Часть 14 (1/1)

Арми и Тома он обнаружил в стороне от поместья, на огороженной площадке, где объезжали новых жеребцов. Сиротка, завидев Тимоти, радостно зашевелил ушами, нетерпеливо стуча копытом. Он стал достаточно крупным зверем, с роскошной гривой и умными внимательными глазами, но вырос ещё недостаточно, чтобы растерять весь юношеский задор. Когда Тимоти попытался перепрыгнуть через забор, но запутался в собственных ногах и неуклюже повис на нём животом, Сиротка нетерпеливо подбежал к хозяину и возбуждённо ткнулся ему носом в ухо, пофыркивая от удовольствия. Том залился смехом, глядя на это, а Арми поспешил на помощь Тимоти.—?Я всегда думал, что ты слишком умный, чтобы сделать что-то подобное,?— проворчал Арми, осторожно снимая Тимоти с забора. Тот усмехнулся в ответ и, обвивая руками его шею, прижался губами к щеке:—?Мы же уже выяснили, что ум не является моей сильной стороной.—?Достаточно самокритично.—?Если ты меня поцелуешь, я ещё немного себя поругаю.Наблюдавший за ними Том кашлянул и смущённо протянул Сиротке кусочек морковки, поглаживая жеребца по шее. Правда, его заалевшие щеки не помешали Арми поцеловать Тимоти страстно, влажно и совсем уж непристойно, проникая языком внутрь, с шумным причмокиванием и следами слюны на коже. Рассмеявшись, Тимоти вытер рот тыльной стороной руки и обнял Арми за талию, утыкаясь носом ему в грудь.—?А ты мне снился.—?И что я делал?—?Корил за глупость, в основном.—?Ты здорово меня напугал, когда свалился замертво.—?Я знаю. Прости. Это вышло случайно.—?Вот как? То есть, у тебя нет никаких особых талантов, о которых ты забыл упомянуть?Тимоти сильнее вжался щекой в грудь Арми и закрыл глаза.—?Я не знаю, честно.—?Хорошо,?— ответил Арми, поглаживая его по щеке,?— мы позже во всём разберемся.—?А теперь, если вы уже закончили ворковать, не могли бы мы вернуться к тренировке? —?напомнил о себе Том. Тимоти с неохотой отстранился от Арми и бросил на Тома шутливо-недовольный взгляд, всем своим видом показывая, чем бы он предпочел заниматься. Том без зазрения совести показал ему язык, чем вызвал у Арми веселый смех, и они снова сосредоточились на том, как правильно обращаться с лошадью, не совсем готовой к контакту с человеком. Сиротка не очень правдоподобно изображал агрессивного скакуна, готового затоптать человека при первых признаках опасности. Гораздо более охотно он пытался улизнуть к Тимоти, чтобы ущипнуть его за ухо или пожевать кончики его волос.Тимоти, которому Арми помог забраться на забор, болтал ногами и отмахивался от Сиротки, не переставая улыбаться и бросать на Арми полные интереса взгляды. Наконец Тому это окончательно надоело, и он, взяв Сиротку под уздцы, увел его в сторону конюшен, оставив их наедине. Тимоти так много хотел рассказать Арми, объяснить, вместе попытаться разобраться в ситуации, но всё, на что его хватило?— это голодные, жадные объятия, пальцы, запутавшиеся в волосах Арми, и шумные поцелуи.Сколько они так простояли, неизвестно, но прервали их самым жестоким образом: за спиной Арми появилась Элизабет, которая держала на руках плачущего Форда. Харпер держала мать за подол платья и разглядывала их с неподдельным интересом:—?Это вы только что пытались сделать мне ещё одного братика? —?спросила она, с той непосредственностью, на которую были способны только дети. Тимоти закашлялся, будто подавился воздухом, и Элизабет заботливо постучала его по спине. Возможно, чуть сильнее, чем это было нужно.—?Нет,?— нашелся Арми,?— Тимоти просто подавился, и я пытался…—?Фу,?— скривилась Харпер,?— я же уже большая.Элизабет покачала головой и передала Форда отцу, разминая затекшие плечи.—?Они просто целовались, милая. От этого не бывает детей.—?Хорошо,?— кивнула Харпер,?— а то у меня уже есть брат. И я бы хотела сестру.Теперь Тимоти даже начал икать от смущения, и Харпер бросила на маму вопрошающий взгляд, будто призывая её к действию.