Часть 1 (1/2)

Фэн Синь закрывает глаза и хочет видеть пустоту. Хочет провалиться в сон, потому что сегодня была ранняя тренировка, скоро нужно будет сваливать на сборы, а ректор и тренер сошлись в едином мнении, что если он не отсидит часы универских дисциплин, то может попрощаться не только со стипухой, но и с универом в принципе. Короче, на этой паре Фэн Синь предпочёл бы сладенько кемарнуть.

А не в красках представлять, как разложил бы своего препода по матану на парте.

Хотя какой там препод. Чувак едва магистра получил, а уже ходит с шибко больно важным видом. Чем, безусловно, раздражает сверх меры, но это не отменяет того факта, что под веками Фэн Синь видит изгиб его тонкой талии и оттопыренный зад.

Впрочем, Фэн Синь не справляется с фантазией и с открытыми глазами.

Препод своей аккуратной кистью пишет на доске всякие буквы, которых, по скромному мнению Фэн Синя, слишком много для этого предмета, он поднимает руку слишком высоко, и конечно же его длинный пиджак ничего не оголяет, даже самую капельку кожи, зато можно заценить подтянутые булки в чёрных брюках. Стрелки брюк уходят под самые ягодицы, и Фэн Синь так легко может представить, как этот зануда гладит свои штаны поутру. Или гладит с вечера, что ещё более занудно.

Фэн Синь медленно моргает и обращается в слух. Обводит взглядом аудиторию. Первые парты старательно записывают за преподом, в целом, большинство старается это делать на серьёзных щах. Фэн Синь же старается только создавать видимость деятельности — даже не бурной. Он ищет глазами тех, кто тоже не вдупляет в матан. Такие находятся, но на их лицах больше тоски и сожалений, может, немного раздражения. Но тут Фэн Синь не может их осуждать. Раздражение — это естественная реакция на Му Ши. Неутешительно. Фэн Синь приходит к выводу, что он единственный, у кого препод, ко всему прочему, вызывает грязные интенции. Они что, не видят?

Иногда ему кажется, что если кто-нибудь посмотрит на него, то сразу поймёт, о чём он думает. Фэн Синь ставит локти на парту, закрывает лицо пальцами, перепутанными в замок, и немного хмурит брови. Он кусает губы и старается медленно выдыхать через нос.

Му Ши такой длинный и такой при этом изящный. Фэн Синь уверен, что от него обалденно пахнет. От него самого, от его выглаженной рубашки, от его волос. Это всё наверняка разные запахи. И Фэн Синь хочет прижать препода к двери его лаборантской и сунуть свой нос абсолютно везде. В волосы на затылке, в изгиб шеи под воротником рубашки, во впадинку между ключицами, в складку брюк между ног и между ягодиц. Он прям как пёс какой-то, ужас просто.

Полизать везде тоже можно.

Да господи боже!

У двери лаборантской его можно и трахнуть. Стянуть эти брюки, трусы, и носки тоже стянуть. Чтобы смотреть, как будут поджиматься пальцы на его ногах от удовольствия. Ну и просто чтобы уловить момент стягивания этих самых носков.

Фэн Синь не упустил бы возможность поцеловать стопы Му Ши, он бы просунул свой язык между большим и вторым пальцами на ноге, обсосал бы каждый, провел бы языком по стопе от большого пальца к пятке, поцеловал бы выпирающую косточку, нежно так, чтобы наблюдать за лицом препода. Если бы тот захотел наступить ему на лицо, Фэн Синь был бы не против, так уж и быть. Даже если бы он захотел наступить ему на хуй — тоже да, только не со всей силы, так, легонько, подавить ногой. Фэн Синь был бы даже не против кончить от такого давления. А не от такого, которое Му Ши обычно оказывает на своих студентов.

