Часть 3 (1/2)

В городе похолодало, осень закончилась.

План был простой: приехать домой, сходить в душ, зайти в аптеку, прыгнуть в машину и поехать к Му Цину. Тот вёл себя как конченый говнюк последний месяц. Фэн Синь было решил, что тот немного подтаял к нему после долгого разговора по телефону, но у препода словно произошёл откат. На звонки он больше не отвечал, конечно же, и не писал. Даже когда Фэн Синь сделал над собой волевое усилие и отправил ему парочку выполненных заданий. Тишина.

В какой-то момент захотелось уничтожить свой телефон. Фэн Синь был настолько взбешён, что показал хорошие результаты на воде в составах. Если возьмёт призовые на ближайших региональных соревнованиях, то место в сборной ему обеспечено.

Му Цин его не ждал, это точно. Но Фэн Синь хотел, во-первых, посмотреть в его бесстыжие глаза, а во-вторых, поговорить нормально. Он чувствовал, что дело не в том, что он резко ему разонравился, а в том, что взрослый мужик испугался того, что кто-то знает, что он любит осень, но не любит холод.

Му Цин в его глазах складывался довольно просто. Фэн Синь не был гением психологии, не был гением в принципе ни одной из наук, но он понимал людей, на каждого человека в его жизни у него был нюх. Му Цин со своим вечно недовольным лицом и едким характером был для него не сложнее, чем стул. Только это не избавляло Фэн Синя от желания ему въебать за такие выкидоны.

У дома Му Цина Фэн Синь набирает ему, но тот, конечно же, не берёт трубку. Фэн Синь уверен, что тот ещё не спит, несмотря на то, что завтра рабочий день, Му Цин в это время может спокойно только до дома добираться.

22:47 вы дома?

22:47 скажите квартиру

22:50 ладно. тогда мне придётся звонить в каждую дверь и спрашивать вас

Хорошо хоть жилой комплекс у Му Цина самый простой, без консьержей, иначе пришлось бы сигналить, что в принципе тоже перебудило бы весь квартал.

22:55 248а3

«Сразу бы так», — думает Фэн Синь и выбирается из тачки.

22:56 какой этаж?

Конечно же, ему ничего не отвечают, и Фэн Синь прикидывает на глаз, приезжает дважды не туда, но зато к третьему разу попадает под квартиру со слишком длинным номером.

Звонка нет, и он аккуратно стучит.

Его слегка, самую малость, потряхивает. Он ужасно хочет драться и ужасно соскучился. Он не готовил речь, он думает, что увидит препода, тот будет хмуриться, выражать скепсис и недовольство, а Фэн Синь скажет ему лицо попроще сделать, и вообще чё за дела.

Му Цин открывает дверь, и Фэн Синь забывает сделать вдох. Препод не выглядит как препод, он в огромном худи и клетчатых штанах, а его волосы, обычно завязанные в хвост, сейчас просто похожи на кучу чего-то на голове. И лицо его не выражает скепсис и недовольство — скорее ту самую обречённую усталость и смирение, и непонятно, хуже это или лучше.

— Мёрзнете? — спрашивает Фэн Синь и делает шаг вперёд, захлопывая за собой дверь.

Му Цин кивает и скрещивает на груди руки.

— Ты в этом что ли? — он кивает на Фэн Синя подбородком, явно недоумевая, что происходит с его теплообменом, раз он только в футболке и спортивной олимпийке.

— Я на машине, — говорит Фэн Синь, пожимая плечами, хотя он совершенно точно из того типа людей, которых нужно заставлять зимой намотать хотя бы шарф. Ну, что поделать, если футболка — лучший элемент одежды.

Му Цин в ответ только качает головой. Пара выбившихся из его гнезда прядей колышутся в такт покачиваниям, а Фэн Синь знает, что это не то самое раздражённое покачивание головой, а другое, заботливое и доброе.

Он спрашивает себя, ну как можно хотеть грязно выебать такого уютненького сладкого Му Цина?

Отвечает он себе довольно быстро. Легко! И, наверное, с ещё большим кайфом.

— Серьёзно? Так сразу? — спрашивает Му Цин, вскидывая бровь.

Фэн Синь опускает глаза туда, куда смотрит Му Цин, и усмехается. Саркастические вопросики не валидны, если чужие глаза упираются ему в пах.

Он достаёт из кармана спортивок продолговатую бутылку смазки, и Му Цин закатывает глаза. Обидно вообще-то, Му Цин столько раз на фотках видел его стояк через спортивки, мог бы уже отличить его от бутылки.

