Часть 5 (1/2)

Фэн Синь смотрит на время: пара уже должна была закончиться, он слышал, как галдели студенты, покидая аудиторию, но Му Цин пока не пришёл, наверняка болтает там с математическими олимпиадниками, вот кого стоит бояться, они завладевают вниманием его препода порой гораздо более результативно, чем он сам.

Наконец Му Цин заходит в лаборантскую и закрывает её. Фэн Синь машет ему ладонью, валяясь на коротком диванчике, свесив ноги с подлокотника.

— Долго вас там обрабатывали, — ворчит он, когда Му Цин подходит ближе. У него самого пары уже закончились, тренировка была только в пять утра, и сейчас ему оставалось лишь дождаться, пока Му Цин освободиться. Поэтому лаборантская стала ему почти вторым домом, он даже превентивно затарил это место презиками и влажными салфетками на случай, если Му Цин всё же передумает и решит снова отдаться ему тут.

— Я рад помочь тем, кто проявляет интерес, — говорит Му Цин и ого, а мог бы сказать «это просто ты тупень», — не всем плевать на учёбу, — ох ладно, Фэн Синь отзывает свои мысли назад и хмурится. Му Цин только жестом показывает убрать ноги с диванчика.

— Мне не плевать на учёбу, — бормочет Фэн Синь и садится нормально, Му Цин хоть и не ныряет в его объятия, но сначала присаживается рядом, а потом просто приваливается к его боку.

— Только на мой предмет, — говорит он, но видно, что не очень-то его и задевает, ведь они ещё в самом начале выяснили, как тут обстоят силы.

— Он просто сложный, — говорит Фэн Синь и обнимает препода за плечи, хотя лучше бы не растекаться тут, а собраться и поехать валяться домой, — а я… сами знаете.

— Ты просто не хочешь лишний раз напрягаться, — говорит Му Цин и замолкает, хотя мысль свою он уже озвучил.

— Ой, — расцветает Фэн Синь и сильнее прижимает к себе обманчиво узкие плечи, — вы всё же не считаете меня непроходимым тупицей, да? Я так и знал! Давайте, освободите свои чувства!

— Отцепись, — теперь ворчит Му Цин, и у него снова розовеют скулы.

— Ладно-ладно, — идёт на попятную Фэн Синь, настроения ворошить это осиное гнездо нет никакого, он очень соскучился и предпочёл бы сейчас раздевать препода, а не бесить его.

Поэтому он наклоняет голову и целует его. Му Цин отвечает, это всегда вызывает тепло в сердце Фэн Синя, оно медленно разливается по его груди и заставляет сердце биться чаще, а потом ухает вниз и заставляет его хуй стоять, каждый чёртов раз.

Он, стараясь не разрывать поцелуй, подлезает рукой под препода и за талию тянет его на себя. Тот что-то бормочет, сопротивляется, и Фэн Синю приходится поймать его за ляжку, чтобы заставить сесть на себя. Му Цин всё же оказывается сверху, они всё ещё целуются, и Фэн Синь не знает, куда деть свои руки, потому что хочет деть их везде.

Вот бы трахнуться прямо тут, Му Цин бы впивался своими короткими коготками в его плечи, тихо постанывал и прыгал-прыгал-прыгал на его хуе. Поэтому Фэн Синь немного помял его задницу, в отвлекающем манёвре помял ляжки, а там и до ширинки недалеко.

— Руки убери, — бормочет Му Цин ему в губы и сам толкает его ладонь, которая принялась за ширинку.

— Ну почему, — скулит Фэн Синь.

Они не говорят, снова целуются, противостояние за ширинку проходит под влажные звуки их губ и языков.

— Так, всё, — говорит Му Цин и хочет уже встать, но Фэн Синь не даёт, охватывает его за пояс и прижимает к себе.

— Ну почему? — снова спрашивает он и немного толкается бёдрами вверх, вовсю демонстрируя свою боевую готовность.

