Глава 16, совершенно не смешная, зато последняя (1/1)

Во всех областях человеческой деятельности предложение труда и спроса на него регулируются специальными органами. Актер поедет в Омск только тогда, когда точно выяснит, что ему нечего опасаться конкуренции и что на его амплуа холодного любовника или "кушать подано" нет других претендентов. Эксперт-товаровед помещает объявление в газете, и вся страна узнает, что есть на свете эксперт-товаровед с десятилетним стажем, по семейным обстоятельствам меняющий службу в Москве на работу в провинции. Все регулируется, течет по расчищенным руслам, совершает свой кругооборот в полном соответствии с законом и под его защитой. И лишь жизнь несчастных литературных героев не подчиняется никаким законам, и они могут быть принуждены заниматься чем угодно и когда угодно, повинуясь авторскому произволу. И если прежде крестьянский писатель-середнячок из группы ?Стальное вымя", повинуясь вдохновению,писал на листах походного блокнота: ?Инда взопрели озимые. Рассупонилось солнышко, расталдыкнуло свои лучи по белу светушку. Понюхал старик Ромуальдыч свою портянку и аж заколдобился?, то современные дарования далеки от такой грубой жизненной прозы.

Они не знают, чем пахнет портянка. Им всё равно, какой аромат источают вспоротые кишки и разорванный анус. Это эстеты самой высшей пробы, для которых не имеет значения, за сколько минут кровь покидает тело при артериальном кровотечении – главное, чтобы она била фонтаном. И струёй на три метра бьёт у них сперма, видимо, производимая литрами на килограмм героического тела. Закат для современных авторов исполнен значения только тогда, когда переливается всеми оттенками крови и сулит неисчислимые муки страсти тем, кто попался в жадные авторские лапы. Вечер цвета крови стоял над Малиновкой.Жаркое летнее солнце было упоительно. В воздухе, напоенным запахами цветов, сладкое томление охватило грудь, даря неимоверное блаженство. На холме потихоньку собирались все участники этой невероятной истории, рассаживаясь, кому как было удобно.

В той стороне, где сгрудились четыре мушкетёра, слышался Им было абсолютно всё равно на существование какого-то там призрака, даже призрака коммунизма. И они уже не хотели разбить эту тайну. Честно говоря, собравшихся волновало совсем другое. И тайны они никогда не разбивали, ибо тайны разгадываются, а разбиваются горшки и физиономии. Великий Сыщик невозмутимо пускал клубы дыма из своей изогнутой трубки. И да, это был самый простой табачный дым без примеси анаши, кокаина, ЛСД и всего, что ему приписывала людская молва. А его друг доктор Ватсон не менее невозмутимо перебирал дорожный медицинский несессер, не думая даже бросить страстный взгляд из под прикрытых век на точёный профиль Холмса. Почему-то лучший друг не вызывал у него ни малейшего плотского желания. Неуловимые вполголоса пели про гражданскую войну от темна до темна, поручик Ржевский пил и чертыхался, а Великий комбинатор перебирал какие-то бумаги в папке с ботиночными тесёмками. Чуть поодаль от основной группы, невидимые и неощутимые для неё, незаметно появились разноглазый консультант в берете, клетчатый втируша-регент в треснувшем пенсне и большой чёрный кот. Невидимость и неощутимость их была понятна всякому, кто знает про пятое измерение, а прочим оно было совсем ни к чему.– Кресло мне, – негромко приказал Воланд, и в ту же секунду, неизвестно как и откуда, появилось кресло, в которое и сел маг.

- Мессир, как прикажете, - почтительно обратился кот. – Может разнесём эту Малиновку ядерным зарядом к едрене фене? Пока они все здесь. Разом и отмучаются. Голос Воланда был так низок, что на некоторых словах давал оттяжку в хрип.- Не раскидывайтесь попусту ядерными зарядами, Бегемот, вы ж не ИГИЛ какой-нибудь. Дадим им возможность разобраться самим. Нагая ведьма, та самая миледи, что так смущала почтенного буфетчика Варьете, и, увы, та самая, которую, к великому счастью, вспугнул петух в ночь знаменитого сеанса, сидела у ног Сатаны, помешивая в кастрюле что-то, от чего валил серный пар, и не обращала ни малейшего внимания на героическую компанию на холме. На холме, между тем, начиналось общее собрание, которое открыл Шерлок Холмс.- Господа, я собрал вас, чтобы сообщить пренеприятное известие!- К нам снова кто-то едет? – ужаснулся нежный Арамис. Словно в ответ на его слова с неба гукнулся летательный аппарат, более всего напоминавший перевёрнутое помойное ведро, приводимое в действие металлической рельсой, вращающейся со страшным скрипом в его верхней части.

