10. (1/1)

Джеку приятно ― подставляться под Эшеровы поцелуи, замерев перед ним чуть ли не в блаженной позе, ― он скользил взглядом по безвольным рукам, еле сжимающим плечи Эша сквозь футболку. Неясно, где только Энджел так научился целовать(ся) ― скулы щёки уши под ними касаясь тепло горячо влажновато с дыханием чуть сбившимся словно ему дышать тяжело словно только что из распаренной ванной выполз в ней по кафелю текут струи испарения. Джеку самому не легче ― и утаивать это от него дышать чуть тише будто они готовятся биться за Дюнкерк? не хотелось совсем ― пусть слышит, глотает его выдохи, перемешивает со своими, да что у-го-дно, блядь. Нельзя так конечно ― ни в волосы его густые зарываться пальцами, влажноватые после вечернего душа, ни прижиматься так, чтоб он понимал, как сильно хочется. Джек как пятое колесо в телеге, как пятый участник Queen, как фонограмма для Кобейна, как тот самый стрёмный пацан из класса, которого не зовут ни на одну вечеринку, но в итоге затаскивают, чтоб впервые споить. Джек знал: нельзя, табу, пора разворачиваться и кое-как выбираться из кювета, куда угодил по собственной вине, ― но не мог. Потому что Эш слишком требовательно прикусил шею — вроде бы ласково, но с угрозой — чего. Вряд ли Энджел имел такой опыт, чтобы затрахать его до смерти. Вряд ли он вообще какой-нибудь имел. — Ш-ш… Завтра съёмки. Поа-акк… — И Джек выдохнул, прижавшись щекой к его виску — горячему, будто у него температура под сорок вызывайте неотложку она и Грейзеру наверняка пригодится — по ощущениям. Пальцы кололо — как при быстрой езде когда высовываешь руку из окна машины и ветер сушит ладонь бьёт по подушечкам покусывает. Эшу похеру — и на просьбу Джека, и на то, что завтра им снова подчиняться командам Дэвида. Эшу похеру — Джеку тоже на самом деле — почти что. — С-слышь, придурок? — с нежностью спросил он, потираясь о колючий — из-за волос — висок щекой. Вряд ли так можно было заставить его прислушаться — ну хоть чуть-чуть, хоть капельку, — поэтому Джек мягко потянул его за волосы на затылке. Заставил посмотреть в глаза — зачем-то — ровно-пристально-с-вызовом, на который откликнуться хотелось. Ох, блядь, неужели и у него такой взор — немигающий-поблёскивающий-заволоченный будто Эш успел где-то надраться будто ему по голове шарахнули будто он в наркотическом невменосе того гляди откачивать придётся у него небось и зрачки расширились — пиздец, как завтра с кастом разговаривать, — а в полку фанатов зелёных глаз прибыло ну или какие там у Энджела хрен его в полумраке разберёт лампа наёбывала подмешивала в радужки охристый-карамельный-янтарный. — Эш, слушай… — хрипло начал Джек, прислонившись лбом к его. Он и голос-то свой поначалу не признал — даже удивился, что Энджел отреагировал глухим шёпотом: — Не узнает никто. Он пальцами комкал Грейзеров лонгслив на талии, наворачивал ткань на фаланги, раскручивал и снова накручивал — туже, так, что складки в спину и поясницу как проволока врезались. Джек лишь закивал, задевая кончик Эшерова носа своим, — догадливый, блин, вот этого, конечно, не отнять. Он бы тупил ещё минут пятнадцать, не меньше, — в таком-то состоянии, как девственник, не понимающий, чего от него добивается симпатичная одноклассница на вечеринке, расстёгивая джинсы в кладовке. — Да, и ещё… Поосторожнее, ладно? — с усмешкой попросил Грейзер. — Не хочу жопу зашивать перед съёмками. На самом деле он, может, и преувеличивал. И на самом деле боялся всего, что будет после, до усрачки. Но соврал бы себе, что ничего не предвкушал и подобная херня ему не снилась, — будто дочитать последнюю главу любимой книги будто