Му Цин даже не удостаивает его ответом, лупит ладонью по его руке и толкается в грудь.

— Всё, отпусти меня, слышишь? — они возятся как школьники, и если бы Му Цин и правда хотел, то давно встал и нормальных тумаков надавал бы.

— Ну давайте трахнемся, — старается очень вежливо попросить Фэн Синь.

— Хватит! Убери руки, — Му Цин всё же делает усилие, поднимается с колен Фэн Синя и поправляет свою рубашку, — нетерпеливый… просто ужасно невоспитанный… — шипит он сквозь зубы, и Фэн Синь ещё больше возбуждается.

— Может, воспитаете меня? — спрашивает он, едва улыбаясь, совсем не издеваясь, а только нетерпеливо ёрзая, протирая задницей и без того потрёпанный диван.

Не то, чтобы Фэн Синь не был серьёзен, но он почему-то не подумал, что Му Цин может взять и согласиться. Он начал осознавать серьёзность намерений препода, когда уже стоял перед ним на коленях со связанными сзади руками.

Всё было нормально. Они добрались до его квартиры, целуясь и обжимаясь добрались и до спальни, Фэн Синь уже содрал с себя футболку и спортивки, а Му Цин лишь дьявольски улыбнулся и позволил стащить с себя только галстук.

А потом Фэн Синь и сам не понял, как под воздействием его голоса оказался на коленях и с этим галстуком на предплечьях, да так тесно, что не вырваться, даже если применить самую сильную силу. Му Цин сидел перед ним на его кровати, полностью одетый, закинув ногу на ногу. Смотрел на него сверху вниз и, кажется, в самом деле наслаждался зрелищем. У Фэн Синя всё равно хуй боксеры оттягивал как палатку, ему нравилось вызывать у препода чувства любого рода, особенно такие.

— Вы будете раздеваться? — почти недовольно спрашивает Фэн Синь, дёргая плечами в очередной раз.

Му Цин улыбается, но ни добро, ни тепло, он ничего хорошего точно не замышляет.

— Какое же это тогда воспитание? — спрашивает он и вытягивает ногу. Его стопа в чёрном носке оказывается на плече Фэн Синя, и у него сбивается дыхание.

— А если я пообещаю, что буду вести себя хорошо? — пытается в дипломатию Фэн Синь.

— Отчего-то я тебе не верю, — качает головой Му Цин и, наверное, правильно делает, Фэн Синь и сам себе не верит, — но мне и правда нужно раздеться. Поможешь мне?

Фэн Синь только вскидывает бровь. Что за тупость? Он связан, как он тут поможет?

— Может, это и научит тебя терпению, — говорит Му Цин, пожимая плечами, — ты справишься… — совсем тихо добавляет он и пододвигает ногу ближе к шее Фэн Синя.

Фэн Синь поворачивает голову и утыкается носом примерно в косточку на щиколотке, чтобы снять носок, нужно приподнять штанину, как он, чёрт возьми, это сделает? Ртом? Кинув пронзительный взгляд на препода, он видит, как тот сдержанно ликует.

— Это слишком, — вдруг выдыхает он и убирает ногу с его плеча…

— Нет! Нет, верните! — почти рычит Фэн Синь и наклоняется плечами вперёд, словно был хоть один шанс того, что он мог бы поймать зубами брюки препода.

Му Цин снова улыбается и возвращает ногу на плечо.

— Раздевай.

У Фэн Синя никогда бы не повернулся язык назвать этот тон простой просьбой. Ему хочется завыть. Он поворачивает голову и старается лицом подвинуть штанину. Получается хреново, он злится и кусается, чёртовы брюки, чёртов носок!

Му Цин тоже реагирует мгновенно, поднимается на ноги, и дальше Фэн Синь чувствует горячий удар на своём лице.