- О! – сказал конно-водолазный Гримо и ткнул пальцем.- Что? – спросил его господин.- Пипилац, - ответил Гримо, поражая своей осведомлённостью. Время, проведённое в обществе вежливого русского, сильно продвинуло его в знании современной военной техники. В тот же миг дверь пипилаца с грохотом отворилась, и в проёме возникла блестящая металлическая фигура, сияющая переливами багрового и золотого. Лицевая панель железного идола мгновенно раскрылась, предъявляя миру помятую ироничную физиономию с вечно взъерошенными волосами и стильной бородкой.- Эй, непобедимые и легендарные! – весело окликнул присутствующих человек в доспехах. – Где тут у вас Голодные игры проводятся? Шерлок Холмс недовольно поморщился:- Мистер Старк, вам что, совсем делать нечего? Железный человек задумчиво поскрёб макушку железной перчаткой.- В принципе, есть. Мне надо Капитану Ледышке по башке настучать.- Так какого ж чёрта?- Да тут какой-то поц написал, что я обязан прибыть в Панем и принять участие в играх. Шерлок Холмс иронично осведомился:- И вы – гений, плейбой, миллиардер и филантроп– обязаны делать то, что придумал какой-то поц? К тому же, это не Панем. Это даже не Рио-де-Жанейро. Это гораздо хуже. А с Панемом предоставьте разобраться тем, кому это положено. Тони Старк иронически ухмыльнулся и грохнул железным кулаком в железную стенку своего летающего ведра:- Мегамозг хорошо сказал! Значит, я могу быть свободен?- Как ветер, - уверил его Великий Сыщик. С радостным лязгом Железный Человек скрылся в недрах своего пипилаца. Рельса на верхушке начала неторопливое вращение, потом несколько раз противно скрипнула и замерла. В проёме двери снова возник Старк.- Ей, мужики! КаЦэ есть? Опять гравицапу заклинило. С толкача заводить надо. Д’Артаньян, не поднимаясь, лениво прицелился и бабахнул из пальца. Гравицапа радостно завертелась. В воздухе разлился непередаваемый аромат.- Я полетел, - сказал Тони Старк. – А то у вас тут, кажется,канализацию прорвало.- Браво! – похвалил доктор. – Есть ещё криптонит в пороховницах!- Служу трудовому народу! – гордо отрапортовал лейтенант мушкетёров. Но Великий Сыщик только поморщился:- д’Артаньян, давно собираюсь вам сказать. Наденьте уже бельё под штаны. Всё цивилизованное человечество носит его именно так. Гасконец нахмурился:- А это поможет делу мировой революции?- Ну, уж точно не повредит, я полагаю. К тому же, я уверен, что криптонит и мировая революция – отнюдь не самое худшее, что с вами может случиться.- А что может случиться? – встревожился лейтенант.- Лучше вам этого не знать, - мрачно заверил его Атос. – Но, мистер Холмс, вы желали с нами о чём-то поговорить? Великий Сыщик кивнул, вновь раскуривая свою неизменную трубку.- Да, господа, я хотел говорить с вами о фанфикшене.

