6 (1/1)

Достать первую траву было просто, намного сложнее дальше.Зависимость всегда начинается просто, по крайней мере что-то такое Люци слушает каждый раз, когда в женском туалете очередного клуба пытается стрельнуть у симпатичной, но уже достаточно пьяной девушки хотя бы какую-нибудь таблетку.— Зависимость, — говорит она, — это просто, — курит прямо рядом с наклейкой ?Не курить!? на стене и хмыкает, пожимая плечами. — Вот ты помнишь свой первый трип?Люци усмехается, а потом вдруг взглядом цепляется за трещину на плитке, и ее словно швыряет в воспоминания. Ей тогда около семнадцати было, они с братом еще мотались по городам, то ли стараясь запутать следы, чтобы их никто из общины не смог найти, то ли пытаясь просто определиться с местом жительства. Ей было семнадцать, она сбежала из мотеля; кажется, тогда ей еще губу разбили. Возможно, изнасиловали, но тут сказать трудно. Пришла в себя она спустя пару дней в тупике в паре кварталов от клуба. С болящей головой, разбитой губой и отвратительным сушняком в горле. Брату сказала, что потерялась в поисках магазина, пару раз споткнулась и чуть не налетела на местную банду.Симпатичная блондинка с тонкими кофейными сигаретами щелкает пальцами у нее перед лицом, а потом смеется хрипло, этот смех почти сразу же в кашель переходит.— Ты уверена, что тебе вообще нужны таблетки? — уточняет она, откашлявшись.Люци улыбается. Шало, довольно — на грани с каким-то безумием. Ладони кладет на талию блондинки, прижимает ее к стене и в шею мокро целует.— Сойдет за ответ?Та губу прикусывает, взгляд на нее скашивает и бедрами придвигается к ней навстречу.— Ну ладно, — хмыкает Люци, в губы ее целует и ладонью под короткое платье лезет. Отсутствие нижнего белья почему-то сюрпризом не становится. И это могло бы быть даже возбуждающим, если бы у нее все мысли не были забиты таблетками.Еще пару часов, и вообще похер будет, что именно принять, лишь бы принять.Она пальцами клитор ей трет, внутрь скользит, а сама думает о том, все ли углы в квартире обшарила. Куртку Гавриил забрал с собой, там точно могла бы быть трава. Иногда он приносит ее домой. Немного, пару пакетиков. Если умыкнуть один, то он, конечно, заметит, но вряд ли что-то скажет. Блондинка подмахивать ей начинает, а Люци мысленно все собственные нычки снова осматривает. За бочком унитаза она точно перед выходом посмотрела. Под духовкой давно уже ничего нет, как и под кроватью, куда порой удается закинуть одну-две таблетки. Там как раз расковыренная ее ногтями дырка в ковролине. Блондинка стонет, поцелуем в ее губы впивается, к себе теснее прижимает; а Люци в голове продолжает варианты перебирать. Только вывод один.Вывод: дома наркоты нет.Она ладонь о чужое бедро вытирает.— Я еще не… — хрипло сипит та.— А я уже да, — отзывается Люци. Грудь ее целует и беспардонно залезает в декольте. Под грудью, в одной из чашек платья пальцы нащупывают нужное. — Спасибо, — и в губы смачно чмокает.Дверью в женский туалет хлопает еще до того, как за спиной раздаются возмущенные возгласы. Даже не рассматривает таблетку, сразу отправляет в рот и у какого-то панка из рук стакан с пивом забирает, чтобы запить.Чтобы эффект был помощнее.— Спасибо, заюш, — говорит, когда он одергивает ее за руку, и отправляет воздушный поцелуй.К такой жизни она уже давно привыкла; ровно как и к своим шизофреническим галлюцинациям, когда ногти дерут бедра, когда ногти дерут штукатурку со стен, когда она орет, срывая голос, что кара небесная уже близко, а потом рыдает до тех пор, пока силы совсем не закончатся, пока не отрубится беспокойным сном на несколько часов.Люци к своей зависимости привыкает как к самому лучшему спасению в жизни. Самому доступному и простому.Ее накрывает не сразу, где-то после трех или четырех треков, когда она вдруг оказывается едва ли не в середине танцпола, прижимаясь к какой-то рыжей с длинными ногтями и совершенно бесподобным запахом. И это не танец, это скорее какая-то прелюдия, но у нее мышцы перестает сводить, по крови будто бы растекается блаженство; и Люци чувствует себя почти счастливой (вот уже лет десять она зовет это счастьем, совершенно не представляя, как иначе его можно испытывать), двигаясь под музыку и ловя на себе хищные взгляды рыжей.Ночи вообще проходят одинаково, когда она выходит из дома. Между реальностью и трипами, со вкусом помады или блеска на языке. С диким желанием сожрать что угодно и примерно настолько же неконтролируемой похотью.