— Ты совсем не понимаешь, что тебе говорят? — спрашивает Му Цин со злостью ещё до того, как сам Фэн Синь начнёт спрашивать, какого вообще хрена.

— Вы же ставите невыполнимые задачи…! — не успевает Фэн Синь в полной мере возмутиться, как Му Цин снова ударяет его по щеке, но уже другой рукой.

Вот сука!

Блядь! Как же у него стоит! Он опускает глаза и смотрит, как на его серых боксерах темнеет пятно его же собственной смазки, какого хуя?

— Мы продолжаем, Фэн Синь? — спрашивает Му Цин, и Фэн Синь аккуратно поднимает на него взгляд.

— Да, — говорит он негромко.

— Хорошо, — кивает Му Цин и снова тянет к нему руку, Фэн Синь даже успевает зажмуриться, но чувствует только прикосновение пальцев к горячей коже, — хороший мальчик…

Фэн Синь только кивает, ничего не говорит, смотрит в ноги Му Цину, пока тот снова садится на постель.

— Давай… медленно, малыш, — говорит Му Цин, поднимая ногу, у Фэн Синя свербит прямо в заднице, он перебирает коленями, но должного облегчения для его хуя это не приносит.

Он поворачивает голову и цепляет зубами штанину, медленно тянет её вверх, Му Цин и сам помогает, прижимает ногу ближе к его лицу, чтобы прогресс не потерялся, щекой Фэн Синь прижимает ткань брюк к его ноге, а сам поворачивает лицо так, чтобы ртом прижаться уже к самому носку. Ура! Есть прогресс! Если бы всё так и начиналось, то он бы и не кусался, он не плохой мальчик, просто ему не объяснили, как правильно.

— Молодец, — говорит Му Цин, и его голос такой тёплый и успокаивающий, но если Фэн Синь на него посмотрит, то всё упустит из своего рта, поэтому ему остаётся только гордо сопеть… он надеется, что гордо.

Фэн Синь стягивает зубами носок и выплёвывает его на пол перед собой.

— Получилось! — победно говорит он, глядя на Му Цина. Тот сдерживает явную улыбку, но не встаёт, чтобы погладить его, а жаль, Фэн Синь рассчитывал.

Хотя он снял только один носок. Один, мать его, носок! А ещё второй! И ремень, и брюки, и трусы, рубашку можно оставить, даже нужно!

Му Цин незамедлительно ставит вторую ногу на другое плечо. Фэн Синь технично повторяет то, что уже делал, и почти не потеет. Стягивая второй носок, он мычит, прежде чем скинуть его.

— Что? — спрашивает игриво Му Цин, — не убирать?

— Да, — говорит Фэн Синь, всё же избавляясь от носка в зубах, — пожалуйста.

— Может, ты и заслужил, — говорит Му Цин, поднося ногу к его лицу. Фэн Синь тыкается в его пальцы носом, наклоняется, целует внешнюю сторону стопы, Му Цин толкает его в подбородок, заставляет снова выпрямиться и нагло пихает свои пальцы ему в рот, — тебе нравится так? — спрашивает он, но ногу убирать не собирается.

Фэн Синь, конечно же, не отвечает, обсасывает чужие пальцы на ногах, давится, но кивает.

— А? — переспрашивает Му Цин. — Ничего не слышно.

Конечно ему не слышно! У Фэн Синя слюна по подбородку течёт и рот занят, но он подозревает, что если опять начнет кусаться, то снова получит чапалаха. Поэтому он начинает звучно скулить и мычать, выражая крайнюю степень довольства.

— Умница-умница, тебе нравится, конечно тебе нравится, — говорит Му Цин совершенно не своим голосом, такое иногда слышит Фэн Синь, когда Му Цин обращается к своей кошке. И это было бы даже мило, если бы он не стоял на коленях со стопой во рту, готовый получить оплеуху в любой момент.