Сейчас Фэн Синь вообще не понимает, зачем говорить. Они сейчас должны неистово целоваться, снося собой пространство и мебель. Поэтому он делает ещё шаг вперёд, смотрит на реакцию домашнего препода, а тот просто протягивает руку, сминает в кулаке его футболку на груди и тянет на себя.

Наконец-то! Они мокро и шумно целуются, Фэн Синь жмёт к себе нагретое тело, не чувствует кожи, даже не чувствует рельефа мышц под этим огромным худаком, поэтому тактически опускает руки ниже, лапая за подтянутый зад и прижимая его к своему паху.

Когда они отрываются друг от друга с влажным звуком, Му Цин опускает голову, и Фэн Синю сначала кажется, что тот засмущался, что удивительно, учитывая то, какой он на самом деле порочный препод, ПП можно его называть. Сегодня Фэн Синь на пэпэ, если угодно.

Но Му Цин не смущается, смотрит на свой пах, плотно прижатый к паху Фэн Синя, тот, естественно, не собирается его отпускать, и естественно, у него стоит уже как полагается, на полную боевую мощь. В голову сам собой приходит уморительный каламбур.

— Я, знаете ли, тоже своего рода многочлен, — говорит он, намекая на бутылку смазки, которую препод уже принял за его стояк.

— Боже, господи, — шипит Му Цин, хмуря брови и довольно яростно отталкивая его от себя, — всё, проваливай…

— О, нет-нет, — хохочет Фэн Синь вовсю и пытается удержать препода возле себя, тот такой бесячий и сильный, но ему удаётся всё же успокоить его, обхватив руками и нежно поцеловав в шею, — всё-всё, больше никаких шуток.

У Фэн Синя и припасено-то больше не было, но поскольку сейчас Му Цин вроде как сам проявил инициативу, нужно бы реально не сбить его настрой, если уже нет. Тот хмурится с печатью боли на лице, ему нравятся крохотные целомудренные поцелуи Фэн Синя в шею и щёки, но не нравится, что ему это нравится. Фэн Синь поднимает руку, аккуратно заводит прядь его волос за ушко и целует нежную тёплую мочку.

Му Цин в его цепких объятиях сразу же расслабляется и даже льнет навстречу. Понимать его становится легче, если взять за основу тот факт, что он считает себя хозяином всех людей, но при этом падок на ласку — короче, если обращаться с ним, как с породистой кошечкой, то проблем с взаимодействием становится меньше.

Фэн Синь пользуется моментом и подбирается руками к худи Му Цина, тянет его снизу вверх, медленно снимая, Му Цин послушно выпутывается из рукавов, и Фэн Синь опускает кофту на пол, причёска препода пришла в ещё больший беспорядок, Фэн Синь приглаживает её руками, но лучше не становится, он слегка улыбается и целует открытый участок кожи Му Цина над воротом футболки. Он трогает его плечи, рёбра, а потом нормально уже за талию прижимает к себе.

Препод так-то хоть и немного ниже его самого, но такой… фактурный, что ли? Мог бы спокойно скрутить в бараний рог и самого Фэн Синя. Удивительно, что этого не заметно под всеми его фигуристыми жакетами и водолазками. Чёрт возьми, у него так сильно стоит на то, какой Му Цин жилистый, это ещё какого хрена? Он понимает, что, вероятно, его план сносить мебель, пробираясь к спальне, тупо не сработает, потому что Му Цин скорее всего неебически тяжёлый, хотя постараться можно.

— Ты в душе был? — вдруг спрашивает Му Цин, и Фэн Синю даже немного обидно, был конечно, не поедет же он к нему прямо с автобуса.

— Конечно, зацените, я не воняю! — Фэн Синь поспешно снимает с себя олимпийку и поднимает руки, заодно показывает бицуху, даже немного поворачивается, чтобы препод мог оценить не только его чистоту, но и, конечно же, его отличную физическую форму.

Лицо у препода многозначительное, такое яркое, впрочем, как и всегда, он смотрит на него сначала с лёгким непониманием — Фэн Синь не хотел бы использовать слово «отторжение» — но потом поджимает губы и хмурится.

— Да давайте уже, — говорит Фэн Синь. Видит же, что хочется.

Му Цин немного калибрует выражение лица, и теперь его покусывание губ выглядит довольно соблазнительно. Он поднимает руку и начинает щупать его бицепс. Сначала одну руку, потом другую, потом Фэн Синь наконец находит это странным и опускает руки.

