Последняя жертва (1/1)
- Федя, очнись, - скрипучий голос вывел мальчишку из забытья. Вокруг было безумно темно, лишь слабый огонек почти сгоревшей свечки освещал заброшенный сарай.- Родеф… Что, что ты сотворил на этот раз? – приподнимаясь на локтях, пробормотал рыжий.- Собрал семью. Так сказать, на последний ужин, - присаживаясь подле мальчишки на одно колено, прошептало Нечто. Монстр посветил периодически гаснущем фонариком в дальний угол, озарив ?бойню?.
- Смотри! Все знакомые тебе лица. Анатолий Иванович, Тимурка, Матроскин, Шарик, Печкин, Бабушка ?Агафья?… И еще многие, многие другие! Но, думаю, тебе и так известны их имена, - демонстрируя пареньку кучу окровавленных, отрезанных голов, оскалилось чудовище.- Боже… - пискнул Федя, прижимая ладони к раскрытому рту.
- Не надо так официально, ты можешь звать меня по имени, родной, - похлопал рыжего парня по плечу Родеф.
- Что ты собрался делать? – поднял на Нечто зеленые глаза Федор.- Лечить. Избавляться от ненужного. Лишнего. Я собираюсь сжечь эту гребаную деревню, в прошлый раз мне помешали, но не в этот. Я уничтожу все! Останемся только ты да я. И Алеша, в сундуке. Наконец он вернется домой, - поджигая помятую сигарету, изрек Он.
- Не смей этого делать! Ты не посмеешь! – крича, вскочил на ноги мальчишка.- Ты так держишься за эту последнюю иллюзию. Пора избавляться от стен. Пора узнать правду… Ты больше никогда не увидишь их, остался только каркас. Когда все уйдет, мы станем еще ближе. Ты же знаешь, я не уйду никогда. Я устал мириться с другими. Они делают тебя слабым, больным. Огонь очистит все – кажется именно это произносили рыцари во время крестового похода, поджигая деревни и сотню людей в придачу. Чувствуешь запах? Это керосин. Я думаю, если ты хочешь остаться в живых, тебе уже стоит начинать двигать ножками на выход, - зажигая огонь зажигалки, проскрежетало чудовище.
Когда машины подъехали к деревне Угра, поселок был уже весь охвачен огнем. Федя стоял на центральной улице, держа в левой руке бутыль с зажигательной смесью, а в другой самодельный факел.- Довольно! Смотри! Ты уничтожил все! – кричал рыжий мальчишка, чувствуя, как жар обжигает его бледное лицо.- Ты помнишь, как мы приехали сюда в первый раз? С Мариной?- Помню.- Ты помнишь, как мы убили их всех, каждого?- Да.- Как нашли утопшего Алешу?- Конечно.- Мы его похоронили в сундуке. Скрывались в разрушенном доме. Это ТВОИ жители убили его. Я не успел.
- Да.- Хорошее было время, не так ли?
- Чудесное. Ты меня бросишь?- Одного? На растерзание этим монстрам? Разве так поступают Ангелы хранители?- Ты не Ангел.- А ты Ангела и не достоин.
- Я помню, когда ты появился. Я чуть не утоп в речке в девять лет.
- Ты был мертв минуту. Но я появился намного раньше.- Нас застрелят.- Или превратят в овощ на больничной каталке.- Я не хочу.- Мы можем повеселиться напоследок.- Нас убьют или будут колоть иголками.
- А если?- Если что?- Если они все же меня вылечат.- На это способен лишь я.- Ты болен, также как и я.- Не смей!- Я вернусь, может, верну остальных!- Они сгорели! Они пепел!- Все будет, как прежде.- Ты слаб! Ты исчезнешь!- Исчезнуть может только тот, кто пришел сюда вторым.- Ты не посмеешь! Ты не оставишь!- Я больше не собираюсь держать свои руки в чане крови. Прощай Родеф, - обливаясь жидкостью с резким запахом, закрыл глаза рыжий.Санитары больницы и застывшие в ужасе родители видели, как худощавый парень сам поджигает себя, принося жертву самому кровавому богу на этой земле – безумию.
Полгода спустя. Закрытая клиника для душевнобольных **** в Петербурге.- Как он, доктор? – обратилась к главврачу сильно исхудавшая за прошедшее время рыжеволосая женщина.- Почти не разговаривает. Все время просит листок бумаги и ручку – пока это невозможно. Говорит, что до сих пор ничего не помнит о случившемся. Однако есть сдвиги, он говорит, что в его голове больше нет голосов, что он слышит только свой, единственный, правильный голос.
- Это хорошо.- Вы же понимаете, что он здесь пожизненно?- Конечно… Можно мне с ним повидаться?- В принципе, он недавно принял успокоительные, думаю, можно. Но он будет слегка заторможен.Обгоревший паренек равнодушно взирал в белую стену, когда его покой потревожили. Дверь камеры отворилась, заставив тусклые глаза, один зеленый, а другой желтый, перевести тяжелый взгляд на вошедших. Высокий темноволосый мужчина – лечащий врач - и хрупкая рыжая дама – мать, - медленно вошли в помещение.- Федор, - позвала рыжеволосая, отчего паренек болезненно поморщился.- Это твоя мама, она хотела повидать тебя, - начал объяснения доктор.- Я знаю, кто это. Вы принесли мне ручку и бумагу? – сухо отозвался парень.- Нет. Не сегодня. Объясни, зачем?- Хочу в кое-чем убедиться.- Можно мне к нему подойти? – взмолилась женщина.- Нет, не стоит. Точно не сегодня.- Не волнуйся, мама, я знаю, что ты меня любишь любым. Даже с опаленными крыльями и почти стертым лицом, - слабо улыбнулся юноша.- Боже, Феденька, - начиная вновь рыдать, прошептала рыжеволосая.- Его тут нет, - спокойно отзывается парнишка.- Пойдемте, пойдемте, - уводя рыдающую даму за руку, повторял врач. Как только ?посетители? покинули комнату, парень резко развернулся и со всей силой ударился носом об беспощадно белую стену. Когда санитары прибежали на дьявольски жуткий смех, доносящийся из самой дальней камеры, они в ужасе замерли у дверей: мальчишка, истекающий кровью, которая обильно сочилась из разбитого носа, заливался одержимым гоготом, отдаленно напоминающим лай обезумевшей гиены. Тело юноши содрогалось, будто его настиг удар. Рядом на полу алыми пятнами крови было выведено два ясных только ему слова: ?Аз есмь?.(Pink Floyd – The Final Cut)