А потом — да, трахнуть. Сложить его ладные коленки в локти и ебать до тех пор, пока мышцы на ногах и руках не начнут ныть и дрожать, как после многочасовой трени. Типа день ног. И день рук. Хотя есть вероятность, что кто-то кончит раньше. Но Фэн Синь, в любом случае, рад рассмотреть разные варианты.

Фэн Синь оставил бы на нём белую рубашку и его зауженный пидорский пиджак. Чтобы тот вспотел и вымок в этом всём, а потом и дальше вёл бы свой заумный невнятный матан. В идеале, Фэн Синь бы изъял у него эту белую рубашку. Она бы воняла потом и парфюмированным дезиком одновременно. Лучше бы просто потом. Фэн Синь пал в своих мыслях настолько, что ему даже не нужен был моральный договор с собой, чтобы воображать, как он дрочит в универском толчке, прижимая к лицу эту вонючую, в идеале ещё влажную, рубашку. Туда же пойдут и мысли о вылизывании ног.

Интересно, как он стонет? Стонет ли вообще? У него приятный голос в целом. Он мог бы озвучивать порно или записывать порнушные асмрки. У него мягкий юный тембр, и он мог бы звучать как пацан, который подталкивает своего дружочка на ненавязчивую дрочку в темноте. В общем, из него вышел бы неплохой асмр-артист в nsfw жанре.

Фэн Синь, конечно же, хотел бы нафантазировать, как Му Ши стонет ему на ухо, как кривит рот от удовольствия, как часто дышит, как скулит и выкрикивает его имя, но что-то вот ему подсказывает, что-то мерзкое подсознание подкидывает мысли о том, что он не станет отзывчиво стонать имя Фэн Синя. В лучшем случае он будет шумно выталкивать из себя воздух при особо глубоких толчках в его зад. В самом лучшем — будет рычать и скалиться. Ужасно, что Фэн Синь заводится от этих мыслей не меньше.

Он опускает руку под парту и поправляет стоящий хуй в спортивках, укладывая его на бок. Даже не особо и заметно, если, конечно, не смотреть. Ничего-ничего, достаточно просто вникнуть в суть происходящего на самом деле — и стояка как не бывало.

Прошло минут пять на самом деле. Пара только началась. Осталось всего лишь 85 минут. Это как ещё семнадцать раз таких же пятиминуток. И всё нормально у него с матаном! Радует, что Фэн Синю уже не тринадцать, и он забросил эксперименты с тем, как можно кончить без рук.

Вообще, Фэн Синь не из этих. Ну, не из тех, кто видит симпатичный зад и тут же представляет его без трусов. Особенно, если это преподский зад. В общем, случай, во-первых, вопиющий, а во-вторых, прецедентный. Когда Фэн Синь потерялся в красивом лице, точёной талии, тонких запястьях и элегантных ляжках, он быстро миновал пункты а) это не высокодуховно, б) возможно запрещено универскими законами (но это не точно, нужно уточнять), в) Му Ши главный антагонист семестра, ну и просто сука редкостная. И перешёл ко всему тому, к чему перешёл. Это всё самую малость ему не свойственно, особенно с учётом того, что взрослые мужики его в принципе никогда не интересовали.

И, если уж совсем начистоту, когда Фэн Синь смотрел на Му Ши, его в принципе ничего больше не интересовало.

Они пару раз разговаривали.

И все эти пару раз были отвратительны. Разговаривали они, конечно же, исключительно о его ужасной успеваемости. Му Ши не скрывал своих мыслей касательно спортивной стипендии Фэн Синя, и его умственных способностей — тоже. Однако и сам понимал, что Фэн Синю его матан не сдался, за что Фэн Синь накинул ему преподских очков. На этом заслуги Му Ши как препода и заканчиваются.

Все пару раз, когда Му Ши открывал рот и высказывал своё мерзкое мнение, Фэн Синю хотелось немного подушить его. Наваждение было таким же осязаемым и глухим, как и потные фантазии.

