Глава 4 (1/1)

Прошу немного света– Это значит, мне можно остаться? – Робко спросил Грелль, не глядя на Спирса. Раз отношения они выяснили, вполне возможно теперь его погонят прочь, а он совсем не хотел уходить от него прямо сейчас.– Не обязательно, – выдохнул Спирс. Они сидели нос к носу, неотрывно глядя в глаза. Оба молчали, вероятно, пытаясь отыскать хоть одно необходимое слово, чтобы продолжить.При свете ламп Грелль выглядел бледным, тонким и хрупким. Эта болезнь его измотала, и Спирс отчаянно боялся, что если продолжит, то последующие сможет сломать его больше прежнего, поэтому он не позволял себе двинуться ближе к нему. Только глаза, его глаза жадно взирали на сидящего перед ним мужчину с опущенным взглядом, тяжелым дыханием и заломанными руками.– Поздно, – наконец выдавил из себя Грелль и тряхнул головой.– Знаю, – Уильям ответил, помедлив. Продолжая изучать его, он несмело поднял руку и будто бы спрашивая, коснулся ею щеки Сатклиффа, обжигающей и горячей. Грелль дернулся чуть назад, но неожиданно обхватил ладонь Уильяма, вжал ее сильнее и поднял глаза на него. Взгляды встретились, и Спирс увидел там «да», красноречивее которого уже ничто не смогло бы ответить.Позволяя рукам скользнуть на его плечи, Уильям неотрывно продолжал смотреть на него, он ожидал, что возможно с минуту на минуту там просквозит «нет» и тогда он обязательно остановится, пускай и навсегда. Но этого «нет» все еще не было, а Грелль был перетянут к нему на колени и послушней тряпичной куклы сидел.Обхватывая его покорное тело руками, он тяжело дышал. Сатклифф будто намеренно играл с ним, не отвечая.– Почему ты молчишь?– Но ты тоже молчишь, – возразил Грелль и чуть поерзал. В очередной раз комнату охватила безнадежная тишина. Прислоняясь спиной к груди Спирса, Грелль размеренно дышал, не желая лишний раз поспешить. Ему было сладко, и в тоже время в этой сладости была неприятная горечь. Скажи он раньше, не произошло бы многих глупостей? Или нет?– Я просто счастлив, – не выдержав, ответил Спирс, его хватка ослабла в разы. Теперь Сатклифф не был удержан его руками и мог бы спокойно встать, не делая этого, и видимо не желая.– Насколько? – Грелль упорно продолжал сидеть, опустив голову на плечо Уильяма он запрокинул ее и посмотрел на него. Этот ответ ведь должен все решить. В комнате витает нечто странное, что просто обязано в конце захватить их, как вихрь безумных событий.– Тебе лучше не знать, – прошептал тот. Грелль обиженно дернулся, развернулся и уселся лицом к нему. Точно кошка он прогнулся в спине и обвил грудь начальника руками.– Настолько? – Зажмурившись, коснулся губами его подбородка и ощутил удар выше тысячи вольт. Его дернуло назад, но сильные руки не позволили ему упасть на спину. Странно, волнующе. Должно быть, целовать его было божественно, а он просто не выдержал.Однако, похоже Т. Спирс воспринял его более чем буквально. Теперь его руки уверенно придерживали хрупкие плечи, а теплые губы оказались у самых губ Грелля, дрожащих от напряжения.Неловкий поцелуй, первый и настоящий.Спирс удерживал Грелля, не способного думать, сидеть, растворившегося в необыкновенном чувстве, еще более волнующем, чем произнесенные ранее слова. Он не сопротивлялся, не отвечал, он просто чувствовал губы Уильяма на своих, зная, больше не нужно мечтать, все стало настолько реально.Поцелуй продолжался. Нежный, спокойный, уверенный Спирс не отпускал от себя жнеца, даря ему наслаждение. Проникая чуть глубже, заставляя сердце Грелля подскакивать от сладкой пытки языком по острым зубам, холодным губам.Сгорающий в пламенном поцелуе Грелль простонал в губы Уильяма. Дыхания не хватало, отчего голова закружилась, перед глазами заплясали аляпистые круги. Спирс разорвал поцелуй, продолжая ощущать вкус губ партнера и замечая что это не вызывает в нем отторжения. Его поцелуй с мужчиной, точнее выражаясь с Сатклиффом.А после Грелль тяжело дышал, его широко распахнутые глаза смотрели на Уильяма затуманено и так доверчиво, было похоже, мужчина еще сам не понял произошедшего.