Часть 4 (1/2)

Как ни странно, не думать, когда бы выловить Му Цина, чтобы пообжиматься с ним в аудитории, оказалось не так уж и сложно, потому что его дисциплина не единственная, где нужно получить допуск к экзаменам, плюс зачёты, которых было дохера, а времени в обрез. Некоторые из них и учить в самом деле приходилось, им даже сократили тренировки до одной в день, вечерней и с выходными, чтобы студенты могли учиться. В общем, как будто бы самое время коротать вечера в полуторке Му Цина, но по факту коротал вечера он только со спортивной психологией и анатомией.

Получить допуск к матану оказалось не так-то просто, как планировал Фэн Синь, ему пришлось ходить на допы, но на допах он был не один, а с такими же выдающимися личностями в области математики, как и он сам, ну, у него хотя бы спортивная стипендия оправдывала, а вот других что? Так сложно было внимать каждому слову Му Ши, придурки? В общем, и сам Му Цин не скрывал своего отношения к тому, что он вынужден тратить своё время на эту кучку бездарей, включая Фэн Синя, но да ладно, он всё равно знал, что он бездарь особенный.

На допах было даже весело, но, кажется, только ему. Самому Му Цину не было так весело, хотя Фэн Синь всячески старался его развеселить, писал ему всякие грязные сообщеньица и пытался распускать руки, пока никто не смотрит. В итоге он получил смачный подзатыльник, соболезнования коллег по аудитории и до конца занятий слал Му Цину только невинные сердечки из пальцев, за что получал только равнодушные взгляды и, в лучшем случае, закатанные глаза — ну, тоже успех.

К экзамену его допустили с горем пополам, Фэн Синь был уверен, что минет бы сработал лучше, но таковы были правила: получить допуск без сексуальных вмешательств. Хотя в минетах Му Цин очевидно нуждался и просто так, в качестве компенсации за свою чуткую работу с юными дарованиями. Когда Фэн Синь озвучил эту мысль самому Му Цину, тот даже отпираться не стал, а сделался таким задумчивым и даже немного печальным, будто бы знал что-то, что неведомо никому из людей. Фэн Синю в моменте даже стало немного грустно, что он всё ещё не знает Му Цина так хорошо, как хотел бы.

Перед самым новым годом их отправляют на короткие недельные сборы с последующими соревнованиями на консептах. Учебы в эту пору нету, поэтому Му Цин ездит только на репетиторство и не нуждается в личном извозчике.

Конечно же они больше начинают переписываться — ну, Фэн Синь больше пишет. Он начинал нормально, даже не разводил грязь и вел себя вполне уважительно и культурно, на фоне этого Му Цин, наверное, ослабил бдительность и даже отвечал на блиц-опросы только в письменном варианте. Даже, следуя правилам, писал «пас», если не хотел отвечать. Даже это Фэн Синя успокаивало.

Так он узнавал о нём больше, как и хотел, узнал, чем был обоснован такой всратый (он не осуждает) выбор профессии. Узнал, что ему нравится больше преподавать, чем заниматься научной деятельностью или писать статьи. Это было удивительно, так как Фэн Синь думал именно наоборот, ведь Му Цин не отличался любовью к студентам, сам Фэн Синь не в счёт.

Конечно, он не узнал, почему Му Цин такой своенравный и несчастный, закрытый и мнительный, но чтобы туда залезть, он подозревал, ему нужно принести клятву верности, желательно с обручальными кольцами и кровью, а он пока не думал, что хоть кто-то из них на это готов. Но решил, что придётся пойти долгой дорогой, Фэн Синя это не пугало, он вообще не рассматривал это как препятствие, скорее как приключение с обязательными ачивками, в конце концов, он придёт к какому-то результату.