А Му Ши! Всегда в эти моменты смотрел так, по-ублюдски. Он пользовался своей властью и прикрывался субординацией, зная, что Фэн Синь не может послать его прямым текстом, даже завуалированно это сделать проблематично. Он улыбался своим красивым тонким ртом, и в этой улыбке не было ни тени доброты, не было даже намёка на снисхождение к бедным юным студентам. Был только тлеющий дьявольский огонь и очень много недоёба. Второе, возможно, Фэн Синь выдумал.

Вторая половина пары прошла спокойнее. Фэн Синь успокоил свой хер, даже не думал о чужих раздвинутых ногах, сосредоточился на доске, рассредоточился обратно и думал, как бы подкатить. Но так, чтобы это, не дай бог, не выглядело как подкат. Может, спросить у Му Ши, а не свой ли он предмет? Тогда почему Фэн Синю так хочется его завалить?

Ситуацию ещё усугубляло то, что его осенние сборы заканчивались как раз к зачётному времени, и, чтобы его не отчислили внезапно, он должен попросить задания на конец семестра у всех преподов, которые ведут себя как говнюки. Таких было всего парочку, но Му Ши стоил десятерых как минимум. В общем, как пройдут переговоры, Фэн Синь мог представить, но всё равно хотел, чтобы момент унижения прошёл как можно более безболезненно и, желательно, быстро.

Пара заканчивается, Фэн Синь очень неспешно собирается, поправляет футболку, волосы, олимпийку, нет, олимпийку нужно снять. Несколько студентов толпятся около стола Му Ши, и Фэн Синь отмечает, какое же у него красивое лицо — наверное, в миллионный раз только за эту пару. Он спокойно всем что-то говорит, даже не строит из себя придурка важного, может, и Фэн Синю повезёт.

Он подходит, когда последние студенты покидают аудиторию, Му Ши вытирает доску и как будто специально игнорирует его, он же знает, что Фэн Синь прямо за его спиной. Зато этот зад снова будто бы имеет свое собственное гравитационное поле, которое работает только на глаза Фэн Синя.

— Эм, — начинает он, чтобы дело сдвинулось с мёртвой точки, но Му Ши даже не оборачивается, и, когда он водит рукой туда-сюда, его хвост тоже качается из стороны в сторону как хлыст, и Фэн Синю кажется, что ему вообще ничего не нужно, чтобы залипать на него. — Му Ши, я хотел попросить у вас задания до конца семестра, — всё же говорит он и даже звучит не как щенок.

Му Ши поворачивается на носках, даже не отрывая ноги от пола, отчего они теперь оказываются скрещены. Его брюки ещё сильнее облепляют ляжки, и Фэн Синь думает, за что ему вообще все эти испытания? Он держит в руке губку, и Фэн Синь подмечает пятна маркера на его длинных аккуратных пальцах. Фэн Синь так сильно увлечён пальцами, ляжками и складкой в промежности, что не сразу замечает лицо Му Ши, которое выражает все сомнения мира.

— Зачем, — вопреки мировым сомнениям и ожиданиям Фэн Синя, спрашивает тот.

Фэн Синь переминается с ноги на ногу и поправляет лямку рюкзака на плече, с которой, впрочем, всё нормально было.

— У меня сборы через неделю, меня не будет до зачётной недели.

Му Ши вскидывает тонкую бровь. Ну да, да, конечно, можно же, не говоря ни слова, сказать «какое мне вообще дело до твоих проблем, спортсмен». Почему нельзя войти в положение, миновав этап, где над ним издеваются?

— Я просто хочу допуск к зачёту.

А ведь это даже не сам зачёт, но это, очевидно, проблемы Фэн Синя из будущего. Как он будет его сдавать, если даже тему пары не всегда понимает, он не знает. Он даже не понимает, зачем ему это понимать, потому что матан в его дисциплинарный список попал по какой-то ужасающей ошибке, видимо. Как и многие другие дисциплины, впрочем, но в первом семестре первого курса, говорят, это нормальная практика.