—?О, нет, зайка. Я не стану его лечить. Сам справится.—?Элизабет, ты ведь не просто так тут появилась, правда?—?Конечно, нет. Мистер Дауни скоро должен приехать.—?Разве это плохо?—?Отчасти. Повод, который привел его сюда столько поспешно, совсем не радостный. Родители Тома попытались забрать его через прелата, естественно, получили отказ, и теперь едут сюда, чтобы попытаться уговорить Тома вернуться.—?Что? —?брови Арми сошлись на переносице.—?Вам лучше поспешить в дом. Иначе грянет такая буря, что крыша поместья может не выдержать.***Естественно, возникшую ситуацию не удалось разрешить мирным путем: не только приехавший Роберт хотел потолковать с родителями Тома с глазу на глаз, но и Арми был настроен решительно. Хорошо ещё, что Энсел, поглощённый заботой о супруге и близнецах оказался не в курсе и пропустил конфликт. Дядя Генри тоже не присутствовал, так как у него внезапно возникли какие-то срочные дела в деревне. В последнее время такое случалось всё чаще и чаще: забрав Эзру, он уезжал куда-то на целый день, иногда оставаясь с ночевкой, так что его отсутствие никого не удивило. Только вот и спокойствия это не добавляло.Родители Тома оказались грубыми, шумными людьми, с порога обвинившими Арми едва ли не в похищении их сына. Том, бледный, с дрожащими губами стоял возле окна, в самой дальней части комнаты, глядел на родителей затравленным диким взглядом и ни слова не мог вымолвить. Доминик Холланд?— невысокий, ростом примерно с Тома, коренастый, с рано появившейся лысиной и каким-то отталкивающим взглядом. Мать?— худая, сутуловатая, с неказистой прической, из которой выбивалось несколько светлых прядей, стоптанной обувью и глубокими морщинами на лбу, выглядела гораздо старше своих лет. Она теребила руками подол платья и вовсе не смотрела на сына, что натолкнула Тимоти на кое-какие мысли.—?Томас, ты должен немедленно вернуться домой,?— потребовал отец семейства, впившись в сына ледяным взглядом. Том заметно вздрогнул, когда услышал голос отца и едва ли не сжался в комок. Арми сделал несколько шагов вперед, возвышаясь над гостями едва ли не на две головы, сцепил руки за спиной и отрезал:—?Вам следует немедленно покинуть поместье. Иначе вас выведут отсюда как государственных преступников.—?Ты нашего сына похитил, мальчик. И думаешь, что это сойдёт тебе с рук?Арми дернулся было вперед, но военная выдержка заставила его остаться на месте, хотя по крепко сжатым кулакам можно было судить, что это далось ему совсем непросто.—?Вы продали своего четырнадцатилетнего сына человеку, который два года над ним издевался. И теперь у вас хватило смелости явиться сюда, утверждая, что Том был похищен? —?голос Элизабет стал звучать угрожающе. Она оставила детей с Лукой и теперь стояла возле камина, спиной к собравшимся, разглядывая стоявшие на полке фигурки так, словно видела их первый раз. Пренебрежение, которое она выказывала, даже не удосужившись повернуться, наверное, действовало на чету Холландов не самым лучшим образом, но Тимоти впервые в жизни был с ней полностью согласен.—?А ты кто такая?О, этого, определенно, делать не стоило. Элизабет резко развернулась и, сделав несколько шагов, остановилась рядом с отцом Тома, глядя на него сверху вниз, так как была выше. Тимоти почувствовал исходящую от неё опасность и порадовался, что агрессия была направлена на чужаков.—?Поверьте мне, вы не хотите этого знать.—?Почему это ты…—?Да потому, что у меня есть письменные свидетельства вашего преступления. Долговая расписка, которую вам выдал мистер Маки, переписка, которую вы вели с Икаром. Этого достаточно или мне продолжить? Если эти свидетельства окажутся в руках прелата, то отсюда вы уедете прямиком на каменоломни.—?Икар был законным ликтором нашего сына!—?Тому было четырнадцать! Четырнадцать. За то, что вы сделали, вас надо сгноить в тюрьме. Вы не проводили Ловитву. Так называемый ликтор вам заплатил. И Икар избивал Тома,?