Перед новым годом судьба преподнесла ему чудесный подарок в виде победы в зимних соревнованиях, теперь он наконец будет получать не только стипендию, но и призовые со спортивной зарплатой. Совсем взрослый, можно теперь водить своего препода на самые настоящие солидные свиданки, а то даже поухаживать за ним нормально не успел, сразу в постель потащил. Этой мыслью он делится с самим преподом и сначала получает классическое «это лишнее», а потом вполне себе заслуженное и многозначительное «поздравляю». Фэн Синь надеется, что он это от всей души. Даже написал Му Цину, что раз уж он так вовлечён в его успех, то обязан присутствовать на универских соревнованиях, не зря же у них есть свой гребной канал. Как ни странно, Му Цин не написал «пас» или «это лишнее», написал «посмотрим», и это почти признание, решил Фэн Синь.

В канун праздника он конечно же поздравляет Му Цина с новым годом. У Фэн Синя намечается недурная тусовка со своими спортивными пацанами, но если есть хоть малейший шанс того, что Му Цин дома, он бы воспользовался им, чтобы приехать и подарить небольшой подарок, и даже не в виде оргазма, он немного, самую малость, правда соскучился по вечно недовольному лицу, Му Цин же не шлёт ему фотки с завидным постоянством. Ни с каким постоянством не шлёт.

Но Му Цин написал, что уехал к матери на праздник, Фэн Синь даже хотел попросить пруфы, но тот сам скинул фотографию белоснежной кошки. Фэн Синь лишь умилился такому проявлению внимания и успокоился. Значит, увидятся на экзамене.

К сожалению или к счастью, Фэн Синь находил разные стороны всего, экзамен по матану стоял последний, возможно, за сложность его и задвинули в самый конец января. Пришлось совмещать подготовку с тренировками, которых снова стало больше. Пять экзаменов за месяц — это всего пять дней на учёбу, по мнению его тренера, к остальному он должен быть готов. Му Цин экзаменовал и другие группы, но экзамен заканчивался гораздо раньше, чем Фэн Синь освобождался с первой тренировки. Конечно, это вонючие отмазы, думал он, но с другой стороны, он продолжал писать преподу, и тот факт, что он не пытался достать его физически, лишь подтверждал глубину его намерений.

В полуденные моменты, когда он был слишком вымотан, чтобы дрочить, и слишком на взводе, чтобы заснуть, он писал Му Цину, что очень скучает. Он даже не думал, что так умеет писать, но когда голова не работает, слова о его прекрасных волосах и потусторонних глазах его всё равно находят. Му Цин словно всё понимал, это было даже мило, он писал ему что-то в духе «иди спать и не спамь мне», но Фэн Синь продолжал спамить, спрашивал, почему же при столь дерьмовом и колючем характере он всё равно так безнадёжно запал? Му Цин в такие моменты ничего не отвечал, но Фэн Синь считал свой долг выполненным. По шагу, понемногу, но он знал, что нужно делиться не только своим елдаком, но и сердцем.

На экзамен он ехал несвойственно счастливым для того, кто собирается получить действительно худшую оценку в табель. Если, конечно, не будет пересдачи, но он надеется за старания хотя бы получить сначала проходной балл, а потом и препода.

Они с одногруппниками толпятся у аудитории, Му Цина нет, но Фэн Синь решает, что не будет ему писать «вы где?», в конце концов, это только он пришел на праздник, остальные собрались на поминки.

— А ты чего так вырядился? — спрашивает его Лан Цяньцю. — Собрался цеплять кого-то?

О, этот братан из его команды по совместному хождению на допы. Му Цин его раздражал, как и абсолютное большинство студентов. С одной стороны, Фэн Синя это подбешивало, а с другой, ну, ему больше Му Цина достанется. Если бы придурок Лан вздумал сам к нему подкатывать, то Фэн Синь даже не хочет прикидывать шансы, тачка у него покруче и родители богаче. Он надеется, что Му Цина это не волнует, у Фэн Синя душа шире, он старше, и хуй у него ну стопро больше будет.

И вообще ничего он и не вырядился, просто чёрная футболка и чёрные джинсы, да, это всё чертовски аппетитно облегает его, а v-вырезы, он слышал, вообще творят чудеса. И парфюм он подбирал сегодня с особой математической тщательностью, и пучок на голове даже немного расслабил, он же, ну, как бы хочет показать, что собирался, но довольно небрежно. Возможно, это поднимет его шансы на проходной балл.