пересмотреть любимый эпизод культового фильма будто сожрать последнюю конфету Grapeheads?. Эшер фыркнул и кивнул. Хотел небось ляпнуть что-то неуместное — сдержался — но не от того, чтобы наконец дёрнуть Джека за накрученную на пальцы ткань лонгслива и повалить на себя. Грейзер захохотал, кое-как забираясь на его бёдра — сначала на них, потому что и так стрёмно. С Эшем такой хернёй не поделишься наверняка — куда ему понимать, тяжело дышащему, с задравшейся на загорелом животе футболкой кожа мягкая гладкая от чуть сползших джинсов до пупка если б Джек так не нервничал то даже рискнул бы ему отсоса если, блядь, кто-то уже не делал это до него — сравнения, пусть и не озвученного, он бы точно не перенёс. Кроме анальгина, парацетамола и мази от ушибов, в аптечке номера не было нихера — так что Грейзер умер бы на месте от разрыва сердца. Он рискнул придвинуться и сесть на его пах — зря на самом деле, потому что давление на задницу снизу было слишком уж ощутимым. Джек бы проигнорил — его стояк и свой, — типа — хэй эш ладно маленько побесились и будет, — но не хотел. Потому что отложить ёблю на какой-то более удачный день было бы глупо — в конце концов они не супружеская пара, подгадывающая день зачатия и готовящаяся к этому так же ответственно, как евреи к бар-мицве?. Благо он не высказывал от волнения-трепета-нервозности всю эту дебильную ерунду — как мог бы. Эш нихера даже не поймёт, что он тревожился, — если только не ощупает его увлажнившиеся холодные ладони. Да Энджел, блин, сам заметно переживал — и небось заранее боялся, что в ответ на ну чё как? Джек скажет что-то типа ну могло быть и лучше спокойной ночи. Грейзер уже заведомо хотел его пришибить за эти мысли — из-за чего ещё он мог так откровенно тормозить и обводить силуэт Джека неуверенным взглядом снизу вверх. Он чуть ли не впервые целовал Эша так неуклюже-смазанно-нервно — словно перед разлукой у военного поезда, отправляющегося на фронт. У Эша прикосновения увереннее — чем эти глупые мокрые поцелуи, от которых скользко в уголках ртов, — пальцы правильно давили на поясницу куда-то так хорошо что в паху — раз — пульсацией или непонятно как лучше не прислушиваться почти как перед дрочкой но лучше интересно у Эша та же самая херня. От лонгслива — Джек, блядь, его уже возненавидел, сорвать бы его нахер, отбросить в сторону вот этим роковым жестом, да только Грейзер знал, что в рукавах запутается, — щекотно вместе с Энджеловыми плавающими касаниями — они везде, должны бы надоесть, паучьи покрывали спину и рёбра, стряхнуть впору — а совсем неохота. Джек прогнулся — так, чтобы низом живота касаться его — ай, почти обжёгся, остро отчего-то — металлическая пряжка ремня упёрлась в кожу — с силой, будто остановить хотела. Нихера на самом деле — Грейзер уже не знал, что бы могло его прервать. Может, ворвавшийся в номер Джован — эй вы чем тут занимаетесь бонни и клайд. Джек не уверен, что ему было бы стыдно. Наутро — может быть, сейчас — не-а, он бы даже рискнул швырнуть в Армана подушкой и заорать закрой дверь с той стороны на весь отель. Интересно, Эш соблюл все каноны штампованного траха на подобной территории? Ну типа таблички do not disturb на двери — чтоб ни у кого лишних вопросов не возникало. Он уткнулся в горячую Энджелову шею — будто вот это вот беззащитное действие могло спасти от его блуждающих рук. Вырвать бы их нахрен вместе с плечевыми суставами — потому что Эш явно не торопился, будто через минуту скажет — ладно малыш давай не сегодня — в отместку за все эти недели холодной войны, как между Северной и Южной Кореей. Жарко жарко жарко — Джек надышаться не мог ртом