины Старковой. Матиас, как всегда, приостановился, чтобы взглянуть на портрет, и Алина тоже посмотрела на него. Она подняла светлые брови, будто бросая негласный вызов. Под ее портретом не красовалась табличка с именем, да и вообще тот был не слишком роскошно украшен. Единственное, что сразу бросалось в глаза, — белокурые волосы Алины. Ее запечатлели на нежном, светлом, чуть затуманенном фоне, словно ее подсвечивало солнце. Это был скромный портрет Спасительницы волшебного мира.

В детстве Матиасу хотелось, чтобы изображения Алины были более показными и вызывающими, — тогда ему было бы проще ее ненавидеть.

— Почему ты смотришь на меня так, будто я собираюсь поджечь твою раму? — спросил он спустя несколько напряженных секунд.

— Потому что именно так ты и выглядишь, — охотно ответила она.

Матиас скрестил руки на груди.

— Все называют тебя святой. Постоянно это слышу — в коридорах, в дуэльном клубе. Кое-кто из учеников вступил туда только затем, чтобы приобщиться к твоему наследию.

Он уже говорил ей это неоднократно, надеясь на ответную реакцию. Однако портрет, хоть и обладал некоторыми чертами характера Алины, явно не хранил воспоминаний.

На этот раз нарисованная Алина нахмурилась.

— Не все знают, чей именно это портрет, — напомнила она. — Я постепенно превращаюсь в легенду. Пусть так и будет.

— Хочешь, чтобы тебя считали легендой? — с вызовом спросил Матиас. — Ненастоящей?

— Кто сказал, что легенды ненастоящие? — она изогнула бровь. — Морозов был легендой, не так ли? — Алина склонила голову набок. — Порой лучший способ остаться в живых — убедить всех в своей смерти.Матиас с сомнением покосился на нее. Он не доверял портрету. Она и раньше говорила непонятные вещи о Дарклинге, которые, казалось, известны только ей. Строго говоря, это невозможно, ведь обычно портреты мало знали о жизни людей, изображенных на холстах. Портрет Алины Старковой, однако, был умным.Матиас начал словесную борьбу с портретом еще на первом курсе. Его только определили на Пуффендуй, и семья — все как один выходцы с факультета Слизерина, — приняла эту новость с презрением. Он не помнил, зачем тогда отправился на поиски портрета Алины Старковой. Может, чтобы просто затеять драку с героем Хогвартса.

В принципе примерно этим он занимался и сейчас, семь лет спустя. Матиас вздохнул. В его жизни было слишком мало чего-то постоянного. Он уже давно не разговаривал ни с кем из семьи: его вычеркнули из семейного древа, когда Матиасу было пятнадцать. Постоянными казались только Хогвартс и непрекращающаяся вражда с дурацким портретом. А скоро у него не станет даже этого. Матиас учился на седьмом курсе, и когда он сдаст свою ЖАБА, то покинет стены школы.

— Каким ты хочешь видеть свое наследие? — спросил он с внезапной грустью.

Алина задумчиво взглянула на него.

— Хочу знать, что я поступила правильно.

Матиас кивнул и побрел прочь. Хотелось лечь в постель и забыть мелкие, жутко раздражающие моменты, которые произошли за день. А еще хотелось чудесным образом очиститься от всех жестоких вещей, которые он успел совершить за свою жизнь.

Слова Инеж прочно впечатались в память. В его мыслях царил хаос: Матиас думал то о суровом выражении лица Инеж, то о зеленых глазах Нины, то о собственном стыде.

Нина была добрейшей девушкой, которую он когда-либо встречал, и такой красивой, что Матиас буквально спотыкался и запинался, когда видел ее. Она определенно заслуживала самого лучшего обращения. К отчаянию Матиаса, в их первую встречу он отнесся к ней с недоверием и жестокостью. Виной тому стал еще один предрассудок, который взрастила в Матиасе его семья: даже мысль о том, что придется жить под одной крышей с полувейлой — пускай такой хорошенькой и милой, как Нина, — казалась оскорбительной.

Он с охотой отрекся бы от каждого произнесенного тогда слова, если бы только мог. С тех пор прошли годы, Матиас давно изменил свое отношение ко многим вещам, однако Инеж была права: он никогда по-настоящему не извинялся.Матиас подумал об Инеж, затем об Алине Старковой. Мысли скользнули к Нине, и он попытался направить их в иное русло. Тщетно.

Он добрался до своей комнаты, но отправился в постель не сразу, потом еще какое-то время просто лежал. Долгожданный сон был тяжелым, прерывистым, так что нормально отдохнуть Матиасу не удалось.

Утром он проснулся одним из последних и сразу направился в Большой зал. Несмотря на полусонное состояние, во время завтрака ему удалось придумать смутный план разговора с Ниной. Правда, мысль о предстоящих извинениях все еще пугала, и Матиас очень надеялся, что сумеет справиться с этим чувством.

Хотя он глубоко погрузился в собственные размышления, не заметить обеспокоенного Джеспера, сидевшего рядом, было сложно. Тот не притронулся к еде, что само по себе казалось неправильным.

— Что стряслось? — спросил Матиас.

— Не знаю, — Джеспер выглядел непривычно мрачным и встревоженным. — Радмаккер говорит, что Уайлен пропал.