Только Му Цин убирает ногу, и Фэн Синь успевает сделать всего один маленький вдох, как ему на рот опускается вторая, он высовывает язык и вылизывает Му Цина между пальцами, берёт в рот по одному, мокро обсасывает их, покусывает, но несильно, играючи, снова суёт язык между пальцев и чувствует, что хер его течёт совершенно не по-мужски. Ну да, нравится. Но сознаваться, что он об этом мечтал, он не будет.

— Ты явно очень сильно хотел этого, да? — сам спрашивает Му Цин и начинает опускать ногу, размазывая слюну по подбородку Фэн Синя. — Такой ты испорченный…

Неправда, думает Фэн Синь, он даже не думал про такие вещи до того, как в его жизни появилась высшая математика. Он не находит в себе силы ответить, потому что Му Цин ведёт пальцами ниже, по груди, по торсу, задевает резинку боксеров, немного оттягивая её вниз большим пальцем на ноге, но явно не имея намерения снять их.

Фэн Синь только шумно выдыхает через рот, когда чужая стопа задевает его изнемогающий хуй. Если это продлится ещё несколько минут, то он даже не собирается сдерживаться, обкончается в трусы и всё, в первый раз что ли?

А Му Цин выглядит так, будто и правда собирается продолжать, у него такое расслабленное и благосклонное лицо, будто он что-то употребил, хотя Фэн Синь с таким в реальной жизни не сталкивался, с употребляющими в смысле. В любом случае, у него хорошее лицо, нечасто такое увидишь. Он давит верхней частью стопы на его хер, и Фэн Синь захлёбывается в стоне.

— Ммм, — долго мычит Му Цин, словно обдумывая, о чём бы ещё таком его попросить. — Поскули, — придумывает он.

И Фэн Синь безоговорочно подчиняется. Му Цин давит сильнее, водит ногой вверх-вниз, медленно, но с давлением, Фэн Синь скулит, опустив голову, подается бёдрами вперёд, подвывает и только потом поднимает глаза на препода, чтобы уловить от него хоть какую-нибудь реакцию. Тот слегка улыбается уголком губ, что может выглядеть как крайняя степень удовлетворения, Фэн Синь засиял бы от радости, если бы так сильно не хотел кончить.

— Хо… хорошо? — спрашивает сам Фэн Синь, может, Му Цин и доведёт его до оргазма, если он будет покладистым. — Я хороший?

— Конечно хороший, — кивает Му Цин и снова давит пальцами на его головку. Фэн Синь снова скулит, переходя на вой, и дёргает плечами.

— Ещё, ну ещё, пожалуйста, — просит он, качая бёдрами и пуская слюни, чёрт, ну…

Му Цин убирает ногу вовсе и встаёт, и Фэн Синь поднимает на него полные отчаяния и разочарования глаза.

— Ты тут не закончил, — говорит Му Цин и тянет руку, чтобы заправить ему за ухо прядь, которая упала на лицо, пока он скулил и дёргался, — похвалу нужно отработать.

Жизнь несправедлива, считает Фэн Синь, наверняка у него хер какого-нибудь уже нездорового цвета, или яйца ненормального размера, цвета тоже, но наверняка они не узнают.

Му Цин подходит ещё ближе, и Фэн Синь тычется носом в его ремень, тот любезно поднимает подол своей рубашки, чтобы он имел прямой доступ к его брюкам. Фэн Синь довольно умело вытаскивает зубами ремень из шлевок, тянет его, чтобы язычок вылез из дырки, а потом и вытягивает его из пряжки. Му Цин гладит его по затылку, но как Фэн Синь будет справляться с пуговицей на брюках, он… не знает. Он смотрит вверх на препода, и тот вздыхает. Прискорбно. Препод расстёгивает пуговицу, тянется к молнии, но Фэн Синь тычется носом во внешнюю сторону его ладони.

— Я сам теперь! — почти рычит он, за что получает только похвальную улыбку.