воздух хватал носом выдыхал с трудом возле его шеи пахло сладковатым парфюмом от футболки — свежестью сыростью после душа он сознание готов был потерять прямо тут сдохну и уже видел колонки в торонтовских газетах на следующий день — помер от перевозбуждения. Сколько бы по всему миру это мусолили и не стало бы херово Энни от подробностей? Насрать на самом деле. Джек с трудом выпрямился, опираясь на Эшерову грудь, и терпеливо втянул воздух — свежий. Чем он пропитается минут через двадцать — или сколько они будут тут валтузиться, ёбаные малолетки, — даже думать не хотелось — лишь бы раньше времени не кончить. Грейзер правда мог бы — да хоть ща, потому что сквозь плотную джинсу и тонкую ткань спортивок в задницу упирался член — не шевелиться не шевелиться не шевелиться потому что но Джек не умел держать обещаний — даже данных самому себе. Дерьмовейший недостаток, способный вогнать в дерьмовую ситуацию, — примерно как Джека Торранса? погубило бухлишко. Поэтому Грейзер осторожно поёрзал — забавно на самом деле, что это движение получалось у всех на уровне инстинктов, а чему-то более благородному приходилось учиться годами. Натянув рукав лонгслива до костяшек, Джек прикрыл лицо одной рукой, другой — вцепился в пояс Эшеровых джинсов. Горели щёки глаза от подступающих слёз глотка от сухого воздуха низ живота — ну или что там должно гореть в такие моменты плавиться-растекаться-заполняться изнутри так что сидеть было почти болезненно. Он фалангами пальцев чувствовал ребристые вмятины от пуговицы на его коже — и, придерживаемый руками Энджела, продолжал поёрзывать — просто, только стыд бы преодолеть. — Бл-он-не-влзет… — Шумно дыша и жмурясь — лучше не представлять, как выглядело его лицо, серьёзно, — Грейзер невольно прикусил рукав лонгслива. Лишь бы ни одного писка не издать — Джек так и не выяснил, насколько хорошая слышимость в отеле. Видимо, охуенная — раз Грейс слышала в тот раз их ругань. Придётся стараться затыкать рот, когда они пропустят пролог и перейдут наконец к основной части. — Ты мне льстишь, — на выдохе заметил Эш, крепче стискивая его бёдра. Им бы на самом деле этого хватило — как любым малолеткам, большинство из которых баловались в свободных-классах-вписках-пустых-домах-без-родаков примерно так же. Джек знал, что лицо раскраснелось — будто по нему хлестали пощёчинами — наверняка за дерьмовое поведение бы. Грейзер бы вытерпел — заслужил потому что. Он дышал надрывно-часто-неглубоко — должна была закружиться голова поплыть всё перед глазами он стягивал трясущимися руками лонгслив через голову стыдно за своё веснушчато-белёсое тело с затвердевшими сосками он же блин не девчонка. Левый рукав влажный от слюны, остывший, холодящий запястье — потемнел мокрым пятном, насколько должно быть охерительно, чтоб за этим не уследить. Эш приподнялся на локтях, сел — у них лица чуть ли не вплотную, через секунду люди обычно целуются, а он — просто горячо дышал, выдохи пахли пастой Crest — хороший мальчик, дважды день, как Большая Птица? учила за завтраком с Crunch Cereal?. Джек не знал, как выглядел в лонгсливе, обмотавшем его, как смирительная рубашка — он, может, и правда не здоров, в шестидесятых таких лечили химкастрацией, — но, видимо, хреново. Потому что Эшер, обхватив его руками и прижавшись к Грейзеровой щеке своей, утешительно зашептал — будто спать его укладывал и — никто не вылезет из шкафа и не напугает тебя: — Тихо ты тихо тя всего трясёт блин. У него щека мягкая, Джек виновато потёрся об неё лицом. — Мн-жарко, — пробормотал он вблизи от его шеи. Заднюю сторону под густыми волосами покрывали дорожкой белёсые полупрозрачные