— закричал не удержавшийся Тимоти, за что тут же получил злобный взгляд. Арми, до сих пор молчавший, встал между Домиником и Тимоти, давая понять, что если первый сделает какую-нибудь глупость, ему не поздоровиться.—?Если вы хоть слово скажите моему скрибу, я вышвырну вас, не задумываясь. Дайте мне только повод.Доминик скрипнул зубами, но промолчал. Тимоти даже захотелось, чтобы он выдал что-нибудь непристойное и получил за это по круглому глупому лицу. Арми бы успокоился немного, а Тимоти испытал бы мелочное удовольствие из-за такой своеобразной мести. Он вообще не представлял, что двигало родителями Тома, отважившимися прийти сюда после того, что натворили.—?Том, милый. Пожалуйста. Тебе нужно вернуться домой,?— голос Никола звучал хрипло, будто каждое слово давалось ей с трудом. За всё время Том не сказал ни слова, ошарашенный и напуганный, но услышав мать, он ещё и зажмурился, закрывая уши руками. Это произвело на Тимоти такое сильное впечатление, что он сам был готов броситься на супругов Холландов и растерзать их. Арми начал теснить Доминика к двери, окончательно взбешенный, когда та распахнулась, и на пороге возник мистер Дауни с взлохмаченными от быстрой езды волосами.—?Только гляньте на него ещё хоть раз, и я вас в порошок сотру, прошипел он, устремляясь к Тому. Тимоти почувствовал в этой спокойной угрозе реальную опасность и восхитился про себя. Никогда ещё не вызывал у него чувства трепета, даже Арми, когда злился. Наверное, это потому, что Тимоти твердо знал, что Арми ни за что не причинит ему вреда. С мистером Дауни такой уверенности не было. Да и выглядел он с раздувающимися от гнева ноздрями, и сверкающими яростью глазами очень внушительно при его невысоком росте.Том мгновенно повернулся, услышав звук его голоса, обнял Роберта за талию и уткнулся носом ему в грудь, будто прячась от всего остального мира. Роберт прижал его к себе крепче, закрывая глаза от облегчения и, Тимоти мог бы в этом поклясться, вдыхая запас его волос. Родители Тома при этом оба встрепенулись, демонстрируя крайнюю степень недовольства, но сказать ничего не осмелились, хотя Никола несколько раз открывала рот, будто собираясь с силами, но в итоге так ничего и не добавила.Убедившись, что с Томом всё нормально, мистер Дауни закутал его в свой плащ, создавая вокруг него безопасное пространство, поцеловал Тома в щеку, прижимаясь своим лбом к его лбу, а затем отстранился и подошёл к Элизабет, приветственно ей улыбаясь.—?Спасибо за информацию. Она была весьма полезна.—?Не за что, на самом деле.Теперь, когда мистер Дауни уже не стоял между ними и Томом, Никола немного оправилась и сделала несколько шагов в сторону сына, частя при этом:—?Ты же не хочешь, чтобы с кем-то из твоих братьев что-то случилось. Пожалуйста, Томас. Ты не можешь нас бросить. Ты должен вернуться.Тимоти и глазом моргнуть не успел, а мистер Дауни уже оказался рядом с ней и больно сжал её локоть, судя по тому, как скривилось её морщинистое лицо. Легко оттеснив её назад, мистер Дауни разжал пальцы и выплюнул:—?Никого из своих сыновей вы больше в глаза не увидите.Доминик бросился на него, рыча, словно раненный зверь, но Арми вмешался, останавливая его одним ловким отточенным движениям, вывернув его руку и заломив её за спину. Даже в такой позе, согнувшись под неестественным углом, отец Тома продолжал браниться и брызгать слюной. Его супруга же просто разрыдалась, размазывая по бледным щекам слезы. Роберт наклонился к уху Доминика и что-то такое ему шепнул, что тот успокоился разом и обмяк в руках Арми.—?Я выкупил ваш долг, миссис Холланд. Да, мне пришлось изрядно погонять своего секретаря, чтобы собрать воедино все те суммы, которые вы задолжали мяснику, угольщику и остальным. Давно стоило проверить ваши счета, но я всё надеялся, что дело не в глупости, а в чем-то ещё. Вы сели на мель, мистер Холланд,?