— Можно просто не пропускать пары, — услужливо подсказывает препод, и Фэн Синь стискивает зубы. Му Ши же всё прекрасно понимает! Он как раз раздвигает ноги, ну в смысле становится, как стоят обычные люди.

— Я не могу. Вы знаете, — цедит Фэн Синь и вздыхает. — Могу отходить допчасы, — сдаётся он, хотя идея звучит как приговор.

— У меня нет времени на таких, как ты, — прямо говорит Му Ши, непроницаемо глядя в самую душу, заготовленным ответом.

— Это каких? — Фэн Синь старается, чтобы звучало как обычный вопрос, но получается скорее нахально и немного с вызовом — рот сработал быстрее мозга, что частенько с ним случалось.

— Спортивных стипендиатов, — не меняясь в лице говорит Му Ши, даже бровью не повёл, даже будто бы и не имел в виду ничего такого, за что Фэн Синь мог бы зацепиться.

— Слушайте, — Фэн Синь трёт переносицу, чтобы не смотреть, просто не смотреть, — мы оба теряем время.

Фэн Синь мягко намекает, что и у него нет времени и желания заниматься матаном поганым. А хотел бы, конечно, намекать на зачёт через постель, но это, кажется, так и останется в его фантазиях.

Он смотрит на Му Ши, тот поджимает губы и резким движением кидает губку куда-то вбок, но та только с характерным хлопком примагничивается к доске. Фэн Синю этот бросок кажется вполне себе остервенелым. Становится не по себе. Му Ши молчит, скользит глазами по Фэн Синю, и это какое-то очень непрофессиональное скольжение.

— Забирай задания на следующей неделе, — всё же говорит он, — мне плевать, как.

Вот уродец.

— Может, скинете в вичат? — предпринимает попытку Фэн Синь и отходит на шаг ближе к выходу из аудитории.

— Скройся, — говорит Му Ши, и Фэн Синь отворачивается быстрее, чем на его лице вылезает довольная улыбка. Может, в этот раз и не прокатило, но он точно-точно заметил этот взгляд.

Он такое никогда ни с чем не спутает. Ох, как хорошо, что он снял олимпийку. Фэн Синь не знает, как бы он это объяснил, но оно там же, где и те чувства, которые вызывает у него Му Ши. Да, он совершенно невыносимый и ведёт самый уродский предмет в мире, но как будто бы Фэн Синю это кажется совершенно незначительным. А вот всё остальное кажется ему таким понятным, словно бы он может по взмаху ресниц Му Ши прочитать его голову. Вот бы посмотреть на него ещё чуточку. Вот бы ещё раз поговорить с ним не о вонючем зачёте.

Вот бы повалить его на стол, на все эти чужие тетради и листики, и целовать. Вот бы раздеть и возбудить Му Ши настолько, чтобы он запачкал своей смазкой чьи-то проверочные работы.

***

Пара дней прошли будто бы мимо. В универе Фэн Синь торчал с утра до вечера, большинство преподов пошли навстречу, как обычно — в конце концов, не один такой Фэн Синь был на всё заведение. Кто-то, конечно, и говнился, приходилось занимать окна в библиотеке, чтобы сдать задания до того, как он уедет. Если так подумать, то дал бы Му Ши задания сейчас и сказал бы «решай до конца недели!» — и глубокой меланхолии на пару с отчислением было бы не избежать. Своими силами Фэн Синь точно не собирался сходиться в честной схватке с матаном.

Он пару раз видел Му Ши в коридорах. Тот только независимо ходил и ни с кем не здоровался. Даже с другими преподами, и тут Фэн Синь не мог его винить. Му Ши — самый молодой из всего состава, ему наверняка даже тридцати ещё нет, можно конечно точно посмотреть на универском сайте, но Фэн Синь не утруждался — едва ли там, ко всему прочему, прилагается его личный номер. Суть в том, что другие преподы наверняка за глаза не одобряли такого молодого чувака в преподском составе, конечно, сам Му Ши это понимал и на контакт не шёл.