мя-гки-е — Джек хотел коснуться ломкими пальцами, какого чёрта он запутался в этой ёбаной синтетике. И какого чёрта он, подняв голову, посмотрел Эшеру в лицо — взгляд обеспокоенный-заботливый-влюблённый — точно, хоть и помутился. — П-поможешь? Эш закивал — словно Джек предложил не снять с него лонгслив, как Эрин Грант?, а прошвырнуться на ночь глядя по улице подышать летним воздухом говорят полезно для здоровья если б только он не был пропитан выхлопными газами. В конце концов кое-как они управились — и Джек благодарно поцеловал Эша в губы — плотно-мокро-крепко так, будто планировал спаять их навечно, как у мраморных статуй бородатых эпох. Он отбросил лонгслив, слез с Эшеровых бёдер, кое-как перекатился на спину — потому что насаживаться на него сверху Грейзер нихера первый раз не собирался, проще самому жопу разорвать. Сообразить толком не успел зацепился взором за противопожарную сигнализацию на полотке он дёрнулся вверх рывком — с шорохом покрывала под Джеком — Эшер резко придвинул его к себе за бёдра, да будто бы Грейзер убегать думал — ни шага не сделает бери-владей-забирай це-ли-ком, только не переусердствуй. Эш и не планировал — либо очень хорошо сдерживался. Наклонившись, целовал удивительно ласково-трепетно — избавившись наконец от возбуждающе-ебанутой привычки каждый раз заталкивать язык ему в рот. Грейзер сорвался на болезненный стон — ш-ш айй! — когда он вжался пахом в его. И не надо, блин, рассказывать, как это приятно — чуточку совсем. Джек уже подозревал, сколько стереотипов о первом сексе развеет сегодняшней ночью — авось и повтора не захочется. Он вцепился в ткань Эшеровой футболки, готовясь стянуть её через голову, — и его почему-то охватила такая злость, что вместо этого хотелось её разорвать. Джек понял на что, только когда ляпнул, горячо дыша ему в рот: — Вы уже трхались? — С кем? — не понял Эш, хмурясь. О, блядь, ситуация с каждым поцелуем становилась интереснее — так у него, выходит, был выбор, с кем трахаться вечерами? Пополнять этот ?список Шиндлера? обидно — но Джек всё равно бы не остановился. — С Энни, — почти выплюнул он Эшеру в лицо, стиснув ногами его бёдра. Хер-то теперь он отстранится-выпрямится-свалит — лишь бы избежать нежелательного разговора. Джек знал, что это равносильно дрочке во время откровения в исповедальне — но правда не удержался. И не было мамы, чтобы сказать — джек ты что творишь извинись, будто ему пять и он случайно шлёпнул по лицу сопливого пацана, отнявшего игрушку. — Я всё-таки порву те задницу, Джек, — устало пообещал Эш. Ага ага давай поплачь и пожалуйся мамочке — хотел было огрызнуться Грейзер, но сдержался. Ему уже не пять, а Эш далеко не сопливый мальчонка, отобравший машинку. О, блядь, сопливый мальчонка не обещал бы порвать задницу — как во всех этих контркультурных романах семидесятых, завидуй, Дювер?. — Т-блдь-не-отвтил, — угрожающе прошипел Джек, сжав сбоку его шею — под большим пальцем колотилась сонная артерия так словно он вмазался спидами минут пятнадцать назад и не терпелось догнаться второй ширкой. — Ты трахаться лёг или допрос устраивать? — Одно другому не мешает, — заметил Грейзер, надавливая пальцем сильнее, крепче — стискивая его бёдрами, он бы, блин, и сам никогда не подумал, что так мог. — Нет, — отрезал Эш, перехватывая его запястье — ладонь такая горячая, что обожгла почти — ай, плавиться ведь кожа начнёт, сссука. — Доволен? — О да, блядь. — И Джек сдавленно захохотал под ним. Он и сам нихера не понимал, почему так радовался — и почему верил Эшеру так, словно он только-только вступивший на должность президент, обещающий воплотить в жизнь ?