Глава 4 (1/2)

- Шухей, это что? Что ты собираешься делать? – лицо Казешини вытянулось от удивления.- Сам не видишь, это гитара, – проворчал Хисаги, поднимая покоившийся в углу инструмент, – когда-то в мире живых я наткнулся на нее и забрал с собой. Каждый день я учился играть в горах Руконгаяи смотри что получилось, – шинигами начал перебирать струны, искоса поглядывая на Казешини. Тот замер с открытым ртом и только изредка хлопал глазами.

- Вижу, тебе это нравится, – прервав игру, лейтенант обнадежено взглянул на свой непокорный занпакто. - Не хочешь сам попробовать?Несколько секунд Казешини смотрел на него не моргая, округлившимися до размера блюдец глазами. А, выйдя из ступора, отшатнулся и прыснул хохотом, фыркая и сгибаясь пополам.

- Твою ж мать, Шухей! Ты что, решил, что если я сдохну от смеха, то не смогу потом материализоваться? – трясясь от хохота, Казешини поднял глаза на лейтенанта и столкнулся с его укоризненным взглядом. – А чтоб меня! Да ты это серьезно! - занпакто аж кусаригамы выронил и, обхватив живот руками, заржал так, что зазвенели стекла в окне.

- Да как с тобой вообще по-хорошему можно, бешеная тварь! – Хисаги кинул в сердцах гитару на пол и схватил Казешини за тесьму, опоясывающую плечи. – Как же тебя угомонить, а?- Так ты решил, что в этом твои серенады помогут? – вырвавшись, занпакто схватил гитару и, ударив о колено, разломал на две части. – Нет уж, Шухей, твоей бездарной игрой разве что арранкаров пытать. Черт, да от нее даже хогиоку треснул бы! Но так Урахару удивить ты уже не успеешь… - Казешини ринулся к лежащим перед ним кусаригамам, но крепкая рука ухватила его за ворот и отшвырнула к соседней стене.

Шухей разозлился не на шутку и, забыв об оружии и кидо, сцепился с Казешини голыми руками. Занпакто неистово бил его везде, куда мог дотянутся, но ярость придавала лейтенанту сил, да знание основ хакуда лишним не стало. Нанеся несколько сильных и точных ударов, он заставил соперника согнуться пополам и, ухватив за хвост, со всей силы шибанул его головой о стену. От силы удара Казешини не удержался на ногах и рухнул нафутон, выставив руки вперед для блокировки дальнейших ударов. Но их не последовало. Вместо этого Шухей заломил его руки над головой и, сжав одной рукой запястья, второй накрепко вцепился в горло, придавив своим телом.- Сволочь! – хрипел занпакто сквозь удушье. – Все лучше, чем твоя поганая игра на гитаре. Ненавижу!- Как же ты меня достал, ублюдок! – лицо Шухея исказилось от ярости. – Придушу собственными руками!- Больше ничего тебе и не остается, – попытки сопротивления постепенно слабели. – Лучше сдохнуть десять раз, чем подчинятся такому хозяину! – Казешини закатил глаза в предобморочном состоянии.Услышав предсмертные хрипы, Шухей вдруг понял, что победой он ничего не добьется – наутро, через день, или может через два его занпакто снова материализуется и снова начнет войну против него.

- Это замкнутый круг, – процедил шинигами сквозь зубы и отпустил шею. Казешини жадно глотал воздух, хрипя и откашливаясь, а Хисаги все думал, что еще можно ему сказать, как дальше поступить. Он уже хотел было отпустить запястья, но в памяти вдруг всплыло пьяное улыбающееся лицо Киры и его дурацкий совет. – Значит кнутом не получится… никак не получится… значит… - он повел взглядом от лица по темно-красному торсу и, рывком сорвав опоясывающую бедра тесьму, обхватил крайнюю плоть и заскользил по ней рукой с неистовой силой.

Казешини замер на несколько мгновений, испуганно глядя на лейтенанта.

- Шухей, что ты… Что ты… Хнннн… - его будто жаром обдало изнутри, а тело против воли подчинялось шинигами, откликаясь на его прикосновения.

А еще через несколько мгновений лейтенант пожалел, что вообще начал это дело. Занпакто метался под ним как бешенный и горел красным так, что Шухей начал опасаться, не останется ли после него ожогов. Из горла вырывалось то возбужденное рычание, то хриплый стон, каждый мускул в теле напрягся, от чего удерживать его становилось все сложнее.

По мере того, как усиливалось возбуждение, Казешини рвался все сильнее и Шухей невольно понял, что не представляет, насколько непредсказуема может быть реакция занпакто, если тот сейчас вырвется. Сжав член сильнее, он ускорил движения руки. Казешини извивался под ним, задыхаясь от страсти, мотая головой по подушке и неистово дергая руками, пытаясь освободить запястья из хватки. «Еще немного и я не удержу» - пронеслось в голове у Шухея. Пальцами, ласкающими член, он чувствовал, как по стволу выступили венки, а из головки уже вовсю сочилась чуть липкая смазка. «Еще немного… совсем чуть-чуть!» - Хисаги видел, что партнер был уже на пределе.

Еще один резкий рывок – и запястья Казешини свободны, а когти тут же впились в плечи лейтенанта, пытаясь то ли оторвать от себя, то ли прижать еще сильнее. Но несколько сильных движений руки сделали свое дело – раздался громкий, почти звериный рык и, запрокинув голову, занпакто излился в руку Хисаги.

- Шухей, ну ты и… - только и выдохнул Казешини, откинувшись на подушку и пытаясь выровнять сбившееся дыхание.

Хисаги молчал. Осознание того, что он только что сделал с собственным занпакто – оружием, явившемся из недр его души – повергло лейтенанта в глубокий шок. Чувство стыда и отвращения будто огнем обжигало все внутри. Ему казалось, что если Казешини сейчас произнесет хоть слово, хоть намеком коснется того, что произошло, лейтенант не только убьет его на месте, а и уничтожит вслед за тем кусаригамы, чтобы никогда больше не ощущать его присутствия.

Шухей поднялся и, с отвращением стряхнув с руки белую вязкую жидкость, пнул Казешини под ребра, скидывая с футона.

- Проваливай! – взгляд лейтенанта был настолько суровым что занпакто, открыв было рот, счел за благо не рисковать в своем полуобморочном состоянии. Он лишь сердито сплюнул и, подобрав кусаригамы, сиганул через окно.

Оставшись один, Шухей облегченно вздохнул и вытянулся на футоне, размышляя о том, как было бы здорово даруй ему судьба иной занпакто, иного капитана, иную жизнь… И в конечном счете уснул с грустной улыбкой на губах.В ту ночь лейтенанту снился сон – тот самый сон, который он видел уже не раз. Как он, еще маленький мальчик, спасенный Кенсеем от пустого, стоит на коленях и плачет. Мугурума о чем-то его спрашивает, пытается приободрить, а он все никак не может успокоится и ревет, растирая слезинки маленькими кулачками по лицу. «Не плачь» - говорит ему Кенсей и уходит… «Не плачь» - звучит в его ушах уже чьим-то другим, но очень знакомым голосом… «Не плачь» - Хисаги резко просыпается.

Новый день встретил лейтенанта известиями о том, что натворил за ночь его занпакто. Шухей не удивился, услышав от рядовых, как в казармы посреди ночи ворвался странный смерч и, посметав футоны, одежду, мебель – словом, все на своем пути – исчез в открытом окне.