- О чём? – выпучил глаза добрый Портос.- Фанфикшен – это такой жанр сетевой литературы, - милостиво пояснил Арамис.Шерлок Холмс поморщился:- Я вас умоляю! Не путайте божий дар с яичницей! Где фанфикшен и где литература? Доктор Ватсон пожевал губами и с самым академичным видом выдал определение:- Фанфикшен – это мозговые испражнения юных авторов, испытывающих острую половую неудовлетворённость и осуществляющих свои сексуальные фантазии при посредстве известных персонажей. К литературе отношения не имеет.- Это был диагноз или приговор? – осведомился Атос.- А вы как думаете, граф?- Думаю, приговор. Тянущий на принудительное изучение литературы с конфискацией орудия преступления, то бишь компьютера, на максимально возможный срок.- Ваши слова – да Богу в уши! – горестно вздохнул Арамис.- Что, устали быть жертвой изощрённого насилия? – горько усмехнулся Атос.- Не представляете, до какой степени! – с жаром ответил Арамис. – А еще меня, как поэта, неимоверно раздражает штампованный язык. де Арамисец? – радостно осклабился Портос.- Ни в коем случае, - сладко улыбнулся аббат. – Язык вырву! Доктор Ватсон взял слово:- Меня, как медика, более всего беспокоят анатомические подробности.- Вы имеете в виду тугое колечко мышц? – поинтересовался Шерлок Холмс.- В числе прочего. Верите ли вы, дорогой друг, что мне совершенно всё равно, как работает ваш анальный сфинктер, и что я никоим образом не собираюсь это проверять? До тех пор, пока вы не пожалуетесь мне на геморрой. И тогда я пропишу вам свечи.- Абсолютно верю! – серьёзно кивнул Великий Сыщик. Доктор продолжил:- Меня, как врача, прямо-таки беспокоит состояние здоровья несчастных героев, которым промывают раны с артериальным кровотечением. Которые бегут сражаться, едва отвязанные от столба, где их пытали сутки, или едва встав с постели, где провели полгода в коме. Меня поражает, когда женщина в момент анального секса внезапно чувствует, как его орудие длиной и толщиной с девичье бедро меня, как врача, искренне пугает. Хотя лично я затрудняюсь поставить бедному юноше диагноз. Равно как и девушке с простатой.- Да уж, - сказал Остап Бендер, внезапно вспомнив лексикон ?гиганта мысли и отца русской демократии?. – Подобен чуду ум ребёнка!- А меня, господа, беспокоит вопрос мотивации, - сделал заявление граф де Ла Фер.- Какая мотивация? – поперхнулся дымом Шерлок Холмс. – Лично я уже забыл, что такое логика и дедукция. У меня в голове только одно – сношать Джона. Или чтобы Джон сношал меня. Ватсон возмущённо фыркнул.

Граф почти обиделся:- Я серьёзен, как катафалк, мистер Холмс! Мне почти пришлось смириться с тем, что я с какого-то перепугу должен испытывать чувство вины и страдать от любви к моей бывшей жене – для этого в первоисточнике хоть какие-то предпосылки есть. Но с какой стати я буду вламываться в чужой дом и опустошать холодильник, имея при этом чересчур надменный вид и кусок жаркого в руке? Я что – троглодит? Хорошо, в таком случае, где на это указание у Дюма? К тому же, держать жаркое в руке не очень приятно. Это блюдо имеет много мелко нарезанных компонентов и жидких фракций, делающих его неудобным для потребления пальцами.

Портос изумлённо выпучил глаза:- Помилуйте, Атос, когда это у вас был чересчур надменный вид? Дюма описывал вас, как человека, сочетающего властность и приветливость.- О, дорогой друг! С некоторых пор я стал грубой и заносчивой скотиной, которая ничему и никогда не учится и не испытывает благодарности к тем, кто спасает мне жизнь. Но я продолжу, если позволите. Итак, мотивация, господа, иными словами, основной внутренний движитель наших поступков. Вы не замечали за собой в последнее время идиотских порывов, которые никоим образом не связаны ни с вашими чертами характера, ни с внешними обстоятельствами?