Утопию? Томаса Мора. Потому что за всё это время Эш ни разу его не наебал, наверное. Хотя мог бы — как со временем это делает любой президент, прикрываясь благом для общества. Джек мог поклясться — даже на Библии, правда, будто свидетель в суде, — что услышал от него снисходительное гондон — прежде чем Эш снова склонился за поцелуем — да на, блин, забирай-обирай-оставляй-с-пустыми-карманами. Да не то чтобы было обидно. Он запрокинул голову, подставляя — шею, подставляясь — весь, будто Энджелово признание облегчило ситуацию. Ни на грамм конечно — за задницу покусывала с намёком совесть, но Грейзер был уверен, что в процессе заткнёт её — а там как-нибудь разберётся. Потому что совесть всегда затыкалась перед силой любого блядства, особенно — такого. Но — хватило этого — влажных-горячих поцелуев как будто воск на шею капал как в тех самых клипцах с отсылками к БДСМ, — и Грейзер с выдохом перевернулся на живот. Сосаться, конечно, хорошо — на это вообще вся ночь могла уйти, — но они планировали зайти чуточку дальше. Или глубже. Джек придвинулся к прикроватной тумбочке — засаднило от складок на покрывале голый живот словно мухи на жаре жрали, — выдвинул с грохотом ящик и пошарил в нём рукой в надежде найти мазь от ушибов. Покупать смазку они бы даже не рискнули, а просить Грейс или кого-то ещё было бы стрёмно — да ладно вам блин это для массажа ну правда уроды. Джек даже не хотел знать, нашлись бы те, кто ему поверил, или нет. ага а презервативы людям нужны наверно как эквивалент воздушных шариков для детских праздников Сбоку прогнулась постель — Эш, упёршись в матрас локтем, наклонился к нему, он, блядь, отлипать будто не планировал вообще, Джек уже запаха собственной кожи, натёртой мочалкой в душе час назад, не чувствовал — пропитался Энджеловым, чтоб его, аж на языке приторно. — Трхни мня у-уже, — пробормотал Грейзер, перевернувшись на спину и бросив ему тюбик с мазью. Он, вообще-то, сомневался, что от этого станет хоть чуточку лучше — но попытаться стоило. К медику на съёмочной площадке с последствиями малолетней неосторожной ёбли точно не обратишься. Джек кое-как стянул штаны вместе с боксерами, параллельно слушая звон ремня Эшеровых джинсов как связкой ключей после того как тебя запирают в темнице из неё уже не выбраться как бы ни старался. Под его пристальным взглядом — ну какого, блин, чёрта — Грейзер раскраснелся гуще — как бы от смущения кожа не начала по-змеиному со щёк слазить. — Педик, — он хохотнул, ногой спихивая свою одежду с кровати, — всё рассмотрел? — Тут свет так себе, — заметил со всей серьёзностью Эш, бросив беглый взгляд на настольную лампу. Джеку такого света вполне хватало — Энджел в любом смотрелся бы охерительно. Он сомкнул ноги, инстинктивно подтянув колени к груди — от смущения. Сравнивать размеры он не планировал — ещё чего не хватало, чтоб совсем под кровать заползти и от стыда не вылезать до самого утра. Эш стянул футболку — цокнул недовольно языком, в этом цоканье — какого хера ты этого не сделал раньше. Джек хотел — но разорвал бы и её, и Эшерову кожу — будто чтоб вскрыть ему грудную клетку, как патологоанатом, добраться до сердца, выковырять из него любое чувство к Энни и зашить обратно. — Ты ж знаешь, чё делать? — с надеждой уточнил он, приподняв брови. Вряд ли Эш смотрел все эти обучающие видосы, как делают ботаны-девственники перед первым за сорок лет сексом. Эш как-то непонятно дёрнул плечами, сев, и принялся отвинчивать крышку от тюбика движения такие нервные быстрые скованные того гляди рука затрясётся как у прожжённого алкоголика. Из-за всей этой возни Грейзер не сразу заметил, что