— последние слова Роберт просто выплюнул, снова даже произносить эту фамилию ему было неприятно,?— а когда поняли, что выплыть уже не удастся, продали собственного сына человеку, который вызвался покрыть ваши долги. Но в процессе вы наделали новые, и теперь, когда мистер Эльгорт так удачно устранил уже опустевшую мошну, вы решили, что самое время подыскать для сына кого-то ещё. И ничего лучше не придумали, как взывать к его любви к трем младшим братьям, и чувству страха за их благополучие. Какие же вы… Но оставим это. Я выкупил ваш долг, и теперь могу сделать с вами всё, что пожелаю. И я начал с того, что отдал местному прелату все свидетельства, указывающие на вашу полную неспособность быть родителями. У меня на руках есть документ, разрешающий мне забрать их на полное свое обеспечение. Сьюзан ужасно этому рада, она любит мальчишек, хоть с ними и много хлопот. Это первое. Второе и главное?— у меня есть запрет, который строжайше запрещает вам приближаться к сыну. Если вы его нарушите, славная мисс Чамберс, которая очень скоро станет миссис Дели Санти, передаст прелату свои ценные сведения, и вы окажитесь на виселице или в каменоломнях. Это ясно?Арми отпустил Доминика, и тот, выпрямившись, поправил задравшуюся рубаху. И он, и его супруга выглядели жалко, у Тимоти они вызывали брезгливое чувство отвращения. Так поступить с собственным сыном из-за денег. Более того, быть способными на мысли провернуть подобное ещё раз! Такое просто в голове не укладывалось. Использовать систему, созданную когда-то давно для стабилизации ситуации в тяжелые годы Тысячелетней войны, когда множество молодых людей оказывались совсем не удел, лишенный крова, защиты, возможности зарабатывать, для того чтобы поживиться?— это было гадко. И пусть сейчас традиция оставалась всёго лишь традицией, никому бы не пришло в голову отдать старшего сына, наследника, продолжателя рода в рабство, чтобы свести концы с концами. При одной мысли Тимоти дрожь пробирала.Доминик бросил на обмершего Тома, всё так же стоявшего у окна, насмешливый взгляд и плюнул Роберту под ноги:—?Значит, ты решил, что будешь его подстилкой?Тимоти даже не понял, кто ударил первым: Роберт или Арми. Они среагировали одновременно, и в итоге Доминик растянулся на полу с разбитым в кровь лицом, а Никола причитала рядом с ним, упав на колени и пытаясь вытереть кровь своим застиранным серым носовым платком. Тимоти же бросился к Арми и буквально повис на нем, пытаясь сдержать его ярость. Том же подошел к Роберту, обнял его со спины и потянул назад, успокаивая.—?Оно того не стоит.—?О да. Никогда бы не подумал, что мой сын будет рад стать подстилкой.Когда за ними захлопнулась, наконец, дверь, Элизабет подошла к Тому и обняла его, подбадривая. Затем она сжала руку кипящего от негодования Арми и улыбнулась ему:—?Больно?—?Что?—?Ты разбил казанки.—?Это не страшно.Элизабет наклонилась к Тимоти и шепнула ему: ?Поцелуй и всё пройдёт?. Тимоти вспыхнул от смущения, всё ещё не привыкнув к её манере общения. А Роберт, обняв Тома за талию, протянул:—?Сегодня я останусь ночевать у вас. Никто ведь не станет возражать? И вообще, зачем нам ждать полгода? Я хоть сегодня могу на тебе жениться.Том прижался к нему сильнее и поцеловал, чтобы отвлечь от темы, которую они, кажется, уже не раз между собой обсуждали.К вечеру, когда все, наконец, разбрелись по своим комнатам, Тимоти дожидался Арми в кровати, раздумывая над тем, как же всё же сложно было принять правильное решение, когда речь заходила о тех, кого любишь. Роберт пытался сделать как лучше и выжидал, давая Тому время, а в итоге промедление обернулось самой настоящей катастрофой. Конечно, между самим Тимоти и Арми любви не зародилось, но Тимоти испытывал к своему ликтору трепетные чувства, которые не мог пока трактовать. И медлить он больше не планировал. Бежать от Арми никуда не хотелось. Гораздо уютнее было представлять его большие и сильные руки на своём теле, губы возле уха, шепчущие всякие глупости, его выразительный и такой манящий запах… Тимоти удивленно провел рукой вдоль тела вниз, ощущая затвердевшую плоть в паху. Давно у него не случалось такого, чтобы едва уловимые образы завели его так быстро.