Потом они снова примагничиваются друг к другу, целуясь, сжимая друг друга в каких-то непонятных цепких объятиях. Фэн Синю этот момент не очень ясен, все его стремления — это сжать упругую задницу в пальцах и почувствовать языком чужой язык.

Они петляют к спальне, как неаккуратный комок. Фэн Синь не рискнул поднимать препода, чтобы не опозориться, да и тот лучше знает, в какую дверь им нужно. У кровати они уже без футболок, и стянуть с Му Цина его клетчатые штанишки оказалось проще простого, он в трусах, а жаль, их отсутствие Фэн Синь списал бы на свой счёт. Как же он охуенно выглядит!

— Ты хоть знаешь, что делать? — хитро спрашивает препод, откидываясь на постель спиной, и сам снимает с себя бельё, давая Фэн Синю фору, чтобы раздеться самому и кинуть на кровать смазку.

— Да! — почти по-армейски кивает Фэн Синь и наваливается сверху, сразу между ног, снова целует, чтобы скрыть невроз от того факта, что знать-то он может и знает, но это же… его препод по матану, на которого он так долго и беспросветно дрочил, тут довольно высокие ставки, — а вы… ну…

— Нет, тебя такого придурка ждал всю жизнь, — закатывает глаза Му Цин, но потом опускает взгляд, чтобы поймать в ладонь его хуй.

Фэн Синь скулит, как щенок, и наверняка выглядит слишком перевозбуждённо. Му Цин почему-то только хищно скалится и неторопливо двигает кулаком. Какое тут основное блюдо? Фэн Синь сейчас только от аперитива кончит и от стыда отрежет себе хер, чтобы больше никто и не гадал, действительно ли он у него настолько здоровый.

— Я же сейчас кончу, — выдавливает он из себя, но клянётся, что в ладошку толкается исключительно из-за божественного влияния.

— Конечно кончишь, — кивает Му Цин, очевидно только этого и добиваясь. — Посмотри на это, — говорит он и сжимает в пальцах его тяжёлые плотные яйца, Фэн Синь надеется, это риторическое «посмотри», а хотя ни на что он не надеется, только жмурится и воет, когда хуй перестают гладить, — как ты надеялся трахнуть меня с этим весом, ты когда бежал сюда, у тебя не звенело? Ты же обкончаешься, едва войдешь в меня, если не раньше.

— Простите, — выдавливает Фэн Синь, он-то думал, что перед свиданками дрочат только лохи, — и я не бежал…

— Ага, рассказывай, — издевательски тянет Му Цин и перемещает ладонь снова на его член, дрочит быстро, но с полным техническим оснащением, сжимает у головки, трёт большим пальцем уздечку, размазывает выступающую смазку и снова елозит по всей длине с таким высочайшим мастерством, что ему даже смазка не нужна. А Фэн Синь-то понадеялся, что препод реально его всю жизнь ждал.

А он просто ужасный грязный провокатор, и Фэн Синь ведётся так, словно никогда в этой жизни не кончал. Он вообще немного зациклился на «едва войдёшь в меня», значит всё же Фэн Синь окажется внутри и, учитывая старательные действия Му Цина, будет долго и упоительно трахать его, пока тот не кончит сто тыщ раз! С этой бодрой мыслью Фэн Синь кончает в чужой шустрый и крайне умелый кулак, и к этому времени стыд его отпускает. Что ж, он представлял себе всё немного иначе, но если это только начало…

— Молодец, хороший мальчик, — говорит Му Цин, всё ещё сжимая в кулаке его головку и выдавливая на свой живот последние капли.

Фэн Синь стонет и хочет свалиться прямо на препода сверху, но тогда они оба будут грязные, да и, несмотря на то, что тот довольно прочный на вид, это было бы просто некультурно.

— Разберись, — просит Му Цин, Фэн Синь отвлекается от созерцания чужого фигурного хера и даже не сразу понимает, чего от него хотят.

— А? — глупо переспрашивает он.

— Разберись с этим, — повторяет Му Цин и отпускает наконец его собственный хуй, а потом совершенно некультурно и вероломно пользуется по-тупому приоткрытым ртом Фэн Синя, засовывая туда пальцы в сперме.

Фэн Синь рефлекторно сжимает губы, смотрит в прикрытые мутные глаза препода, но лицо у него при этом уверенное и ясное, и всё, что Фэн Синь может сделать — это кивнуть и приняться старательно вылизывать чужие пальцы.