джинсы он уже снял — на бёдрах темнели в полумраке только боксеры. — Ну я погуглил, — неопределённо ответил Энджел. Обнадёживало это примерно так же, как ответ сокурсника перед сложным экзаменом у поехавшего препода, но Джек постарался расслабиться. Он как-то слышал, что напряжение не помогало ещё ни одной заднице — по крайней мере, в таких случаях. Он фыркнул, отвернув голову и чуть раздвинув ноги. Ладно, блин, Джек сам попросил его трахнуть — увиливать сейчас было бы глупо-трусливо-стрёмно. Грейзер трусить не хотел — не перед Эшером во всяком случае. У него пальцы тёплые на них мазь подтаявшая текучая как глазурь или глицерин или как все эти виды жидкого мыла с разными запахами и разных цве ох, блядь, — Джек чуть дёрнулся, когда в него толкнулся палец — он какого-то хера даже смог разобрать не глядя, что это указательный, то ли потому что, по логике, им удобнее, то ли потому что охерительно хорошо знал Энджеловы руки. Одной ногой он упёрся в горячее Эшерово бедро — ступню неприятно закололо от волосков, и он чуть сжал кожу пальцами — вроде бы даже царапнул, — когда палец вошёл на две фаланги потом сразу до костяшки до глупого скулежа до жара на лице и где-то ниже чуть ли не по всему телу будто кипятком окатили от такого люди варятся заживо. Палец двинулся назад снова в глубину костяшка среднего туго впилась в кожу рядом — и Джек прикрыл ладонью лицо, лишь бы не смотреть на Эшера. Он вообще хотел абстрагироваться — и почему-то до того, как закрыл глаза, особо интересным ему показался абажур настольной лампы, даже если рассматривать на нём нечего. Если б дверь не была заперта, к ним могла бы вломиться Фултон со своей жизнерадостной улыбкой — и залепетать либо про цветы для букета невесты, либо про шрифт в приглашениях на свадьбу — да что, блядь, угодно, в последнее время она этим и занималась. Грейзер вдруг представил выражение её лица — и как она оборвалась бы на полуслове, — а потом начал посмеиваться. — Ты чё? — обеспокоенно спросил Эш. Палец выскользнул — и Джек, повернув голову к потолку, еле слышно выдохнул. — Подумал, что могла бы припереться Грейс, а тут приём у проктолога, — быстро сказал Джек. Лицо снова зажгло — вряд ли нормальные люди во время секса разговаривали об этом. Или вообще что-то обсуждали. Грейзеру на самом деле было насрать — хватило того, что Энджел искренне захохотал, уткнувшись лбом в его колено у него ямочки в полутьме становились заметнее-глубже ползли морщинки от уголков глаз рытвинами глаза жмурились как тут блин не засмотреться. — Ты такой придурок, боже, — на выдохе сказал Эш. В голосе — такое обожание, что у Грейзера в груди что-то надорвалось. Или в животе — и ниже. — А ты красиво смотришься у меня между ног. Эш подался к нему, нависая сверху, — и Джек мягко чмокнул его в губы. Он наспех стянул боксеры, будто на школьном медосмотре, — и Джек постарался зажмуриться — словно это могло избавить его от боли при проникновении он вцепился в Энджеловы плечи оставляя глубокие вмятины от ногтей хорошо что не царапины у гримёра наутро могли бы появиться вопросы какого чёрта он думал про гримёра когда когда — вот так, наивно пытаясь сосчитать сантиметр за сантиметром и ха-хх — Джек болезненно простонал, чуть крепче стиснув его бёдра коленями. Не помогло нихера боль пульсирующая-распирающая-саднящая он даже сравнить ни с чем не мог ничё-ничё как-нить пе-ре-те-рпит. Он боялся даже поёрзать, тяжело дыша, — в горле сухо, будто песка наглотался, как бывает при полудрёме, когда открываешь глаза и — сглатываешь. Слюна оросила рот, Грейзер облизнул пересохшие губы — готовые потрескаться, широко открытые, как