Фэн Синь аккуратно оглядывается и ловит на себе пару заинтересованных девичьих взглядов, прям как у его бывшей, его аж передёргивает.

— Неважно, — отмахивается он, будет он ещё оправдываться.

Хотя сказать, что его сегодня ждёт жаркий и потный секс прямо в этой аудитории, потому что препод по матану не устоит перед такой сжигающей харизмой, всё же хочется. Но он же не какой-то хвастун. Плюс непонятно, будет ли у них секс именно сегодня. И будет ли он именно в этой аудитории, она экзаменационная, а не преподская, маленькая, и тут нет лаборантской, а там ему уже почти привычно.

По шумному галдежу и волне приветствий Фэн Синь понимает, что Му Цин пришёл. Он оборачивается, тот неторопливо на ходу расстегивает своё пальто и открывает аудиторию. Некоторые особо усердные уже крутятся вокруг него, желая побыстрее лишить себя жизни.

Они совсем быстро пересекаются взглядами, и Фэн Синь не может удержать улыбки, маленькой такой, у Му Цина от холода порозовел кончик носа и щёчки, он выглядит как клубничное мороженое, Фэн Синь и сам делает пару шагов ближе…

Перед тем, как скрыться в аудитории, Му Ши холодно оглядывает всех студентов, и те машинально делают пару шагов назад.

— Через пять минут первая пятёрка заходит, желательно тех, кто не будет с утра пораньше трепать мне нервы…

— Слышал? Это не про нас, куда ты такой счастливый помчался? — очень громко говорит Лан Цяньцю и оттаскивает его за плечо к пуфикам. — Ты хоть готовился…?

Фэн Синь отмахивается от него, как он надоедливого жука, всё ещё глядя на препода, тот, видимо, их услышал и снова коротко посмотрел на Фэн Синя, боже, он же сейчас помрёт нахрен от таких знаков внимания.

После непродолжительной возни первая пятёрка душнил наконец сформировалась и все погрузились в аудиторию. Фэн Синь прикинул, что если идти одним из последних, то его очередь настанет через пару часов только. Ладно, он слишком долго ждал этой встречи, подождёт ещё немного.

После первой пятерки студенты заходили не очень охотно, особенно после после рассказов о том, какие сложные были задания, и что у всех были разные варианты. Фэн Синь уже и сам сунуться хотел, но решил, что лучше позже, потом не нужно будет придумывать, почему ему нужно остаться в универе.

Когда студентов осталось совсем немного и Фэн Синь уже успел вздремнуть, Му Цин выглядывает из аудитории, обводит глазами оставшихся и велит заходить. Их всего семеро, в аудитории прямо даже многолюдно, и Фэн Синь занимает первое попавшееся место в первом ряду, всё равно списывать он не планирует, а так хоть поглазеет, как Му Цин проверяет работы, или просто, ну… они попереглядываются. Ближе к телу, так сказать. Все остальные тоже рассаживаются, пока Му Цин снимает свой пиджак, оставаясь только в белой рубашке и тонком галстуке. Ну, это провокация. Они точно трахнутся именно тут.

— Так, — тянет Му Цин, оглядывая аудиторию, — Лан, меняйся местами с… с Фэном, всё равно с него нечего взять.

— Не понял, — выдаёт Фэн Синь, а потом понимает, что прозвучал неуважительно, и поджимает губы под пристальным взглядом Му Ши, — простите…

Он оглядывается, Лан Цяньцю занял самую последнюю парту, а теперь его пересаживают на первую, жестоко. Они молча меняются местами, и Фэн Синь даже находит тут свои плюсы. Если Му Цин подойдёт, они смогут пообжиматься.

Он подходит только когда выдаёт вариант Фэн Синю, тот стреляет в него многозначительным взглядом, чтобы тот задержался, но Му Цин равнодушно проплывает дальше, и Фэн Синю остаётся только наблюдать за его задницей и кусать губы.