Они снова затихли, однако эта тишина было вопреки всему волнующей, звенящей от напряжения. Выныривая на поверхность будто бы из под толщи воды они оба задыхались от столь сладострастного произошедшего. Грелль неожиданно для себя закашлялся и наваждение испарилось. Хватаясь ладонями за тонкое горло, зудящее, он хотел немедленно вернуть все назад. Эту напряженную тишину наполненную любовью. Кашель с минуту не прекращался и он чувствовал себя крайне неловко. Спирс не спускал с него глаз.– Тебе хорошо? Ты уверен? – Спирс осторожно прикоснулся к груди Сатклиффа, чувствуя под рукой затихающее биение его сердца.– Да, все в полном порядке, – Грелль вцепился в волосы Уильяма, не желая их отпускать. Он не думал, что причиняет неудобства партнеру, просто панически боялся остаться сейчас один. – Продолжи, – молящее проговорил он, краснея и не сводя глаз с него. Уилл усмехнулся, перечить не стал.Подхватывая его вполне привычно, он опрокинул жнеца на постель, заставляя тем самым смотреть в потолок, на светящую лампу, от чего тот стал щурится и тянуть Спирса на себя, пытаясь отгородиться от света.– Я не вижу тебя!– Ты хочешь, чтобы я выключил свет? – Смеясь, проговорил Т. Спирс. Его широкая, такая непривычная, но теплая улыбка наверняка заставила бы сердце Грелля пропустить очередной удар. Но он слышал лишь голос. Чуть насмешливый, но предельно интимный. Бархатистые нотки, неслышимые им никогда прежде.– Да? – Сглотнув, спрашивающе сказал красноволосый и незамедлительно развернулся на бок, не обращая внимания на протест Уильяма, выраженный руками на талии.– Грелль, я хочу видеть тебя. Твое лицо и все эмоции, отражающиеся на нем, – теперь руки Уильяма были по обе стороны от головы Сатклиффа, с одной из сторон бесцеремонно зажаты длинные волосы.– Нет... – Смущенно пролепетал Грелль, чуть потянув голову вперед, натягивая тонкие полоски красного шелка и ощущая легкую боль. Отвернувшись и зарывшись лицом в одеяле, Грелль обиженно засопел. А расхохотавшийся над ним в конец Спирс, сотрясающий кровать и продолжающий удерживать часть его волос вызвал в нем нервную дрожь.– Я выключу свет, но оставлю лампу гореть на столе, – Уильям Т. Спирс слишком долго знал Грелля Сатклиффа, чтобы сразу поверить. Но очевидное и невероятное было самой настоящей правдой. И она заключалась в том, что его подопечный смущался. После их поцелуя он то и дело дергался от малейшего прикосновения, а разрумяненные щеки, которых он не видел так давно, выдавали его во сто раз более.Сатклифф ему не ответил и полностью проигнорировал момент, когда Уильям поднялся с кровати и потушил свет. Где-то на столе зажглась лампа, и комнату наполнили зловещие тени. Продолжая лежать лицом вниз, мужчина гадал, где сейчас Уильям, смятение охватывало его разум все больше, но напряжение не возрастало. Ему было спокойно от осознания того что Т. Спирс смертельно близко к нему, и это уже не закончится.Вскоре его голову накрыла ладонь, и кровать прогнулась под тяжестью севшего на нее Уильяма, Грелль улыбнулся в подушку и поверил голову в его сторону. А дальше, словно безумие охватило его. Или же бешенство.Их поцелуи стали подобны урагану. Теперь губы партнера не столь ласкали, а пытались ужалить, разгорячить, от чего Греллю казалось, будто он плавится под человеческим солнцем.Глубокие возбуждающие поцелуи отвлекали его от безостановочно шарящих по телу рук, бесцеремонно щиплющих открытую кожу, заглаживающих и в тоже время дразнящих.Разделенные хлопком одежды, оба безумствовали, но Уильям не спешил раздевать Сатклиффа. Пускай ощущения были не те, он все равно наслаждался близостью, потому что теперь они перешли все границы.Кто первым перешел в наступление? Было неясно, только треск ткани, осыпающиеся пуговицы вниз, на пол, и теплые, горячие руки на хрупком теле, Грелля и Уильяма. Столько правильного, волшебного, изумительного.В нерешительности Уильям замер. Лежащее под ним бледное, изящное и восхитительное тело, вкус которого подобен изыску вина, соблазняло и распаляло.– Нет-нет. Я не боюсь, – прошептал Грелль не своим голосом. Столько отчаяния Уильям прежде не слышал. Не может же быть, что если он остановится, то сердце Сатклиффа разорвется. – Я хочу, – шептал он, глядя на него снизу, по-детски протягивая руки вверх, и Уильям упал в эти доверчивые объятия, не понимая, как много он сейчас получил.