Утра тоже проходят примерно одинаково, но об этом она никогда серьезно не задумывается. Скорее приползает ближе к рассвету в квартиру, где они живут с братом последние пару лет, кидает туфли в коридоре и коленями бьется о кафель, наклоняясь над унитазом.Хорошо, наверное, что обычно Гавриила в такое время еще нет дома. Потому что, когда он оказывается дома, прийти в себя в своем режиме ей не удается.Где-то за спиной кипит чайник, и Люци цедит между рвотными позывами тихое ?да блядь?. И только потом в ванной включается свет, бьющий ей по глазам.— Опять? — только и спрашивает он.— Выключи, — недовольно стонет она, ладонью прядь волос откидывает назад, и ее снова рвет.На удивление, он и правда выключает. Ладонью по стене ниже выключателя хлопает, и она слышит удаляющиеся шаги. Когда оборачивается, утирая ладонью рот, не видит его в коридоре. Все еще туго соображающий мозг не может выдать точный ответ. То ли ей пизда, потому что позже будет серьезный разговор, то ли у него был херовый день на работе, а значит, все, наоборот, удачно.Понять, что именно верно, не дает не выветрившийся из организма алкоголь, амфетамины и та самая таблетка, вытащенная из-под сиськи какой-то девки из клуба.Люци даже не заботится о том, чтобы смыть за собой блевоту. Кое-как поднимается на ноги и топает в сторону спальни. Ей бы поспать, просто полежать. Трезветь — не самый лучший вариант, но другие она сейчас просто не способна рассматривать. Поймать бы свою привычную грань между забытьем и трезвостью и задержаться на ней.Она на кровать падает, лицом в подушку утыкается; всего мгновение думает о том, чтобы позвать брата, сказать ему что-то или банально спросить, где он в этот раз пропадал несколько дней. Но эта мысль ускользает, на смену ей приходят кружащие голову вертолеты.А потом она то ли засыпает, то ли больше убеждает себя в том, что засыпает, но факт остается фактом — реальность она больше не ощущает.Когда Люци просыпается, в комнате уже темно, если не считать уличного фонаря, чей свет бьет прямо в окно и оставляет вытянутую освещенную дорожку на полу. Голова трещит ужасно, она, кажется, не совсем еще трезвая, но это даже хорошо, если забить на паршивое состояние. В коридоре света нет, и она перекладывается на бок, ложится поудобнее, чтобы посмотреть, что там в сторону кухни.Тоже никакого света.Мысль абсурдная, мысль какая-то детская и до ужаса наивная, но он снова оставил ее одну. И от этого ощущения хоть ногтями грудь драть.Конечно, Гавриил не специально, она это знает. Как иначе они вообще будут выживать, если он будет вечно сидеть рядом с ней. Да и Люци, пожалуй, не вытерпела бы его присутствия рядом целый день напролет. И все же в такие моменты, когда она просыпается вечером одна, кое-как садится на кровати, жопой на край подушки, спиной к спинке, чтобы просто сидеть ровнее, чувство такое, что она одна.Как в том сарае, где запирал ее отец в детстве.Как в собственной комнате, где он же запирал ее, когда она стала чуть старше.За окном слышен скрип шин по асфальту, за окном люди ходят, за окном кипит жизнь, а она снова проваливается в старые воспоминания, которые ожить рискуют, если она все же протрезвеет.Люци с кровати сползает, доходит до кухни и пьет прямо из чайника. Жадно, крупными глотками. Вода с привкусом накипи, но она не обращает на это совершенно никакого внимания. Вся ее жизнь имеет дурацкие привкусы, так почему бы и воде не быть паршивой?Она чайник на место ставит, подходит к окну и руками упирается в подоконник. Смотрит какое-то время на проезжающие мимо машины и что-то неразборчиво бубнит себе под нос. Отец бы совсем не обрадовался, если бы увидел ее сейчас. Отец бы точно выпорол ее до кровавых отметин на спине и руках. Люци головой мотает. Нет, не думать об отце. Не давать ему снова над собой власть. Она не может быть уверена, что очередной приступ своих нереально-реальных галлюцинаций сможет выдержать в одиночестве.На самом деле ни в какие дела она влезать не собиралась. Ну это скорее для протокола и для собственного оправдания. Попытка отвлечься на дурацкие видео на Ютьюбе — вполне себе повод для того, чтобы взять ноутбук брата, с пятой попытки подобрать к нему пароль и тупо сидеть на полу кухни, пожевывая хлопья из пачки и отвлекаясь на всякую дичь.На самом деле надо было сразу думать, что ноутбук запаролен не просто так. Но думать заранее, благоразумие и прочие прелести похоронены уже лет десять как, а может, и больше.