Сначала Му Цин сел за стол, чтобы и дальше проверять работы, но последняя их партия гениев подозрительно шуршала первые десять минут, и Му Цин встал. Списывать в китайский вузах это большой, большой грех, Фэн Синь лучше ужасно напишет, чем попытается хоть что-то скатать. Да и это же не история, примеры никто не решит вместо него. Первый, самый лёгкий, он даже осилил — мозг. А когда Му Цин начал прогуливаться между рядами, многозначительно и презрительно глядя на всех сверху вниз, то концентрация резко упала. Фэн Синь сказал бы, что это прямой отвлекающий фактор, влияющий на его успеваемость в этом предмете, за такое в профсоюз нужно жаловаться.

К студентке, которая вроде как старалась, но Фэн Синь не припомнит её оглушительного успеха, Му Цин подходит и наклоняется, показывает пальцем что-то в её бумажку, совсем тихо говорит, и его подтянутая задница направлена исключительно на Фэн Синя. Вот это тот самый угол, где наиболее сочный и упругий вид получает именно он. Он даже оглядывается мельком, чтобы убедиться, что больше никто не смотрит. Никто и не видит, остальные сидят впереди него и могут видеть только профиль препода — и то, если слишком сильно развернутся. А подтянутые ягодицы присели на его взор практически насильно.

Фэн Синь шумно выдыхает, не один он тут такой мыслитель над заданиями, только встаёт у него отнюдь не от грызения гранита. Ужасные тесные джинсы, даже поправить ничего нормально нельзя. Хер как встал прижатый к его бедру, так там и будет покоиться, если только Фэн Синь не решит встать и расстегнуть штаны, чтобы его поправить хотя бы на бок, чтобы скрыть под футболкой и в складках джинс на сгибе бедра. Он он же не решит так сделать, а встать, чтобы выйти, — это всё равно что явить миру священный посох, на что он пока не готов.

Му Цин выпрямляется, и Фэн Синь не видит его лица, так как тот стоит к нему спиной. Он только поправляет волосы в хвосте, кивает раз и идёт снова к первым партам. Фэн Синь, между прочим, тоже нуждается в срочной помощи, почему его игнорируют? Му Цин осматривает аудиторию и опирается задницей на стол позади себя, скрещивая руки на груди. Фэн Синь снова оглядывается, никто точно на него не смотрит, он типа… в невидимой зоне для всех, может Му Цин специально его сюда посадил? В любом случае он поднимает руки и начинает усиленно флексить, немного поворачивается в одну сторону, в другую, конечно же Му Цин на него смотрит, Фэн Синь быстро опускает руки и сдерживает рвущуюся наружу улыбку. Препод только закатывает глаза, и Фэн Синь уверен, что он увидел на его губах крошечную, совсем невесомую тень улыбки.

Он сам опускает глаза и пытается изо всех сил ещё раз подумать над очередным заданием. Пусть хотя бы за титанические страдания его не отправят на пересдачу. Так он даже не замечает, что Му Цин подходит к нему и смотрит исключительно в его экзаменационный лист.

— Почти, только ты тут знак забыл, — так же тихо говорит Му Цин, наклоняется, и Фэн Синь может почувствовать от него терпкий запах зелёного чая, цитрусовых и жасмина.

— О, я… ясно, — выдыхает Фэн Синь и поворачивает голову. Лицо Му Цина довольно близко, наклонится — и можно клюнуть его в скулу. Но он не будет так рисковать.

А вот если он положит ручку и сначала уберёт руку под парту, а потом поднимет её, чтобы погладить чужую жопу…

Му Цин сначала никак не реагирует, и Фэн Синь приступает к щупанью. Весь прогресс по успокоению хуя в штанах забыт. Му Цин скользит взглядом по парте, и Фэн Синь немного откидывается, чтобы тот увидел его пах. На долю секунды в преподском взгляде проскальзывает чёрная нефтяная похоть, и Фэн Синь судорожно убирает руку, если их хоть кто-нибудь случайно запалит, то это будет катастрофа.