- Еще и как замечали! – грохнул Портос. – Лично я как-то… - он запнулся.- Продолжайте, мой друг, - поощрил его Арамис с благодушной улыбкой. – Здесь все такие.- Ну, да… - смутился добрый гигант. – Но всё равно мне перед вами стыдно. Я однажды… вломился в чужой дом, избил торговца, изнасиловал его жену, забрал у них все деньги. А потом прожрал их в трактире. И ещё… кажется, я до смерти затрахал вас, д’Эрбле. Право, не знаю, что на меня нашло. Я вообще сношаю всё, что движется.- Ну, это со всеми бывает, - успокоил его Шерлок Холмс. – Особенно в ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно.- Господа, я не закончил! – снова взял слово Атос. – Дивной мотивацией мы отличаемся даже в самых обычных вещах. Мне очень хотелось бы знать, чего ради посреди боя я решаю незаметно запустив руку в карман пальта, где у них спрятан 47-й калибр. Помнится, на улице Феру мы с вами, господа, уступили гвардейцам шестеро против шестерых. Мушкетёры больше не котируются. Теперь в ходу Терминатрикс с пробелами в орфографии.- А как же наши подвиги? – почти обиженно спросил д’Артаньян.– Никаких приключений?- Какие подвиги, помилуй Бог, какие приключения? – улыбнулся аббат сладчайшей улыбкой. – Ваша судьба, милый друг, - быть изнасилованным – жёстко или нежно. Мной. Атосом. Бэкингемом. Рошфором.- Каналья Рошфор! Зря я его не убил!- Еще успеете.- Но вы, господа! Как вы могли?- А вы думаете, что мы это по своей воле? И послушали бы вы, какой бред мы при этом лепечем!- О да! – вмешался Атос. – Речи! Когда ко мне обращаются с такой фразой: ?— Сударь, неужели Вы думаете, что отобрав у миледи бумагу она будет Вам признательна??, я искренне не понимаю, чего от меня хотят. И на каком языке это было сказано.- Да это почти классика! ?Подъезжая к сией станцыи и глядя на природу в окно, у меня слетела шляпа. И. Ярмонкин?, - лукаво улыбнулся Арамис.

- Но на кой чёрт мне нужна признательность миледи?- Господа, - остановил их Шерлок Холмс. – Право, мы все пострадали от фикрайтеров, и нам всем есть, что им припомнить.- Но ведь Арамис снёс Малиновский форум, - с надеждой пробасил Портос.- О, милый друг, да если б он был такой один!- Именно за этим я и собрал вас! – твёрдо сказал Великий Сыщик. Все разом смолкли и переглянулись. Великий Сыщик удовлетворённо улыбнулся и пыхнул своей трубкой.- Итак, господа, я предлагаю вам заключить конвенцию героев.

- А в чём её суть? – осторожно спросил Великий Комбинатор. – Когда рядом нет Паниковского, я не боюсь нарушения конвенций, но мне хотелось бы знать, под чем я подписываюсь.- О, идея очень проста. Мы здесь и сейчас заключаем конвенцию о том, что нигде, никогда и ни при каких обстоятельствах не будем делать то, что заставляют нас творить фикрайтеры. У нас есть свои авторы, господа, и этим авторам виднее, как мы должны поступать. И что весь бред, в шапке и тексте которого стоят наши имена, не имеет к нам никакого отношения. Атос встал и подал ему руку:- Мистер Холмс, вы поистине великий человек! Да, господа, давайте же дадим клятву, что где бы мы ни встретились, даже посреди самой жестокой резни, мы вспомним сегодняшний вечер, и нашу конвенцию, пожмём друг другу руки и скажем: ?Малиновка!? И пусть нашим знаменем всегда будет салфетка с бастиона Сен-Жерве, на которой кардинал повелел вышить три лилии. И на этом знамени будет начертано: ?Да здравствует Канон!? И герои вдруг обнялись со слезами на глазах, словно у них в груди билось одно сердце на всех. Даже Семигорлов тихо шмыгал носом, обхватив чьи-то колени.- Три тысячи чертей! – вздохнул поручик Ржевский. – А как же криптонит?- А что криптонит? – безмятежно улыбнулся Шерлок Холмс. – Да чёрт с ним, с криптонитом! Неужели вы собираетесь менять ход мировой истории? Отдадим его Бендеру для распространения и таким образом достигнем военно-стратегического паритета. Слишком опасно обладать такой силой в одиночку. Как думаете, Остап Ибрагимович?- Полностью согласен. Лёд тронулся, господа присяжные заседатели! Командовать парадом буду я! Завтра каждая бабка, торгующая семечками на Молдаванке, будет продавать криптонит - по три копейки за стакан.- Я думаю, мода на него быстро спадёт, - сказал аббат, зажимая нос платочком и на всякий случай отворачиваясь от д’Артаньяна.- А штабс-капитан Овечкин? – недоумённо спросил поручик Ржевский. – Он поручил мне…- Овечкина мы берём на себя, - пообещал Данька Щусь. А Валерка-гимназист нервно поправил пенсне. Шерлок Холмс мягко улыбнулся:- А вы, поручик, возвращайтесь домой и женитесь. Корнет Азаров – прелестная девушка!- Три тысячи чертей! – обречённо промычал поручик.- Что касается меня, господа, то я никогда не женюсь! – вздохнув полной грудью, со счастливой улыбкой сказал Атос. – Хватит с меня!- А как же я? –всхлипнула Яринка. Атос ласково погладил девушку по вздрагивающей спине:- А ты, душа моя, выходи за Андрейку. Пока он к котовцам не ушёл. И поскольку девушка продолжала безутешно плакать, вдруг лукаво улыбнулся и сказал:- Скушай тараньку!