Забравшись в кровать, Арми усмехнулся и рывком сбросил с него одеяло, глядя на влажное пятно на его панталонах.—?Ух, ты. Кто-то очень рад меня видеть.Несколько дней назад Тимоти бы стыдливо прикрылся руками, смутившись, но сейчас его одолевали совсем другие желания, так что он медленно стянул белье и обхватил ноющий член рукой, лаская себя. Арми заворожено проследил за его движением и сглотнул:—?Вот значит как.Тимоти закрыл глаза, концентрируясь на удовольствии, которое себе доставлял, стараясь не думать о любопытном наблюдателе, следившим за каждым его движением. Это было совсем непросто, ведь его Арми не умел оставаться безучастным в такой ситуации. Отведя руку Тимоти в сторону, он взял в рот его член, проходясь языком по головке и аккуратно забирая её за щеку. Тимоти слабо дернулся и закусил губу, стараясь сдержать стон.—?Не молчи, пожалуйста. Меня заводит твой голос.—?Тогда сделай уже что-нибудь,?— беспомощно прошептал Тимоти, прикрывая глаза рукой.—?Мы не будем торопиться. У меня совсем не маленький, и я не хотел бы тебя порвать. Так что ограничимся пока предварительными ласками.—?Но так же нечестно,?— попытался было возразить Тимоти, но Арми снова взял его член в рот, заставляя Тимоти замолчать. Арми просто фантастически справлялся, касаясь именно там, где нужно, проходясь языком по чувствительной вене, лаская рукой мошонку. Тимоти сам не заметил, как стал стонать в голос, бесстыдно разводя ноги и подаваясь навстречу горячему рту. Арми слегка придерживал его рукой, положив её Тимоти на живот. Тимоти был так близок к развязке, что поглощенный эмоциями, не сразу почувствовал, как скользкий от масла палец прошелся по его заднему проходу, массируя чувствительное место между мошонкой и анусом, а затем, слегка надавив, проник внутрь. Только когда Арми медленно ввёл палец на две фаланги и слегка согнул, Тимоти невольно открыл рот в беззвучном стоне и упёрся затылком в подушку.Несколько неспешных движений вперед-назад, короткие, но точные прикосновения к его простате, а так же умелые проворные губы на его члене сделали своё дело. Тимоти едва ли не дугой выгнулся и громко застонал, изливаясь себе на живот. Быстро скинув свои штаны, Арми вжался своим горячим членом между ягодиц Тимоти, толкаясь немного ниже, чтобы упереться головкой в мошонку. Движения его стали хаотичными и резкими. Арми толкался сильно и быстро, не проникая внутрь, а только дразня сжатое отверстие. Он поставил Тимоти на четвереньки, навалился сверху и притиснулся к нему как можно ближе, двигая бедрами.—?Ты такой большой,?— едва слышно простонал Тимоти, заставив Арми чуть ускориться. Прикусив губу от напряжения, Арми излился Тимоти на поясницу и между ягодиц, оставив белесые подтеки спермы на светлой коже. Тимоти тут же распластался на кровати, тяжело дыша и пытаясь прийти в чувство, а Арми упал сверху, размазывая своё семя по спине Тимоти.Какое-то время они лежали так без всякого движения, пока Тимоти не повел плечом, пытаясь выбраться из-под своего любовника.—?Ты?— тяжелый. Очень.Арми, вздохнув, откатился в сторону, но руку с талии Тимоти не убрал, продолжая его обнимать. Они лежали так какое-то время, почти не шевелясь. В комнате слышно было лишь их учащённое дыхание, да шорох простыней, раздавшийся, когда Арми лег на спину, согнув одну ногу в колене, а руки закинул за голову. Тимоти перекатился таким образом, чтобы можно было положить голову ему на грудь. Им обоим было лень вставать, идти за полотенцем и вытираться, но семя стало засыхать и неприятно стянуло кожу. Арми нашарил рукой на полу свою собственную рубаху, и торопливо отер себя и Тимоти. Выбросив рубашку на пол, он зарылся рукой в волосы Тимоти, поглаживая его, словно большого кота.