Му Цин отходит слишком быстро и садится за стол. Фэн Синь смотрит на него и ничего не может с собой поделать. Препод выглядит чернее тучи, тоже пялится, хмурит свои тонкие брови, и Фэн Синь готов поставить свою спортивную стипуху на то, что он тоже пытается справиться с эрекцией.

Фэн Синь думает о том, как они трахнутся на столе, как он сдерёт с Му Цина его узкие брюки, развяжет его галстук и свяжет ему руки над головой. А потом будет долго и упоённо долбить его, оставляя следы и синяки от пальцев на его молочных гладких ляжках. Он конечно же оставит на нём рубашку, а потом будет вдыхать запах его тела, пота и терпкого цветочного парфюма. Будет круто, если Му Цин и сам завалит его на стол, сядет сверху и будет скакать на нём так резво, будто бы его жизнь зависит от того, накачает Фэн Синь его щенятами или нет.

Так нет, господи, какие щенята, он на экзамене!

У Му Цина розовые ушки прямо сейчас, хотя за волосами почти не видно, если не знать, куда смотреть. Вот бы легонечко укусить, один маленький кусочек. Тот всё же прерывает зрительный контакт, и Фэн Синь тоже отмирает, опуская глаза в свой бланк. Так, про какой там знак он говорил…?

Аудитория пустеет, остался только он и ещё несколько человек, то ли гении, то ли просто отчаянные. Му Ши говорит, что не собирается сидеть тут до нового года, и у оставшихся времени десять минут, чтобы извергнуть из себя последние крохи позора. Как ободряюще.

Приходится сдать работу и выйти вместе со всеми, оставаться было бы очень странно, хотя Фэн Синь в первую очередь беспокоился бы за конфиденциальность преподской жопы, а не своей. Но далеко уходить не стоит, а то они так и разминуться могут. Он ссылается на толчок и сваливает под недовольный шумок.

В аудиторию он вваливается так, будто за ним гнались, ну, он хотел успеть проникнуть до того, как кто-то появится в коридоре и обнаружит тот факт, что на этаже кто-то есть.

Му Цин стоит к нему спиной и стучит стопкой бумаг о стол, но он резко поворачивается, стоит Фэн Синю зайти и запереть за собой дверь.

— Ещё раз здравствуйте, — улыбается Фэн Синь и идёт к преподу, неумолимо, как лайнер в Тихом океане.

— Ты со мной не здоровался сегодня, тупень, — говорит Му Цин, оставляя работы на столе и поворачиваясь, впуская Фэн Синя в свои объятия.

Они целуются, и Фэн Синь от восторга чуть ли на руки не поднимает его, прижимает к себе, к столу, и сходит с ума от того, какие радушные жаркие у него руки и какой жадный язык. Он так и знал, что Му Цин тоже по нему скучал, ну и хотел тоже, это безусловно и понятно без слов. Понятно не только по его загребущей прыти, но и по отчетливому стояку в брюках.

Фэн Синь настолько не в себе от осознания этого момента, что на короткий миг мысли о страстной ебле отходят у него на второй план. Му Цин невероятный, горячий, они так тесно друг к другу прижимаются и это всё не фантазия, да, у них уже был секс, возможно поэтому Фэн Синя сейчас так и прёт от этой близости только с мокрыми поцелуями и притираниями. Потому что сейчас важнее то, что они не хотели разговаривать, а хотели друг друга сожрать, Фэн Синь порядком притомился от разговоров.

Они отрываются друг от друга, Му Цин запрокидывает голову, и Фэн Синь целует его под челюстью, целует шею, но воротничок рубашки большую часть закрывает, Му Цин сам с этим справляется, ослабляет галстук и расстегивает верхние пуговицы, оно и к лучшему, Фэн Синь разорвал бы нахрен на нём рубашку, а потом жалел о столь агрессивном акте насилия по отношению к чужой одежде.

— Ты просто невыносимый, — говорит Му Цин, хотя буквально только что Фэн Синь думал о нём то же самое, — несносный…

— Простите, — зачем-то извиняется Фэн Синь и расстёгивает чужие брюки, Му Цин грубо отталкивает его руки и справляется сам со своей ширинкой.