Яринка засмеялась, сквозь слёзы. Рядом стоял насупленный Мордёнок.- А я?- А ты расти большой. И учись правилам подводного боя. У нас с тобойпланируется заплыв через зимний Ла-Манш. И урок подрывного дела.- А царя убивать будем? – с надеждой спросил Дарт Морда. Атос обречённо вздохнул. Он не умел отказывать детям.- Ну, да. И царя тоже. Мордёнок радостно взвизгнул и гордо расправил плечи. У него, наконец, появился смысл жизни. Чуть поодаль доктор Ватсон давал медицинские советы д’Артаньяну:- Криптонит выветрится со временем. Только надо давать постоянные нагрузки организму. Пальцем искрить, вилки глотать – самое то, что надо. И с барышнями всякими, каменные они или не каменные – поактивнее, поактивнее. Да, и во Францию полетите своим ходом. На выгон уже спускался пурпурный летающий корабль. Мушкетёры занимали на нём места. Портос шевелил губами и рассуждал вслух:- И в самом деле, зачем мне мордовская прописка? Махну я лучше в Англию. Там я не дурак, не обжора, карьеру генерала сделаю.- Но ведь для этого вам придётся стать цветным! – ужаснулся Арамис.- Для современной Европы это не проблема, - гордо выпятил грудь Портос. – Главное, чтобы не радужным. Экипаж воздушного судна уже занимал свои места, когда под днищем кто-то вежливо закашлял.- Фёдор Иванович, а тебе чего? – спросил Портос, свешиваясь с борта.- Да вот, футбол хотел посмотреть. Мужики, не подкинете до Марселя?- Залезай! Красноармеец Сухов ловко вскарабкался по верёвке наверх, и корабль отчалил. Через пару минут об историческом подписании конвенции на Малиновском выгоне напоминала только примятая трава да неистребимый запах холмсовой трубки и криптонита. В вечернем мареве из воздуха соткались фигуры Воланда и его свиты.- Вот видите, сами справились, - удовлетворённо сказал Сатана. – Я же говорил: люди, как люди. Фанфикшен их испортил. Чёрный кот, по случаю отбытия сумасшедшей компании обернувшийся коротеньким толстяком, что-то подсчитывал в записной книжке.- Что ты там делаешь, Бегемот? – спросил его Коровьев.- Считаю, сколько барыша получит Бендер прежде, чем криптонит выйдет из моды.- Экий ты меркантильный, Маргадон. – поморщился Воланд. – О душе подумал бы. Что у нас там для души? Клетчатый перелистал отнятый у кота блокнот, потом мечтательно осклабился:- Маргарита!- О, да! Маргарита! – задумчиво прошептал Воланд. Итак, в Москву, в Москву, в Москву! Придет время, все узнают, зачем все это, для чего эти страдания, никаких не будет тайн, а пока надо жить… надо работать, только работать! Музыка играет так весело, бодро, и хочется жить! О, боже мой! Пройдет время, и мы уйдем навеки, нас забудут, забудут наши лица, голоса и сколько нас было, но страдания наши перейдут в радость для тех, кто будет жить после нас, счастье и мир настанут на земле, и помянут добрым словом и благословят тех, кто живет теперь.