И когда мигает оповещение в свернутом окне, она сначала делает, а потом уже думает. Поправка: вообще не думает.У Гавриила, наверное, потом будут накладки и проблемы, но Люци видит знакомый шифр, Люци видит время и место. Трава. Два пакета. Самое то, что ей нужно. Давит в себе желание переписать все это на руку и напрягает полупьяный рассудок, заставляет себя просто запомнить.Оказывается, даркнет никогда не был так близко и так в помощь, как сейчас.Мозгов хватает ничего не отвечать, оставить сообщение просмотренным и свернуть окно, как и быть. А дальше она уже действует на каком-то автопилоте. Ноутбук захлопывает, оставляет на кухонном столе, пачку хлопьев на тумбу ставит и только носки переодевает. В голове прокручивает на бесконечном репите нужный адрес и опознавательные знаки места.Кажется, эти два пакета травы становятся центром вселенной.Люци влезает в куртку и уходит из квартиры, не думая ни о чем, кроме того, как прекрасно будет наконец выкурить косяк.Ориентировка оказывается верной. Она понимает это, когда находит оба пакета — скорее пакетика — приклеенными под лавочкой в парке. В карманы куртки пихает их, не глядя, и так понятно, что это то, что ей нужно. А потом осматривается — и только теперь понимает, что ее ждут проблемы.И ее, и брата.И не стоило, наверное, влезать в его ноутбук, но какая уже к черту разница, если у нее будет косяк, ворох проблем и очередной серьезно-проницательный взгляд, из-за которого она почти испытывает стыд (ну или тот субститут, что она привыкла называть стыдом за последние годы). Люци пакеты сжимает в кармане и быстрым шагом покидает парк.Поймать пулю в спину не хочется, конечно, но возвращаться и класть закладку на место она тем более не планирует.Все дело в том, что зависимость давно убила чувство самосохранения.Все дело в том, что она не просчитывает на несколько ходов вперед. И уж точно не ожидает вернуться в квартиру и налететь на брата прямо в коридоре.— Где они? — спрашивает Гавриил, едва она включает свет.— Кто?— Не надо притворяться дурой, Люци, мы оба знаем, что ты понимаешь, о чем речь.Она кроссовки скидывает.Говорит:

— А вот и не знаю, — и пытается мимо него протиснуться в комнату, но он дорогу ей загораживает.— Я жду.Она взгляд на него поднимает несколько вороватый. Выглядит, наверное, как нашкодивший ребенок, разрисовавший стену, пока родители были на работе.— Ты мне не отец, чтобы я перед тобой отчитывалась, — выпаливает вдруг.Он выдыхает тяжело.— Люци… — начинает говорить, звучит почти сочувственно. Звучит совсем не так, как должен бы.И она понятия не имеет, зачем это делает, но притягивает его за шею к себе и целует. Всего пара мгновений прежде, чем он отшатывается, но ее ладонь на задней стороне шеи не позволяет уйти слишком далеко.— Какого хрена ты творишь?— Ты про поцелуй или про траву? — она интересуется почти игриво, выпускает его и почти что умудряется прошмыгнуть мимо, когда он за предплечье ее хватает и к себе разворачивает.— Значит, она все же у тебя.— Может, и у меня.Он свободную ладонь ей протягивает. Люци взгляд на эту ладонь скашивает. Отдать ему собственную добычу — так себе идея.— Слушай, а давай пополам?— Люци.В этот раз ни сочувствия, ни жалости. В этот раз — предупредительный в воздух.Она взгляд скашивает на его цепкую хватку на своей руки.— Пусти меня, тогда и поговорим.Гавриил отпускает. И ей бы сбежать, но он смотрит четко в глаза, он как будто ее мысли все читает как по бумаге. И она знает, что это, видимо, очередные галлюцинации, это все не настоящее, но почему-то тяжело выдыхает.— Ладно!И карманы выворачивает, протягивает ему оба пакета, жалея, что не успела выкурить хотя бы маленький косяк. Хотя бы пару затяжек.— И не лезь больше в мой компьютер, — говорит он, направляясь в сторону кухни.— Как скажете, босс, — насмешливо фыркает она.Кажется, где-то валялись антидепрессанты. Может, пара банок пива в холодильнике найдется. Конечно, это не замена травы, но кто сказал, что она не достанет новой?В конце концов, он редко остается дома надолго. Подобрать новый пароль, конечно, потребует времени, но она справится. А там — ей просто нужны свои люди. Начать можно с малого, хотя бы с курьера травы. А дальше…А дальше она быстро втянется в эту новую жизнь, когда не придется постоянно думать о том, где достать наркоты и как скоро ее снова накроет отходняком, если все пойдет прахом. Такой вариант ей вполне подходит.