— И правда, нахрена ты так вырядился? — шипит Му Цин, когда Фэн Синь снова наклоняется к его шее и кусает нежную кожу, не в силах терпеть долгое отсутствие телесного контакта.

— Для вас, конечно, — объясняет Фэн Синь, будто бы это нуждается в объяснениях, — иначе бы вы на меня так не набрасывались.

— Заткнись, — Му Цин толкает его в грудь и смотрит почти враждебно, что совсем не смотрится с его розовыми щёчками и блестящими зацелованными губами.

— Или набрасывались бы в любом случае? — довольно начинает улыбаться Фэн Синь и, видя назревающую порцию гнева, затыкает препода глубоким поцелуем.

Му Цин сам стягивает с него футболку и тоже тянется к штанам, Фэн Синь вспоминает, что сегодня вооружился только презиками, и вовремя достаёт их из кармана.

— У вас смазка есть? — спрашивает он, хотя это было бы странно, но он, если что, и с презиками справиться может, в конце концов, он и полизать чужое очко не брезгует.

Но Му Цин кусает губы, опускает глаза и ускользает из рук Фэн Синя, обходя угол стола и склоняясь над своей сумкой. Фэн Синь роняет челюсть на пол.

— Вы взяли на экзамен смазку? — трудно поверить, что она у него с собой просто как предмет первой необходимости.

— Ещё слово… — начинает Му Цин, но, честно говоря, Фэн Синю это всё уже не особо интересно. Он сам подходит к преподу и, пока тот не выпрямился, притесняет его к столу, наваливается и прижимается пахом к его заднице. Му Цин упирается руками в стол. Под его пальцами небольшая баночка смазки, и Фэн Синь забирает её, пока целует заднюю часть шеи препода.

Он стягивает чужие брюки вместе с бельём до колен и любуется аккуратными благословенными холмами. Как же он скучал. Всё, как обычно, идёт в разрез с его фантазиями, но не всё ли равно, если его хуй так или иначе окажется в узкой и тёплой заднице его горячо любимого доктора. С себя он стягивает джинсы, едва чтобы освободить хер, и кладёт его в ложбинку, подавляя довольный стон.

Му Цин склоняется ниже, из-под его ладони уезжает пара листов, но он не обращает на это внимания, и Фэн Синь дрожащими пальцами открывает презерватив и раскатывает по своему члену, а потом льёт смазку прямо на него, растирает и нагревает, лезет пальцами между ягодиц, чтобы надавить ими на сжатое очко.

— Я скучал, — скулит Фэн Синь, понемногу проникая средним пальцем. Ну да, немного сентиментально, но ему нужно было разбавить эту молчаливую напряженность между ними, — расслабьтесь, иначе я не влезу.

— Просто продолжай, — быстро говорит Му Цин и поворачивает голову через плечо, чтобы посмотреть на него, — быстрее…

Фэн Синь кивает и пропихивает второй палец, наблюдая, как дрожит Му Цин и как его пальцы исчезают между ягодицами, даже не в дырке, потому что брюки Му Цина мешают ему нормально раздвинуть ноги. Он конечно не эксперт, но это его пальцы в чужой заднице, и если препода нормально не раздеть, свой хуй он не втиснет.

— Вам нужно снять штаны, — говорит он, с трудом двигая пальцами в горячей, но довольно недружелюбной жопе.

— Это ты меня раздева… ммм… — говорит Му Цин и сбивается на мычание, пока непонятно, оно от удовольствия или от мучения.

Фэн Синь вынимает пальцы и наклоняется, чтобы снять с Му Цина одну туфлю и выпутать одно его колено из брюк и боксеров. Господи, это должно было быть потно, быстро и страстно, а не вот так вот нелепо и с болтающимся стояком в презике.

