Call Lob, OK? (1/1)
— Call Lob!* – вот и всё, что успел шепнуть ей, захлёбываясь кровью из пробитого пулей лёгкого, Э.Т. Бэар по кличке ?Медведь?. – Call Lob, OK? Будь Ли?са чуть помладше – ну, скажем, лет десяти, – она бы разрыдалась. Рыдания примерной ученицы британской школы-пансиона для девочек закономерно перешли бы в щенячье поскуливание, и закончилась бы эта истерика тоже вполне предсказуемо: обмороком. Но Лисе было уже двенадцать, так что, отерев запачканные кровью отца ладони о рваные джинсы, она лишь покрепче сжала кулаки, не сводя взгляда с его медленно стекленеющих широко открытых глаз. ?Calllobok? – слипшиеся вместе, словно хлебный мякиш, слова прочно засели в её мозгу, стучали пульсом, гонимые кровотоком, когда она, стоя под большим чёрным зонтом, который держал над ней один из отцовских громил-охранников, бросала на гроб красного дерева размякшую от поливавшего Грин-Вуд** дождя горсть земли.
?Calllobok, calllobok, calllobok!? – и такие же горсти, кидаемые отцовскими важными друзьями с Уолл-стрит, стучат о закрытую крышку гроба. Один из ?друзей?, наверняка, и заказал Э.Т. Бэар – это двенадцатилетняя Лиса могла бы объяснить той, другой, десятилетней наивной дурочке-Лисе, полагавшей мир идеальным местом для головокружительной карьеры или, что, вероятно, правильнее всего для примерных девочек из британских пансионов, столь же головокружительного замужества. Но та Лиса, к сожалению ли, к счастью ли, уже два года как не существовала, так что мнение приходилось держать при себе, да и не слушают в Большом яблоке двенадцатилетних девочек – а хоть бы и единственных наследниц солидного, даже по меркам Манхэттена, состояния.
В битве за опекунство – кровавой схватке внезапно объявившихся дальних родственников и их адвокатов-стервятников, длившейся без малого полтора года, – победил старый мистер Вулфман. Двоюродный брат или внучатый племянник первой жены её бабушки – в степени родства Лиса предпочла не разбираться, согласившись называть опекуна ?дядюшкой Ви?. Ещё через год, сидя на толстых коленях лоснящегося сальными улыбками дядюшки Ви, Лиса, пережившая и это, задала свой главный вопрос: — Who’s Lob?*** Тогда дядя впервые ударил её. Размахнувшись, припечатал пропахшей дорогими сигарами ладонью так, что голова с рыжими кудрями, такими же, как у покойного Эдди-Медведя, запрокинулась на тонкой шейке назад.
Он, бешено брызжа слюной, орал что-то о том, что отрежет суке, рассказавшей ей о Лобе, яйца, о том, что если она посмеет ещё хоть раз назвать это имя в его доме – она может валить отсюда и начать, наконец, зарабатывать тем местом, что у неё вместо мозгов.
В ?его доме?, каково, а?
Ещё через полгода Лиса, внезапно почувствовав, что стареет и скоро перестанет соответствовать не таким уж и специфическим для их круга вкусам дядюшки Ви, перекинув ногу через его обнажённое тело, чтобы дотянуться до зажигалки, вновь задала тот же вопрос: — So who’s Lob? И старый развратник, ослабленный игрой и незаметно подмешиваемым в его виски транквилизатором, ответил: — Someone who’s fucked over Bear!**** Его каркающий, захлёбывающийся смех потом ещё долго звучал в ушах Лисы, снова и снова неистово втыкающей припрятанный под кроватью кухонный нож в то место на покрытой клочьями седых волос дряблой груди мистера Вульфсона, где у людей бывает сердце.
Через пять месяцев (стервятники-адвокаты, нарезавшие круги над зданием суда, ещё долго пировали растерзанными останками прокурора) вернувшись в особняк на Лонг-Айленд из психиатрической клиники – на самом деле, рехаба или ?санатория?, как размещённые в нём звёзды Голливуда называли это место, – молчаливая, с отросшей рыжей чёлкой Лиса пожала руку назначенной судом опекунши, улыбавшейся сладко, говорившей тихо и ничего, в общем-то, не решавшей. Решали бесстрастно снующие взад-вперёд по бесконечным коридорам особняка люди в сшитых на заказ костюмах. Точнее, решал теперь некий мистер Хэар – старый партнёр отца по бизнесу. К консенсусу удалось прийти довольно быстро: главное, что требовалось от неё, Лисы, – вовремя подписывать бумаги, не задавая лишних вопросов и ни во что не вникая. Взамен она получила то, чего ей так не хватало: свободу.