— Хорошо, — выдыхает Му Цин не своим сладким голосом, будто бы это он только что кончил, — хорошо, ты молодец…

Фэн Синю нравится, что он молодец, он даже улыбается, насколько это возможно с пальцами во рту, и, когда Му Цин убирает руку, он припадает к его животу, чтобы слизать сперму и оттуда. Он чувствует пальцы в своих волосах, нежное поглаживание, и старается так же аккуратно и нежно работать языком. Его в меньшей степени смущает собственная сперма, в большей степени его будоражит пергаментная кожа препода под языком, как же здорово его вот так вылизывать, получая максимум одобрения.

Он не ждёт, пока его похвалят или скажут, что дальше делать, он обхватывает губами чужую влажную головку, так же ответственно её обсасывая. Му Цин стонет, намного более открыто, чем в первый раз в аудитории, Фэн Синь считает, что это добрый знак, и берёт в рот глубже. Поскольку он уже делал это, он решил, что технику можно и улучшить, поэтому в этот раз сосал осознанно и более чувственно, что ли, вот натурально всего себя отдавая, причмокивая губами и истекая слюной. А Му Цин так соблазнительно стонал и кряхтел, что Фэн Синь понял, что не зря он сначала довёл его до оргазма, хуй у него стоять не перестал. Может, Му Цин позволит и его довести до оргазма? Тогда всё честно будет. Но, вообще-то, у него ещё одна миссия есть.

Он отрывается от насасывания, облизывает свои пальцы и ловит Му Цина под коленом, которое тот и так задрал в порыве райского наслаждения — так надеется Фэн Синь.

— Эй, — старается возмутиться Му Цин, но смотрит в его лицо и слегка качает головой.

— Всё хорошо, — заверяет Фэн Синь, — я только посмотрю.

Конечно он не только посмотрит, что это вообще за объяснение? Настолько тупое, что Му Цин просто успокаивается, делая вид, что верит. Но посмотреть и правда хочется, это ж ну, охренеть, да? Му Цин сжатый, как и ожидалось, и чистенький, без поросли волос, такой же идеальный, как и всё его тело, такое красивое у него порнографичное очко. Фэн Синь не хочет отвлекаться на смазку, облизывает пальцы и трёт ими неприветливую дырку. Облизывает пальцы снова и снова прижимается к дырке, пропихивая внутрь фалангу. Му Цин только сопит, видно, что старается расслабиться, да и чего напрягаться, один палец в жопе — совсем не больно, а даже наоборот. Но слюна и правда оказывается очень поверхностной идеей, чтобы растянуть препода, смазка всё-таки понадобится. Поэтому он торопливо выдавливает несколько крупных капель сразу на промежность.

— Идиот, — шипит Му Цин, его колени дёргаются, а хватка в волосах ужесточается, — сначала нагреть нужно было.

Да блин! Фэн Синь знал, ну забыл, ну спешит очень, такой момент, можно и понять его. И пока он пытается придумать себе оправдание, Му Цин сам тянется к своей промежности, размазывает двумя пальцами смазку, трёт просак, задевает свою мошонку, а потом ювелирным жестом фокусника ныряет указательным и безымянным пальцами в ложбинку и дальше.

— Эй-эй, — не выдерживает такого быстрого хода событий Фэн Синь и снова под коленкой задирает ногу Му Цина, обнаруживая, что два его пальца уже внутри.

— Мне что, до утра тебя ждать?

— Я же хотел… — бормочет Фэн Синь неразборчиво, думая об аккуратности, нежности и залипая на то, как препод сам себя беззастенчиво тянет.

— Давай, повторяй, — командует Му Цин, и Фэн Синь кивает.

Му Цин убирает руку, и Фэн Синь повторяет его действия, мажет пальцами там, где ещё остались крупные подтёки смазки, а потом мягко толкает сразу два в уже гораздо менее неприветливую дырку. Там пиздец как мокро, и горячо, и… анатомично. Он чувствует всё же, что для третьего пальца рановато и, чтобы скоротать время между чужих ног, снова берёт член в рот. Му Цин одобрительно стонет, то сжимается то расслабляется, толкается, тяжело дышит, и Фэн Синь продолжает сосать и трахать его пальцами.