Когда он выпрямляется, Му Цин закидывает колено на стол, и сразу всё возвращается в горячую и страстную колею. Фэн Синь льёт ещё немного смазки на пальцы и вставляет их в дырку, всё ещё узко, но будто бы не такое сильное давление, хотя может ему и кажется, он начинает туго соображать, потому что Му Цин стонет, стоит перед ним без штанов с ногой на столе, и это самая грязная картина в его жизни. Третий палец он пропихивает с трудом, пытается их растопырить внутри, но чужая задница будто бы сопротивляется этому. Фэн Синь поглаживает ягодицы, мягко мнёт их, продолжая трахать препода пальцами, выворачивает ладонь так, чтобы нащупать внутри бугорок простаты, ничего не понимает, там просто скользко, а когда Му Цин издаёт особенно сильный скулёж, понимает: попал чисто случайно, и продолжает двигать пальцами в той же области.

Может и не физически, но Му Цин точно готов к тому, чтобы его уже заслуженно нормально трахнули, так решает для себя Фэн Синь и вытаскивает пальцы, когда стоны препода становятся монотонными и слишком уж частыми. А ещё Му Цин прикрикнул на него, требуя пошевелиться.

Фэн Синь раздвигает большим и указательным пальцем одной руки ягодицы, открывая себе достойный вид, а второй рукой помогает пропихнуть головку вовнутрь, этот рубеж они проходят без проблем, и Фэн Синь, собирая всё своё терпение в кулак, проталкивается в очень-очень, оказывается, тугую дырку медленно, давая смириться с каждым сантиметром. Му Цин подгребает под себя руки, Фэн Синь не видит, что он делает, но судя по приглушенным звукам, он ест свою рубашку или что-то в этом духе.

— Сейчас-сейчас, — говорит Фэн Синь, до конца он не входит, просто двигается с небольшой амплитудой, медленно, ровно столько, сколько может принять чужое очко, — вы прям как в первый раз…

— Давай быстрее… — просит Му Цин и прогибается, заводит руку себе за спину и оттягивает ягодицу. Теперь Фэн Синь в отчётливом свете ламп видит, как его латексный хуй ездит туда-сюда в розовой пухленькой дырке, почему-то в первый раз, когда они трахались, он так всё не рассматривал. Он держит Му Цина за бёдра и послушно начинает двигаться быстрее, тот убирает руку, и Фэн Синь сам большими пальцами разводит его булочки и смотрит на то, как скользит его хер.

— Бля, вы бы это видели, — говорит он, — так красиво…

— Поверь, я чувствую…

Постепенно аудитория наполняется влажными шлепками и глубокими стонами. Фэн Синь не боится трахать глубоко, мнёт не только жопу, но и ляжку, склоняется над стонущем преподом, сминает случайно чьи-то работы на столе и утыкается лицом во влажную шею. Он чувствует, что уже слишком близко, но кончать первым не хочет, словно бы это как-то неуважительно по отношению к Му Цину. Но по его стонам и языку тела непонятно, насколько далёк или близок он к оргазму.

— У вас же встал хер во время экзамена, так? — говорит Фэн Синь прямо на ухо мокрому преподу. — Вы бы хотели, чтобы я прямо там, на задней парте довёл вас до оргазма? Конечно хотели, иначе бы не вертели для меня своей задницей, — Му Цин ничего не отвечает, Фэн Синь чувствует только, как дрожат его бёдра, а стоны становятся нетерпеливым скулежом, — я мог бы прямо там сунуть руку вам в брюки и подрочить, чтобы вы кончили прямо в трусики и сидели всё оставшееся время в своей сперме, — сука, так он точно кончит первым.

— Я бы… — выдавливает из себя Му Цин и подмахивает бёдрами так, будто бы хочет быстрее, Фэн Синь всё равно ускоряется, правда это или нет, — заставил твой глупый рот работать…

— Ой, простите, нужно было с этого начать, — говорит Фэн Синь и кончает.