—?Я не должен был тебя трогать.Тимоти повернул голову? чтобы заглянуть ему в глаза, и нахмурившись, провел пальцем по груди Арми, очерчивая его соски:—?Это глупо.—?Тебе всего семнадцать лет, ты сам не знаешь, чего хочешь. Ещё пару месяцев назад ты готов был сбежать от меня на край света, а сейчас доверчиво подставляешь свои губы под мои поцелуи, позволяешь касаться тебя так, как никто раньше не делал. Ты готов мне уступить. Сдаться. Разве это правильно?По мнению Тимоти в его словах не было никакого смысла. Арми его ни к чему не принуждал, не завлекал и не соблазнял. Тимоти сам решил, что хочет почувствовать его тепло рядом, его жаркие губы на своей коже, его член, возможно, у себя внутри. Так далеко в своих мечтах он не заходил, но уж сообразить, чего ему хотелось, а чего нет, он мог и без чужой помощи. Высвободившись из-под руки Арми, Тимоти забрался на него сверху, упираясь руками ему в плечи, наклоняясь, чтобы коснуться его губ.—?Считаешь, что я настолько глуп, что не могу разглядеть то, что находится прямо у меня под носом?—?Тимоти…—?Так я идиот?—?Конечно, нет.—?Тогда почему, даже сейчас, когда я хочу идти с тобой рядом, а не убегать от тебя, ты продолжаешь решать за меня? Нарочно отталкиваешь, знаешь ведь, что я встану на дыбы.Арми усмехнулся и провел руками по спине Тимоти, задерживаясь на его ягодицах.—?С тобой ведь никогда не бывает просто, да?—?Естественно. Если я что-то решил, никто и ничто меня не переубедит. Я хочу тебя. Просыпаться с тобой в одной кровати, утыкаться носом в твою грудь, чувствовать твою тяжесть, когда ты забираешься сверху. Хочу, чтобы ты учил меня верховой езде, брал на прогулки с детьми, позировал для моих портретов, утешал меня, если мне снится дурной сон. Хочу помогать тебе, когда тебе плохо. Разве это так сложно принять?—?Конечно, нет. Но ведь ты меня не…—?Стой,?— Тимоти остановил его поцелуем, проходясь губами по щекам, носу, подбородку,?— не говори этого. Да, мне уже ни один человек сказал, что я вроде как твоя судьба, и ты обречен испытывать ко мне чувства, а у меня есть выбор и всё такое прочее. Это неважно сейчас, потому что впереди ещё больше трех лет. И я уже не мыслю даже о том, чтобы уйти от тебя. Дай мне время, и я смогу открыть в себе то чувство, о котором люди говорят. Хорошо?Арми прижал его к себе сильнее, устраивая его на своей груди.—?Хорошо.—?Я не брошу тебя. Ни через три года, ни через десять лет.—?Ты не можешь этого знать.—?Ты тоже не можешь дать мне гарантии, что не оставишь меня из-за болезни или войны. Но мы не можем всё время оглядываться на ?если?.—?Я не стану держать тебя, если не буду тебе нужен. Я отпущу тебя. Даже если ты будешь против.—?Какой упрямый,?— прошептал Тимоти.—?Это то, что я могу сделать для нас обоих.Тимоти уже открыл рот, чтобы объяснить ему свою правду, но передумал. Гораздо умнее и правильнее просто делать так, как считаешь нужным, чем распаляться и тратить силы на то, чтобы убедить другого в свое правоте. Он пока не мог сказать заветное ?люблю?, но был близком к этому, ведь за то время, что они уже вместе, он преодолел путь от ?отпусти меня? до ?не оставляй меня никогда?, и это было по-настоящему важно.***Спустя несколько дней Тимоти поймал себя на мысли, что ему очень нравилось наблюдать за тем, как Арми возился со своими детьми. Было в этом что-то уютное, семейное, что приводило Тимоти в трепет. И хотя Харпер и Форд по-прежнему вызывали у него некий страх и дискомфорт, ведь он понятия не имел, как вести себя с малышами, глядя на Арми, который возил Харпер на своей спине, ползая на четвереньках по траве, Тимоти чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.