Глава 8: О том, как важно закрывать входную дверь (2/2)
Еще немного понаблюдав за этой картиной, Финн решил, что, наверное, можно поговорить и позже, а его спящая красавица, похоже, устроила себе марафон Толкиена, и теперь должна отдохнуть, пока он немного похозяйничает и приберет весь этот беспорядок. Но стоило повернуться к столику, Вулфхард заметил еще одну до боли знакомую вещь – альбом с акварельной бумагой, который он сам подарил Джеки на позапрошлый день рождения. Он тогда радовался как ребенок и первым рисунком там был акварельный портрет самого Финна.В тот день рождения я спросил у Джека: ?Почему акварель??. Он посмотрел на меня как на полного идиота, а потом сказал: ?Во-первых, тут акварельная бумага, - на это я лишь закатил глаза, но он продолжил, - а во-вторых, ты у меня ассоциируешься с акварелью. Ей не очень просто рисовать, и сложно исправлять косяки, но она придает рисунку легкость и воздушность. С тобой так же: временами безумно сложно, но общение с тобой меня окрыляет и делает счастливым?.
Он, наверное, уже и не помнит, но эти слова запали мне в душу. И его лицо, мягко улыбающееся при этом. Наверное, тогда мое сердце впервые екнуло так сильно, а в голове проснулось осознание вовсе недружеских чувств, которые я сразу же откинул.Парень взял в руки этот самый альбом и начал медленно перелистывать рисунки один за другим. Он не знал, зачем делает это, ведь он видел их все (да, Финн специально создал левую страницу в инсте, чтобы подписаться на Джека, но кто его осудит?), но почему-то так хотелось посмотреть вживую, ощутить на подушечках пальцев шершавую бумагу и почуять запах краски. Первым рисунком в этом альбоме все еще был тот самый акварельный портрет, потом шел какой-то пейзаж, который Джек нарисовал, когда они вместе ходили на пикник. На следующей странице Финн узнал Софию и Уайатта, а после снова пейзаж. Рисунок каких-то персонажей из любимых книг парня, и снова пейзаж…Мягко улыбаясь, Финн перелистнул еще один рисунок и увидел автопортрет Джека. Из всего альбома, он единственный был выполнен карандашом. Это была какая-то фотография, на которой они были вместе, но с бумаги на Вулфхарда смотрело лишь улыбающееся лицо друга. Почему-то этот рисунок его зацепил, и он смотрел на него долго и упорно. Что-то было не так: несмотря на улыбку, счастьем от этого портрета не веяло. Вглядевшись еще немного, Финн заметил неровность где-то по центру листа, а рядом еще одну. И еще. Весь лист был в этих едва заметных бугорках.
Парня как током ударило: наверное, это было нарисовано в тот день больше полугода назад. Тогда, когда Финн полностью оттолкнул его от себя, когда четко дал понять, что для него Грейзер стоит намного ниже других.
Вулфхард перелистнул этот лист и увидел себя. Парень не мог в это поверить, поэтому проморгался и посмотрел снова. Вот он на сцене со своей гитарой держит микрофон в одной руке. И на следующем рисунке снова было его улыбающееся лицо в профиль.
Подросток стал перелистывать страницу за страницей, и на большинстве из них видел себя: где в полный рост, а где бюст; где на сцене, а где просто на улице; где в профиль, а где в три четверти.Его было так много в этом альбоме, и все, абсолютно все рисунки были выполнены акварелью. Аккуратные и нереально точные они передавали все эмоции как парня, изображенного на них, так и самого автора.