После того, как его перестает трясти от оргазма, он понимает, что на какое-то мгновение замер, а Му Цин на его члене сжался, будто бы даря ещё больше тепла и уюта, Фэн Синь ему благодарен, но и сам Му Цин заслуживает всего самого лучшего. Поэтому он обнимает его поперёк груди и отрывает от стола, вторую руку кладёт на его член и начинает быстро надрачивать. Он почти не двигается в нём, загнанно дышит в шею и прижимает его лопатки к своей груди.

— Нет-нет-нет, — хнычет Му Цин, но не вырывается и тянется руками к столу. Он пальцами смахивает экзаменационные бланки, и они веером падают на пол, под стол, некоторые улетают далеко вперёд, к партам, и только после этого Му Цин долго и удовлетворенно стонет в свою ладонь, прикрывая глаза. Фэн Синь смотрит на его член и сдвигает кулак ближе к головке, сжимая и ускоряя движения, делая их более подростковыми и рваными. В этот же момент Му Цин пару раз дёргается на его хуе, и стол перед ними покрывают полоски спермы.

Фэн Синь выдавливает ещё пару капель, которые тоже падают на стол, и понимает, что они почти чистенько справились. Он поглаживает грудь Му Цина, наслаждаясь тем коротким мигом, когда он может быть ласков после оргазма. Тот только сопит с прикрытыми глазами, но не двигается, Фэн Синь ловит момент и целует его в шею, рядом с ухом, в кромку волос, там, где пахнет охуеннее всего.

Спустя минуту Му Цин всё же дёргается, и Фэн Синь отпускает его, выходит из его хорошенько разработанной дырки и стягивает с себя презерватив. Он оглядывается в поисках урны, отходит и натягивает на себя джинсы. Урна находится за кафедрой, там же он осматривает ящики стола на предмет хоть чего-то полезного.

— У меня в сумке, — говорит Му Цин, упираясь в стол и миленько краснея, ну что за ягодка, что за нежность? — влажные салфетки, — добавляет он и переступает с ноги на ногу.

— Я могу взять? — спрашивает Фэн Синь, хотя вроде как разрешили, но вроде как он не имеет привычки лазить по чужим сумкам.

— Да, давай, тут холодно! — раздраженно пыхтит Му Цин, закатывая глаза.

Фэн Синь подрывается, вспоминая, что это только ему комфортно зимой в футболке где угодно, точно так же, как и в другие сезоны.

Маленькую пачку салфеток он находит быстро, достаёт сразу пару штук и подходит к Му Цину сзади. Спрашивать, можно ли вытереть ему жопу, немного неловко, Му Цин сам салфетки не берёт, поэтому Фэн Синь просто расценивает это как зелёный свет и сам вытирает с ягодиц и промежности остатки смазки. Он также присаживается, чтобы надеть на препода обратно его бельё и брюки, даже с лакированной туфелькой помогает, ну, сам же и учинил это всё, тем более ухаживать за Му Цином прикольно, ему нравится, он сразу весь такой сэр рыцарь.

Му Цин сам устало садится на стул и откидывается на спинку, вытаскивая из-под поясницы свою сумку и кидая её рядом на кафедру. Фэн Синь в это время орудует салфетками, вытирая стол. Он надеется, что вечером тут ещё тряпочкой пройдется уборщица.

— Не хочешь спросить меня про оценку? — спрашивает Му Цин, наблюдая очень внимательно за всем, что делает Фэн Синь.

— Вы успели проверить? — усмехается он, сминая салфетки в клубок.

— Да, глянул твою, — кивает Му Цин и смотрит на пол, будто бы может найти его работу хоть сейчас.

— Ну, — Фэн Синь пожимает плечами, ему по большему счёту всё равно, какая там оценка, он же не ради неё трахал препода, — хоть не пересдача? — спрашивает он с надеждой.

Му Цин немного щурит глаза, глядя на него снизу вверх, хотя именно сейчас кажется, что наоборот.

— Нет, — тянет он медленнее, чем следовало бы.

— Тогда нормально, — смеётся Фэн Синь и кидает клубок в урну, даже попадает с первого раза. — Вы это видели? Крутяк! — победоносно вскидывает он руки, и Му Цин теряет всю свою настороженность, снова закатывает глаза и кивает на пол.