После инцидента с родителями Тома, Роберт остался у них на какое-то время, не желая выпускать возлюбленного из поля зрения. Энсел был поглощен хлопотами, связанными с новорожденными детьми, а дядя Генри и Эзра, вернувшись из поездки, отсыпались и почти не выходили из своей комнаты. Элизабет, проведя какое-то время с дочерью и сыном, милостиво разрешила Арми взять их на небольшой пикник. Еда была приготовлена заранее, так что утром Арми собственноручно собрал всё, уложил в плетеную корзинку, переодел детей соответственно случаю, вооружившись пледом и зонтиком от солнца, отправился будить Тимоти, который хотел поваляться дольше, раз Арми уступил ему всю кровать. Конечно, после того как Арми поцеловал его, а потом и спустившись ниже, взял его член в рот, воспользовавшись тем, что Тимоти почти ничего не соображал спросонья, выбора у него практически не осталось. Пришлось, поправляя вставший колом член в панталонах, идти и одеваться. Арми заверил его, что когда они вернуться обратно, его ждет славный минет и может быть, даже немного больше.Тимоти легко обгорал на солнце, поэтому именно он расположился под зонтиком, решив заодно немного порисовать. Погода стояла на удивление солнечная и теплая для ранней осени, и Тимоти подумал о том, что приехал в поместье поздней весной. До зимы оставалось совсем ничего, и нужно было успеть насладиться погожими деньками.Арми дурачился с Харпер, то изображая лошадку, то опасного медведя, готового напасть и растерзать свою жертву. Форд возился с игрушками, перекладывая деревянные кубики с места на места, пытаясь возвести из них пирамидку. Тимоти стал неспешно рисовать, стараясь запечатлеть радостный момент. Его рисунки всегда выглядели немного мрачновато, даже если он пытался изобразить какой-то праздник или портрет смеющегося человека. Им не хватало живости и красок. Родители, разглядывая очередной его ?шедевр?, утверждали, что это было связано с его внутренним миром и недостатком эмоций. Теперь же, с того момента как Тимоти начал рисовать Арми, всё изменилось. Его не получалось сделать угрюмым или недовольным, там много в нём было света. Особенно, когда Арми поводил время со своей семьёй, учась вместе с детьми чему-то новому.Сложно было представить Арми вдали от детей. Он очень сильно менялся, когда забывал о дневных заботах и вынужденных условностях, обнажал свою душу, открываясь перед детьми. Это были чудесные, незабываемые моменты, наполненные детским смехом и радостью. Арми казался таким настоящим, таким живым, что очень хотелось его поцеловать.—?Целоваться?— здорово,?— плюхнулась с ним рядом Харпер, полы её платья задрались, являя миру детские чулки и башмаки с завязками.—?Правда? —?спросил Тимоти, деля на бумаге ещё один штрих.—?Да, это я тебе говорю к тому, чтобы ты не смущался, когда папа чмокнет тебя у нас на глазах.—?Опять эти твои штучки,?— лукаво улыбнулся Тимоти, наблюдая за приближающимся Арми.—?Ага. Я же не виновата, что вижу, каким счастливым становится папочка из-за тебя.Арми быстро сел на покрывало рядом с ними, заглядывая в рисунок Тимоти.—?Ничего себе, так похоже,?— и его губы оказались на щеке Тимоти, который, развернувшись, прижался губами к его губам.—?Я старался,?— ответил он, отстраняясь,?— и ты тоже делаешь меня счастливым.В этом время Форд разрушил свою кубичную крепость и потребовал, чтобы они все играли с ним в войну. Арми, сделав смешную рожицу, согласился, объявив, что он будет страшным драконом, пришедшим за принцессой, а они должны будут защищать её ценой жизни.—?Чур, я не принцесса! —?объявила Харпер, срывая своими маленькими ручками два небольших лопуха и протягивая один Форду. —?Вперед! На дракона!Тимоти недоуменно пожал плечами и вернулся к рисованию: раз уж его сделали принцессой, её нужно было что-то подарить храбрым рыцарям, бесстрашно бросившимся её спасать.