Пройдясь губами по груди, лежащего перед ним жнеца, мягко целуя, открывая для себя нарастающую дрожь оппонента и свое собственное желание побуждающее его к более резким, возможно болезненным для того действиям. Уильям Т. Спирс не был так взволнован никогда прежде. Он никогда ничего не боялся, однако этот глупый жнец внушал в него страх. Боязнь быть некомпетентным, нет, не так. Быть грубым и навеки остаться неприятным ему, эта мысль была слишком кошмарна, и он тут же отмел ее из головы.Отвлекать поцелуями не пришлось, Грелль сам настойчиво прижимался к нему, раскрывая свое болезненное возбуждение грозящее агонией, стоит им хоть немного повременить.Обхватывая член Грелля ладонью, аккуратно касаясь его тонкими пальцами, боясь спугнуть, он постарался доставить ему совершенно невинное удовольствие, совсем детское, по сравнению с тем, что еще ждало их впереди.Сатклифф сжимал в руках простынь, его губы плотно сжаты и он более сдержан, чем можно предположить. Подразнивая его, второй рукой аккуратно прикоснулся к нежному колечку мышц, болезненно сжатому, напряженному, неподатливому. Эта ласка оказалась более внушительной и Грелль принялся метаться под ним, чуть поскуливая и потом уже откровенно насаживая себя на два пальца, методично растягивающих его к последующему проникновению.Минуты растянулись в часы, часы в годы, Уильям боялся остановиться, продолжить. Боялся, что этого будет недостаточно, но внезапно Грелль распахнул глаза, удивленные, горящие огнем ада, и губы его дернулись в неловком «да», уже не произнесенном в эту ночь.Его первые движения были неуверенны и возможно слишком мягки, потому что минуту спустя Грелль сам поддался навстречу ему, выгибая спину до невозможности, кусая губы и жмуря глаза.Уильям стонал. Громко, ничуть не стесняясь этого, в то время как тихие всхлипы, точнее полустоны Сатклиффа приглушены и невероятно хриплы.Каждое движение, каждый взгляд, брошенный из-под притворенных ресниц, отзывался в сердце гулким ударом, подобным удару молота.Движения, плавные, мягкие, абсолютно не ранящие, а заботливые и успокаивающие, внутри узкого, горячего тела, обольстительно разложенного под ним и пригвожденного собственными руками Спирса к кровати, пробуждали в нем нежность. Страсть схлынула с него, окатив холодной водой, не оставляя после себя сожаления.Наслаждение или же наваждение? Уильям не желал сейчас мыслить. Отпуская зажатые запястья Сатклиффа, позволяя острым коготкам впиваться в плечи и расцарапывать их в кровь, он ускорил движения, чувствуя приближение оргазма, не столько своего, сколько лежащего под ним мужчины, теперь уже откровенно кричащего, тянущего его к губам для поцелуя и жадно отвечавшего на каждое его движение.Откровенно хлюпающие звуки пробуждали в сознание обоих мужчин неописуемые картины совместного будущего. Столько интимных сцен, столько желаний, не удовлетворенных сейчас, в этот самый первый их раз. Это подгоняло обоих к разрядке. Уильям впивался губами в губы Грелля, заглушая крики их наслаждения и сильнее, отчаяннее двигаясь внутри его тела. Ощущая давление ануса на собственный член, распаляясь сильнее.Оргазм затопил обоих волной, смывая в памяти все неприятное, и заполняя удивительными воспоминаниями первого секса. Нежными прикосновениями, собственническими движениями рук и губ, навеки врезая в памяти тел, это острое чувство наполненности друг другом, как в эту секунду.Воздух остыл, внезапно стало до бесконечности беспокойно, это была не тишина рождающая любовь, которую можно возносить к небесам и выбирать лучшим подарком. Это было земное счастье, двух влюбленных почти людей.– Ты в порядке? – Нежные прикосновения к губам охлаждают, былая страсть ничто по сравнению с возникшим затишьем.– Как никогда, – шепчет Грелль, ему сложно сказать это вслух, слишком страшно, что все раствориться, но судя по взгляду Уильяма, этому не суждено этой ночью случиться.Уставшие, невероятно счастливые в этот момент они просто лежали на сбитых простынях и нежно, с нечеловеческой лаской смотрели друг другу в глаза. Возможно, все это могло бы произойти давно, слишком давно и тысячи раз назад кончиться. Но вряд ли теперь будет так. Отныне все случившееся с ними и что еще только должно случиться – все по-другому, чрезвычайно особенно.