Вечером начинается дождь. Неудивительное явление для середины осени. Однако кое-кто не был готов к нему, и это не Фэн Синь. Он просто проплывает мимо Му Ши, который стоит у выхода и мнётся. Фэн Синь спускается на десятку ступеней вниз, но потом всё же поворачивается к нему. Люди выходят из здания, достают зонты, накидывают капюшоны и идут дальше, никто даже не обращает внимания на Му Ши. Кто-то даже слегка задевает его плечом, извиняется и быстро идёт дальше. У Му Ши такое умилительно-недовольное лицо, но Фэн Синю всё равно почему-то его немного жаль. Ровно до тех пор, пока тот не замечает его и не хмурится ещё больше.

На нём обычный чёрный тренч и кожаная сумка для ноутбука. Ничего, что помогло бы укрыться. Метро далеко, и да, Му Ши создаёт впечатление сахарного человека. Но будто бы у него был выбор? Фэн Синь мокнет, кто-то должен предоставить выбор, времени смотреть друг на друга нет, иначе это было бы просто нелепо и похоже на издевательство.

— Я на машине, — говорит Фэн Синь первое, что приходит в голову, и Му Ши даже не сразу понимает, что обращаются к нему.

— Поздравляю? — говорит он и достаёт телефон — скоротать время, пока дождь не утихнет, занять руки, вызвать такси, сделать вид, что разговор окончен? Его длинная чёлка кидает такую красивую тень на лицо, делая его ещё более острым и ещё более божественным.

— Спасибо, — зачем-то говорит Фэн Синь. — Давайте я вас подвезу.

Конечно эта идея тупая настолько же, насколько гениальная. Фэн Синю не нужно ничего, чтобы представить, что ему ответят. В целом, он предложил это исключительно по доброте душевной, а не исходя из влажных побуждений. Может быть и из-за них, но в сильно меньшей степени.

— Это лишнее, — говорит Му Ши, но он не говорит «нет». Что уже успех, а то, что это лишнее, чисто объективно и сам Фэн Синь понимает.

Он улыбается и спиной спускается по ступеням вниз.

— Не уходите! — говорит он громко. — Я сейчас!

Му Ши стоит и выглядит сбитым с толку, что тоже умилительно. Он опускает глаза в телефон, и на этом Фэн Синь оборачивается и бежит на парковку.

Фэн Синь подъезжает к самым ступенькам, и Му Ши, на самом деле, мог бы уйти или мог бы ждать своё такси, к примеру, в здании универа. Фэн Синь тянется к пассажирской двери и открывает её, машет преподу, мол, подходите. Он бережёт джентльменские жесты, типа выйти нормально и открыть пассажирскую дверь машины, для лучших времен или для менее хмурых и недовольных гримас. Да и мало ли Му Ши будет париться из-за того, что садится в тачку студента. Фэн Синь поглядывает на людей, выходящих и просто проходящих мимо. Всем всё равно.

Му Ши садится в машину.

Фэн Синь понимает, что переоценил свои силы. Очень сильно. Он очень сильно переоценил свой жест и свою тупую крутоту. Он слышит, как Му Ши дышит, как шелестит его тренч, чувствует, как пахнут его волосы и его одежда. Он видит маленькие капельки на его лице, которые Му Ши быстрым жестом убирает тыльной стороны ладони. А потом ей же ведёт по волосам до высокого хвоста.

Му Ши действительно сел к нему в машину. Таких фантазий у Фэн Синя не было. А зря, тогда он был бы готов к тому, что прямо сейчас вытворяет его сердце.