— Ладно, давай, — Му Цин убирает руку, и Фэн Синь смотрит на его ширинку.

Но потом он, конечно же, отвлекается на чужой стояк, облепленный брюками. Наклоняясь ближе, он тыкается в него ртом и всё, что может сейчас сделать — это хорошенько его погреть. Му Цин дёргается и хватает его за волосы, Фэн Синь поджимает губы на чужом хуе, и, вместо того, чтобы оттянуть его от себя, Му Цин сладко стонет и жмётся ещё ближе. Это, конечно, тотальное непослушание и маленькая месть, и Фэн Синь определённо точно готов получать за это, но мучительные стоны препода того стоят. Тому тоже хорошо, и, возможно, это немного ускорит их, Фэн Синь готов даже трахаться со связанными руками.

Му Цин всё же оттягивает его за волосы, смотрит сверху вниз, хочет быть суровым, но выходит не очень, Фэн Синь видит, как тому тоже хочется ласки и как заалели его щёчки.

— Простите, — первый начинает Фэн Синь и тыкается носом в брюки, как бы показывая, что сейчас без шалостей, — я всё сделаю, — говорит он, пробираясь ртом к ширинке, хватает зубами язычок молнии и стягивает её вниз.

Му Цин снова задирает рубашку, и Фэн Синь хватает зубами пояс брюк, тянет их вниз, но выпуклая задница препода тормозит весь процесс.

— Повернётесь? — аккуратно спрашивает он, утыкаясь носом в ладонь, которую поднял Му Цин перед его лицом.

— Только без фокусов, — говорит Му Цин, и его голос предательски дрожит, даже когда он пытается это скрыть.

Он поворачивается, и Фэн Синь сразу же хочет показать все свои фокусы, ну как можно не хотеть потыкаться между этими выпуклостями, даже когда они облачены в чёрную скользкую ткань? Но он сдерживает себя, тыкаться туда нужно, когда на преподе даже трусов не будет. При таких условиях это будет наверняка даже поощряться.

Снять узкие брюки с препода оказалось той ещё задачей, хотя он и выбрал верную тактику, начиная сзади. Му Цин даже не помогал, просто держал рубашку и поворачивался, если нужно было. Фэн Синь весь искряхтелся, но постоянно получал поглаживания по макушке, что мотивировало его стараться и дальше. Когда чужие брюки упали к щиколоткам, Му Цин просто вышел их них и отпихнул в сторону. На его боксерах тоже было тёмное пятнышко. Фэн Синь, не дожидаясь разрешения, вцепился зубами в резинку и стал тянуть их вниз.

— Полегче, полегче… — негромко говорит Му Цин, но уверенности в его словах недостаточно, чтобы слушать. Фэн Синь тянет боксеры вниз, и он бы добился своего, если бы на этот раз резинке не мешал уже хуй, а не задница.

— Боже, блядь, ваш стояк мешает, — вздыхает обреченно Фэн Синь и отклоняется назад, чтобы продумать план действий, раз быстро и резко не получилось.

— Такая проблема, да? — тянет Му Цин, трогая хер через трусы своими красивыми пальцами.

— Я справлюсь, — кивает Фэн Синь и снова наклоняется к чужому паху, в этот раз новая тактика.

Он цепляется зубами за резинку спереди, оттягивает её и только потом опускает вниз. Аккуратный и гладкий хуй освобождается от оков, гладит Фэн Синя по щеке, и, чтобы не потерять этот результат, он качает головой из стороны в сторону, чтобы заставить ткань боксеров проехаться хоть немного вниз, чтобы резинка не защемила что-нибудь важное в случае, если он отпустит её. Впрочем, Му Цин и сам справляется с заботой о своих яйцах, не доверяет что ли? Он немного пододвигает резинку ниже, и Фэн Синь может оставить её в покое, чтобы поменять место стягивания на задницу и наконец закончить с этим.