Они провели почти весь день, играя то в битву с монстром, то в дочки-матери, и Харпер учила их пеленать кукол и кормить их кашей из одуванчиков, то сражались на полях тысячелетней войны, или даже Войне Амарантуса, в которой в своё время приняли участие Арми и дядя Генри. При этом Тимоти заметил, как Арми стал нервно комкать пальцами покрывало, хотя и старался скрыть своё волнение. Решив, что самое время отвлечь внимание детей, он объявил, что будет великим уличным живописцем, который нарисует портреты любого, кто попросит. И остаток дня они провели, не вспоминая о неприятных вещах, способных испортить настроение.Вообще Тимоти не так много знал про Войну Амарантуса, хотя с тех пор, как она закончилась, прошло не так много лет. И назвали её очень символично. Амарантус?— яркий цветок, который, притворяясь чем-то прекрасным, постепенно истощает почву, на которой растёт. Так и Аквилея решила втянуть Немею в войну, прикрываясь стремлением нести свет и мир, а на самом деле пытаясь уничтожить религию, который жил каждый немеец. Аквилейцы делали это скрытно, сначала предложив построить на территории Немеи несколько школ, которые способствовали бы распространению просвещения среди бедных. Это предложение было встречено с огромным энтузиазмом, ведь два государства дружили друг с другом, не смотря на различия в вере, семейном укладе и некоторые другие тонкости. Немея и Аквилея были союзниками ещё со времен тысячелетней войны. Только вот в школах внезапно стали учить тому, что религия?— это мрак, что Акрид?— вовсе не верховное божество, и его дочь Ликата?— глупость и ересь.Естественно, школы эти пришлось спешно закрыть во избежание массовых волнений среди населения, и тогда Аквилея объявила Немее войну, заявив, что вторая душит развитие науки в зародыше. Стремясь защитить родину от врага, тысячи молодых людей встали под знамёна родной страны. Многие из них не вернулись. Арми, наверное, было не очень приятно смотреть на маленького сына с лопухом в руке, шагающим, якобы на поле брани. Скорее всего, это бередило старые раны, так что Тимоти предпочёл сменить тему.Когда они возвращались домой, усталые, но довольные, Тимоти заметил Эзру, сидящего на качели возле дома. Харпер и Форд утянули Арми в дом, а Тимоти решил остаться ещё на немного и узнать, куда девался его дядя.—?Я могу присесть?—?Да, конечно,?— ответил Эзра, приостанавливая качели ногой, чтобы Тимоти тоже смог сесть.—?Вас с дядей почти не видно.Эзра заправил выбившуюся прядь волос за ухо и пожал плечами:—?Генри узнал что-то важное, но пока не желает рассказывать, о чём идет речь. Но ему нужно кое-что проверить, так что он мотается из деревни в деревню и меня за собой возит.—?Я вовсе не хотел…—?Да ладно тебе. Меня самого любопытство съедает. Что, авронг возьми, мы делаем? Но от него ничего добиться не получается. Ты ведь можешь загнать его в угол? Вот и займись этим.—?Серьёзно? —?усмехнулся Тимоти. —?Ты предлагаешь мне выпытать у него правду?—?Ещё одну такую поездку по глухим местам ради призрачной цели я не выдержу. У меня уже ягодицы от седла болят.—?И где он сейчас?—?Что-то обсуждает с Элизабет и Ником у них в спальне.—?А вот это действительно странно,?— протянул Тимоти, поднимаясь на ноги.—?А я о чем говорю.Эзра действительно выглядел неважно, он даже похудел немного, а волосы, всегда красиво завитые, были стянуты в простой узел, что говорило о катастрофической нехватке времени. Да и тот факт, что тот всё выложил как на духу, значил, что Эзра в отчаянии и правда не понимает, что ему делать дальше. Дядя не просто так взял какой-то след, а уж обсуждать что-то с Элизабет он мог только в самом крайнем случае.Тимоти, торопливо попрощался с Эзрой, зашел в дом, намереваясь пройти прямиком в гостевую спальню и задать дяде несколько вопросов, когда его перехватил улыбающийся Арми, обняв за талию.—?Я кое-что тебе обещал,?— мурлыкнул он Тимоти на ухо.—?Точно,?— Тимоти прижался к нему сильнее, решив, что вопросы могут подождать и до завтра, а вот Арми?— точно нет.