От него пахнет дождём и весной одновременно. Нет, нихрена бы Фэн Синь не был готов. Он аккуратно поднимает глаза на лицо препода. Тот выглядит так, будто у него мигрень. Он не смотрит в ответ, типа поправляет свою сумку и открывает карты на телефоне. Да, точно, Фэн Синь же должен отвезти его не к себе домой.

Палец Му Ши замирает над строкой поиска.

— До метро будет достаточно, — говорит он всё же. Он немного поворачивает голову, их взгляды пересекаются. Он почти не хмурится, почти держит лицо непроницаемым.

— Давайте адрес. Можете скинуть в вичат геолокацию, — Фэн Синь немного улыбается, мягко, словно бы нет ничего такого в том, что он уже второй раз за неделю ненавязчиво спрашивает номер своего преподавателя. Он пытается быть непринужденным, обычным, пытается отвлечься, трогается, у него есть фора, пока они выезжают с территории универа.

— Я не даю личных контактов студентам, — говорит Му Ши, и как будто бы тоже ничего такого в этом ответе нет. Фэн Синь знает, что никто из студентов в здравом уме не будет простить его номер. Это знает и сам Му Ши, не может не знать.

— Наверное, и не садитесь в их машины, — позволяет себе больше Фэн Синь, в конце концов, они ведь не в аудитории.

— Я сейчас выйду, — буднично сообщает Му Ши, а Фэн Синь даже лица его не может увидеть, потому что тот находит территорию кампуса крайне интересной.

— Мы на ходу, не стоит, — говорит Фэн Синь, не скрывая смеха в голосе. — Вот, — он берёт свой телефон и протягивает его преподу, — возьмите мой телефон, введите там адрес, так будет удобнее.

Му Ши сопит и берёт телефон, Фэн Синь больше следит за дорогой, чем за его лицом, а жаль, но их пальцы соприкасаются, и Фэн Синь слишком резко отдёргивает руку, хватаясь за руль, хотя их скорость не больше тридцатки.

— Пока направо, — говорит Му Ши, потому что они выезжают в город, а телефон всё ещё в его руках.

У него тёплые руки, и можно было так не дёргаться, чтобы запомнить это ощущение, но Фэн Синь надеется, что ещё успеет его словить. Может, не сегодня. Может, когда-нибудь. Ведь ещё в начале недели он и не думал, что они будут так близко.

— Я далеко живу, — говорит Му Ши и протягивает телефон назад, удерживая его за самый низ корпуса. Фэн Синь берёт его сверху, на этот раз без прикосновений, и кладёт себе на колено.

— Ничего, — говорит он ртом, а думает протяжное «жееесть», потому что нужно, видимо, вставать в пять утра, чтобы доехать на метро до кампуса из таких пердей. Но от комментариев вслух он воздерживается.

Зато у них куча времени наедине. Что, впрочем, похоже на скверные новости для Фэн Синя. Потому что тренч Му Ши съехал с его коленки, и Фэн Синь, стараясь не слишком часто бросать взгляды на его бедро, думает, как вообще университетская цензура пропустила эти узкие брюки? Вот бы просто потрогать. Провести пальцами от коленки до сгиба бедра, запустить ладонь между его стиснутых бёдер и сжать одну ляжку с внутренней стороны.

Если у него встанет, то это не сможет остаться незамеченным. Фэн Синь был бы и рад пойти ва-банк, но не таким образом.

Он решил сосредоточиться на дороге и собственной коленке, на которой лежал телефон с навигацией. Иногда он придерживал его, чтобы не скатился на поворотах. В такие моменты он замечал, как Му Ши едва поворачивал к нему голову, и от этого жеста у Фэн Синя было ощущение, будто ему в задницу пытаются засунуть кол, а он всячески этому сопротивляется. Короче, внутри все распирало и сжималось одновременно.

Не дергаться и не смотреть самому тоже не получалось, все равно Му Ши большую часть времени пялился в окно, и Фэн Синю оставалось только хотеть лизнуть его за ушком.