Боксеры оказываются там же, где и штаны, Фэн Синь чувствует себя чёртовым героем. Он победоносно подвывает, чем заслуживает довольную улыбку Му Цина, ну наконец-то. Теперь его развяжут и дадут что-нибудь вылизать?

— Ты такой умница, — говорит Му Цин, поглаживая его за ушком, — хочешь вкусняшку?

Фэн Синь много раз кивает, хотя нельзя сказать, что вкусняшка как-то далеко от него, но вкусняшка с разрешения — гораздо более заслуженная и приятная. А Му Цин тем временем садится на постель и стучит ладонями по своим коленям и улыбается, игриво так, издевательски.

— Иди сюда, давай, иди ко мне, — говорит он, открывая ладони и подзывая его ближе, раздвигая ноги и склоняя голову. Ясно, развязывать его никто не будет.

Фэн Синь как хороший мальчик, превозмогая боль в коленях и затёкшие мышцы на бёдрах, подбирается к Му Цину, садится на пятки, потому что больше не может держать себя, да и так ближе к красивенькому налитому хую препода, прям вишнёвый леденец. Он уже открывает рот, готовый приложиться к этой головке, когда Му Цин выставляет перед ним ладонь, и Фэн Синь, не успевая остановиться, тыкается в неё лицом.

— Ждать, — просит Му Цин и, красиво поворачивая запястье, указывает пальцем на своё бедро.

Фэн Синь выдыхает и прижимается щекой к тому самому месту, куда показал Му Цин. Он смотрит на него снизу, ждёт, если ему нужно продемонстрировать своё терпение — ладно, он всё понял, во всяком случае, ему нравится делать всё, о чём его просит препод.

— Хорошо, — очень тихо говорит Му Цин и гладит пальцами по скуле Фэн Синя, — чуть ближе, — говорит он и ведёт своим пальцем по бедру вверх.

Фэн Синь немного думает, поворачивает голову, целует тёплую кожу на внутренней стороне бедра, а потом ведёт губами по траектории пальца, ближе к паху. Му Цин обхватывает свой член, отрывая его от живота, и сам облизывает губы. Головка прямо перед ртом Фэн Синя, но он смотрит на лицо Му Цина, ничего не делает, ждёт, сопит и считает в голове секунды.

— Можно, — едва слышно говорит Му Цин, и Фэн Синь тут же накрывает его головку своими губами, — аах, боже… — так же тихо стонет он, запрокидывая голову.

Больше Фэн Синь на него не смотрит, берёт в рот почти полностью, но сосёт медленно, терпеливо, сначала хочет сделать красивый хуй мокрым и скользким, а потом уже сорваться в активное насасывание, такое, чтобы препод там отключился нахрен, пусть это и маловероятно. Му Цин убирает руки и упирается ими на постель позади себя, Фэн Синь слушает его стоны и подстраивается под них. Когда чувствует дрожь в бёдрах, замедляется, оставляет во рту только головку и поднимает взгляд. Боится, что если выпустит хер изо рта, то насовсем его потеряет. Му Цин даже тянется к своему паху рукой, но Фэн Синь тут же берёт в рот глубже и утробно рычит, ну уж нет, теперь никто не заберёт у него его награду, даже сам хозяин. Руку Му Цин убирает, только пальцами гладит макушку, а потом ведёт ими дальше и обхватывает сбитый пучок Фэн Синя. Это приемлемо, он снова сосёт, тихо мычит, с одобрением, и чувствует, как рука в волосах начинает оказывать давление и задавать свой темп — тоже допустимо. Он не думает про ритм и работает над техникой, старается плотно обхватить губами ствол, прижать головку к нёбу и втянуть щёки. Челюсть поднывает, но пути назад нет, Му Цин почти надрачивает себе его ртом, и Фэн Синь только одобрительно гудит, ему нравится, он старается причмокивать губами и дышать ровно.