в эталонной порнухе от Brazzers?. — Вс-нрмально? — на выдохе спросил Эш, прислонившись носом к его скуле. Терпел заметно, чтоб не засадить до основания. Джек втянул носом воздух глотнул его на языке привкус чужого — родного — запаха — смешанного. — В-следщий-рз-я-тя-трхаю, — едва слышно пообещал он и смазанно поцеловал Эша в висок — то ли в благодарность за терпение, то ли в порицание за ожидание. — Двай-уже-нуу… Внизу жгло саднило болело можно было привыкнуть и не стискивать член не то инстинктивно не то машинально лишь бы попытаться вытолкнуть всё равно не вышло бы да и не хотелось. Джек бросил затуманившийся взгляд на лоснящееся позолотой в свете лампы колено, покачивающееся в такт движениям Эшеровых бёдер, — смутился, какого чёрта они выбрали именно такую банальную позу, почему не более раскованную, а как в блядском ?Титанике?. Он стиснул коленями — его бёдра — насколько мог хер-то он Эша теперь отпустит даже когда — если — всё закончится — не хо-те-лось. Грейзер целовал — неосторожно-неумело, покусал его губы раз сто, больно ударялись зубами да дёснами, онемел язык — у него точно, авось и мозолями пойдёт, — в горле собиралась слюна — общая — он не сглатывал намеренно — хоть и нихера не брезговал — неужели такая херня могла его возбудить до покалывания в пояснице-пальцах-уголках-глаз, впору бы плакать от — чего. Чувств переизбыток, застонать бы — в голос, — а страшно, небось услышат, Джек скулил под ним от смены ритма — быстро до стыдливо-звонких шлепков мокрой кожи о кожу медленно совсем до того что жмуриться хотелось. Энджел будто уставал, а потом вновь сил набирался — и откуда они у него только брались, мышцы плеч-спины-предплечий отвердели Джек их сжимал-стискивал-оглаживал бегло виновато, будто — ну прости ща заору почти. Эш толкнулся в него посильнее — выбил стон из разомкнувшихся губ, будто нарочно долго планировал, выискивал слабое место. Джек негромко застонал — негромко только поначалу, оказалось, в ушах гудело-шумело непонятно от чего, не надо было запрокидывать голову. Зажмурился, горячая ладонь — поверх рта, Эшерова — пахла солоновато, на вкус такая же, слюну по губам от толчков-толчков-толчков — блядь ещё — размазывала мычание припечатывала дыхание заглушала — оно шумным сопением обернулось в ребро мизинца. Джек бы заорал — если б он не затыкал ему рот. Не от боли — глаза слезились от колкого удовольствия внизу — Джек распахнул их на них словно плёнка Эшерово покрасневшее лицо в полумраке размылось у него глаза болотно-зелёные — Грейзеров теперь любимый цвет — с поволокой. Не больно — потому что задница онемела и растянулась, удивительно, как она могла подстраиваться под обстоятельства. Пахло горячей кожей, пóтом солоновато, мазью, слюной от Эшеровой ладони, елозящей по нижней челюсти Грейзера — нихрена она уже не заглушала, можно было орать — хоть искренне, хоть наигранно для прикола, как делают всё, лишь бы умаслить партнёра. Джек не знал, как выглядел со стороны с выгнутой под болезненной углом поясницей лишь бы лишь бы лишь бы он при каждом толчке попадал — по чему-то внутри — поэтому мычал-сопел-стонал искренне. У Эша лицо мокрое-красивое-поблёскивающее, пряди волос влажные клиньями на лбу — будто только что умылся — разве что любованием Джековой гибкостью. Рука горячая свободная по всему телу забродила и — надавила умело на поясницу, перехватила талию до — ах-ха стй ща! — хриплым горлом выдавленного. На животе влага тёплая-скользкая — тремя позорными плевками во время толчков, он таким охерительно узким с пульсирующими мышцами сделался, что — чувствовал-стискивал-сжимался, не расслабляя поясницы — болеть будет, благо мазь у них ещё оставалась. Джек бы правда до конца времён слушал Эшерово шипение и стоны — интересно, так все аризонские пацаны кончают или он особенный? В номере не горел свет — Джек настоял, чтобы они погасили эту блядскую лампу, чтобы не видеть смущения друг у друга на лицах хотя бы до утра. Он головой лежал на Эшеровом животе, с его паха сковыривая капли засохшей спермы — собственной, попало, когда кончал. Можно было, конечно, утром сделать вид, что ничего не произошло. А можно — друг друга трахать до той поры, пока они не соберут манатки и не усядутся в ожидании рейса из Торонто. Джек не сомневался — прощальную ёблю на чемоданах они тоже друг другу обеспечат. Уверенные пальцы мягко перебирали его кудри зарывались до корней приятно сжимали — если, блядь, Эш сделает так ещё раз, Грейзер и на второй раунд согласится. — Ну и чё теперь? — хрипло спросил он. — Ты ведь никуда не денешь Энни. А ещё Грейзер славился способностью всё портить — даже в такие охерительные моменты. И, может, Эш слишком устал, чтобы послать Джека в жопу и уйти — от него и от разговора. — Пока нет, — задумчиво ответил он. — ?Пока?. — Грейзер будто с надеждой уцепился за это и торопливо выдохнул. Он особенно сильно скребнул по его коже ногтем — Эш даже не шикнул, даже не убрал руку от его волос. Правда, значит, задумался — да крепко. Джек сел в кровати — плечи обдул прохладный ночной воздух из приоткрытого окна. Там, за ним — светать скоро начнёт, подсветка на настенных часах показывала полчетвёртого. Липким бёдрам вдруг стало щекотно — на них змеисто сползло покрывало. — Ты её любишь? — прямо спросил он. Вопрос, блядь, был таким же тупым, как о том, считается ли ?Крёстный отец? культовым фильмом. Но Эш сел, опираясь на одну руку, и пожал плечами. — Не знаю. Правда. — Он вздохнул — и другой рукой что-то ласково убрал с голого Джекова плеча. Проследив за этим движением, Джек перевёл взор на его лицо, поблёскивающее кожным салом и — голубоватое от надвигающегося рассвета. У Эша вид усталый, растерянный, задумчивый — заёбанный во всех смыслах. — А меня? — по-детски спросил Грейзер. — Люблю, — серьёзно ответил Энджел. Будто это признание, будто это не очевидно, будто это действительно правда. Джек улыбнулся, отвернув голову к окну, — и вспомнил почему-то все эти невысказанные я без тебя жить вообще-то не могу. Эшер прижался к нему со спины и упёрся лбом в плечо — тело горячее, ещё вздыбленное, не успокоившееся, впору бы холодной водой окатить. Джек, перехватив его руку, безнадёжно посмотрел в окно — а за ним рассвет наступающий — и планеты всё-таки взорвались.________________________? Отсылка к Дюнкеркской эвакуации (1940) — операции Второй мировой войны по эвакуации морем английских, французских и бельгийских частей, блокированных немецкими войсками.? Grapeheads ― круглые конфеты со вкусом винограда, состоящие из сладкой глазури, мягкой кислой оболочки и твёрдой леденцовой сердцевины.? Бар-мицва — достижение еврейским мальчиком или девочкой религиозного совершеннолетия.? Джек Торранс — антагонист романа ?Сияние? Стивена Кинга. Алкоголизм и взрывной характер лишили Джека работы, при желании выпить он продаёт душу бармену ?Оверлока?.? Большая Птица — персонаж детской телевизионной передачи ?Улица Сезам?.? Crunch Cereal ― шоколадные хлопья для завтрака с хрустящими рисовыми и пшеничными кластерами.? Эрин Грант ― стриптизёрша, главная героиня фильма ?Стриптиз? (1996) в исполнении Деми Мур.? Тони Дювер (1945–2008) ― французский писатель, в романах поднимающий темы педофилии.? Brazzers — канадская порностудия и одноимённый порносайт.