— За дорогой следи, — бросает Му Ши, и Фэн Синь весь подбирается.

Дело не в плохой видимости из-за дождя, а в том, что Фэн Синь постоянно пялится, и Му Ши, конечно же, заметил это и сделал на этом акцент, и это самую малость его будоражило. Му Ши знает, что Фэн Синь не может хотя бы изредка не кидать на него взгляд. Они же ещё не были так близко друг к другу, как он может не отвлекаться? Ещё этот его мягкий сладковатый запах, который заполняет весь салон. С учётом всех вводных, Фэн Синь вообще отлично справляется со слежением за дорогой.

Дождь усиливается, люди на дорогах будто в первый раз имеют с этим дело и начинают тупить. Фэн Синь решает не делать вид, что не понимает, о чём говорит преподаватель.

— Извините, — негромко говорит он, — не могу удержаться.

Ой, снова момент, когда сначала рот, а потом мозг. Никогда такого не было — и вот опять.

Фэн Синь не смотрит, но боковым зрением видит, как Му Ши поднимает руку, ставит локоть на дверь и трёт пальцами переносицу… или лоб.

— Что-нибудь ответите? — спрашивает он, но именно сейчас голову повернуть стрёмно.

— Нет, Фэн Синь.

— О, вы знаете, как меня зовут, — Фэн Синь рад, но больше возбуждён от того, как звучит его имя изо рта Му Ши. С таким раскладом он теперь может достаточно ярко представить, как тот произносит его имя, когда кончает или просто просит больше члена в себе.

— Я помню имена всех студентов, — говорит Му Ши, что не имеет совсем ничего общего с настроениями Фэн Синя.

Больше они не говорили. Дождь стал ещё сильнее, пришлось и правда быть внимательнее, но это не помешало Фэн Синю пялиться на коленки Му Ши, когда они стояли на светофорах или попадали в пробки. Теперь уж точно не стрёмно. Му Ши точно это видел и никак это не комментировал. От этого было как-то ну просто блять невыносимо. Будто перед тобой мороженое, которое можно есть, но есть его нельзя по несуществующим причинам. Фэн Синь страшно извёлся и даже было решил, что зря он всё это затеял.

Когда ничего не выгорит, запах чужих волос и теплота пальцев будут его утешительным призом.

Через бесконечное количество часов Фэн Синь наконец паркуется у многоэтажки Му Ши. Прямо под подъездом не получается, с парковочными местами вечером напряжёнка, как обычно в спальниках. В тишине двора и без шума мотора стук дождя о лобовое кажется просто оглушительным. Если бы Фэн Синь, где-то в параллельной вселенной, набрался смелости и томно спросил, можно ли проводить Му Ши до дома, то его голос наверняка бы просто потонул в этом шуме.

Однако сам Му Ши об этом, видимо, не думает и говорит скупое «спасибо», Фэн Синю приходится читать это по губам. Он собирается выходить из машины, и этого нельзя допустить вот вообще никак, вот вообще что угодно нужно сделать, просто так точно нельзя-нельзя-нельзя.

— Стойте, — гораздо громче говорит Фэн Синь и даже ловит пальцами чужой тренч, только ткань, хотя и это было вовсе не обязательно, но что-то же нужно было сделать, хоть что-нибудь.

Му Ши поворачивает голову и вопросительно смотрит, но не так, будто спрашивает «ну что ещё?», а так, будто хотел, чтобы ему что-то сказали. Или Фэн Синю так кажется. Му Ши вообще мог бы хоть что-то сказать, но он молчит.

Фэн Синь тоже молчит, и ещё полсекунды — и он пожалеет об этом, потому что говорить нужно сразу, пока ещё можно сделать вид, будто Фэн Синь действительно хотел что-то сказать. Но он молчит, и их обоюдная тишина с каждой миллисекундой становится всё более провоцирующей. Дальше либо очень неловко, либо Фэн Синь говорит «ничего» и желает спокойной ночи. Должно произойти хоть что-то… хоть что-то.