Вообще он и сам надеялся поучаствовать в этом празднике жизни, но оказалось, что очень легко отодвинуть свой стояк на задний план, когда препод так отчаянно хочет кончить, когда он так много себе позволяет. Просто упоительно. Если бы Фэн Синю предложили работу, где нужно было бы сосать Му Цину, он бы согласился на неё даже без зарплаты, потому что такие искренние стоны стоят всех денег на планете.

Внезапно Му Цин слишком близко прижимает его к себе, и Фэн Синь чувствует его головку в своём горле, тут же хочется вырваться, но он только дёргается и пытается дышать через нос, когда в глотку спазмами заливается сперма — он плачет, не от горя, конечно же, просто пытается контролировать рефлексы, он точно должен быть хорош в этом, во всяком случае, он больше не дёргается, уже хорошо, он хочет до конца быть самым послушным и хорошим мальчиком для Му Цина, чтобы тот остался им доволен, и пара спазмов в сравнении с этой доблестной целью — ерунда.

Фэн Синь чувствует, как пропадает давление на его голове, и снимается с влажного хуя. Му Цин валится на постель и тяжело дышит, наверное закрывает глаза, но Фэн Синь вылизывает его член у головки, собирает остатки спермы, ведёт по всей длине губами, даже обсасывает мошонку, а только потом снова прижимается щекой к его внутренней стороне бедра.

Му Цин лежит, Фэн Синь смиренно ждёт, руки затекли немного, ноги вообще кажутся ему не своими, а вот хуй в боксерах активнее всех даёт о себе знать, но Фэн Синь делает только пару глубоких вдохов. Поворачивает голову, покрывает лёгкими поцелуями нежную кожу на бёдрах Му Цина, покусывает её, подбирается ближе к паху и оставляет там маленький засос, за что получает пальцами по лбу, но молча и не очень уверенно. Фэн Синь только улыбается и продолжает целовать бёдра Му Цина, ему кажется, что вот сейчас он точно достиг какого-то катарсиса, он полностью сдержан и контролирует себя.

Му Цин поднимается на локтях, и Фэн Синь поднимает на него взгляд. Какой же он красивый, даже когда лохматый и вымотанный, даже с искусанными губами, даже с мокрой рубашкой — особенно. Он садится, прикрывает зачем-то рубашкой свой хер и наклоняется, чтобы развязать свой галстук на чужих руках.

— Можешь встать, можешь… делать, что хочешь, — говорит он, а Фэн Синь поднимает запястья, массируя их и свои предплечья.

«Делай, что хочешь». Может показаться, что Му Цину всё равно, что будет дальше, его план одеться и уйти. Но Фэн Синь знает, что это значит. Он полностью себя контролирует, встаёт не без труда на ноги, ворчит, разминается и понимает, что всё не так и плохо, чтобы было хуже, простоять на коленях нужно было бы несколько часов.

Му Цин теперь сам поднимает на него взгляд. Фэн Синь смотрит на его приоткрытые губы и красивую бледную шею. Тот хлопает ресницами, и Фэн Синь знает, что это не то же самое, что моргать, Му Цин выглядит как девственник перед стоячим налитым хуем в трусах. У него розовеют скулы и глупеет взгляд.

Фэн Синь выдыхает через нос. Что он там думал про катарсис и контроль? Он толкает препода на кровать, забирается сверху и складывает его колени в сгибе своих локтей, чтобы трахать его, пока собственный хуй в труху не сотрётся.

— Я думал, возьмёшь меня сзади, — усмехается Му Цин, даже когда оказывается согнутым пополам, — как и положено кобелям… — и где его наивная нимфа, которая боится, что большой монстр разорвёт её изнутри?

Фэн Синю ничего не хочется говорить… поэтому он только согласно лает, может, нетерпеливо рычит, когда освобождает свой хуй. Му Цин поднимает руки и касается его головы, улыбается так, будто сорвал джек-пот…