И телефонный номер. Мистер Хэар, выслушав её условия, задумчиво развернулся в дорогом кожаном кресле. Покивав своим невысказанным вслух мыслям, он подтолкнул в её сторону по гладкой стеклянной поверхности дизайнерского стола потрёпанную визитку, уточнив, что очередную порцию бумаг нужно подписать на страницах 7, 12 и 26. И, безразлично указав на золотое перо Монблан, вновь отвернулся к панорамному окну своего Манхэттенского пентхауса. Этот бар в Гарлеме был паршив даже для такого района. Опустившись на потрескавшийся кожзам высокого стула у грязной стойки, Лиса припечатала ладонью потёртую визитку, подвинув её в сторону соседнего места. — You're Lob?
— Who’s askin’?***** Она казалась намного старше своего возраста. У Лоб – точнее, у того, что некогда звалось ?Лоб? и было одной из самых дорогих шлюх Большого яблока, – были броские этнические черты истинных хозяев острова. Раскосые жёлтые глаза сочетались с цветом жидкости, плещущей на дне её заляпанного стакана, густые волосы цвета воронова крыла жёсткой волной спадали на обнажённую спину индейской принцессы, а тонкие, изящные руки с обломанными ногтями мерно крутили визитку, переворачивая её. Королева дна как она есть, в окружении своих покорных подданных.
О, к этому моменту Лиса знала о Лоб всё! Точнее, не знала самого главного: за что? Именно этот вопрос она и прокричала той в лицо, вскакивая с места и выхватывая из-за пояса купленный здесь же, в подворотне, глок. — Why did you kill ‘im – you, bitch?****** Где-то за спиной послышался скрип одновременно отодвигаемых стульев. Лоб, медленно допив, картинно опустила стакан на стойку – невообразимо красивая даже в таком месте, даже в таком виде. Или же именно контраст с окружением делает нас прекрасными в глазах других?
Выстрел ужалил Лису в спину. Она почувствовала, что пол и потолок меняются местами, а она летит куда-то, падая невозможно долго. Носок ковбойского сапога ткнулся в бок, крепкие руки перевернули на спину, попутно обшарив карманы, перед глазами, слезящимися от нестерпимой боли, проплыли попеременно чужие грубые лица.
Она закашлялась, ощущая тоненькую струйку крови в левом уголке рта.
Лицо Лоб – прекрасное, далёкое лицо, в которое ещё пару секунд назад Лиса мечтала всадить пулю из своего глока, – склонилось над ней, а на горящий лоб легла прохладная тонкая ладонь. — Shh, babe! Собравшись с последними силами, Лиса сбросила эту руку с лица, прохрипев, захлёбываясь собственной солёной, как слезы и ярость, кровью: — Why did you kill dad, mommy?******* И Лоб шепнула, на секунду припав своими полными губами к её нежной щеке: — ‘Cause some people can’t bear to be fucked over!********___________________________ *Call Lob! – (англ.) ?Позвони Лобу!?И ** Грин-Вуд (Green-Wood Сemetery) – кладбище в Нью-Йорке, США. Основано в 1838 году; в 2006 году получило официальный статус национального исторического памятника. На кладбище похоронены выдающиеся политики, деятели культуры, военные, члены масонских лож и другие. *** Who’s Lob? So who’s Lob? (англ.) ?Кто такой Лоб??, ?Так кто такой Лоб?? **** Someone who’s fucked over Bear! (англ.) ?Тот, кто ушёл от Медведя!? *****You're Lob? Who’s askin’? (англ.) ?Вы – Лоб?? ?А кто спрашивает?? ****** Why did you kill ‘im – you, bitch? (англ.) ?За что ты убила его, сука?? ******* Shh, babe! Why did you kill dad, mommy? (англ.) ?Тихо, детка!? ?За что ты убила папу, мама?? ******** ‘Cause some people can’t bear to be fucked over! (англ.) ?Потому что некоторые люди не терпят, когда от них уходят!? – игра слов ?to bear? (терпеть) и ?Mr Bear? (?медведь?, фамилия отца Лисы).