И хоть что-то происходит.

Взгляд Му Ши опускается на рот Фэн Синя. И тот знает об этом наверняка, потому что все эти бесконечные секунды он наблюдал, как с лица Му Ши уходит вся вопросительность.

Это «фас»! В смысле, это знак, точно знак, потому что лично вот сам Фэн Синь не смотрит на губы Му Ши без одного конкретного желания.

И Фэн Синь и без своей чёртовой фантазии знает, что они оба потянулись друг к другу. А даже если и нет, обе руки Му Ши он точно не сам себе на шею положил.

Возможно, они просто оба решили, что если молчать и дальше, то всем станет понятно, почему они тут сидят вместе. Почему за окном барабанит дождь, почему Му Ши сейчас не поднимается торопливо к себе домой, а смотрит на губы Фэн Синя.

Они целуются так, будто напряжение между ними не состояло из пары тупых диалогов и поездки до дома. Фэн Синю кажется, что так гОлодно он в принципе ни с кем ещё не целовался. И это такой пиздец, потому что рот Му Ши горячий, потому что его пальцы на шее тоже горячие, его язык знает, что делает, его губы жадные, его зубы агрессивные, и он первый, кто издаёт непонятный звук, похожий на заезженный бит.

А потом они отрываются друг от друга, чтобы перевести дыхание, и Фэн Синя охватывает мимолётный ужас — а вдруг это была какая-то непоправимая ошибка? Но его сомнения рассеиваются так же быстро, как и мелькают. Его руки всё ещё на воротнике чёрного тренча, а пальцы Му Ши так яростно сжимают его футболку в районе плеча, что она задралась на пояснице.

Они делают два, может два с половиной вдоха, а потом снова целуются, Фэн Синь смелеет настолько, что тянет за пояс тренча и распахивает его, а потом нервно выправляет рубашку из ублюдских узких брюк. Он не знает, зачем ему, просто, наверное, чтобы потрогать кожу на животе Му Ши. Тот дёргается, снова издаёт звук, ах да, это же «бля», только когда твой язык в чужом рту. Но они всё ещё сосутся, и Фэн Синь даже прощает себе не незаметный стояк. У него есть все основания.

А потом Му Ши толкает его в плечи, несильно, нужно сказать, и не так яростно, как орудовал его язык.

— Боже, всё! — говорит он и вжимается в сиденье, поправляя рубашку. — Бля, господи, — шепчет он, мокрыми губами, кстати, вытирает их тыльной стороной ладони.

Даже в полумраке салона можно разглядеть его яркий девичий румянец. Фэн Синь никогда даже не думал про это. А ведь и правда, кожа Му Ши такая светлая и такая нежная, и лицо так сильно его выдаёт.

И он не выбегает из машины. Но и не смотрит на Фэн Синя, который всё ещё не может поверить в то, что только что, чёрт возьми, произошло.

— Простите, — говорит Фэн Синь, хотя вины не чувствует, его больше просто распирает от восторга, и он начинает дебильно лыбиться. Блин ну, рот Му Ши просто охуенный.

Му Ши ничего не отвечает, наверняка потому, что знает, что сам тоже полез. Он пытается заправить обратно свою рубашку, но выходит галимо.

— Эй, — осторожно зовет Фэн Синь и тянет ладонь, чтобы повернуть к себе лицо Му Ши.

Тот поворачивает голову, хмурит свои узкие брови, алеет, продолжает быть пиздецки красивым и не сопротивляется, когда Фэн Синь оставляет на его тёплой скуле невесомый поцелуй.

Вот это да, у Фэн Синя сейчас вся нижняя часть тела откажет.

— Можно вас проводить домой? — спрашивает Фэн Синь, хотя вероятность того, что и тут выгорит, стремится в минус бесконечность.