— Боже, ты… стой, — совсем не властно, невнятно блеет Му Цин, и Фэн Синю совершенно неохота расценивать это как прямую команду, вернее просьбу. Он продолжает насасывать, толкаться внутрь пальцами, трёт тот самый анатомичный бугорок в глубинах горячей дырки и хочет только одного: исправиться в сравнении с прошлым разом и проглотить всё.

Когда Му Цин кончает, он вскидывает руки и, поворачивая голову, прижимая подушку к губам, громко стонет, у него трясутся бёдра, сжимается очко, а хуй пульсирует во рту, выплёскивая тонкие нити спермы прямо в нёбо.

Вот теперь они в равных условиях, ну, не считая того, что хуй Фэн Синя снова стоит, но это терпимый стояк, да и перерывов они не собираются делать. Он вылизывает хер Му Цина, наверняка он бы и попросил о чём-то подобном в любом случае, но пальцы из дырки не достаёт, медленно ими двигает. Чтобы вставить свой агрегат, ему всё равно потребуется добавить ещё как минимум пару пальцев, пять можно отложить на потом.

— Нужно ещё, — говорит Фэн Синь, имея в виду пальцы. Му Цин опускает ногу, тяжело дыша, и пальцы приходится достать, — повернитесь, — просит он так робко, будто может быть наказан за то, что сам чего-то требует.

Но Му Цин переворачивается на живот, и Фэн Синю нужно время, чтобы сообразить, где они там остановились, потому что вид красивых кругленьких ягодиц дезориентирует его во времени и пространстве. Он же может потрогать?

— Ну, потрогай, если станет легче, — отзывается Му Цин с явной издёвкой в голосе. Блядь, он что, спросил это вслух? Стыдоба-то какая.

Но раз разрешили потрогать…

Он сначала просто кладёт свою ладонь сверху, давит, а потом сжимает, боже, как круто. Он сжимает ещё раз, и ещё раз, и ещё, пока за этими наминаниями не начинает обращать внимание на края вновь сжатого и блестящего очка.

В этот раз он льёт смазку сначала на свои пальцы, немного трёт их между собой и только потом приставляет к дырке, засовывая сразу два. Му Цин стонет, обнимает подушку, смотрит в стену и слегка поднимает бёдра. Но Фэн Синь не чувствует сопротивления тела, снова поглаживает одну ягодицу, оттягивает её и добавляет ещё один палец. В страхе, что его снова будут торопить, он не ждёт, пока дырка поддастся, начинает двигать рукой и смотреть, как круто тянутся мышцы под его напором, он и в самом деле это делает, вау, сейчас бы не кончить снова от всего этого. Интересно, как долго они смогут трахаться после того, как уже оба накончали?

— Быстрее! — рявкает Му Цин и выше задирает задницу.

— А у вас уже снова встал? — спрашивает Фэн Синь и лезет проверять. Му Цин не сопротивляется, эрекция у него есть, но вялая, нужно ещё немного простимулировать, всё-таки преподу не восемнадцать, главное это тоже вслух не сказать.

Он надрачивает чужой хер и трахает Му Цина уже тремя пальцами, всё равно он тугой до усрачки, столько его не тяни, пусть он не выдумывает, что трахается со стабильным графиком, да и не похож он на такого человека. Стоит у него уже уверенно, и Фэн Синь снимает с себя дрочные обязанности, оттягивает ягодицы двумя пальцами, насколько это возможно, и смотрит, как двигаются его пальцы внутри.

На четвёртом Му Цин уже несдержанно скулит, но ни о чём не просит, просто старается глубоко дышать и, наверное, расслабиться, под таким давлением уже непонятно, туго что с тремя пальцами, что с кулаком, если засунуть.

Фэн Синь гладит Му Цина по внутренней стороне бедра, намекая на то, что пора встать на коленочки, чуть раздвинуть ножки и прогнуться, как кошечка. Му Цин хорош в понимании всего в этом мире, поэтому так и делает, поворачивается, смотрит на Фэн Синя, и тот не может считать это выражение: если это призыв, то он нихрена не понял, либо по умолчанию понял это как «засунь в меня свой хуй».

Фэн Синь тянет время зачем-то. Вытаскивает пальцы, водит по своему хую кулаком, тоже смазывая его. Боже, какой же гениальной идеей было до этого уже кончить. Он приставляет головку к дырке, тянет ягодицу, толкается и съезжает вверх, ладно, можно сделать вид, что это было специально задумано.

— Да господи, я же тут не молодею! — зовёт Му Цин и злобно смотрит на него из-за плеча.