- Ты меня так сильно любил все это время? – почти шепотом вырвалось из уст.Аккуратно положив альбом обратно на стол, Финн вновь повернулся и присел на колени. Он не знал, что им двигало в данный момент, но он просто не мог противостоять этим чувствам, расплывающимся где-то внутри и занимающим все место, не оставляя и шанса здравому смыслу восторжествовать. Поэтому он положил руку на мягкую щеку, провел по ней большим пальцем и мягко, почти невесомо коснулся своими губами чужих, сразу же отстранившись. Глаза Джека не раскрылись, как это бывает в сказках, поэтому, внимательно посмотрев на родинки на чужих губах, он поцеловал их снова. Поцелуй был все такой же нежный: в него хотелось вложить все невысказанные чувства, все извинения и всю любовь. Наверное, Джек это почувствовал, а может, он проснулся и после первого, но на этот раз он ответил. Так же нежно и немного робко.
От простого движения чужих губ по телу Финна пронесся электрический разряд, а вся кожа покрылась мурашками. Парень положил на чужое лицо уже вторую руку и притянул его ближе. О Господи, если он думал, что у него уже были мурашки, то он ошибался, потому что чувства только обострились, когда полусонный Грейзер закинул обе руки ему на плечи, и притянул его ногами к себе за талию.
Между телами была только диванная подушка; между лицами был только воздух, который парни вдыхали с чужих губ; между сердцами не было ничего; а между разумом… сейчас не было его самого: подростками управляли их чувства, такие большие сдерживаемые и наконец-то выплеснувшиеся на свободу чувства.
В комнате стало жарче, а поцелуй становился все глубже. Отрываться не хотелось от слова совсем: да, губы уже онемели, да, дышать все труднее, но даже в этом есть какой-то шарм. И наконец получив желаемое, никак не хочется это потерять.
Поэтому пальцы Джека уже запутались в шелковистых черных кудрях, и именно поэтому руки Финна уже вовсю гуляют по чужому телу (если вдаваться в подробности, то одна давно оглаживает торс, в то время, как другая добралась до бедер, прекрасно открытых благодаря коротким домашним шортам).
Они не знают, сколько времени прошло, когда отстраняются друг от друга, и совершенно не хотят знать. Сейчас им хочется лишь смотреть в лицо напротив и рвано дышать, пока их сердца учащенно бьются в унисон.
И кто бы знал, какой Джек красивый раскрасневшийся, с растрепанными волосами, затуманенным взглядом, припухшими и мокрыми губами и сбившейся футболкой, оголяющей ключицы. И кто бы знал, какой красивый Финн с запутавшимися кудрями, нежным взглядом и счастливой припухшей улыбкой на пол лица.- Джек… - начал было парень, готовый сейчас кричать о своей любви, как его тут же перебили.- Давай забудем, так? Ты это хотел сказать?Улыбка вмиг спала, когда Джек отвел свой взгляд, произнося это. Солнце, пробивавшееся в дом, стало тусклее, запах корицы перестал быть таким приятным, а воздух потяжелел.- Нет. Нет, это совсем не то, чего я хотел.- А что тогда?
- Ты мне нравишься.
Нет, это совсем не то. Не нравишься, нет. Нравишься это не то слово, которое может передать то чувство, совсем не то. И Финн хотел исправить и эту ошибку, но не успел.- И что? Будешь целовать меня в укромных местах, где никто не видит, а в школе вновь не будешь ставить ни во что? – Нет - Я не хочу этого, нет, не хочу. – Я тоже хочу совсем другого.Но все эти слова встали поперек горла, стоило увидеть на таких родных медовых глазах влагу. И Джеки прав: нет никакой гарантии, что Финн снова не бросит его. Он делал ему больно, и еще раз парень этого не вынесет. Как бы ни хотелось верить, но это лишь слова, не подкрепленные ничем, а людям свойственно обманывать.- Уходи, пожалуйста. Из моего дома и из моей жизни.Джек все еще не поднимал взгляда. Он может сломаться, передумать, стоит ему посмотреть на такое любимое лицо, которое он видит во снах, но он не хочет больше страдать и безоговорочно доверять. Нет, он уже прошел через это, и жизнь его научила. И Финну не остается ничего, кроме как покинуть этот дом.Услышав хлопок входной двери, парень крепко сжал подушку и зарылся в нее лицом, сдерживая всхлипы.Джек больше никогда не будет забывать закрывать двери.